КОНТРРАЗВЕДКА ИНТЕРВЕНТОВ В СИСТЕМЕ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ БЕЛОГО СЕВЕРА (1918-1919 ГГ.)

Иванов Андрей Александрович
Санкт-Петербургская государственная академия ветеринарной медицины
кандидат исторических наук

Аннотация
Статья посвящена изучению истории становления, развития и функционирования иностранных контрразведок на территории Белого Севера в 1918–1919 гг. Исследование в основном базируется на документах Российского государственного военного архива и Российского государственного архива Военно-морского флота. В статье сделан вывод о неприспособленности Союзного военного контроля к исполнению функций службы контрразведки в условиях российской Гражданской войны.

Ключевые слова: гражданская война, интервенция, контрразведка


INTERVENTIONISTS’ COUNTERINTELLIGENCE IN THE SYSTEM OF WHITE NORTH’S MILITARY-POLITICAL SECURITY (1918–1919)

Ivanov Andrey Alexandrovich
Saint-Petersburg State Academy of Veterinary Medicine
PhD in History

Abstract
The article is devoted to investigating the history of building, development and func-tioning of foreign military counterintelligence services at the White North in 1918– 1919. The research is generally based on the documents of Russian State Military archive and Russian State Navy archive. The article contains inference that Allied military control wasn’t adapted to fulfilling all the complex of counterintelligence service functions in the conditions of Russian Civil War.

Рубрика: 07.00.00 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ

Библиографическая ссылка на статью:
Иванов А.А. Контрразведка интервентов в системе военно-политической безопасности Белого Севера (1918-1919 гг.) // Современные научные исследования и инновации. 2016. № 5 [Электронный ресурс]. URL: https://web.snauka.ru/issues/2016/05/66628 (дата обращения: 29.03.2024).

История секретных служб зарубежных стран и их деятельности на территории России пока еще не нашла детального отражения в отечественной научной литературе. По большей части это обусловлено объективными факторами – а именно, нехваткой достаточного числа достоверных источников, проистекающей из специфики агентурной работы спецслужб. Особое место в этой связи занимает период Гражданской войны, поскольку данный конфликт сопровождался полномасштабной интервенцией стран Антанты и их союзников. Это автоматически вело к существенному повышению роли иностранных разведывательных и контрразведывательных органов, как в планировании, так и реализации политики военного вмешательства во внутренние дела Советской Республики. Наибольший размах данный процесс приобрел на Севере России, где лидеры антибольшевистского движения серьезно зависели от иностранной военной и финансовой поддержки. Как следствие, белогвардейские и иностранные органы государственной безопасности были вынуждены действовать в тесном контакте.

Тенденция к сращиванию аппаратов отечественных и зарубежных спецслужб в сфере борьбы с вражеским шпионажем была заложена весной 1918 г., когда лидеры Мурманского Совета депутатов и представители стран Антанты заключили соглашение о совместных действиях по обороне Кольского полуострова от немецких и финских войск. Для оптимизации системы военной безопасности региона Мурманский контрразведывательный пункт, созданный еще в январе 1917 г., был преобразован в Военно-регистрационное бюро (ВРБ), куда наравне с русскими сотрудниками вошли и иностранные офицеры – лейтенанты Кольдер и Шарпантье. К этому моменту на Севере уже на протяжении нескольких лет успешно функционировали отделения американской и британской контрразведок [7, л. 1], учрежденные в годы Первой мировой войны с согласия царского правительства. Не будучи частью системы военного управления Российской Империи, они, тем не менее, оказывали существенную помощь русским коллегам, снабжая их информацией о действиях вражеской агентуры.

После начала интервенции в марте 1918 г. иностранные контрразведчики по-прежнему поставляли такого рода сведения, но в новых условиях их полномочия были значительно расширены. Учитывая, что работники Военно-регистрационного бюро ввиду слабого финансирования не могли выполнять «даже элементарных заданий контрразведывательной службы» [11, л. 42], функцию проверки паспортов у приезжавших на Север из-за границы взяли на себя агенты британских спецслужб. Хотя эта мера и носила вынужденный характер, она четко отражала расстановку сил в регионе – интервенты планомерно наращивали свое военное присутствие, доведя его летом 1918 г. до 13000 солдат. Сложившаяся ситуация вызывала острое недовольство членов местных военно-демократических организаций, по словам которых английская контрразведка, «набившая руку на диверсиях и провокациях», развернула в регионе «широчайшую волну белого террора» [3, л. 131–132], хотя, по имеющимся данным, это и не соответствовало действительности. Тем не менее, само присутствие в Мурманском крае силовых структур, не подчинявшихся русской администрации, но обладавших широкими полномочиями, создавало почву для будущих конфликтов.

Новый этап в развития контрразведывательных служб на Русском Севере начался после свержения Советской власти в Архангельске в августе 1918 г. и образованием антибольшевистской Северной области. Белогвардейские лидеры во главе с социалистом Н.С. Чайковским далеко не сразу обратили внимание на доставшиеся им в наследство от РСФСР контршпионские ведомства, больше полагаясь в борьбе с большевистской разведкой на иностранные спецслужбы. При этом опыт ВРБ по интеграции русских и зарубежных контрразведчиков в одном ведомстве был вновь использован, но на этот раз – на всей территории Белого Севера. Функции контрразведки осенью 1918 г. исполняла некая полулегальная организация, возглавляемая французским лейтенантом Эрнестом Бо, под началом которого служили русские чиновники и офицеры [9, л. 26–26об]. В этих условиях чины французских спецслужб даже предлагали ликвидировать белогвардейские контршпионские учреждения [6, л. 136].

Тем не менее, уже к концу года выяснилось, что «незнакомое с местными условиями и чуждое нам Intelligence Bureau (союзная контрразведка)…, руководимая чуждыми нам мотивами, совершенно не в состоянии справляться со своей сложной задачей: общество было взволновано и озлоблено массовыми насильственными арестами граждан и военнослужащих» [9, л. 4об]. Такое заявление бывшего начальника Беломорского контрразведывательного отделения М.К. Рындина стало возможным во многом из-за того, что иностранные агенты производили обыски и аресты самовольно, не признавая русских законов и этим подрывая доверие населения к антибольшевистскому правительству.

В попытке выстроить оптимальную как для белогвардейцев, так и для интервентов систему военного управления, было принято решение о разделении службы контрразведки на несколько секций: русскую, британскую, американскую, французскую и бельгийскую. Русская контрразведка получила наименование Военно-Регистрационное отделение (ВРО), во главе которого встал Рындин, а зарубежные спецслужбы объединялись общим понятием Союзный военный контроль (СВК). С формальной точки зрения эти контрразведывательные секции были равнозначны, но в реальности ВРО находилось в починенном состоянии. На начальном этапе антибольшевистской борьбы практически все приказы подчиненным Рындина начинались с одинаковой формулировки: «На Военно-регистрационное отделение Союзным командованием ныне возлагается новое задание» [10, л. 3, 26, 86–87]. То есть, несмотря на структурную принадлежность ВРО штабу Главнокомандующего русскими войсками на Севере, распоряжались им интервенты, финансировавшие контрразведку из собственных средств.

Что же до Союзного военного контроля, то ведущую роль в этой структуре играло британское отделение во главе с подполковником Д.К. Торнхиллом и капитаном С. Брайсоном [17, с. 104]. Большинство его сотрудников относились к Департаменту военной разведки (Directorate of Military Intelligence) и ранее служили в английских колониальных войсках, поэтому слабо разбирались в сложных условиях российской Гражданской войны. Как следствие, для повышения эффективности контршпионских мероприятий в белогвардейских войсках и тылу интервенты пошли на зачисление в СВК русских служащих, например, М.М. Филоненко – бывшего верховного комиссара Временного правительства в Ставке Верховного главнокомандующего. Впрочем, этот случай не стал единичным, и уже к началу 1919 г. интеграция русских агентов в Союзный военный контроль приобрела массовый характер. Так, к январю 1919 г. среди штатных сотрудников СВК в Мурманске не осталось ни одного иностранца [12, л. 154].

Причина этого заключалась в том, что финансовое снабжение союзных спецслужб было организовано на порядок лучше белогвардейской контрразведки – в 1919 г. средний заработок работника СВК на Севере был в среднем на 13% выше, чем у русских коллег [13, л. 82 об, 217]. К тому же, в распоряжении иностранных спецслужб просто не было достаточного количества квалифицированных агентов для полного укомплектования всех отделений военного контроля в Онеге, Исакогорске, Холмогорах, Березнике, Пинеге, на станциях Холмогорская и Обозерская. На службу к интервентам шли гораздо охотнее еще и благодаря наличию у них более широких полномочий, постоянно расширявшихся по мере активизации вражеской агентуры и большевистского подполья.

В частности, в начале февраля 1919 г. на территории Северной области была введена цензура «для контроля над всеми телеграммами, письмами и посылками» и воспрещения передаче противнику секретных сведений. Ведение цензорской деятельности стало исключительной прерогативой интервентов, а главным цензором был назначен английский капитан Э.Г. Дель-Стротер. Установление таких ограничений вызвало серьезное недовольство, как белогвардейской администрации, так и представителей оппозиции, поскольку под запретом оказалась даже публикация газет «без разрешения союзного военно-контрольного отдела». При этом эффективность цензорской службы находилась на невысоком уровне. Самый крупный успех на этом поприще был достигнут лишь летом 1919 г., когда благодаря информации, полученной из письма рядового В.Е. Ушакова, был предотвращен переход двух рот 2-го Северного стрелкового полка на сторону Красной Армии [1, с. 350–351].

Помимо цезуры, интервенты монополизировали и контроль за радиоэфиром Северной области – этим в основном занимались телеграфисты английского крейсера «Аттентив». При этом члены архангельского подполья имели возможность поддерживать прямую радиосвязь с Москвой и Петроградом, несмотря на противодействие иностранных телеграфистов [2, с. 243–244]. Кроме того, практически все арестованные центральными и местными органами контрразведки проходили через Главное Управление Право-Маршала под руководством майора Э.Ф. Строгама [14, л. 36], изначально созданное для расследования преступлений, совершенных иностранными солдатами.

Сотрудники СВК производили обыски и аресты самостоятельно, не согласуя свои действия с русскими властями, а лишь ставя их об этом в известность, несмотря на то, что все аресты русских подданных следовало в обязательном порядке согласовывать с губернскими комиссарами правительства антибольшевистской Северной области. Более того, для содержания заключенных интервентами была создана сеть каторжных тюрем, куда въезд для русских чиновников и офицеров был запрещен. Эти тюрьмы были подведомственны Союзному военному контролю и в них содержались лица, арест которых интервенты желали скрыть от русских властей.

Описанную картину усугублял и тот факт, что в условиях военно-политического противоборства между сторонниками большевиков и их противниками, по инициативе интервентов военный контроль был наделен функциями политической полиции, ликвидированной в России после февраля 1917 г. Тем самым, задачами СВК стали мониторинг политических настроений Белой армии и ее руководства, пресечение враждебной агитации, а главное – обеспечение лояльности населения и антибольшевистского правительства союзникам. Так, подчиненные Торнхилла приняли активное участие в свержении первого состава правительства Н.С. Чайковского осенью 1918 г. [16, с. 526, 531], так как в нем преобладали неугодные интервентам социалисты. Аналогичным образом подверглись аресту и члены Онежской Земской Управы, критиковавшие политику белогвардейских верхов и инициировавшие обстрел союзного парохода «Пинега» [15, л. 30]. Помимо этого, сотрудники военного контроля установили агентурное наблюдение за рядом антибольшевистских руководителей. Например, член французского отделения СВК граф де Люберсак почти ежедневно составлял заметки о деятельности управляющего отделом внутренних дел белогвардейского правительства В.И. Игнатьева, а британские контрразведчики следили за главой Военного отдела Мурманского края полковником Л.В. Костанди [12, л. 235].

С учетом приведенных фактов не удивительно, что Главнокомандующий русскими войсками генерал В.В. Марушевский утверждал, что СВК «имел значение чисто политическое. Его представители, рассыпанные по всему фронту, вели работу по охране интересов союзных войск» [4, с. 61]. На этой почве между русскими и иностранными контрразведчиками регулярно вспыхивали конфликты, поскольку интервенты не позволяли арестовывать многих лиц, заподозренных в шпионаже, например, бывшего комиссара Мурманского Совдепа В.Л. Сенкевича, следствие по делу которого началось еще до Октябрьской революции [8, л. 93 об]. Некоторые такие лица были приняты интервентами на службу, и юрисдикция ВРО на них не распространялась.

Эти действия работников военного контроля подрывали безопасность Белого Севера, поскольку проникавшие на службу в вооруженные силы противники белогвардейского режима разлагали войска изнутри, призывая солдат к неподчинению офицерам и переходу на сторону противника. По свидетельству корреспондента Дж. Кьюдахи, «большевики превзошли сами себя в пропаганде, используя это коварное оружие, которым они владели с таким совершенством. Тысячи тысяч листовок, воззваний, плакатов, призывов, прокламаций громадное количество едкой и красноречивой литературы разбрасывались ими по всем дорогам и тропам следования даже отдельных партизанских дозоров в снежных лесах Севера». Примечательно, что в составлении этих листовок участвовали и взятые в плен иностранные солдаты, например, капрал Х. Шрёдер [18, с. 295]. В результате, агенты СВК не смогли предотвратить бунт бойцов 13-го батальона Йоркширского пехотного полка, а также мятеж Дайеровского батальона, спровоцированный 8 внедрившимися в него большевистскими агентами [5, л. 17]. Утрата контроля командования интервентов над собственной армией стала одним из залогов свертывания иностранной интервенции на Севере. Войска Антанты стали покидать регион в июле 1919 г., последними – в октябре – эвакуировались англичане. Это положило участию иностранных контрразведывательных органов в Гражданской войне на Русском Севере.

Резюмирую, можно заключить, что Союзный военный контроль мыслился его создателями не столько как контрразведывательный орган, сколько как надзорное учреждение. Его главной задачей было не лоббирование интересов интервентов, а скорее использование иностранных спецслужб, не подвергнутых развалу в течение 1917 г., для стабилизации системы военной безопасности Белого Севера. Причем эту деятельность предполагалось осуществлять не изнутри, а извне выстроенной системы во избежание переноса элементов революционной дезорганизации, свойственной отечественным контршпионским ведомствам. Интервенты изначально не доверяли как русским контрразведчикам, так и некоторым офицерам Белой армии, поэтому военный контроль был наделен крайне широкими полномочиями по пресечению возможной измены. Тем не менее, ограниченность ресурсов не позволила осуществить этот проект, а широта прав вкупе со структурной независимостью привели к чрезмерному вмешательству СВК в различные сферы функционирования государственных структур. Это вмешательство подрывало авторитет власти в глазах местного населения и формировало негативное отношение к интервентам вообще, и их контрразведке в частности. Как следствие, взаимодействие антибольшевистского движения и его зарубежных союзников, являвшееся одним из главных залогов успешности боевых действий, осуществлялось крайне слабо, способствовав неудаче интервенции и поражению «белых».


Библиографический список
  1. Борьба за установление и упрочение Советской власти на Мурмане: Сборник документов. Мурманск: Мурманское книжное издательство, 1960. – 494 с.
  2. Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере (1917–1920 гг.): Сборник документов. / Сост. А.Е. Иоффе. Л.: Наука, 1982. – 406 с.
  3. Государственный архив Мурманской области. Ф. П-102. Оп. 1. Д. 28.
  4. Марушевский В.В. Белые в Архангельске. // Гражданская война в России: война на Севере. М.: АСТ, 2004. С. 11 – 225.
  5. Национальный архив Республики Карелия. Ф. Р-900. Оп. 1. Д. 12.
  6. Российский государственный архив Военно-морского флота (РГА ВМФ). Ф. 378. Оп. 1. Д. 68.
  7. РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 2. Д. 180.
  8. РГА ВМФ. Ф. Р-129. Оп. 2. Д. 1.
  9. РГА ВМФ. Ф. Р-431. Оп. 1. Д. 577.
  10. Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 39450. Оп. 1. Д. 46.
  11. РГВА. Ф. 40311. Оп. 1. Д. 8.
  12. РГВА. Ф. 40311. Оп. 1. Д. 10.
  13. РГВА. Ф. 40311. Оп. 1. Д. 17.
  14. РГВА. Ф. 40313. Оп. 1. Д. 1.
  15. РГВА. Ф. 40313. Оп. 1. Д. 6.
  16. Papers Relating to the Foreign Relations of the United States, 1918, Russia. Vol. 2. Washington: U.S. Government Printing Office, 1932. – 887 pp.
  17. Plotke A.J. Imperial spies invade Russia: The British Intelligence Interventions, 1918. London: Greenwood Press, 1993. – 283 pp.
  18. Quartered in hell: The Story of the American North Russia expeditionary force, 1918 – 1919. / Ed. by D.N. Gordon. Missoula: G.O.S., 1982. – 320 pp.


Количество просмотров публикации: Please wait

Все статьи автора «Manheim»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться:
  • Регистрация