Ситуацию в глобальной научно-технологической сфере Давосский экономический форум 2016 года определил как начало Четвертой промышленной революции (ЧПР), последствия которой коренным образом изменят мир. О неизбежности скорой глобальной промышленной революции предупреждали Э.Тоффлер («Шок будущего», «Экоспазм»), П.Друкер («Анатомия индустриального общества»), И.Валлерстайн, Д.Стиглиц, Д.Арриго. Особую популярность проблеме придали работы Д.Рифкина [1].
В основе Четвертой промышленной революции лежит немецкая концепция «Индустрия 4.0», которую бизнесмены, политики и ученые в 2011 году определили как средство повышения конкурентоспособности обрабатывающей промышленности Германии через усиленную интеграцию «киберфизических систем», или CPS, в заводские процессы. Четвертая промышленная революция планирует заставить автоматизированное оборудование говорить друг с другом без вмешательства человека. На заводе Siemens, к примеру, работает более тысячи человек, основная задача которых — мониторить машины и компьютеры [2]. По сути, речь идет о создании глобальных самоорганизующихся производственных систем, обладающих сверхгибкостью и реализующих синергетический потенциал технологического развития.
Однако создание таких «умных производств», развитие технологии 3D-принтинга неизбежно потребует и новых материалов, и новых средств труда, новых технологий, определения общих платформ и языков, на которых будут свободно общаться машины разных корпораций, разработки новых мер кибербезопасности, новых организационных форм и методов управления производством и т.д. Таким образом, последствия таких технологических инноваций затронут практически все отрасли науки и промышленности. Основатель и Президент Всемирного экономического форума в Давосе швейцарский экономист Клаус Мартин Шваб охарактеризовал Четвертую промышленную революцию как «слияние технологий и стирание граней между физическими, цифровыми и биологическими сферами».
Четвертая промышленная революция в меньшей мере зависит от интересов геополитических игроков, а в значительной степени определяется потенциалами Центров технологического превосходства, которые объективно образовались в последнюю четверть века. Можно привести многочисленные факты из любой сферы технологического развития, свидетельствующие о структурных сдвигах и прорывах. Особенность технологического развития в XXI веке состоит в том, что бурный прогресс происходит не в какой-то одной локальной области науки и техники как, например, «революция в физике» в первой четверти прошлого века, революция в ядерной энергетике в середине XX века, «полупроводниковая революция» третьей четверти XX века, «процессорная революция» 1970-1980 гг., информационная революция конца XX – начала XXI века, а представляет собой конвергенцию и гибридно-технологическую кластеризацию практически по всем направлениям научно-технического и технологического развития.
Четвертая промышленная революция скажется на распределении ролей между странами.
Россия вступает в ЧПР в чрезвычайно неблагоприятных условиях. Российская национальная инновационная система находится еще на этапе становления. Для технико-технологической системы характерны непреодоленные технологические и социально-политические разрывы в экономике, тормозящие развитие в научно-технической сфере: производственная сфера оторвана от финансовой системы, научная сфера разорвана на фрагменты, в то время как мировой тренд – междисциплинарность, синергетизм, плектис [3]. Малый и средний бизнес оторваны от инвестиционных и инновационных ресурсов. Уничтожены многие направления отраслевой науки, ослаблены фундаментальная, вузовская и заводская наука.
Аппарат реализации модернизации, реинжиниринга и реконструкции российской промышленности, доля которой в ВВП в последнюю четверть века сократилась с 52% до 28%, неэффективен. Не оправдались надежды на переход к постиндустриальному обществу. Доля промышленности в ведущих странах мира (США, Германии, Японии, Франции, Южной Кореи…) не опускается ниже 60%. Международное разделение труда трансформировалось в монополизм сетевых транснациональных корпораций. Аутсорсинг, который предлагался как драйвер развития сложных производственных систем (например, автомобилестроения) породил «промсборку» [4], убивающую развитие российских научных школ конструкторов и технологов. Морально и физически устарел базис машиностроения – литейное, кузнечное производство. Срок службы заготовительных и инфраструктурных основных фондов превышает критически допустимый (30 – 40 лет), что не позволяет отечественным предприятиям осуществлять производство конкурентоспособной и наукоемкой продукции (доля России на мировом рынке «hi-tech» не превышает 0,3%). Разрушены станкостроение, электронное приборостроение. В результате, импортозамещение натыкается на отсутствие российских производителей современного машиностроительного оборудования.
Необходимы организационные и структурные преобразования и, прежде всего, замена доминирования иерархических вертикальных связей на горизонтальные гетерархические и кластеризацию на основе «Промышленного интернета».
Клаус Шваб в своей книге «Четвертая промышленная революция» приводит статистику, в которой напоминает, что в настоящее время средний срок существования компании-участницы индекса S&P сократился с 60 до 18 лет и если корпорации хотят оставаться на плаву, они должны постоянно вводить инновации. На смену вертикально выстроенным структурам должны прийти компании, практикующие горизонтальные способы управления [5].
«Инновационная премия» в ЧПР будет решающим фактором социально-экономического и технико-технологического развития, выживания в условиях гиперконкуренции, экспансии глобальных сетевых структур. Для ЧПР характерны конвергенция и междисциплинарность наук и их авангардная роль в технологическом развитии.
Немецкая промышленность инвестирует 40 миллиардов в промышленную интернет-инфраструктуру ежегодно до 2020 года. Это значительный кусок от европейских инвестиций в четвертую промышленную революцию, которые, как ожидается, составят 140 миллиардов евро в год. Средняя стоимость одного рабочего места в научно-исследовательских учреждениях передовых стран превышает 2 млн. долларов. Стоимость отдельных лабораторий достигает 10 млрд. долларов. Бюджеты высших учебных заведений в США и Китае зачастую превышают 5 млрд. долларов. Общие затраты США на исследования и разработки превышают 450 млрд. долларов, Китая – 200 млрд. долларов. По оценке экспертов, в Китае численность занятых в научно-технической сфере приближается к 40 млн. человек. Россия пока остается в числе лидеров в атомном энергостроении, ракетном двигателестроении, биотехнологиях, производстве ряда конструкционных материалов и т.д.
Необходимо продолжать наращивать усилия со стороны Правительства для активизации инновационной деятельности для повышения результативности и эффективности принимаемых мер в наукоемких и высокотехнологичных отраслях.
Высшая миссия ЧПР – не обогащение богатых стран на основе тех научных заделов и потенциалов, которые они накопили, а освобождение человечества от неизбежной гибели на Земле [6]. Клаус Шваб надеется, что четвертая промышленная революция позволит человечеству подняться на новый уровень общественного и морального сознания, в основе которого будет лежать общая судьба всех людей, живущих на нашей планете [7].
В арсенале человечества накопленный научный опыт, гуманизм как высшая ценность, знания, компетенции, позволяющие решать сложные технические проблемы, прорываться в новые технологические пространства. Технологическое развитие в форме ЧПР – это не просто каскад научно-технических революций, это синергетический взрыв накопленных человечеством знаний во всех сферах науки. Главная проблема заключается во встрече со сложностью, масштабностью. Это требует от руководителей науки, промышленности и экономики нового мышления и новых компетенций в области технологического менеджмента. Обучение знаниям и компетенциям в области технологического менеджмента, основанного на парадигме XXI века, – неотложная задача профессионального образования в вузах России.
Анализ проблемы ЧПР неизбежно приводит к необходимости разработки стратегии технологического развития России, основанной на объединении науки, производства, предпринимательства и государства для получения синергетического эффекта на базе овладения междисциплинарностью и конвергенцией наук, кластерной гибридизации технологий, устранения технологических разрывов в цепях создания инноваций и непрерывного реинжиниринга производственных систем [8].
Библиографический список
- Рифкин Дж. Третья промышленная революция. – М.: Альпина нонфикшн, 2015.
- Хель И. Индустрия 4.0: Что такое Четвертая промышленная революция? [Электронный ресурс] // Hi-News.ru: сайт. – URL: http://hi-news.ru/business-analitics/industriya-4-0-chto-takoe-chetvertaya-promyshlennaya-revolyuciya.html (дата обращения: 3.02.2016)
- Кузнецов Б.Л., Кузнецова С.Б. Синергетические факторы глобального экономического развития // Экономика и современный менеджмент: теория и практика. 2014. № 37. С. 123-128.
- Фатихова Л.Э., Ахтямов Б.Ф. Современное состояние и перспективы развития автомобильной промышленности России // Современные научные исследования и инновации. 2015. № 11 [Электронный ресурс]. URL: http://web.snauka.ru/issues/2015/11/59948 (дата обращения: 03.03.2016).
- Артемьев А. Роботы вместо людей: в Давосе обсудят четвертую промышленную революцию [Электронный ресурс] // РБК: сайт. – URL: http://www.rbc.ru/technology_and_media/20/01/2016/569fbd8d9a794785732cb9df (дата обращения: 3.02.2016)
- Thurow, L. Fortune Favors the Bold. What We Must Do to Build a New and Lasting Global Prosperity, New-York: Harper Business, 2003.
- Мануков С. 4-я промышленная революция в Давосе [Электронный ресурс] // Эксперт Online: сайт. – URL: http://expert.ru/2016/01/21/chetvertaya-promyishlennaya-revolyutsiya/ (дата обращения: 3.02.2016)
- Кузнецов Б.Л., Кузнецов М.С. Синергетическое управление реинжинирингом бизнес-процессов // Известия Уральского государственного экономического университета. 2010. №2 (28). С. 157-161.
Количество просмотров публикации: Please wait