Сколь неизбежна власть твоя,
Гроза преступников, невинных утешитель.
О совесть! Наших дел закон и обвинитель,
Свидетель и судья.
В. А. Жуковский
Современная динамика общественно-политических и правовых процессов в России усиливает внимание к традиционным формам национального сознания, в основе которого аутентичность миропонимания. В восприятии действительности наше сознание традиционно обостренно относится к проблеме совести, как в религиозной философии, так и в русском правосудии. Историко-философское исследование проблемы совести в русском правосудии вызывается необходимостью поиска альтернативы постмодернистской бездуховности социально-правового сознания.
В согласии с постулатом Платона «не все, что разрешает закон, позволяет совесть» ныне действующее российское законодательство обязывает судью при отправлении правосудия не только применять закон, но и руководствоваться совестью (ст. 17 УПК РФ), что следует только приветствовать, поскольку совесть, несомненно, обогащает и наполняет закон новым содержанием, детерминируя его смысл. Принимая решение, судья оценивает в этом случае не только правовое содержание, но и нравственную сущность фактов. Тем не менее, проблема соотношения и взаимодействия категорий «совесть» и «закон» в отечественном правосудии существенна и актуальна – таковой она была и в предыдущие века генезиса и эволюции идеи правосудия.
Прежде всего, учитывая, что в России не было и нет правовой дефиниции понятия совесть, мы вправе ориентироваться на философское осмысление совести как духовно-нравственного закона человека, позволяющего ему принимать решения без внешнего императива и побуждения, руководствуясь внутренним сознанием добра и зла, определением истинности, справедливости и праведности деяния. Отсюда, кстати, – относительность справедливости правосудия, поскольку вершит его небезгрешный человек (судья) с собственными нравственными установками и пониманием совести.
Философы разных эпох и цивилизаций пытались ответить на вопрос, что такое совесть. Аристотель совестью называл правильный суд доброго человека; Цицерон утверждал, что наивысшее бесправие там, где властвует лишь буква закона. Для И. Канта совесть – практический разум, сознание внутреннего судилища [1], а у Г. Гегеля «…религия есть нечто внутреннее, являющееся исключительно делом совести…» [2, с. 355].
По-своему определяет совесть В. И. Даль: «нравственное сознание, нравственное чутье или чувство в человеке; внутреннее сознание добра и зла; тайник души, в котором отзывается одобрение или осуждение каждого поступка; способность распознавать качество поступка; чувство, побуждающее к истине и добру, отвращающее ото лжи и зла; невольная любовь к добру и к истине; прирожденная правда, в различной степени развития [3]. С совестью В. И. Даль напрямую связывает и правосудие: «правый суд, справедливый приговор, решенье по закону, по совести, или правда» [4].
Особое значение имеют исследования проблемы совести представителями славянофильства и русской религиозной философии: А. С. Хомякова, И. В. Киреевского, В. С. Соловьева, Е. Н. Трубецкого, Ф. М. Достоевского, Л. Н.Толстого, Н. О. Лосского, И. А. Ильина, Н. А. Бердяева, Б. П. Вышеславцева и др. Так, А. С. Хомяков, оценивая разницу между внешним законом (от государства) и внутренним (совестью), отмечает,что государственный закон есть средняя нравственная величина, ниже которой находятся преступники, а выше которой – святые; внешний закон терпимее к преступлению, чем укор совести [5, с. 240]. Современны и актуальны слова И. В. Киреевского о западном человеке, который способен успокаивать свою совесть, придумывая «особую, оригинальную систему нравственности, вследствие которой его совесть опять успокаивается» [6, с. 216].
Проблема совести и вины глубоко исследована В. С. Соловьевым, сделавшим вывод о том, что человек должен жить, повинуясь чувству долга и по совести [7, с. 216]. Н. О. Лосский угрызения совести считал истинным наказанием: «Главный вид страданий, имеющий наиболее очевидный нравственный смысл, суть укоры совести» [8, с. 179]. И. А. Ильин в совести видел нравственную гениальность человека, источник справедливостии «алтарь его жизни» [9, с. 181].
В иностранных языках нет прямых аналогов русскому слову «совесть» и, как утверждает известный лингвист, профессор В. М. Пименова, в английском языковом мире понятия честности, правды и стыда подменяют слово «совесть» [10, с. 160]. Поэтому, зачастую, с представителями западной правовой культуры по тонким духовно-нравственным вопросам, связанным с толкованием юридических норм и с правоприменением, мы разговариваем, по сути, «на разных языках». Понимание, тем не менее, достигается в тех случаях, когда оппоненты «на встречных курсах» проявляют уважение к национальным философско-правовым традициям друг друга.
Но еще более важной представляется проблема совести, когда в едином российском культурно-правовом пространстве нет единогласия, как в кругу профессионалов, так и в среде обывателей, по вопросу совести в правосудии. Изучая проблему, мы видим некий «разрыв поколений», когда в философию русского правосудия вкладываются чуждые национальным традициям и духу идеи и категории, заимствованные из англосаксонской культуры (например, «сделка с правосудием», примат состязательности в ущерб истине и др.), в то время, когда несправедливо предаются забвению идеи отечественных философов и правоведов, создавших подлинно демократическое правосудие в России во второй половине XIX века. Их идеи, в частности, относительно нравственности, совести при отправлении правосудия актуальны и необходимы в наши дни.
Выдающийся русский юрист-мыслитель Анатолий Федорович Кони (1844 – 1927) научно доказал и показал собственным примером (председатель Петербургского окружного суда), каким должно быть русское правосудие. В иерархии его ценностей первыми названы им нравственные и, прежде всего, совесть. Настольной для российского судьи должна быть его книга «Нравственные начала в уголовном процессе». В ней А. Ф. Кони как юрист и философ определил парадигму правосудия и, несомненно, мы сейчас имели бы иное правосудие, если бы следовали духу заветов юриста и мыслителя. Так, в частности, он подчеркивал, что«…вывод о виновности является результатом сложной внутренней работы судьи, не стесненного в определении силы доказательства ничем, кроме указаний разума и голоса совести» [11, с. 38]. Здесь же он пишет: «то, что называется «судейскою совестью», есть сила, поддерживающая судью и вносящая особый, возвышенный смысл в творимое им дело… С ее голосом надо считаться, под угрозою глубокого душевного разлада с собою» [11, с. 39]. В другой аналитической работе «Отцы и дети судебной реформы» он также отводит определяющую роль совести в правосудии: «Ни в одной деятельности не приходится так часто тревожить свою совесть, то призывая ее в судьи, то требуя от нее указаний, то отыскивая в ней одной поддержки» [12, с. 341].
Современник и единомышленник А. Ф. Кони выдающийся адвокат, судебный оратор Ф. Н. Плевако (1842 –1908) строил свою судебную защиту как строго по закону, так и в согласии с совестью. Именно «по совести» завершилось дело в отношении его подзащитного – священника, нарушившего уголовный закон, но покаявшегося. Обращение Ф. Н. Плевако к суду было кратким:«Господа присяжные заседатели!…Перед вами сидит человек, который тридцать лет отпускал вам на исповеди грехи ваши. Теперь он ждет от вас: отпустите ли вы его грехи» [13, с. 354]. И священник вердиктом присяжных был оправдан. В данном случае проявилась истинность правосудия, когда наряду со строгим законом высшим судьей становится совесть.
Собственно, сама идея русского правосудия формировалась на понимании совести, правды, справедливости. Издревле на Руси под словом «закон» народ чаще понимал не нормативный акт государственной власти, а нравственно-религиозные заповеди. В правовом сознании русского народа подлинное правосудие может быть только с сакральным содержанием. Это понимала и власть, поэтому не случайно в конце XVIII века Екатерина II создает в России Совестный суд, а во II половине XIX века, после судебной реформы, сохраняется практика крестьянского правосудия на традиционной обычно-правовой основе. Так, например, законодательство Российской Империи позволяло крестьянам «вместо разбирательства в волостном суде обращаться по взаимному согласию к третейскому по совести суду, не стесняясь никакими формами» [14].
Правосудие «по совести» может быть оправданным и в том случае, когда вердикты и приговоры не безупречны с позитивистской точки зрения. Здесь важно достичь компромисса закона и совести, но главный критерий легитимности таких судебных решений – покаяние преступника, поскольку идеи милосердия и всепрощения также составляют основу философии русского правосудия. Важно, когда судья, присяжные заседатели, потерпевший увидят в покаявшемся подсудимом не пропащую преступную личность, а несчастного человека, оступившегося волею судьбы или собственного грешного выбора. Совесть в таком случае помогает одним осознать свой грех, а другим проявить милосердие, осуждая или оправдывая. Как завещал святитель Феофан Затворник, человеку нужно «ничего не делать, что запрещает совесть и ничего не опускать, что велит она делать» [15].
Библиографический список
- Кант И. Метафизика нравов. М.: Изд-во «Мир книги», 2007. 400 с.
- Гегель Г. Лекции по истории философии. СПб: Наука, 2000. 480 с.
- Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка [Электронный ресурс]. URL: http://www.classes.ru/all-russian/russian-dictionary-Dal-term-37864.htm (дата обращения: 25.02.2017)
- Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка [Электронный ресурс]. URL :http://www.classes.ru/all-russian/russian-dictionary-Dal-term-31883.htm (дата обращения: 25.02.2017)
- Хомяков А. С. Полное собрание сочинений. М.: Изд-во: Университетская типография, 1900. Т. 1. 417 с.
- Киреевский И. В. Отрывки. Полное собрание сочинений. М.: Тип. Императорского Московского Университета, 1911. Т.1. 295 с.
- Соловьев В. И. Чтения о богочеловечестве. Духовные основы жизни. Оправдание добра. М.: Изд-во «Харвест», 1999. 912 с.
- Лосский Н. О. Бог и мировое зло. М.: Изд-во «Республика», 1994. 432 с.
- Ильин И. А. Путь к очевидности: («О сопротивлении злу силою», «Путь духовного обновления», «Путь к очевидности»): [сборник] / Составление П. В. Алексеева и В. И. Кураева, послесловие В. И. Кураева, примечания Р. К. Медведевой. М.: Изд-во «Республика», 1993. 431 с.
- Пименова М.В. Концептуальные правовые метафоры совести в русском и английском языках // Гуманитарный вектор. 2012. № 4 (32). С. 160 –169.
- Кони А. Ф. Нравственные начала в уголовном процессе. М.: Юридическая литература, 1967. 537 с.
- Кони А. Ф. Отцы и дети судебной реформы. М.: Изд-во журнала «Русская мысль», 1914. 349 с.
- Плевако Ф. Н. Речи: В 2 т. / Под редакцией Н. К. Муравьева. М.: Издание М. А. Плевако, 1909. Т. 2. 451 с.
- Общее положение о крестьянах // Свод Законов Российской Империи. 1912. Т. IX. Ст. 99. С. 1 – 82.
- Святитель Феофан Затворник. Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться? М.: Изд-во «Сибирская Благозвонница», 2013. 512 с.