Общество создавало материальную оболочку для своей жизнедеятельности на протяжении всей истории, отражая в структуре городов существующие политические, религиозные и социальные установки. Постепенно, параллельно с ранжированием общественных слоёв, возникала и иерархия городского пространства, затрагивающая как публичную, так и жилую среду. Процесс обособления социальных групп на отдельных участках городской территории получил название социально-градостроительной сегрегации.

Причиной развития сегрегации первоначально служило разделение общества на социальные слои – касты (в Индии), сословия, классы, страты. В ходе истории на них накладывались такие параметры как национальная, расовая, религиозная принадлежность. В мусульманских странах также добавлялось пространственное разделение населения по половому признаку.

Социальная стратификация описывает неравенство в обществе, деление социальных слоев по уровню доходов и образу жизни, по наличию или отсутствию привилегий (табл. 1,2). Каждая страта включает людей сприблизительно одинаковым уровнем дохода, власти, образования и престижа [1].

В современном обществе, по версии А.И. Кравченко,  деление населения на страты включает такие признаки как:

- уровень дохода;

- уровень образования;

- обладание властью (количество подчинённых);

- уровень престижа [2].

В американской системе деления общества авторов У.Томпсона и Д.Хики основную роль играет уровень дохода индивида и занимаемая им должность [3], в европейской системе EGP – отношение к собственности и выполнению управленческих функций.  По этим критериям общество делится на высший, средний и низший классы, а они в свою очередь могут быть дополнительно разделены [2].

Таблица 1-Основные социальные классы мирового общества (по данным института социально-экономических проблем народонаселения РАН)

Таблица 3- Модель стратификации мирового общества: типология классов (по А.И.Кравченко)

По мнению отечественных социологов, подтвержденному многочисленными исследованиями, основным признаком социальной структуры современного российского общества является социально-имущественный критерий. Поэтому в Российском обществе формируется новая модель стратификации населения (табл.3).

Таблица 3-Модель стратификации Российского общества (по А.И.Кравченко)

На основе модели стратификации современного Российского общества можно выделить стратификационные слои, наиболее соответствующие территориальному сообществу любого города [1]. Например для г.Пензы выделяются три основных стратификационных слоя и формируется три уровня достатка населения.

Принадлежность к высшей страте означает высокий уровень социальных привилегий, в том числе выражающийся в выборе места жительства и способах проведения досуга. Низший же слой зачастую не имеет такой возможности. Поэтому группы, находящиеся в крайних позициях социальной иерархии – самая высшая и самая низшая – наиболее пространственно сегрегированы  [4].

Профиль стратификации претерпевал определенные изменения с течением времени. В XIX веке две трети населения Англии составляли бедняки. В США средний класс превысил 50% уже в 1950-ых годах, а на сегодняшний момент составляет более 80% всего населения [2]. Подобный показатель преобладания численности среднего класса над остальными характерен для всех развитых стран и является залогом стабильного общества.

Исследование социально-пространственной сегрегации города [5], как важного аспекта городского развития, осуществляется на стыке нескольких дисциплин — градостроительства, географии, социологии, политологии,  экономики города. Более подробная трактовка изменяется в зависимости от того, с позиции какой дисциплины ведётся исследование.

Политология трактует территориальную сегрегацию как принудительное разделение населения по расовому и национальному признаку, наблюдающееся не только в жилой среде, но и в общественном пространстве, и охватывающее от пространственных единиц крупного масштаба — городов и поселений — до мелкого масштаба — структуры отдельных зданий [6, 7]. При этой трактовке также разделяется сегрегация юридическая, поддержанная законом, и фактическая, т.е. традиционно сложившаяся.

В теоретических работах по градостроительству и социальной географии под сегрегацией в основном понимается социальная иерархия городских пространств, заключающаяся в неравномерном распределении общественных благ и разном качестве условий проживания. Данный подход обычно подразумевает средний уровень рассмотрения проблемы — разделение населения в границах города, в масштабе районов, улиц и кварталов. При  таком подходе пространственному разделению приписывается вынужденный или добровольный характер.

Однако наибольшую разработку  понятие получило в социологических науках, в них под социально-градостроительной сегрегацией понимают разделение людей на категории, затрудняющие контакты между группами и ограничивающие сферы жизнедеятельности, с возможным появлением не только физических, но и психологических границ [8].

Как все люди, относящиеся к разным слоям могут сосуществовать в одном городском пространстве? Ведь каждый человек для комфортного проживания подбирает себе пространственный эквивалент. С этой точки зрения,  процесс социально-градостроительной сегрегации -  это иерархия городских пространств, заключающаяся в неравномерном распределении общественных благ и разном качестве условий проживания,  затрудняющая контакты между социальными группами.

До сих пор не определена  единая однозначная оценка процесса социально-градостроительной сегрегации. Существуют как сторонники борьбы с этим явлением, так и те, кто видит в нём естественный положительный процесс.

Основным преимуществом пространственного расслоения называют психологический комфорт от нахождения в социально однородной среде. Для представителей городской элиты проживание на престижной территории не просто более комфортно, но также носит символический характер, служит для поддержания общественного статуса, ощущения безопасности и максимальной изоляции личной жизни от посторонних [9]. В то же время представители более низких слоёв чувствуют себя увереннее среди людей того же достатка, где могут рассчитывать на помощь и понимание. Таким образом пресекается «эффект относительного неблагополучия», обозначающий негативные психологические последствия от постоянного вынужденного сравнения собственного достатка и уровня жизни более обеспеченных соседей. Считается, что результаты такого сравнения могут приводить не только к подавленности и депрессиям, но и проявлению агрессии. Кроме того, в однородных районах легче реализовывать адресную помощь со стороны бюджета и благотворительных организаций. [10].

Такой подход согласуется с либерально-демократической и нео-либеральной жилищной политикой некоторых государств (к примеру, США, Мексики, Аргентины), при которой правительство проповедует политику невмешательства в рыночные отношения и предоставляет помощь только 3%-5% населения [11]. Стоит заметить, что состояние равновесия в обществе при поощрении пространственного разделения не всегда остаётся в приемлемых рамках, могут иметь место случаи «перегибов» и «крайностей» – при усилении процессов сегрегации развитие инфраструктуры концентрируется в престижных жилых зонах, «оттягивая» ресурсы у всего города [11].  Районы же проживания малоимущих становятся источником социальной напряжённости и повышенной криминальной активности. Ярким примером могут служить массовые беспорядки, прошедшие осенью  2005 года во Франции и августе 2011 года в Великобритании.

Зачастую такие территории негласно вносятся в «чёрный список» как неперспективные для инвестиций. Отсутствие материальных вложений извне приводит к деградации района, что в свою очередь вынуждает местных жителей покидать свои жилища. [10]. Опустевшие дома сносятся, а на освободившихся таким образом землях возводится новая жилая или общественная зона. В случае сохранения функции территории новое жильё становится не по средствам прежним обитателям, оно переходит во владение более состоятельного социального слоя. Таким образом, проблемный район трущоб не исчезает, а перемещается на другое место. Как утверждает шведский исследователь городской среды Ронни Свенссон, «нерегулируемый рынок жилья всегда приводит к таким последствиям, что социально и экономически более слабые семьи и индивиды вынуждены перебираться в районы с бедными ресурсами, худшими бытовыми услугами, плохими квартирами и нередко безнадёжными видами на будущее, сильные же получают доступ к лучшим жилым районам в отношении экологии, бытового обслуживания, коммуникаций, рабочих мест и т.д.» [12].

Британскими исследователями в 1943-1944 годах была предложена концепция интегрированных (социально смешанных) жилых районов, соседств. В соответствии с этой концепцией предлагалось в каждом районе размещать жилье различной стоимости для семей, принадлежащих к разным социальным группам. Таким образом, была сделана попытка сгладить процессы социально-пространственной сегрегации. Развитие этой концепции привело к созданию архитектурного типа смешанной жилой застройки [10].

Можно сказать, что сторонники сегрегации руководствуются точкой зрения отдельного индивида и вопросами личного комфорта. В свою очередь противники сегрегации воспринимают это явление в масштабах всего общества и видят в нём угрозу социальной стабильности и устойчивости как общества в целом, так и перспектив развития безопасного и комфортного для всех города[13].

По проблеме сегрегации в настоящее время в странах Европы и США не разработано единой методики выявления уровня социально-градостроительной сегрегации на территориях жилой застройки городов. Несмотря на неоднозначное отношение общества к процессу социально-градостроительной сегрегации, в странах Европы и некоторых штатах США  в качестве официальной градостроительной концепции развития городов приняты принципы социально-имущественного смешивания населения в местах проживания.

Как в европейских странах, так и в городах США, политика концентрации жилья для  бедного населения в отдельных районах, даже на фоне приемлемых условий проживания, показала свою несостоятельность. В настоящее время выбор сделан в пользу точечного строительства отдельных домов или жилых комплексов во внутренних районах городов.

По современным представлениям, на социально-градостроительную сегрегацию общества  можно влиять,  не только возводя  новый жилой фонд или реконструируя старый, но и повышая качество жизни района в целом. Поэтому в число часто используемых  мер по уравниванию сегрегации входят:

-        равномерное по качеству строительство жилья для представителей различных классов;

-        создание открытых публичных пространств, в том числе и повседневного использования;

-         смешение функциональных зон на микроуровне для  поддержания интенсивной общественной жизни;

-        приоритет пешеходного движения и  «демократичных» видов транспорта (общественный транспорт и велосипеды);

-        повышение эстетических качеств среды.

К определению социального стату­са отдельных районов (и их участков) города существует несколько подходов: одни из них обусловлены особенностями поведения жителей, характером социальной активности горожан, другие – характеристиками социально-демографического состава населения.

Социально-демографическая структура городского сообщества позволяет по доле представительности жителей одинакового социаль­ного статуса (социального слоя) в каждой территориальной ячейке определить её статус. Так, жители США, соблюдая «чистоту своего адреса», в действительности закрепляют за тем или иным районом мега­полиса место в общей структуре городских земель, дифференциро­ванной по значимости. Подобный подход в настоящее время, когда наше общество оказывается дифференцированным на слои населения, прежде всего по доходам, мог бы использоваться и в градострои­тель­стве, если бы современный город мог также быстро трансформировать свою сложившуюся структуру и нормативы её формирования под требования психологической и градостроительной обособленности кварталов для богатых. Такая дифференциация градостроительной структуры и требуемых качеств её среды в современных условиях городского финансирования ещё больше увеличивает диспропорции в развитии различных зон города: «богатые» районы процветают, а «бедные» становятся трущобами [13].

Последствия социального расслоения, усилившегося в России в последние годы, заметнее всего в наиболее крупных городах, например Москве, Санкт-Петербурге, а в особенности в их центрах [14]. Формирование однородных «престижных социально-имущественных анклавов» – одна из форм самопроявления сегрегации [13]. Социальная революция, перераспределившая роли внутри городского сооб­щества, произошла и в географическом разрезе: жителями центров городов, наиболее престижных районов, лучших домов зачастую становятся уже другие люди – “неко­ренные” жители, “новые богатые”. Конфликты между поколениями, имущественными слоями, людьми с разными занятиями, этническая дифференциация становятся город­скими проблемами.

Несмотря на сильную перемешанность по территории города раз­ных социальных слоев, в крупных городах имеет место все же некоторая закономерность их простран­ственного распределения: от центра к периферии (как и с запада на восток) растет доля рабочих, а доля преподавателей вузов и научных работников снижается.

В настоящее время на восприятие, оценку горожанами среды проживания, сильно влияет такой фактор, как тип социализации (вытекающий из влияния на формирование личности среды про­живания, сложившегося стереотипа образа жизни, традиций и пр.). В Москве, например, несмотря на активное переселение москвичей из более централь­ных районов на окраину (в связи с реконструкцией центра и срединной зоны – пятиэтажной застройки), все-таки в центральной зоне наблюдается перевес коренных москвичей.

Степень центральности, срединности, периферичности места социализации, несом­ненно, оказывает влияние на типы восприятия, поведение населения, требования к среде и ее формированию. Различные психофизические свойства людей, их место в существующей социальной структуре, средовые приоритеты, сформировавшиеся в раннем возрасте (место социализации), наконец, качества самой среды, к которой происходит адаптация, приводят к различиям в оценке комфортности проживания населения в том или ином месте.

Не может существовать абсолютно идеально подходящей для всех членов территориального сообщества окружающей городской жилой среды, поскольку не может существовать абсолютно одинаковых предпочтений и взглядов на нее проживающего населения. Комплексная оценка среды, несмотря на свой объективный характер, всегда имеет и свои субъективные корни. Оценивая городскую среду по комплексу интересующих большинство горожан факторов, нельзя утверждать, что с этой оценкой согласно все население.

Одно и то же качество среды в разных местах города воспринимается по-разному: так, например, “ожив­ленность” улиц в центре города оценивается положительно, а “скученность” на окраине города – отрицательно. Однако возможно приблизить характер той или иной среды к основным требованиям большинства ее жителей – оптимизировать среду, ком­пенсировать ее недостатки с учетом средовых приоритетов населения.

На взгляды жителей города на городскую среду, на степень их заинтересованности в ее оптими­зации влияет и та среда, в которой проходит повседневная жизнь человека. Она формирует предпочтения, образ жизни, привычки и требования к окружению. Однооб­разная и неустроенная городская среда вызывает внутреннее неприятие, стремление отгородить себя от ее влияния, безразличие.

Недовольство средой проживания более выражено среди обитателей окраинных районов крупных городов, а также среди недавних горожан, бывших сельских жителей. Это связано с уменьшением средового разнообразия и снижением уровня городских услуг от центра к периферии, стремлением жителей отмежеваться от нее, изолировать себя от ее влияния в районе-спальне, а во-вторых, для периферийных районов характерна относительная средовая “молодость”, а потому и непривычность такой городской среды для ее жителей, которые переехали сюда из более привычных им мест.

Влияние выработавшегося с годами стереотипа жилого окружения (привычка), играет важную роль в восприятии городской среды. Воспитание городского сознания происходит постепенно, процесс впитывания го­родской культуры, привыкание к городскому образу жизни, городскому поведению, возможны в полной мере лишь в относительно сформированной благополучной городской среде. У выходцев из сельской местности или небольшого города еще не сформировалось городское соз­нание, городская жизнь для них менее привычна и поэтому внутренне отторгается. Среда формирует определенный образ жизни, в результате привыкания к которому тип поведения, выбор приоритетов человека либо воспроизводится постоянно живу­щим населением, либо переносится на другую территорию мигрирующим.

По мере того как люди формируют среду своей жизнедеятельности, выставляя определенные требования к ней (скамейки у подъездов домов с тесными соседскими контактами жителей), среда также корректирует сознание жителей. По мере влияния городского окружения на переехавшего из села в город человека, его требования к среде становятся более “городскими”. Поэтому коренные горожане более избира­тельно относятся к району проживания, и они в большей степени предпочитают наиболее “городскую” среду – среду центра города.

Тип социализации и образ жизни, несомненно, влияет на средовые ориентации, требования к жилью и жилому окружению. Так, опрошенные жители г. Долго­прудного предпочли бы жить “поближе к земле” – в индивидуальных домах (70%). Опрошенные долгопрудненцы, выросшие в среде небольшого города (22%), села (16%), уроженцы самого Долгопрудного (40%) и только 15% – жители больших городов, выбирают привычный для себя тип жилья: “современный малоэтажный” тип дома уступает “современному многоэтажному”, а “коттедж” – “дому с садом” (конечно, здесь влияет и отсутствие четкого представления о том, что такое “коттедж” или “современный малоэтажный” дом).

Почти половина опрошенных предпочитает «него­родскую» застройку (40% – дом с садом), 31% – менее привычный, но “близкий к земле” коттедж. Налицо взаимосвязь удаленности от центра района опроса “несредовой” ориентации его жителей (предпочтение качеству квартиры и прочим средовым харак­теристикам).

Характерно, что жители городов, как больших, так и малых, приехав в Москву, не хотели бы селиться на ее окраине, а бывшие сельчане проявили к периферийной зоне “повышенный интерес” (более 1/5 из них хотели бы жить на окраине). Надо заметить, что бывших сельских жителей в структуре районов не так уж и много (например, Ар­бат – 2%, ул. Горького – 4%, Матвеевское 8%), отчасти этим и объясняется сравни­тельно малое число сторонников новых микрорайонов.

То есть формирование требо­ваний к среде и выбор наиболее подходящего ее типа происходят исходя из результа­та комбинированного влияния места социализации и мест современного проживания – из средового опыта респондента (к которому примешивается еще ряд влияющих на выбор субъективных, ситуационных и пр. факторов). Тем не менее ясно, что сущест­вует взаимосвязь между развитостью городского сознания и развитостью самой городской среды (неразвитое городское сознание приехавших в Москву из сел совпадает с нераз­витостью городских качеств выбранной ими для проживания периферийной среды).

На такую комплексную оценку влияет множество факторов, в первую очередь привычка, сложившийся стереотип среды “обитания”, повседневной деятельности человека. Затем – осведомленность о других существующих типах среды (либо по­средством личного опыта, либо из средств массовой информации). И, конечно, качества городской среды, рассматривающиеся населением как наиболее значительные при ее оценке.

Существуют представления о той или иной среде, которые можно считать более объективными (ценными для большей части горожан): в центре города неудовлетвори­тельные природная среда в условия для воспитания детей, но больше возможностей для проведения свободного времени. При этом все типы среды имеют определенные компенсаторные факторы. Они характеризуют и различие поведения жителей города: для жителей нового района более характерны формы пассивного отдыха, “ослабление внутренних контактов – отчужденность между поколениями”.

Причинами этого могут быть особенности жизни в новых микрорайонах – например, изменение структуры проведения свободного времени: значительные затраты времени на поездки (трудовые, к знакомым и пр.), соответственно меньше времени остается для семейного досуга. Еще одна особенность жизни в новых микрорайонах – отчуждение от территории, связанное с недавним заселением этих районов, отсюда -отсутствие привычки к своему новому месту жительства, представление о нем как о “чужбине”.

Переселения приводят к оторванности от территории, средовому отчуждению (для возобновления взаимосвязи со средой требуются годы), в особенности, если переселе­ние вынужденное, в связи с выселением жильцов на окраины из домов, идущих под реконструкцию. В результате – негативное отношение к непривычной городской среде, неудовлет­воренность ее качеством.

Проявляются некоторые особенности в географии социального состава и средовых представлений горожан:

1)  приоритеты у различных групп горожан (отношение к инновациям, оценка окру­жающей среды, образ жизни и пр.) различны;

2)          распределение групп населения внутри городского пространства подчинено прост­ранственным закономерностям;

3)          взаимовлияние и взаимоформирование слоев населения и среды выражаются в устойчивости форм внутригородского расселения (в стремлении жить в привычных местах);

4)          существование взаимозависимости между при­оритетами населения в отношении среды данного типа и качествами этой среды (образ жизни, степень консервативности – устойчивости, мозаичности и пр.).

Изучение социальной активности горожан по отдельным районам города дает возможность разбить городскую территорию на зоны активности, определить центры активности населения: насыщенные объектами обслуживания; недонасыщенные, но обладающие функцио­нальными резервами; недонасыщенные, но не требующие вмешатель­ства для их воспроизводства[15]. Изложенный подход требует анализа и сопоставления нормативных и фактических, объективных характери­стик среды. Однако представляет не меньший интерес оценка качества среды её основным потребителем – жителями, т.к. именно она характеризует отношение каждого из опрошенных ко всему городскому пространству и к каждому участку городской среды, чем в конечном итоге определяется комфортность проживания [16,17].

Изучение субъективных оценок городской среды даёт возможность выделить условия и факторы, воспринимаемые населением как небла­го­приятные. Вполне очевидно, что эта оценка динамична, так как на каждом этапе градостроительного развития население определяется в своих оценках различных частей города, выявляя наиболее предпочти­тельные в данный момент районы, называя их престижными.

Результаты обследования, проведенного в г. Пензе, показали, что размещением своего жилья в структуре города удовлетворено лишь 55 % жителей. В качестве наиболее привлекательных районов для про­живания были выделены: центр – как наиболее «престижный и удобный» район города, насыщенный функциями обслуживания (1 место); крупный по территории и коли­че­ству населения периферийный район города – как наиболее «реальное место переселения» по наличию активной строительной деятельности, имеющий хорошую транспортную инфраструктуру и насыщенный объектами обслуживания (2 место); небольшой район в непосредственной близости от лесопарковой зоны, с хорошими экологическими характеристиками и устоявшемся статусом «интеллигентного», но недонасыщенный обслуживающими функциями (3 место). Остальные райо­ны города остались в отрыве от «лидеров»[16].

Корректировка процесса сегрегации возможна при активном вмешательстве государства в рыночные механизмы распределения жилья.

Существующие государственные программы по строительству доступного жилья и выделению субсидий для отдельных групп населения  практически не регулируют процесса сегрегации, т. к. действуют по законам рынка (жильё для социальных нужд обычно возводится отдельными массивами на периферии города) [5]. Выравнивание социально-градостроительной сегрегации современного города возможно: путем строительства социально смешанной застройки, что было характерно для периода советской архитектуры; при проведении специальных мер по «деконцентрации» бедности в программах реконструкции городской застройки;  путем повышения качества жилой среды.

1. Ещина Е. В. Социально-демократические методы соучастия в градорегулирующей деятельности архитектора (На примере г. Пензы) [Текст]  дисс. на соискание учёной степени  канд. арх. //Е.В.Ещина – Н.Новгород, 2004.-  265 с.
2. Кравченко А.И. Социология: Общий курс: Учебное пособие для вузов. – М.: ПЕРСЭ; Логос, 2002.–640 с.
3. Thompson W., Hickey J. Society in Focus. Boston, MA: Pearson, 2005. 0-205-41365-X.
4. Гришаев В.  Городская социальная сегрегация. Анализ  с точки зрения социологической теории риска// Российское городское пространство: попытка осмысления. М., 2000. С. 113-126.
5. Сатыго К.Д. Исследование процесса социально-градостроительной сегрегации территории жилой застройки городов [Текст]/научно-исследовательская дисс. квалификации магистр //К.Д.Сатыго. – Пенза: ПГУАС, 2013. – 140 с.
6. Шманкевич Т. “Сжимающийся” город – новая сегрегация. Байкальская Сибирь: из чего складывается стабильность / редкол.: В.И. Дятлов, С.А. Панарин, М.Я. Рожанский – Иркутск: Натали -  2005. – с. 295-307.
7. Желнина А. Неравенство в пространстве города. Жилье. Сегрегация. Джентрификация. / Лекция [Электронный ресурс]. Режим доступа – http://www.urban-club.ru.
8. Широкова Л.А. Разделение и объединение как стратегии формирования социальных пространств города // IV Очередной Всероссийский социологический конгресс. Социология и общество: глобальные вызовы и региональное развитие. Секция 40. Социология архитектуры – с.7422-7431.  [Электронный ресурс].  Режим доступа – http://www.ssa-rss.ru/files/File/congress2012/part54.pdf.
9. Пэнсон М., Пэнсон-Шарло М. Социальная дистанция и специфические условия полуформализированного интервью. Практика исследования аристократии и крупной буржуазии [Статья фр.социологов] // Cоциология: методология, методы, математические модели. 1995 . № 5/6.
10. Кияненко К.В. Введение в проблематику современного рыночного жилища: Учебное пособие для архитектурных и строительных специальностей вузов / К.В. Кияненко. – Вологда: ВогГТУ, 2002. – 159с.
11. KCAP Architects&Planners. Приложение А – Жильё // Мастер-план Перми. – 2010.   [Электронный ресурс].  Режим доступа – http://www.permgenplan.ru/content/view/9/13/
12. Свенссон, Р. Социальное планирование в градостроительной практике [Текст]: пер. с швед. В.Н.Максимова / Р. Свенссон. – М.: Стройиздат, 1991. – 112 с.
13. Кияненко К.В. Социология устойчивости против архитектуры сегрегации
14. Крыжановская О.А. Функционально-планировочные и социальные соновы реабилитации жилой среды. На примере застройки Москвы [Текст] дисс. на соискание уч. степени канд. арх.//О.А.Крыжановская – М., 1994. – 234 с.
15. Волкова Т.Ф. Потребительские качества среды как основа построения инвестиционно-градостроительного каркаса крупного города // Современные научные исследования и инновации. – Апрель 2014. – № 4 [Электронный ресурс]. URL: http://web.snauka.ru/issues/2014/04/33681
16. Волкова Т.Ф. Исследование потребительских качеств городской среды [Электронный ресурс]// Перспективы науки и образования. 2014.№3.C.109-113. URL: http://pnojournal.wordpress.com/archive14(14-03).
17. Волкова Т.Ф. Дифференциация современного жилья и жилой среды крупного города // Современные научные исследования и инновации. 2015. №3 [Электронный ресурс]. URL: http://web.snauka.ru/issues/2015/03/50458

Все статьи автора «Волкова Татьяна Федоровна»