НОРМАНИЗМ В СВЕТЕ ФАКСИМИЛЬНОГО ИЗДАНИЯ ЛАВРЕНТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ В ЭЛЕКТРОННОМ ВИДЕ

Крюков Николай Михайлович
литератор

Аннотация
В статье рассматривается вопрос достоверности записи легенды о призвании варягов в Новгород первым летописцем. Приводится сравнение электронной копии летописи от издания летописи в книжном формате для выявления текстологических расхождений в анализе текста. Идея в доказательстве первичности статьи о первом князе на Руси на 6 об. листе, а не на 7. Рассматривается проблема востребованности норманизма в разные периоды русской истории от начала ее «научного» внедрения в массовое сознание до причин живучести в наши дни.

Ключевые слова: варяги, востребованность норманизма, две версии о начале русской государственности, достоверность текста, Олег, Рюрик, текстологические расхождения, типографское издание летописей


NORMANIZM IN THE LIGHT OF FACSIMILE EDITION OF THE LAVRENTYEVSKAYA CHRONICLE IN ELECTRONIC FORMAT

Kryukov Nikolay Mihaylovich
litterateur

Abstract
This article touches upon the issue of the text accuracy of the legend about inviting the Vikings to Novgorod which was written by the first chronicler. The author compares the electronic copy of the Chronicles from the publication of the Chronicles in book format to identify textual discrepancies in the analysis of the text. The idea of the proof of the article precedence about the first prince in Russia is on the 6 page, not on 7. The article considers the problem of normanizm demand in different periods of Russian history from the beginning of its "scientific" introduction into mass consciousness to the causes of its vitality in modern times.

Keywords: Rurik, textual discrepancies, the accuracy of the text, the demand of normanizm, two versions of the beginning of Russian statehood, typographic publication of the Chronicles, Varingiar


Рубрика: 07.00.00 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ

Библиографическая ссылка на статью:
Крюков Н.М. Норманизм в свете факсимильного издания Лаврентьевской летописи в электронном виде // Современные научные исследования и инновации. 2015. № 12 [Электронный ресурс]. URL: https://web.snauka.ru/issues/2015/12/61858 (дата обращения: 29.03.2024).

В июне 2012 г. на сайте Российской национальной библиотеки презентовали факсимильную электронную версию Лаврентьевской летописи. Это мероприятие состоялось в рамках празднования 1150-летия Российской государственности.

Важность появления в таком виде древнейшей русской летописи трудно переоценить. Наконец-то она стала доступной для прочтения практически в оригинале. То, что нельзя было передать типографским способом, стало видимо на экране: потертости, метки, количество строк на листе, плотность почерка, особенности правки отдельных слов, повторяемость ошибок, пропуски дат и  проч. Теперь текст летописи не выглядит сплошным массивом. Его можно делить по листам, по блокам тетрадей. И вообще, с летописью теперь может работать каждый желающий. То есть появилась возможность проанализировать все, что написано в летописи, самостоятельно, а не с чужих слов; сравнить свои результаты с выводами других исследователей древнего летописания.

Так что же «высветилось» в электронной копии Лаврентьевской летописи такое, что заслуживает особого внимания? В этом мы и попробуем разобраться.

Статья поделена на шесть частей. В первой показывается отличие современного факсимильного издания Лаврентьевской летописи, как способа передачи информации, от издания летописей типографским и иными способами в доэлектронную эпоху. Во второй поднимается вопрос достоверности передачи оригинального текста летописей типографским способом. В третьей акцентируется внимание читателя на том, что только по списку Лаврентьевской летописи, так называемый Временник Нестора  (Повесть Временных лет) представлен в полном объеме. В четвертой части приводится краткий текстологический анализ Лаврентьевской летописи с уклоном на некоторые проблемные стороны норманнской теории, а также первых ее листов. В пятой дается краткий разбор двух версий о начале русской государственности, просматриваемых только по списку Лаврентьевской летописи. Моделируется, во-первых, ситуация без записей о варягах и приводятся доказательства о намеренных вставках статей со словами «варяги», «рюрики». А, во-вторых, показывается действительный идейный замысел летописца, сохранившийся в способе подачи материала первых шести листов летописи. В заключительной части анализируются мотивы и причины востребованности теории норманизма в разные периоды русской истории, которые прослеживаются по полиграфическим изданиям русских летописей.

1. Проблема исследования оригинального летописного текста.

По данным Википедии на 2004 г типографским способом издано 43 тома из Полного собрания русских летописей. Много это или мало? В предисловии к первому тому 1846 г говорится, что в созданную в 1837 г. Археографическую Комиссию Высочайше утвержденными Правилами повелевалось передать все рукописные летописи, хранящиеся в духовных и гражданских библиотеках. Так в Комиссию поступило 175 рукописей, из которых 168 на тот момент были признаны нужными к употреблению при издании. (1)  То есть на сегодня, за 173 года, издано лишь четверть от запланированных к изданию рукописных памятников. И это может показаться мало. Но если посчитать летописи по изданиям, не зависимо от объема, названия списка, повторных или сборных собраний и т. д. от первого выпуска в 1767 г, то получается за  почти 250 лет опубликовано примерно около 150 летописных материалов. По этому подсчету выходит, что какая-либо летопись, но обязательно появлялась из печати каждые полтора — два года. И это кажется много. Так что же показывают эти цифры при исследовании всего русского летописания?  И только ли дело в количестве?

Вернемся еще раз к тому же предисловию и обратимся к фразе, которая является ключевой по отношению к летописям, как к рукописным материалам: «Известно, что большая часть древних Летописей повторяется в позднейших списках точными словами или с подновлением слога, без нарушения однакож основы текстов тех Временников, из которых они заимствованы». (2)

То есть, вопрос о неизменяемости, первоначальной подлинности древнего рукописного сочинения считался решенным. Он не являлся актуальным. Признавалось, с одной стороны то, что каждая летопись представляла собой своего рода свод, как событий исторического характера, так и устных преданий, былин,  природных знамений, вставок о житиях святых и их чудесах. Признавалось, каждый новый переписчик вносил свои правки, подгоняя смысл тех или иных событий под интересы местных элит, дополнял летопись собственными мнениями и оценками, осовременивал стиль и язык. На основании чего делался вывод, будто в результате коллективного сочинительства летописи не могли иметь законченного вида. Они регулярно дописывались и обновлялись следующими поколениями переписчиков. Однако всегда за этим следовала оговорка: «подновление слога» не влияло на сохранение «основ текста». И эта последняя фраза становится  своего рода квинтэссенцией отношения ко всем памятникам общерусского летописания в целом.

Актуальным для первых издателей серии ПСРЛ виделся вопрос о передаче текста в доступной для чтения форме. Он мог быть подправлен типографским способом в соответствие с требованиями современной орфографии, пунктуации, заменой ошибочных слов из других списков одного летописного свода, делением текстов на разделы  с подзаголовками, заполнением пропущенных дат из схожих летописей.

С этим можно согласиться: книги, пролежавшие 300-400 лет в неприспособленных для библиотек помещениях и менявшими неоднократно хозяев, находились в разной степени сохранности. Мало того, что отдельные места текста на листах некоторых книг оказались затертыми или размытыми, но еще и отдельных листов не хватало. В других листы были перепутаны. В третьих выделялись писчим материалом и почерком вставные листы. Сам текст, особенно если брать наиболее древние харатейные списки, еще и очень сложно было прочесть. Требовалось  разложить сплошной текст на отдельные слова, обозначить знаки препинания, сделать перевод на современный язык.

Именно этим первые издатели объясняли привлечение к выпуску той или иной летописи схожих списков из одного свода летописей, или летописей самостоятельных, имеющих свой свод списков. В предисловиях к каждому выпуску добросовестно приводился перечень таких списков. К примеру, в томе первом к тексту Лаврентьевской летописи добавлялись строки из Ипатьевской, Хлебниковской, Радзивиловской, Троицкой. В томе втором к изданию Ипатьевской летописи привлекались Хлебниковский список, Ермолаевский. В томе третьем использовались четыре других списка. При издании Никоновской летописи  – восемь списков. И так к каждому тому ПСРЛ.

Таким образом, и читатель, только знакомящийся с историей России, и историк, серьезно занимающийся исследованием данной тематики, ставились в определенные рамки доступности с ознакомлением исходного материала. Работать любителям древностей приходилось с тем, что задавалось издателями новых версий летописей.

Но можно ли было тогда в XIX в. представить публике  копии летописей, приближенные к оригиналу типографским способом? В принципе это было возможно. Литография, как один из древнейших способов факсимилирования уже использовался в типографиях при подготовке к печати книг, газет и т.д.

Понятие «факсимиле» в данном случае предполагает полное, детализированное  копирование рукописного произведения. До изобретения светописи факсимиле рисунков,  рукописей изготовлялось кустарным способом — переносом букв, символов, рисунков на наложенную поверх листа оригинала прозрачную бумагу, затем гравирования на металле или дереве, что и называлось литографией. Само собой этот метод не гарантировал точности воспроизведения текста. В словах имелась возможность править ошибки. Значки, метки на полях не всегда дублировались. Потертости с плохо читаемыми буквами игнорировались и т. д. Тем не менее, при всех недостатках литографии факсимилирование хотя бы одной летописи (так называемой Несторовой, например) таким способом вполне можно было бы осуществить. Однако до поры до времени, этого не делалось. Считалось,  тексты до XVI в., представленные в первоначальном виде, трудно читаемы.
Для наглядности литографией показывались только  примеры почерков, которые должны были, между прочим, доказывать и тезис о сложности воспроизведения текста. Такие примеры демонстрировались на одном-двух листах в томах ПСРЛ издания до 1904 г. Лишь в  Никоновской летописи  показаны 9 листов факсимиле с картинками,  основным текстом, писаным красивым полууставом;  с дополнительным текстом на свободных местах, исполненным сплошной небрежной скорописью письма поверх затертого или плохо сохраненного текста.

Это не значит, конечно же, что факсимильные издания летописей не предпринимались вовсе. Предпринимались. И здесь следует обратить внимание на одну деталь. С развитием фотографии становится популярным способ фототипического воспроизводства  рисунков, картин, текстов книг. Они не отличались качеством: картинка в черно-белом изображении не передавала цвета, теней. Из-за чего некоторые слова, в отличие от подлинника, не читались. Первые такие факсимильные издания были представлены в Москве на выставке древних рукописей и старопечатных книг в 1858 г. П.И. Севастьяновым. В их числе «Зоографское евангелие», «Древняя книга и география Птолемея и Страбона» и др. Но все дело в том, что в их числе летописей не было. Лишь в 1872 г.  фототипией печатается  Лаврентьевская летопись с повествованием до 1110 г. (текст Повести временных лет), а в 1875 г.  Новгородская летопись старшего извода по харатейному Синодальному списку, где повествование ведется от 1016 г. Всего же в дореволюционное время было издано факсимиле только четырех списков летописей. Кроме названных, это Русский Хронограф по рукописи князя П. П. Вяземского XVII в  1883 г.  и Радзивиловская летопись в 1902 г.

Следует добавить, что  в это же время на свет появится множество других древних и не совсем древних рукописных и печатных  книг факсимильного производства. К примеру, Остромирово Евангелие в 1883 г., “Путешествие из Петербурга в Москву” Радищева А.Н. в 1888 г., «Слово о полку Игореве» в 1891 г., Архангельское Евангелие в 1912 г. и др. Но только не летописей.

В советское время появляются факсимиле тех же основных списков летописей: Новгородской харатейной старшего извода по Синодальному списку – в 1964 г., дважды Радзивиловской летописи – в 1962 и в 1997 гг. и  Лаврентьевская в 1961 г., которая воспроизведена уже фотомеханическим репринтом с типографского издания 1926-1928 гг.

Особо следует сказать о повторных изданиях. В этом случае летописи, если это были не новые тома, либо перепечатывались полностью, либо с частичными изменениями. Сегодня чаще всего выбранные для воспроизводства  источники подаются без изменения текста методом сканирования с уже готовых и уже некогда изданных текстов.  Это видно на примере издания летописей из серии ПСРЛ в двухтысячных годах по выпуску XIX в. В таком виде они представлены и в Интернете. Заметим тут же, что репринтных изданий по факсимиле ПВЛ 1872 г. или Новгородской летописи 1875 г. уже не предпринималось.

Из этого можно сделать вывод: широкому кругу любителей древности не были доступны оригиналы летописей для исследования. Издатели  не стремились факсимилировать отдельные летописи в чистом виде, предпочитая издавать сборные собрания летописных сводов, т. е. предлагая читателю каждый раз некий исторический материал хрестоматийного типа. Более того, сам выбор летописного материала к изданию (и об этом подробнее в последней части настоящей статьи), времени издания, способам подачи материала и т.д. определялся не  планом Археографической Комиссии, о чем заявлялось изначально,  или общественными запросами, а некими событиями политического свойства. Этим объясняется количество повторных изданий отдельных летописных материалов.

Мнения, суждения  многих исследователей строились на вторичном летописном материале и во многом оказывались под влиянием ограниченного круга лиц, кто этот доступ к оригиналам рукописей мог получить. А это не гарантировало от субъективизма и предвзятости в критике текста летописей.

Особенно удивляет тот факт, что и на сегодняшний день полностью в электронном виде представлены лишь три летописи (да и те в последние два года): Лаврентьевская – 2012 г., Радзивиловская- 2014 г. и Лицевой летописный свод XVI в. – 2014 г.  Что из этого следует? А только то, что проблема исследования русского летописания при всей более чем двухсотлетней активности издателей сохраняется. И заключается она в том, чтобы с развитием современных информационных технологий предоставить возможность каждому желающему ознакомиться с копиями подлинников и сделать собственное заключение о достоверности тех или иных выводов, касающихся вопроса «о подновлении текста без изменения основ».

2. Вопрос достоверности передачи текста летописей.

Вопрос достоверности типографского текста при передаче оригинала летописи возник еще с момента начала книгопечатания в России. По крайней мере, за это говорят некоторые факты. Первая летопись типографским шрифтом вышла в свет  только спустя 200 лет от того памятного события. Печатались книги духовные, светские, учебные — всякие, но только не летописи. Значит, можно предположить, были какие-то основания, не позволяющие  надлежащим образом отнестись к летописанию. Воспроизвести копию оригинала текста или создать при печатании летопись близкую к оригиналу, переведенную с древнерусского языка, местами не читаемую вообще, с исправлением неточностей, ошибок и т. д., задача, которую пришлось решать первым издателям.

Из примечания к Радзивиловской летописи можно заключить, что ее текст готовился к  печати в 1703 г. Но ее издание тогда не состоялось. С 1732 г. по 1765 г. Академией наук печатались сборники  памятников по русской истории с извлечениями отдельных текстов из летописей на немецком языке. О содержании извлечений, как и о том, из каких списков летописей они были взяты, подробностей не сообщается. В 1734 г. Академией принимается решение об издании летописей в целом составе. Особенно подчеркивалось: без изменений и, в первую очередь,  «Несторова временника» по Радзивиловской летописи, а так же  Новгородской первой летописи младшего извода. Однако и это решение было заморожено на тридцать лет. Публикация летописей устраивала не всех. Против издания летописей в печатном виде выступил Святейший Синод. По его мнению: «Летописи полны лжи!» Значит и «Несторова летопись» не вызывала доверия. И это выглядело нелепо. А где и кем еще летописи писались и переписывались, как не в монастырских школах и не самими монахами? Они больше всех  знали, как с этими летописями работали их предшественники. Вопрос передачи достоверности текста, таким образом, относился уже не к печатникам, а к содержанию самих летописей. И это проливает свет на тему: почему летописи долгое время существовали в списках.

Выпускающими первых летописей были немецкие историки, состоящие на русской службе, А. Л. Шлёцер и Г. Ф. Миллер. Под редакцией первого в 1767 г. выходит  «Руская летопись по Никонову списку». В предисловии достоверность текста автор предлагал  проверить, сличая подлинник, хранящийся в Императорской библиотеке, с печатным изданием. Он честно утверждал, что «всякий лист сношен был не только от слова до слова, но и от буквы до буквы». (3)  Допускалась только правка отдельных слов, неподходящих по смыслу текста; добавление букв с двойными согласными, которых не было в древнерусском языке; раскрытие сокращений непонятных читателю и т.д.

Под редакцией второго в 1775 г. вышла «Книга Степенная царского родословия». И в ней издатель ссылается на превеликие трудности, связанные с бесчисленными погрешностями в списках, которые множились при каждом переписывании. И вообще следовало бы оставить книгу в письменном виде, пишет  Миллер, ибо эти «погрешности печатанием подтверждаются, и типографскими ошибками умножены, могут быть». (4)  Однако, продолжает Миллер, когда я был «упрошен на труд сего издания», то удалось (!) найти «древнейший и верный список» архиепископа Московского Амвросия, «чистым полууставом писанный», без окончания. Этот список, невесть каким путем найденный, и использовался потом для «сличения» списка Степенной книги при наборе текста, который, по мнению того же Миллера, в разное время был составлен митрополитами Киприаном и Макарием.  Миллер, как пишется далее, взял себе за правило «ничего не пропускать, ни выкидывать, ни переменять, ни прибавлять… старался, по возможности, чтоб печатная книга ни в чем от подлинника не разнилась».

То есть, достоверность для  обоих играла не последнее значение. Читателя с первых строк пытались убедить в том, что, изданная типографским способом летопись, отражает все нюансы содержательной стороны подлинника.  «Сличайте, сравнивайте, мы ничего не изменяли,- извещали сомневающихся читателей немецкие историки, – так написано в подлиннике».

Примерно тем же способом предлагалось решать вопрос достоверности и издателями серии ПСРЛ. Изначально признавая существование некоего прототекста, с которого потом переписывались летописи  с «подновлением слога», они больший упор делали не на отражении, пусть типографским способом, текстов древних летописей по листам (то есть, размещении текста  лицевого и оборотного листа на отдельной странице), а каждый раз на восстановление цельности летописного свода. Издатели заполняли пропущенные места из других списков, раскрывали сокращенные слова с титлами, правили ошибки. Позднее, для приближения типографского набора к подлиннику летописи, была разработана целая система условных знаков: двойных черточек, обозначающих перенос текста на другую сторону листа или на другой лист;  курсив в редакционных замечаниях, правках и проч.; полужирный шрифт для обозначения киноварных букв, слов;  использование звездочек,  скобок и т. д. И это считалось достаточным для прочтения, правильного понимания, дальнейшего исследования. То есть, во всех случаях всеми издателями правка допускалась, но она, якобы, не влияла на содержание.

Соответственно критика  летописей лингвистами, литературоведами, историками, разобравшими их по своим направлениям, базировалась на том же догмате о непререкаемости основ текста. Такая «достоверность» ориентировала многих исследователей на подведение своих результатов к заранее обозначенным выводам.

Особенно это относится к критике норманской теории. Обратим внимание, что именно первые листы летописей подвержены большим изменениям и достоверность записанного в них текста вызывает сомнение. А в летописях больше ничего особо и не интересовало, не выпячивалось так наглядно, кроме как легенда о призвании варягов, первом  князе Рюрике и Рюриковичах.

3.  Временник Нестора по Лаврентьевской летописи. 

Обратимся еще раз к предисловию первого тома ПСРЛ. Из 168 списков рукописей, говорится там, 53 содержали Временник Нестора. При сличении этих 53 рукописей оказалось, что в течение времени они подверглись значительным изменениям. Фактически Временник Нестора заключал в себе четыре текста: древний, средний, новый и сокращенный. Судя по такому делению, критерием являлось условное время составления рукописи. Условное, так как не всегда точно это время можно было определить. К древним, таким образом,  относилась сама Лаврентьевская летопись, еще Софийская, Патриаршая и ряд других списков XV в., а также несколько рукописей, указанных в Приложении: «Кормчая или Номоканон»,  «Харатейный Перемейник». Обе датировались временем создания, по мнению членов Археографической Комиссии, ранее XIV в. Средний и новый тексты составлены в рукописях XVI -XVII вв. Сокращенный, как один из вариантов, отражал самую важную деталь:  во всех поздних списках летописей Временник Нестора записан с переделками, дополнениями, вольным пересказом, собственной интерпретацией, и, по сути, являл собой  не что иное, как новодел,  где как раз подходит выражение: «с подновлением слога, но без нарушения основ текста».

Различие в составе текста, так называемого Временника Нестора, судя по схожести содержания начальной части всех 53 списков, тем более важно, что иногда переделки в позднейших летописях выдаются за действительные исторические сведения, и, наоборот,  исключаются ценнейшие данные.  Особенно это относится к теме призвания варягов и всех статей с их упоминанием. Если говорить еще более конкретно, то речь идет о хронологии княжения первого русского князя Олега в Киеве до Ярослава Мудрого и легенде об обоюдоостром мече, предваряющим эту хронологию. Хотя такая постановка вопроса и не совсем верная. Включению в текст, переделке подвергались статьи о варягах, а хронология и легенда об обоюдоостром  мече либо не упоминались вовсе, либо исчезали вместе с листами рукописи.

И это не случайно. Именно при анализе содержания листов текста Лаврентьевской летописи, единственной из всех 53 списков, если судить по  печатным изданиям летописей в серии ПСРЛ,  где хронология представлена без оговорок, а легенда об обоюдоостром мече описана полностью, идея о начале русской государственности моделируется совсем в ином ключе: а именно без участия варягов и Рюрика.

Напомню, в других ранних летописных сводах, таких как Синодальной Новгородской отсутствует 15-16 первых тетрадей; Вологодско-Пермской — 9 первых тетрадей; Радзивиловской нет листа, где эта хронология могла быть; в Ипатьевской летописи листы 103 — 196, по мнению членов Археографической комиссии «древнее первых и последних тетрадей, писанных особыми почерками, хотя в бумаге и неприметно различия»  и проч. Сама  хронология дублировалась только в одной летописи под названием Тверской сборник 1549 г. создания, да и то, переписчик долго потом оправдывался за это и сам себя опровергал.

Таким образом, Временник Нестора или Повесть временных лет, еще раз следует подчеркнуть, в части описания начальной Руси  наиболее полно представлен по списку Лаврентьевской летописи, но не по Радзивиловской или какой иной выше названной. Поэтому анализ именно Лаврентьевской летописи является ключевой как в критике норманизма в целом, так и в отношении выбора национальных приоритетов при оценке существующей теории о возникновении Русского государства.

4. Краткий текстологический анализ Лаврентьевской летописи. 

В данном случае предлагается краткий текстологический анализ Лаврентьевской летописи без оглядки на авторитетные мнения, без предвзятости по отношению к варяжской легенде, оставляя в стороне огромный массив литературы с патетическими отзывами о  летописцах и летописях. Читателю предлагается открыть текст летописи, всмотреться в картинку, знакомясь с данным анализом, сравнить  характеристики летописи о числе переписчиков, почерков и проч., показанные на том же сайте РГБ в отдельных разделах, сносках и т. д.  Наиболее интересующиеся историй могут полистать другие страницы в Интернете, обращенные к теме анализа летописей: проверить, сравнить, оценить все самостоятельно,  следуя  здравому рассуждению и абстрагируясь  от сложившихся стереотипов и представлений.

Наши историки давно создали образ летописца, склонившегося над книгой с пером в правой руке. На практике это выглядело несколько по-другому. Летописец действительно для удобства мог иметь перед собой наклонную доску. Но у него рядом  в обязательном порядке должен был находиться и стол, на котором размещался целый набор необходимых для письма предметов. Поскольку текст писался двумя видами чернил, на столе должно было размещаться две чернильницы с красными и коричневыми (или черными) чернилами, два гусиных пера, не считая запасных, нож для подновления острия кончика пера и выскабливания ошибок, что-то вроде линейки, скрижало для процарапывания прямых линий, на которых ровными рядами писались буквы. А еще кожаные шнурки для сшивания в тетрадь, сложенных вдвое, вчетверо листов пергамена. Это целый технологический цикл. Переворачивая лист, летописец переносил и рамку  текста на оборотную строну листа или на другой лист. Делал он это, протыкивая острым предметом листы в углах рамки. Кроме того, будь то летописец или простой переписчик, он был волен в стиле рисования букв не только по выбору того же стиля, но по высоте, месту. У него были свои предпочтения в выделении красными чернилами событий или отдельных мест в тексте, в начертании символов, меток и проч.

Но и это еще не все. Русские летописи создавались с добавлением сведений из разных источников:  Патерик – своего рода сборников притч, афоризмов, изречений святых отцов и житийных рассказов о них; Палей с изложением содержания Ветхого Завета и других библейских книг о сотворении мира с полемическими рассуждениями и комментариями; греческих «Хроник», на одну из которых ссылается летописец — хроника Георгия Амартолы; каких-то договоров, грамот; народных устных сказаний, легенд, природных знамений. А, значит, какая- то иностранная литература и те же Патерики, Палеи, Синодики лежали на том же рабочем столе древнего сочинителя русской истории. И это относится не только к одному летописцу, или второму, последующему и т. д., но и ко всем. Каждый из них, ведь, не просто переписывал, даже если он имел такое строгое поручение, но и всегда добавлял что-то от себя. На последнем листе той же Лаврентьевской летописи переписчик прямо об этом заявляет: «Простите, господа отцы и братья, если не так что описал или переписал. Чтите исправления, Бога ради, а не кляните, ибо книги ветхие, а умом молод, не до всего дошел».

За многие столетия творческой работы с рукописными материалами в них отразились некоторые единые принципы построения или, точнее, составления текста. Летопись не просто набор разнохарактерных сообщений. Если в заглавии Повести временных лет ставится задача рассказать о том, откуда пошла Русская земля, кто в Киеве стал первым княжить, и как возникла Русская земля, то и весь подбор сведений должен был направить мысли читателя в нужное русло. Соответственно, и все исправления переписчиками ориентировались на определенные идеи.

Для объективного восприятия текста летописи целесообразно раскрыть эти принципы.

Наш летописец перечисляет народы племени Иафета по примеру «Хроники» Георгия Амартолы дважды. Но у Амартолы к племени Иафета в восточной стороне относится только Скифия. Никаких варягов, чуди, мордвы и других народов не называется, а у нашего летописца эти племена подробно описываются: где обитают, славяне они или не славяне, от кого зависят (кому платят дань).  Назовем это принципом адаптирования сведений из разных источников к определенной идее.

Второй летописец (он же переписчик) не только продолжал летопись, но и вносил в нее свои правки, имея перед собой несколько списков летописей, те же Патерики, Палеи, Хроники и проч. Третий делал то же самое. В результате в летописях встречаются повторы и вторичные толкования одних и тех же понятий. Например, толкование слова Русь. Так на 3 об листе Лаврентьевской летописи со ссылкой на Хронику Григория Амартолы записано, что на Константин град ходила Русь. Море Понтийское, в которое устьем впадает Днепр, зовется Русским, Отсюда напрашивается вывод: племена Руси обитали где-то на юге в Причерноморье. А на 7 листе узнаем, что кто-то изгнал варяг из Новгорода за море. Потом чудь, славяне, кривичи послали за море «к варягам, к руси», ибо русь «варязи суть». По этим словам выходит, что варяги и русь (или варяги – русь) жили где-то на Балтийском побережье.  И это уже не что иное, как смысловые наслоения, которые образовались в результате интерпретации разными переписчиками одного понятия. А внесение в летописи, составленные позднее  (в XVI в.)  дополнительных сведений вроде имени жены Рюрика — Ефанда, года женитьбы Игоря на Ольге с указанием ее возраста и т. д  как намерение закрепить и развить определенный материал, вызывающий сомнение. Этот принцип можно назвать принципом смысловых наслоений под влиянием запросов в изменившихся исторических условиях.

На рукописных листах, будь то пергамена или бумаги практически не встречается зачеркиваний строк, отдельных слов. Есть только правка слов с добавлением букв, но никогда зачеркиваний.  Однако по плотности почерка на отдельных листах, по большим пробелам, по началу листа с перечисления дат, по смысловым нестыковкам предложений между листами угадывается вероятность замены или преднамеренной подмены листов. То есть при всей дороговизне писчего материала значимость правок текста имела решающее значение.

В Лаврентьевской летописи принято считать вставными листами 157, 161 и 167 листы. На самом деле их значительно больше. На это обстоятельство обратили внимание в свое время издатели петровской эпохи, а вслед за ними  Шлёцер и Миллер. Оба, во избежание будущих подтасовок с текстом, на каждом листе под последней строкой записывали целое слово, часть слова или одну букву. Следующая страница всегда начиналась с этого слова, части слова или буквы. Этот принцип можно назвать принципом замены (подмены) части текста при переписывании или замены листов с определенной целью.
Теперь посмотрим как эти принципы, адаптации, смысловых наслоений и замены (подмены) части текста, проявляются в Лаврентьевской летописи.

Если летописец обозначил для себя на листе рамки текста, а также то, что выделять в тексте красными чернилами и т. д., то он и должен был придерживаться этих правил. Что же мы видим на самом деле?
В основном тексте летописи на листах размещено по 32 строки, однако на листах 11 — 19, 27 — 32, 35 — 40 по 31 строки, т. е. на одну строку меньше. Заметим тут же, что разница в количестве строк не совпадает ни с нумерацией, ни с делением текста по блокам тетрадей в восемь листов. А, значит, эти листы могли быть в последствие заменены.
В летописи просматривается буквенная нумерация на оборотных сторонах листа. На 10 — В, на 18 — Г, на 26 — Д, на 34 — Е. Расположены буквы под текстом по центру. Одинаковый интервал показывает, что тетради формировались по восемь листов. На 8 листе буквенного обозначения «а» — первая тетрадь – нет. Следовательно, какие-то последние листы первой тетради так же заменены, а первые листы второй тетради удалены. Буквенное обозначение «е» — пятая тетрадь — должно приходиться на 40 лист, а не на 34, что подтверждает отсутствие 6 листов в первой части летописи.  Далее буквенная нумерация просматривается еще на четырех оборотных листах под текстом в правом углу с потертостями: 96 — ГI, 104 — ДI, 112 — ЕI, 168 — КИ. Соответственно — это 13, 14, 15 и 22 тетради. Это значит: 13 тетрадь должна обозначать 104 лист, а не 96. Получается, между 34 и 96 листом отсутствует еще одна тетрадь. 22 тетрадь должна обозначать 176 лист, а не 168, что подтверждает сдвиг в нумерации по недостающим листам первых 13 тетрадей.

В тексте встречается три разных способа написания слова «В лето + дата»: на первых 8 листах и 42-43 — Въ  Л(т)Ъ, на 10 об. – В ЛЕТО и дважды – В Л(т)Ъ, на остальных листах — В Л(т)Ъ.

Правки слов различаются по количеству и характеру. Почти нет правок на листах 1-19, 75-81, 112-132. Зато их по 20 и более на листах 82-95, 102-111, 142-163. В первой части летописи больше всего правок слова рече, т. к. оно писалось без буквы ч. Во второй части  больше правка слов брат, град, князь, грех, записанных без последних согласных звуков. Слово крест без буквы с.

Особо нужно сказать о применении киновари для выделения отдельных рисованных букв, чисел, значимых событий.  Высокие, нарисованные буквы  В, С красными чернилами встречаются на листах 43-143. Числа (3 сын, 14 ладий) на листах — 48-87, 122-136. Выделение событий, в основном связанных с именами святых, по 5-10 строк на листах 63-75, 123-134.

К именам собственным у переписчиков отношение небрежное, либо намеренно искаженное. Княгиня Ольга – и Вольга, и Волга, но чаще с прописью первой буквы на латинице – (и поведаша) Wльзе; (и возвле) Wльге; (и повеле) Wльга; (и иде) Wольга.  Князь Олег также пишется с первой буквы на латинице – (но узре и) Wлега (и рече); (бе бо ловы дея) Wлегъ. А чаще без гласной буквы е  - (Володимер же створи мир с) Wлгомъ и т. д. В результате в русскую историю прописывается династия Олговичей.  И здесь проблема не в стилях  летописания при его делении на южный или северный   регионы.
Еще два имени привлекают к себе внимание. Это Рюрик (Рюриковичи) и Гюргя. Гюргя, склоняется по-разному: Гюрга, Гюрги, Юрги, Юргя, Юргев и, гораздо реже, Георгий, Юрий. Гюргя появляется в летописи на 82 листе, где устами Владимира Мономаха сообщается о смерти Гюргевой матери в Переяславле (1095 г.) Уже на 100 листе мы узнаем, что он сидел 8 дней в Переяславле (1129 г.). И с этого момента слово Гюргя не сходит со страниц летописи. Им называются селения, люди, чье имя упоминается единожды, и  те, что фактически известны под другими именами. Так Гюргем называется город Юрьев.  Епископ того же Юрьева – Гюргевский. Митрополит у него — Георгий. Церковь обязательно носит имя святого Георгия. Муромские князья Владимир и Давид подчеркнуто Гюргевичи. Даже встречается имя простого жителя Новгорода, но только с именем Гюрята. Тивун великого князя Гюрги и тот Гюргя. Дочери князя Кондаковича (полоцкого?)  имя не называется, но отчество обязательно присутствует — Юргевна.

Сменяются времена, князья. Остается неизменным при этом, что характерно, имя великого князя. На 154 листе Ярослав объявляется сыном Всеволода и тут же становится великим князем Гюрги. Всего же с 51 по 163 лист, то есть на 112 листов приходится 242 упоминания имени Гюрги. Летописец как будто настойчиво пытается внушить: род Гюргев идет от Владимира Мономаха. Он 11 раз повторяет: Гюргя внук Мономаха, хотя в одном случае и его называет Юргевом (141л.).

Рюрики возрождаются в летописи на 69 листе. Но эти сведения разбросаны по тексту краткими сообщениями с большими паузами и логически не создают единого представления о себе. Так мы неожиданно узнаем о существовании рюриковского рода в Перемышле, куда бежал «Нерадец треклятый» (1086 г.). На 117 листе Рюрики учавствуют в походе 11 князей на Киев. А это уже 1159 г. Какого-то еще Рюрика в это время изгоняют из Новгорода. На 140 листе Рюрики воюют с Олговичами (Олеговичами) за Киев и в 1196 году Всеволод великий князь отдает Киев Рюрикам. Под Рюриковичами оказываются Галич, Переяславль, Вручий, Вышгород, Чернигов. После смерти второго Рюрика — Ростиславича – род Рюриков не обрывается. На 154об листе мы узнаем о роли другого Рюриковича: «Того же лета Георгий князь Всеволодичь с сыновци своими с Константиновичем Василком и Всеволодом ходи в помочь Михаилу Всеволодичю на Олга курьскаго и створь миръ межи ими …зане по смотренью Божью приключися ту быти прислану Володимером Рюриковичем митрополиту Кирилу… И възвратися великый князь Гюрги, створь миръ…» Из этой фразы о заключении мира мы узнаем дважды. (Принцип наслоения). Круг отношений между Гюрги и рюриками замыкается на 157 вставном листе, где сообщается о женитьбе «старейшего» сына Юрги.  «Того же лета великий князь Юрги ожени сына своего старейшаго Всеволода Володимерною Рюриковича».  Что этим хотел сказать переписчик? Первая династия велась от Гюргевичей Владимира Мономаха? И только с женитьбой Всеволода на дочери, имя которой не указывается, Володимера Рюриковича великий княжеский род стал называться Рюриковичами? Так получается.

Теперь конкретно о первых восьми листах Лаврентьевской летописи.

Во-первых, на восьмом оборотном листе нет  буквенной  нумерации, хотя потертости на оборотных сторонах заметны на трех из восьми листов. Кроме того, и это особенно показательно, только на 1, 6, 7, 8 листах  выделяются рисованые вязью и красными чернилами буквы в четыре строки. Только на этих листах на конце предложений, перед датами, видны  символы в виде прямой волнистой линии и волнистой свастики. Меток на полях мало (две). Правок то же мало, в основном на 2об -3об листах. Здесь же, на коротком отрезке текста, используется разное употребление суффиксов в глаголах одного типа. Например, глагол «быть» в прошедшем времени единственного числа пишется на четвертом, шестом  листах с суффиксом «х» или «ш» – «бяху мужи мудри», «перевоз бяше тогда».  А на седьмом листе (кстати сказать, на котором записана легенда о призвании варягов) с суффиксом «ст» – «и бяста у него два мужа».

На четвертом листе  переписчик вообще допускает оплошность, употребляя слово, не свойственное литературному древнерусскому языку не только XI, но и XVI в. В шестнадцатой строке (сверху) читаем: «… при котором приходив цари». А в те времена вместо относительного местоимения «который»  использовались слова «яже», «иже», «юже». Пример тому тот же текст Лаврентьевской летописи: где слово «который» больше не встречается. Из чего можно заключить, что данный список Лаврентьевской летописи или, по крайней мере, первые восемь листов, достался нам в переписи XVI -XVII вв., а, возможно, и XVIII в., составленного после петровской реформы кириллического полууставного  шрифта 1708-1710 гг. и изменениями в связи с этим литературного русского языка. Хотя такие подозрения возникают и в отношении остального текста. Иначе как можно объяснить совершенно осовремененное, выпадающее из сложившихся правил написания слов В лето на 10об листе.

Особо следует сказать о датировании статьи с легендой о призвании варягов. Принято считать, что это 862 г. В буквенном обозначении — SТО. Так это выглядит и в переводной части к летописи, которая приводится в правой колонке относительно оригинала. Она  принята по переводу академика Д. С. Лихачева, сделанному им к изданию ПВЛ 1950 г. выпуска. Однако, в самом тексте летописи такого буквенного обозначения даты нет. То есть, 862 г. в Лаврентьевской летописи пропущен.  Более того, год 6000 в летописи принято   обозначать кириллической строчной буквой г , а не зеркально отраженной латинской S. Лишь на 42-44 листах при переходе на полууставную скоропись и другими чернилами в две колонки новый переписчик южнорусского, а, возможно, и нерусского происхождения допускает такую путаницу. Таким образом, обозначение даты 862 г. буквами SТО вошло в историческую литературу, выгрировано на щите Рюрика памятника 1000-летию Руси, благодаря тем же смысловым наслоениям при создании последующих на основе Лаврентьевской летописи списков,  Радзивиловской например. Переписчики, как можно заключить из буквенного написания даты, обнаружив его пропуск в исходном списке, самостоятельно его добавили и добавили именно в латинской транскрипции.

Парадокс в восприятии Лаврентьевской летописи в целом заключается в том, что ее цитируют, на нее ссылаются как на наиболее древний список из всего русского летописания, в то же время, используя в доказательствах тексты других летописей, подвергнутых переделкам в позднейшее время. Причем эти переделки преподносятся как естественное дополнение от каких-то (неважно каких!) источников. Однако  ценность Лаврентьевской летописи не только в ее древности по сравнению с другими списками летописей, но и в том, что только в прочтении ее текста обнаруживаются истинные намерения подлинного автора.

5. Лаврентьевская летопись: две версии о начале русской государственности.

В самом названии Лаврентьевской летописи как повести о начале Русской земли и первом русском князе вызывает несколько вопросов. Начнем с того, что первый сочинитель летописи не был наивным и неопытным литератором. Судя по содержанию, способам подачи материала, он имел четко выверенный план, а материал в целом строгую идейную направленность. Если бы летописец ставил перед собой  цель показать легенду о происхождении русского народа в выгодном для славян свете, то можно предположить, что он свое повествование довел бы до 1037 г., когда Ярослав становится единовластным правителем Руси или до его смерти в 1054 г.  И на этих датах правомерно сходятся многие историки, относя остальной текст летописи к другим поколениям составителей и переписчиков. Но если летописец еще и при этом концентрирует внимание читателя на легенде о первом русском князе, то рамки задуманного произведения должны были ограничиться только восемью листами, потому как на вопрос: «откуда пошла? и кто первый?» ответы на этих листах уже дадены. А все, что написано далее, должно иметь другое название.

Такая очевидная противоречивость имеет свое объяснение. Идея первого летописца состояла в том, чтобы показать величие и святость Руси и русского народа. Имя первого князя Олега, княжившего в Киеве для него на втором плане. Он его называет сразу, ссылаясь на греческие хроники, как на авторитетные источники, а не на легенды. Легендами Олег «обрастает» позже. С него, с Олега, летописец начинает вторую, основную часть повести и доводит ее до княжения Ярослава. Легенда же о Рюрике и его братьях, как и все статьи, упоминания о варягах, вставляются в летопись позже.  Именно этих летописцев заботит вопрос о первом князе. Поэтому их пером к названию повести и добавляются слова: «кто в Киеве нача первее княжить».

В данном случае, утверждая, что все записи о варягах не более чем вставки, не ставится задача ответить на вопрос:  когда и кем это было сделано. Здесь задача — привлечь внимание к противоречивости содержания этих записей, к нелепости содержания вставок по сути со всеми признаками идейных наслоений и толкований, где каждый последующий переписчик добавлял что-то свое, внося еще большую путаницу и несуразицу.  И то, и другое можно  структурировать, исходя из определенных желаний переписчиков.

Например, чтобы подчеркнуть степень известности варягов, слово «варязи» вставляется в число племен Иафета. Но для другого переписчика варяги — находники выглядит обидно, и потому он самих варягов объявляет русам. У него они – варяги  и есть русь.
Варяги, из всего контекста записей о них,  живут «за морем», севернее  по отношению к Руси. Но вот потребовалось добавить в текст легенду о жертвоприношениях язычников славян. Но кого можно принести в жертву? Конечно же, праведных христиан. А христиане могли быть родом только из Греции. А кого еще не жалко принести в жертву? Конечно же, варягов. И христиане из Греции, отец и сын, становятся варягами. И они, конечно же, не русы. Так в данном значении слово варяги принимает нарицательный оттенок.

По замыслу вставщиков слово варяги должно как можно чаще попадаться на глаза, а потому чаще употребляться в нужных местах. В двух из трех случаев варяги оказываются первыми в списке племен, участвующих в тех или иных походах — Игорь собрал воинов много «варягов, русь, и полян, и славян, и кривичей, и тиверцев» (10об.), например. То есть варяги здесь этническое образование, пусть и воины, наемные они или нет. Но этого переписчику недостаточно. Варяги у него и в слугах, и с именами Варяжко. У Ярополка плохой слуга, подговоривший его   на переговоры с князем Владимиром — Блуд, и хороший — Варяжко, отговаривавший Ярополка от переговоров с князем Владимиром. Но тот, в свою очередь, не послушал своего Варяжко и когда  входил в двери к Владимиру,  два других,  надо думать, отважных варяга князя Владимира «подняли его мечами под пазуху» (24об.)

Не забыл переписчик варягов и при упоминании дани, которую Олег установил словенам, кривичам и мери (непонятно с кого!) после того, как завоевал власть в Киеве. Варягам дань давалась конкретно от Новгорода с указанием точной суммы, по 300 гривен, и точной даты – до смерти Ярослава. А это с 882 г. по 1054 г., т. е. почти 200 лет. (8-8об.) Подозрения в необъективности исторических сведений снимаются, если проследить за логикой переписчика: платила же Русь дань монголам более 200 лет, так почему же она не могла платить столько же лет варягам? А значит, переписывалась эта часть летописи примерно не ранее XVI в.

Или возьмем статьи с вокняжением  Владимира в 980 г. (л. 23-25), в которых рассказывается, как сначала Ярополк убивает Олега, а потом Владимир выступает против Ярополка. Но предварительно Владимир  собрав «много воинов – варягов, славян, чуди и кривичей» (24 лист) выступает  на Полоцк и убивает Рогволода. В подкрепление к теме варягов, которые здесь опять оказались на доминирующих позициях, на 25 листе появляется вставка, посвященная конкретно скандинавам. Ее суть: Владимир согласился взять выкуп с горожан в пользу варягов, но просил подождать месяц. Но через месяц не дал выкупа. «И сказали варяги: «Обманул нас, так отпусти в Греческую землю». Владимир их отпускает, предварительно отобрав из них лучших мужей, «добрых, умных», и  раздав им города.

Точно на таком же мотиве построена и хвалебная скандинавская сага об Эймунде. В ней повествуется о том,  как норвежский конунг Эймунд (второй сын конунга по имени Ринг, первого сына Ринга звали, к слову, Рюрик) нанялся к русскому конунгу Ярислейфу, потому как тот был в родстве с конунгом Швеции Олафом будучи женатым на его дочери Ингигерд, защитником его владений. Просили они за свои услуги немного: золото, серебро и хорошее платье. Только конунг Ярислейф, хоть и никакого решения не принимал самостоятельно, не посоветовавшись со своей мудрой женой Ингигерд, однако постоянно затягивал  с выплатой вознаграждения. На что каждый раз Эймунд грозился перейти на сторону его противников. Заканчивается сага сказанием о раздаче городов лучшим людям конунга Эймунда. Ему самому в Гардарики возносится слава, как самому мудрому советнику, «ибо из иностранцев никого не было умнее Конунга Эймунда в Гардарике, и неприятельских набегов не случалось в той стране, доколе он держал защиту ее от имени Конунга Ярислейфа».(5)

Как видим из содержания вставки в летопись и скандинавской саги, здесь просматриваются очевидные параллели. В обоих случаях русский князь выступает жадным, прижимистым человеком, но ловкий и изворотливый варяжский конунг всегда добивается своего. И не важно, что имя Вратилаф по саге ассоциируется с именем Владимир. А Владимир, как известно, был отцом, а не братом Ярослава. Не важно уточнение о какой усобице идет речь: Владимира с братьями, Ярослава с братьями. Здесь для скандинавского сказителя важно показать присутствие норвежцев в Гардарике, т. е. на Руси, а через это свою собственную историческую значимость. Точно также как их сказочные сочинения о походах в Средиземное море, о захвате европейских городов и т.д.

Вопрос в данном случае возникает следующий: сага об Эймунде сочинена  после ознакомления скандинавов с русскими летописями или эта вставка о варягах записана в летопись уже на основе этой саги?  В любом случае мотивы и там, и там прослеживаются одинаковые: варяги вроде бы и коварные находники, наемники, завоеватели, но они же и мудрые советники, правители, т. к. им раздаются города. Они уже потомственные рядовые жители и вельможи, потому что они остаются жить на Руси, а от Рюрика и Ярослава со шведкой Ингигерд утверждается династия великих князей.

На этом, собственно, строится и норманская теория: кем бы варяги не были, и кто бы их как не называл — немцами, шведами, варягорусами, варгами и проч. – в любом случае без их участия, без их мудрых советников словене, чудь, кривичи и др. племена Руси так бы и жили в вечной ссоре и взаимной неприязни, и никогда бы не создали единой страны. По крайней мере, так трактуется статья с легендой о призвании варягов на 7 листе Лаврентьевской летописи. И эта версия основная, принятая и утвержденная официально уже многие столетия в нашей стране.

Но это ли задумывал наш первый русский летописец, сочиняя повесть о начале и величии Земли русской,  как патриот своей страны и как убежденный сторонник православной веры? Вчитаемся в строки летописи первых шести листов.
«… Говорит Георгий (Амартол) в своем летописании: «Каждый народ имеет либо письменный закон, либо обычай, который люди, не знающие закона, принимают как предание отцов». Далее автор летописного свода перечисляет обычаи сирийцев, бактриан, индийцев, гилий, амазонок и прочих народов. Одни не занимаются не любодеянием, не прелюбодеянием, не крадут и не клевещут. Другие не едят мяса, не пьют вина и не творят блуда. Третьи – «убийцы, сквернотворцы и гневливы сверх всякой меры». Еще есть народы, где жены пашут и созидают храмы, «мужские деяния совершают, но и любви предаются, сколько хотят». Амазонки не имеют мужей, но как бессловесный скот однажды в году сочетаются с окрестными мужчинами. Мальчиков при рождении убивают. А половцы «…кровь проливают и даже хвалятся этим, едят мертвечину и всякую нечистоту – хомяков и сусликов, и берут свои мачех и ятровей…»

После этих слов наш летописец делает заключение: «Мы же христиане всех стран, где веруют в святую Троицу и в единое крещение и исповедуют единую веру, имеем единый закон, поскольку мы крестились во Христа и во Христа облеклись». То есть, подразумевается вывод: каждый народ имеет свой закон, а христиане один и единый для всех закон. Почему? Потому, что «крестились во Христа». А мы, славяне, – христиане. Почему? Потому, что святой Андрей благословил славян. Он по дороге из Синопа в Рим остановился в Корсуни и узнал, «что недалеко от Корсуни устье Днепра, и захотел отправиться в Рим и проплыл в устье Днепровское и оттуда отправился вверх по Днепру. И случилось так, что он пришел и стал под горами на берегу. И утром встал и сказал бывшим с ним ученикам: Видите ли, горы эти? На этих горах воссияет благодать божия, будет великий город и воздвигнет Бог много церквей». И взошел на горы эти, благословил их, и поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы этой, где впоследствии возник Киев…»

Проследим дальше за рассуждениями древнего автора. Путь «из Варяг в Греки» существовал, «когда же поляне жили отдельно по горам этим…», то есть в какие-то далекие времена, когда поляне «жили отдельно». Тогда, собственно, когда они жили отдельно, и существовала необходимость в этом пути: «в Греки» и «в Варяги». А вот когда поляне стали жить с другими единоплеменными народами в единстве и по законам Христа, тогда отпала и сама потребность в «транзитном общении». Если принять во внимание время написания начальной летописи, а ее последняя запись заканчивается 1037 годом, то получается, за минусом возраста летописца, к началу XI в. водного пути из Балтики в Черное море уже не было. А весь смысл его существования заключался в том, чтобы доказать одну единственную истину: путь «из Варяг в Греки» был необходим для пришествия Святого апостола  Андрея на горы киевские и благословения им Руси.

Но это еще не все. Правильная вера возвеличивает Русь, одухотворяет в народе силы, необходимые для сопротивления иноплеменникам. В пример летописец приводит легенду об обоюдоостром мече. Нашли хазары, сидящих в лесах на горах Днепровских полян, и сказали: «Платите нам дань». Поляне, посовещавшись, дали от дыма по мечу. И отнесли их хазары к своему князю и к своим старейшинам, и сказали им: «Вот, новую дань захватили мы». Те же спросили у них: «Откуда?». Они же ответили: «В лесу на горах над рекою Днепром». Опять спросили те: «А что дали?». Они же показали меч. И сказали старцы хазарские: «Не добрая дань эта, княже: мы доискались ее оружием, острым только с одной стороны, то есть саблями, а у этих оружие обоюдоострое, то есть мечи: станут они когда-нибудь собирать дань и с нас, и с иных земель». И сбылось это все… владеют русские князья хазарами и по нынешний день».

Таким образом, логика повествования летописца выглядит следующим образом: русский народ не взялся ниоткуда. Он еще с библейских времени является частью всего человеческого рода, т. к. происходит от племени Иафета.  Племена полян, вятичей, кривичей, северян и др. славянских племен вышли из земель чехов, ляхов и расселились на свободных, не занятых никем землях, горах, реках. Уже на этих шести листах говорится, что они имели правильную веру и законы. Они, племена славянские, никому не платили дань, хотя и хазары  имели такую наглость.

На 6об. листе летописец дает понять, что он заканчивает вводную часть своей повести и переходит к изложению событий по годам. Здесь же он излагает план на основную половину хроники, перечисляя имена князей и указывая  годы их княжения, причем дважды: в прямой и обратной последовательности.
«А от первого года царствования Михаила (императора Византии) до первого года княжения Олега, русского князя, 29 лет, а от первого года княжения Олега, потому что он сел в Киеве, до первого года княжения Игоря 31 год, а от первого года княжения Игоря до первого года Святослава 13 лет, а от первого года княжения Святослава до первого года Ярополкова 28 лет; а княжил Ярополк 8 лет, а Владимир княжил 37 лет, а Ярослав княжил 40 лет. Таким образом, от смерти Святослава до смерти Ярослава 85 лет; от смерти же Ярослава до смерти Святополка 60 лет».

Как видим — Рюрика в этом списке нет. Вот эта статья с хронологией княжения в таком виде ни в одной летописи не повторяется. Возможно, из-за этой статьи вырваны и уничтожены первые тетради других древних списков летописей. И, возможно, из всех 53 трех списков Несторовой летописи, из которых на сегодня не все еще представлены в свет, только в списке Лаврентьевской летописи эта статья сохранилась нетронутой. Неудивительно и то, что ту же так называемую Несторову летопись воспроизводили по Радзивиловской летописи, переиначивали в списках летописей XVI – XVII вв. А сама Лаврентьевская летопись долгое время оставалась не востребованной. Над этими поздними списками с версией исключительно варяжского образования правящей русской династии работали многие поколения переписчиков, пытаясь самостоятельно разобраться в этой теме и как-то принизить роль варягов в русской истории. Этим объясняются наслоения в тексте с интерпретацией происхождения варягов и Рюрика. Но сколько бы мы его не называли русоварягом, а самих варягов варгами, или каким еще племенем из славян, это все равно не решает вопроса интинаучной сущности норманизма и полного отказа от норманской теории.  Но тому тоже есть объяснение: всегда на пути вставали высшие политические интересы.

6. Варяжская легенда как политическая категория.
Летописи с первого издания стали различаться по степени значимости и предпочтительности. Можно задаться вопросом: почему в те или иные годы из печати выходили именно такие-то летописи, а не другие? То есть, можно сказать,  существует определенная связь  между временем и запросами. В связи с этим можно выделить некоторые параметры различий в издании летописей: а) издание конкретной летописи с привлечением схожих списков для коррекции текста; б) издание полного списка летописи или ее отдельной части; в) издания, субсидируемые государством (серия ПСРЛ и проч.) и издания коммерческие, частные, по инициативе отдельных лиц; г) издания плановые и внеплановые; д) издание летописи или части летописи, связанной с событием исторического характера.

Ниже приводится рисунок, анализ которого эту связь демонстрирует наглядно. На нем представлен практически весь объем изданного летописного материала на сегодняшний день. Он составлен по данным из различных источников. Прежде всего, это примечания к летописям в составе ПСРЛ, примечания к изданиям более ранних выпусков, доступных в Интернете, проверенные сведения из Википедии. Не исключено, что он не полный, потому что не все из них вошли в библиографические списки или так или иначе указаны. Чего стоит одно только замечание Шлёцера, сказанное им в книге «Нестор» за 1809 г.: «Хотя с 1767 г.  и очень много напечатано под именем Нестора…» Или издание ПВЛ 1910 г. в качестве учебного пособия, известное только по рекламной сноске к тому 14. Таким образом, можно допустить ряд подобных изданий хрестоматийного типа для детей. Кроме того, издание отдельных списков летописи дается по общему списку, не конкретизируется. К примеру, Новгородские летописи не различаются по сводам. Слишком детализировать, нагружать рисунок в данном случае не имело смысла.

Деление на периоды изданий летописей в целом совпадает с периодами по изданиям ПСРЛ. Они различаются перерывами в печати, вызванными разными причинами. Но периоды сами по себе значительно раздвинуты во времени, тогда как в данном случае  интересуют конкретные годы, когда летописи особенно часто издавались.

Издание летописей.

Летописи по томам издания

Летописи по периодам издания

1767 – 1840

1841 – 1884

1885 – 1917

1918 – 1948

1949 – 1991

1992 – 2014

Т. 1 Лаврентье-вская (включая ПВЛ) 1767, 1804, 1809, 1824 1846, 1860, 1872 1897, 1904-1910 (ПВЛ-учебное издание), 1916, 1926, 1927, 1928 1950, 1962, 1971 2001, 2012,
Т.2 Ипатьев-скяя 1843, 1871,(отдельно ПВЛ – ?) 1908 1923 1998, 2001 (2р.)
Т.3 Новгород-ские 1781, 1786, 1819 1841, 1875, 1888, 1904-1910, 1915, 1917 1925, 1929, 1950, 1964, 2000, 2001, 2002, 2010,
Т. 4 Новгород-ские и Псковские 1837 1848 1915, 1915, 1925, 1929, 2000, 2002,
Т. 5 Псковские и Софийские 1851, 1853, 1925 2000,2003,
Т. 6 Софийские 1853 2000, 2001,
Т. 7-8 Воскресен-ская 1793, 1794, 1856, 1859, 1868, 1869, 1875 2001, 2001,
Т. 9-14 Никоновская (Патриаршая) в 8 т-х 1767-1792, 1772 1862 1885, 1897, 1901, 1904, 1906, 1910 1918 1965 (2р.) 2000 (4р)
Т. 15 Сборник Тверской 1863
Т.15.1 Тверской, Рогожский 1922 1965 1999, 2000 (2р.)
Т.16 Летопись Авраамки 1889 2000
Т. 17 Западнорус-

ские

1907 2008
 

Т. 18 Симеоновская

 

1913

 

 

 

1997, 2007,

Т. 19 История о Казанском царстве 1791 1868 1902, 1903, 2000
Т. 20 Львовская 1792 1910, 1914, 1999, 2004,
Т. 21 Книга Степенная царского родословия 1775 1908, 1913, 2007, 2008, 2012,
Т. 22 Русский хронограф 1869, 1883, 1911, 1914, 2005
Т.23 Ермолин-ская 1910 2000, 2004,
Т. 24 Типографская 1921 2000 (2р.)
Т. 25 Московский свод 1949 2000, 2004,
Т.26 Вологодско-Пермская 1959 2006
Т. 27 Никаноров-ская 1962
Т. 28 Летопис-ный свод 1497г., и 1518г, 1963
Т. 29 Летописные сборники 1965, 1968,
 

 

Т. 30 Владимир-ский летописец

 

 

1965

 

 

2009

Т. 31 Мазуринский 1968
Т. 32 Хроники 1975
Т. 33 Холмогорская 1977
Т. 34 Постников-ский и др. 1978
Т. 35 Белорусско-Литовские 1823,1827, 1832 1980
Т. 36 Сибирская 1880 1904-1910 1987 2008
Т. 37 Устюжские 1982
Т. 38
Радзивилов-ская
1767, 1772, 1818, 1902 1989 1994, 2014,
Т. 39 Софийская 1994
Т. 40 (2) Густынская 1843 2003
Т. 41 Л-ц Переславля Суздальского 1995
Т.42 Карамзинская 2002
Т. 43 Дубровского 2004

Итак, что мы получаем? В каждом периоде по частоте изданий летописей выделяются отдельные промежутки времени, совпадающие  со значимыми историческими событиями.  В первом периоде это 1767-1794 гг. и 1804-1824 гг., во втором – 1851-1863 и 1872-1875 гг., в третьем1885-1897, 1901-1915 гг., в четвертом — 1918, 1923-1929 гг., в пятом — 1950, 1962-1968 гг., в шестом 2000-2003, 2007-2014 гг. Теперь рассмотрим их подробнее.

1 период. Со смертью М.В. Ломоносова в 1765 г. завершилось противостояние  партии норманистов и антинорманистов второй волны. Позиция тех и других еще не была четко выражена теоретически, но обозначена в публичных и жарких спорах на академических заседаниях, в публикации научных изысканий на исторические проблемы, в привлечении широкой общественности к теме происхождения династии русских царей, а также  порождением разных слухов и домыслов.

А началось все не с обсуждения книги  «Сочинение о варягах автора Феофила Сигефра Беэра, бывшего профессора Восточной истории и восточных языков при Императорской Академии наук», изданной в 1747 г., и не с обсуждения диссертации Г.Ф. Миллера «Происхождение имени и народа российского» в 1749 г., а немного раньше: с представления императрице Елизавете Петровне своего историко-литературного произведения под названием «Краткое описание блаженных дел великаго государя императора Петра Великого, самодержца всероссийского, собранное чрез недостойный труд последнейшего раба Петра Крекшина, дворянина Великаго Новаграда» в 1742 г. В нем историк, необремененный академическими званиями, заявлял, между прочим, что династия Романовых ведет свое родство от Рюрика. Для Елизаветы Петровны, чья мать была то ли эстонкой, то ли латышкой, ориентированной еще с отца на династические союзы с монархическими дворами Германии, Дании, Швеции, Франции, Испании это, безусловно, не только льстило, но и оправдывало в глазах  народа ее пришествие на русский трон в результате переворота, совершенного годом прежде. Вот против этого тезиса и выступил Г.Ф. Миллер. По его мнению, династия Романовых происходила из мужицкой фамилии Захарьиных (Анастасия Романовна Захарьина-Юрьева (1530/1532—1560) — первая жена царя Ивана Васильевича Грозного, мать царя Фёдора Иоанновича). Между прочим, свои выводы П.Н. Крекшин делал не на пустом месте. Авантюрист и алхимик, любитель древностей и большой баснослов, как его называли современники, являлся владельцем известного на сегодня датированного 1377 г. списка Лаврентьевской летописи, невесть как у него оказавшегося. Значит, с темой варяжского пришествия на Русь был знаком из первоисточников.

Тут же встал вопрос о происхождении самого Рюрика. Версия «от Августа»,  популярная в XVI в. уже серьезно не воспринималась. «Норманизм» Байера и Миллера проявился в том, что они быстро переориентировались, и, согласившись с Крекшиным, стали доказывать иноземное происхождение самого варяга Рюрика. За этим следовала цепочка неблаговидных выводов о происхождении русского народа из шведов (по названию от финнов — роутси), о неспособности к самостоятельному управлению, о большой роли норманнов в освоении русских земель, рек и т. п.

Против такой постановки вопроса выступил М.В. Ломоносов. Его критика выражалась не только в выступлениях на академических собраниях, но и в желании создания сочинения по русской истории, отвечавшего славе и доблести русского народа. Подготовительная работа началась еще во время написания замечаний на диссертацию Г.Ф. Миллера в 1749 г. Примерно через десять лет при всей занятости и увлеченности разными науками Ломоносова частично такое будет написано. «Древняя Российская история от начала российского народа до кончины великого князя Ярослава первого или до 1054 г.» в двух частях появится в печати после смерти автора в 1766 г. При жизни Ломоносов опубликует лишь «Краткой Российской летописец с родословием». Его идея – Рюрик призван из племени варяг-россов, то есть варяги и есть Русь. Следовательно, Рюрик — русский князь. И хотя «История с родословием» Ломоносова вышла большим по тем временам тиражом (более 2000 экз.) и пользовалась популярностью, на самом деле его идея не нашла поддержки в окружении Екатерины II. Сразу же, и это следует отметить особо, после смерти Ломоносова стали  готовиться к печати Радзивиловская и Никоновская летописи, Книга Степенная царского родословия, отдельный список так называемой Несторовой летописи, как выдержка из первых двух летописей. В общем, пошел процесс эпического восхождения варягорусса Рюрика в первые русские князья от племени Прусова. Немка Екатерина II  самолично пишет сценарии и готовит спектакли. В 1786 г. это  «Историческое представление из жизни Рюрика». Годом позже «Начальное управление Олега, подражание Шекспиру, без сохранения театральных обыкновенных правил, в пяти действиях».

Все годы своего правления Екатерина II (в девичестве София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская) доказывала свое право на российский престол.    Государственный переворот, убийство Петра III и прямого конкурента совершеннолетнего Ивана VI Антоновича не остался для народа незамеченным. Стали распространяться слухи  о  чуде со спасением Петра III. Возмущение переросло в массовые выступления крестьян. Ответом бездельникам и праздной черни, по екатерининской терминологии, стал Указ 1767 г. о запрете жаловаться  крестьянам на своих помещиков. В результате недовольство крестьян вылилось в крупнейшее за всю российскую историю восстание под предводительством Емельяна Пугачева, охватившее население Поволжья и Предуралья, справиться с которым регулярные войска не могли два года. Конечно, чудо воскрешения Петра Федоровича было использовано как повод.  Но повод явно основывался на обвинении  царицы Екатерины в убийстве законного царя русского происхождения, появления многочисленного окружения из немцев, но еще больше на издание манифеста «О позволении иностранцам селиться в России», в результате которого в Поволжье через Петербург устремился поток мигрантов опять из тех же немцев.

Так что идея рождения монархического строя от княжения варяга Рюрика получила одобрение и поддержку. И здесь не важно было, какой крови  Рюрик — немецкой, шведской или даже варягорусской. В любом случае рядом со словом «Рюрик» всегда стояло слово «варяг». А это значит, что хоть тысячу раз обзови Рюрика русским, в любом случае он остается варягом, а на подсознательном уровне нерусским.

Другой выделяемый отрезок времени с 1804 по 1824 гг. очень важен с точки зрения окончательного формирования норманской теории. Из известных летописей публикуются выборочно только листы, касающиеся начальной русской истории. В их числе перевод с немецкого «Нестор» Шлёцера.(6)  Что очень показательно, и далеко не случайно.

То было время царствования Александра I, человека воспитанного в духе противоречий, противостояния характеров бабушки Екатерины II и отца Павла I, глубоко и откровенно не любивших друг друга и не скрывавших свои отношения от посторонних глаз. Несомненно, это отразилось на стиле его правления, вызывавшем беспокойство за будущее Российской империи в самых широких кругах рачителей интересов Отечества. Он и в советники  подбирал людей разных, порой противоположных взглядов, попеременно удаляя и приближая к себе.

Общее настроение консервативного крыла общества выразил Н.М. Карамзин.  В частности, в «Записке»  Александру I, составленной им в 1811 г. Карамзин  задавался вопросом: «Разве можно предлагать законы французские, хотя бы оные и могли быть удобно применены к нашему гражданскому состоянию?» (7) «Государь не менее подданных должен исполнять свои  святые  обязанности,  коих  нарушение  уничтожает древний завет власти с повиновением и низвергает народ со степени гражданственности  в  хаос  частного  естественного  права». Пример, ужасы французской революции, излечившей Европу от мечтаний гражданской вольности и равенства.  Создать Сенат ли? Совет ли?  «Две власти государственные в одной державе суть два  грозные  льва  в  одной  клетке,  готовые терзать друг друга,  а право без власти есть ничто.  Самодержавие основало и воскресило Россию…» Нельзя допускать, чтобы всякая губерния представляла Россию в малом виде. Государство должно управляться властью «старинною, истинно-монархическою».

Особое беспокойство Карамзина вызывает сохранение устойчивости монархической власти при разрастании границ империи. Народы, имеющие свои гражданские Уставы «Ливония, Финляндия, Польша, самая Малороссия», а следует добавить, что к тому времени под управление России перешли еще и  Восточная и отдельные части Западной Грузии, Бессарабия, должны ли они иметь единые законы с российскими? Или это единство должно скрепляться святостью клятвы?

Давая сей уклончивый ответ, Карамзин имел в виду не только власть светскую, но и духовную: власть «естественного права». В самодержавном государстве не должно разрушаться крепостничество. Что значит освободить крестьян? – задается вопросом Карамзин. Это значит отдать их из под власти помещиков во власть правительства. Крестьяне никогда не являлись владельцами земли. Земля есть неотъемлемая собственность дворян. Не предпишут ли господа им более тягостных условий, «надеясь на естественную любовь человека к родине». Крестьяне должны были радоваться своему положению рабов — порядку, установленному после разрушения Рима. Тогда Европа восприняла новый образ во владычестве народов германских. Россия вошла в новую европейскую систему с первыми государями из Скандинавии. Они пришли и навели в России порядок.

И это те слова, которые предваряют «Записку». Вывод: государственность привнесена из вне. Монархия в России имеет тысячелетнюю традицию. Она должна сохраняться ради единства империи, несмотря на изменения в системе правления некоторых европейских стран. Страх за способность управления разросшимися владениями с самовластными губернаторами — вот что беспокоит автора «Записки».  Эта концентрированная мысль о необходимости сохранения единства Руси более подробно расшифровывается в его первой книге по «Истории государства Российского», написанной в 1805 г. Мысль действительно благородная. Карамзин, стремясь ее доказать, своеобразно  читает и летописи, и историков прошлых лет. Его не занимают национальные чувства. Интересы государства и монархии выше любви человека к родине. Он не видит различий  авторства в Лаврентьевской летописи до 6 листа и 7 — 8 листах (а, ведь, он держал в руках подлинник летописи). Наоборот, он доказывает, что летоисчисление Несторова мы не можем заменить другим вернейшим, «ни решительно опровергнуть, ни исправить его». (8)   То есть оно верное, а верное только так как его видит сам Карамзин.

Варяги, или норманны, были «образованнее славян и финнов, заключенных в диких пределах севера».  Самовластие варягов в России утвердилось с общего согласия граждан.  Варяго-русс Рюрик утвердился сначала в Новгороде, а потом в Киеве. Так создается Карамзиным первых миф о двух древнерусских государствах и их противостоянии. Второй тезис Карамзина построен на перефразировании слов М.В.  Ломоносова и, соответственно, смысла. У Ломоносова  скифы по внешним писателям были древние обитатели в России.  Единородство славян с сарматами, чуди со скифами для многих ясных доказательств неоспоримо. Чудского и скифского народа древнее величество явствует из великих его остатков, кои видим, пишет Ломоносов, в Ливонии, Естландии, Финляндии, Ингрии, Карелии, Лаппонии, Пермии, в черемисе, мордве, в вотяках и зырянех. Все они  говорят языками, много между собою сходными и от одного начала — от древнего скифского происшедшими». (9) У Карамзина: «Кроме народов славянских… жили тогда в России и многие иноплеменные… Некоторые из сих народов уже исчезли в новейшие времена или смешались с россиянами; но другие существуют и говорят языками столь между собой сходственными, что можем, несомненно, признать их, равно как и лапландцев, зырян, остяков обских, чуваш, вотяков, народами иноплеменными и назвать их вообще финскими».(10)  Уже не скифскими, а финскими. Почему именно финскими, а не чудскими или зырянскими, вотякскими и проч. остается на совести Карамзина. Но именно с этих слов начинается теория финноугристики, особенное  развитие получившая в странах упоминания: Финляндии и Венгрии.

Вот эти, навеянные Карамзиным идеи, и войдут потом во все энциклопедические справочники, учебные пособия, иллюстрированные красочными картинками книжечки по истории для детей, которые с разными вариациями печатаются до настоящего времени.
2 период. В 1852 г. неожиданно возникнет вопрос, инициированный историком С.М. Соловьевым, об уточнении года  призвания  Рюрика. Для рассмотрения столь щекотливого дела исторической важности создадут комиссию во главе с Министром просвещения П.А. Шахматовым-Ширинским. Свои выводы о том, что ничего менять не надо Министр  передаст в докладе лично императору Николаю II. Его резолюция получит широкую огласку и разойдется в цитатах:  «Того мнения и я, ибо так учен был в свою молодость, и слишком стар, чтоб верить другому». Учен русский царь был на «Истории» Н.М. Карамзина и сочинениях М.П. Погодина по исследованию «Летописи Нестора». Последний был ярым сторонником норманизма, часто ссылался на Шлецеровского «Нестора», чей перевод с немецкого, как уже говорилось, был осуществлен в 1809 г.

К этому времени уже продумывались мероприятия по празднованию события тысячелетней давности. По крайней мере, издание летописей в составе ПСРЛ подгонялось именно под этот 1862 г. Из печати выходят Новгородские, Псковские, Софийские списки летописей, т. е. блок летописей северо-западного происхождения, суть издания которых должна была подтверждать «местное» рождение легенды о призвании варягов. В 1860 г. в очередной раз печатается ПВЛ, а непосредственно в год празднования тысячелетия русской государственности уже в обобщенном виде Никоновский (Патриарший) летописный сборник, переработанный с Миллеровского издания 1775 г. В нем легенда о призвании варягов расписывается в подробностях. Под легенду подводится некая доказательная база, расставляются акценты на рюриковском происхождении первой правящей династии в России.

В этом же периоде следует выделить 1872-1875 гг., когда появляются факсимильные издания ПВЛ по Лаврентьевской летописи с продолжением по Ипатьевской. И это не дань моде — фотографии. Таким способом, фототипией, репродуцировалось множество других книг, в том числе древних, Евангелий например. Но из летописей только эти. Объяснить  такое можно одним: реакцией романовского царского дома на обсуждение в обществе их устойчивых династических связей в полтора столетия с немецкой фамилией Гольштейн-Готторпск-Ольдинбургских. Тот же историк С.М. Соловьев на публике демонстрировал дегустацию красного вина с разбавлением водой в разных пропорциях, в результате чего менялся его цвет и вкус. Точно так же, по его словам, происходило и с вымыванием русской крови из правящей романовской династии. Засилье немцев на русском троне, как и в научных учреждениях, так и в системе управления, уже не раз угрожало национальным интересам России.

Факсимильные издания летописей, где доказывалось, будто  история страны начинается с призвания варягоруса – немца Рюрика на княжение в Новгород, должны были показывать пример свободного волеизъявления народа, его исторического выбора. Для подтверждения этой «истины» в 1874 г. публике предъявляется «Порядок престолонаследия в России с основания Русского государства до ныне благополучно царствующего императора Александра II» В этой книге частного издательства предпринимается очередная попытка примирить норманистов с их противниками и вписать легенду о призвании варягов в исторический случай. У Рюрика здесь появляется супруга Ефанда, которая на поверку согласно этой свежей версии оказывается родной сестрой князя Олега. Как бы там ни было, но с издания этой книги вторая правящая династия в России получает официальное признание Гольдштейн-Готторпско-Романовской.

3 период.  Следующий период издания летописей приходится на 1885-1917 гг. Планово издаются тома 9-14 и 16-23. Однако, судя по подбору летописей, а также по дополнительному переизданию отдельных летописей можно выделить годы, в которые летописи появляются особенно интенсивно, 1901-1915 гг. – время подготовки к празднованию 300-летия дома Романовых. Тогда же дважды из состава Лаврентьевской летописи печатается ПВЛ. Причем,  в рекламных примечаниях к летописям следующих годов издание ПВЛ 1910 г. подается как учебное пособие. Опять выходят Новгородские летописи, Радзивиловская, дважды Книга Степенная царского родословия, и дважды Русский хронограф. Ничто в этих летописях не имело такой ценности как описание варяжского призвания на княжение в Новгород. В двух последних этому событию придавалось настолько важное значение, что авторы издания по ходу изложения материала по нескольку раз возвращают читателя к моменту начального образования Руси от Рюрика.  Можно подумать, Руси до Рюрика не было, одни полудикие племена с безвестными и безымянными конунгами на скандинавский  манер.
Особенно впечатляет издание так называемой Львовской летописи. Она получила свое название не по месту обнаружения или написания, что было бы естественно, например, от  г. Львова, или по имени последнего переписчика как Лаврентьевская летопись от Лаврентия, а по имени обладателя Н.А. Львова (1751-1804). Где и как он ее приобрел неизвестно. Издал в 1792 г. с характерным названием  «Летописец русский от пришествия Рюрика до кончины Иоанна Васильевича». В этом смысле прав был А.Л.Шлёцер, когда писал, что в России с 1767 г. очень много напечатано под именем Нестора. Следует напомнить: в то время торговля антикварными летописными манускриптами входила  в моду. Их не только переписывали, но и откровенно подделывали. Особенно прославились этим промыслом А. И.  Бардин, продававший якобы уцелевшие после Московского пожара 1812 г. рукописи; А.И. Сулакадзев, передавший в дар Императорской публичной библиотеке якобы «коллекцию ценных рукописей» Анны Ярославны, дочери Ярослава Мудрого, вывезенной ей во Францию; А.Я. Артынов, краевед Ростовского уезда,  публикация  очерков «древних» исторических и литературных текстов для которого  была своего рода хобби.

Об их биографиях много и подробно писали, их критиковали и опровергали, каждый раз подчеркивая, что все подделки выявить крайне сложно. Так, например, А. И. Бардин использовал  специально подготовленный промасленный пергамен. А.И. Сулакадзев делал как будто случайные замечания на полях полууставом XVI в. с указанием времени, места и т. д.

Вот такая Львовская летопись, якобы древняя, очень схожая с обнаруженным списком в Публичной императорской библиотеке в 1903 г. и принадлежавшая некогда некоему писателю по естественным наукам Карлу Эттеру в преддверии празднования 300-летия дома Романовых издается дважды. Конечно же, главное в ней начало с летописным призванием варягов.

4 период. Время первых лет Советской власти казалось бы не самое благоприятное для занятий историй древней Руси. Люди поглощены идеей строительства нового общества. Бумага нужна для прокламаций, агитационных кампаний. Ее катастрофически не хватает, так как многие производства разрушены, разворованы в ходе гражданской войны. Целями экономии бумаги провозглашается реформа русского языка. Некоторые журналы печатаются мелким шрифтом и на тонкой папиросной бумаге низкого качества. Куда уж до издания летописей, казалось бы. Однако в период с 1921 г. по 1929 г. издается  семь летописей, причем Новгородские четыре раза, а Лаврентьевская трижды. Чем же обусловлено стремление  ознакомить пролетариев с историей страны, в которой в то же самое время провозглашалось все до основания разрушить, а потом строить заново?

Объяснение этому можно отчасти найти в «Истории» М.Н. Покровского. О варяжской легенде автор выражается следующим образом: неважно, что «первые новгородские и киевские князья, которых мы знаем по именам, были шведы по происхождению (что несомненно)… Гораздо важнее то, что эти шведы были рабовладельцами и работорговцами…» (12)

Несомненно для Покровского Рюрик был шведом, но для него важнее классовый характер общественных отношений первобытно-общинной эпохи. Русь, по сложившейся материалистической методологии марксизма, находилась тогда именно на этой стадии развития. Для молодой Советской республики, ставящей амбициозные задачи по воплощению мечты о равенстве и братстве в реальность и укреплению власти, нужен был пример, а лучше материальные доказательства существования некогда бесклассового общества. Именно в 20 — 30-е гг. разворачивается по всей стране движение по  извлечению  археологических артефактов древней русской истории, массово открываются музеи, нагнетается истерия по отношению к новым работорговцам и рабовладельцам — нэпманам с пресловутой идей о возрастании классовой борьбы по мере строительства социализма. Издание летописей вплетается  во всеобщую идеологическую нить противостояния с прошлым. Классовые интересы, как это любил повторять В.И. Ленин, выше национальных.  Если в варяжской легенде присутствует сообщение о восстании новгородской черни против знати, пусть и «находников», значит варяжской легенде быть.
5 период. Современный период издания отдельных летописей и продолжения публикаций летописей в формате ПСРЛ целесообразнее разделить временем распада Советского Союза в 1991г.  Формально, конечно же, это не связано с политическими событиями той поры. Однако политический интерес при ближайшем рассмотрении все же просматривается.
Возобновление регулярного выпуска летописей начинается с 1949 г. За сорок с лишним лет будет  издано 13 томов (за исключением Радзивиловской) «новых» списков летописей, а с 1991 по настоящее время только 2 тома, да и из них Карамзинскую нельзя отнести к ранее неизвестным. На рисунке видно переиздание наиболее древних летописей — Лаврентьевской трижды и Новгородской дважды—   в 1950-1964 гг., и репринтом 23 томов ПСРЛ с 2000 г. в среднем по два раза.  С чем это связано и попробуем разобраться.

Очередную годовщину 1100-летия летописного призвания варягов в 1962 г. на государственном уровне не отмечали. Лишь на местном. В Муроме, например, к этому событию открыли театр, который получил название «1100-летия», переименовали площадь Торговую в площадь им. 1100-летия Мурома. В Смоленске школе № 15 присвоили имя 1100-летия Смоленска, основали парк им. 1100-летия и даже открытие троллейбусного сообщения приурочили к празднованию 1100-летия г. Смоленска. В Великом Новгороде тоже открыли парк им. 1100-летия, в Пскове сквер им. 1100-летия. То есть, в городах, упоминаемых в летописи под статьёй 862 г., празднества проходили. В газетах, журналах публиковались соответствующие статьи, очерки. Их содержание носило во многом популистский характер, поскольку больше говорилось не о призвании варягов, а о племенах летописных, их расселении, традициях племен «с иными языцами», о древних городах и т. д. На публику выносился вымышленный образ жизни людей тех времен. Важно было дать почувствовать  славное прошлое  своего народа, придать эпический характер событию далекой древности с датой, ставшей уже в какой-то степени сакральной.

Материалом для публикаций стало издание ПВЛ 1950 г. Это было первое развернутое издание на древнерусском языке, с отдельным переводным текстом на современный русский язык, с комментариями и литературно-историческим очерком. В комментариях формулировалась задача:  раскрыть антинаучную сущность норманизма как теории о создании русской государственности при активном вмешательстве иностранцев. То есть к очередной круглой дате нужно было сформулировать  официальную точку зрения русской академической науки на норманскую теорию. Тезисно это выглядело следующим образом.

1. В ПВЛ записана хронология княжений от Олега до Святополка Изяславича, умершего в 1113 г. Олег становится самостоятельным князем, когда садится на Киевский стол в 882 г.  Отсюда вывод: первая редакция ПВЛ составлена в 1113-1114 гг.

2. Легенда о призвании трех братьев искусственного происхождения, потому что а) ее знают только на юге Руси; б) впервые Рюрик упоминается только в Задонщине, да и то под влиянием самой летописи; в) Рюрика не знают иноземные писатели, только Олега и Игоря; г) имя Рюрик отсутствует среди княжеских имен до XII в.; д) призвание князей есть новгородская традиция, сохранившиеся до 1470 г.; е) варяги приглашались как наемники, а не как правители. Правителями они стали «чисто литературным путем»; з) легенда о призвании варягов в IX в. – проецирование событий в Новгороде 1015-1016 гг.; и) «Правда, Ярослава» – реакция на бесправие, отсутствие начал государственности у самих варягов.

3. Цель легенды по летописцу — утвердить идею родового единства, «одного деда внуки», по примеру ученой западноевропейской средневековой историографии: французы выводят себя из троян, немцы от Рима, швейцарцы от скандинавов, итальянцы от германцев.

4. Легенда о варягах — вставка, записанная в текст более древней летописи.
5. Отождествление Руси и варягов намеренное. Слово Русь употреблено в летописи более 270 раз, из которых в 260 случаях как Русская земля. В узком значении как Киевская земля XII-XIII вв. Русью варягов летописец называет только тогда, когда говорит о происхождении названия Русь и относит «варяжскую» Русь к далекому прошлому, возможно от ошибочного использования византийских источников.

Вывод: варяги – русь, Рюрик – русский князь — чистый домысел, с которым пора перестать считаться.

Однако, для того чтобы отрешиться от норманнской теории этих доводов оказалось недостаточно. Признав запись с легендой вставкой, надо было рассматривать и статью под 862 г. как вставку со всем комплексом записей о варягах по тексту летописи, начиная  о варягах в колене Афетовом. Однако, отказывая Рюрику в русскости, его вместе с легендой оставляли как данность. В результате двойственность и противоречивость суждений и доводов, желание с одной стороны уйти от влияния скандинавов на сложение русской государственности, но, с другой, сохранить сложившиеся в историографии взгляды на Рюрика, как на князя – родоначальника первой правящей династии.

Заявление об антирусской сущности норманизма, прозвучавшее впервые на уровне академической науки, по сути, было направлено против норманизма внешнего. Но у норманизма оказалась широкая социальная база внутри страны. Если на государственном уровне годовщина летописного призвания варягов не отмечалась, то в городах провинции любое упоминание в летописи повод для гордости. А если это относится к древности, тем более. И, как об этом говорилось выше, празднества 1100-летнего юбилея там широко отмечались. Варяги в них становятся своего рода брендом, гарантом древности. Особенно это заметно в последнее время, в связи с развитием туристического бизнеса. Да и в системе предложенных доказательств не все было безупречно.

Пожалуй, впервые было обращено внимание на хронологию княжения, записанную до статьи о варягах. Но ее суть не раскрыта. Не вполне ясно, что подразумевалось под словом «Олег — самостоятельный князь».  Олег первый князь «потому что, – читаем в переводе, он сел в Киеве» (или «когда сел в Киеве» как сказано в комментариях).  То есть, подразумевается, сел в Киеве после убийства Аскольда и Дира в 882 г. Или Олег первый князь, потому что  «понеже седе в Киеве», что можно перевести и как «сидел в Киеве». А Киев -  главный город Руси. И вся проблема оказывается в правильном переводе. Далее, если легенда о варягах поздняя вставка в летопись, пусть при второй редакции или третьей, то вставками должны рассматриваться и все упоминания о варягах.
Таким образом, битва с норманизмом была выиграна только наполовину. Но 1962 г. явился  удобным поводом для критики норманизма. С этого времени в учебные пособия по истории вводятся статьи с критикой норманнской теории. Высшим достижением антинорманизма можно считать предложение, да и то только в качестве намека, тех же авторов, что и издания ПВЛ 1950 г, высказанное ими в учебном пособии по «Истории СССР» за 1975 г. В нем говорится об образовании Древнерусского государства в 882 г. Между прочим, это тот год, когда по хронологии Олег «понеже седе в Киеве».

Оставалось с тех пор легенду о призвании варягов, названной искусственного происхождения, подобной многим европейским тех времен, позднейшей вставкой, признать, наконец, фальсификацией, но этого не произошло. Рюрик мнился исторической личностью. И даже когда его перестали считать исторической личностью, все равно династия правящих русских монархов шла солидарно мнению норманистов от Рюрика.

В последние десятилетия наблюдается повышенный интерес издателей к летописанию, хотя и здесь можно выделить особенные пристрастия к отдельным летописям и временные рамки, в которых эти летописи печатались. За девять лет в период с 1991 по 2000 было издано 5 летописей: из них два новых тома в составе ПСРЛ (39 и 41), остальные репринт и в их числе Радзивиловская. А за восемь лет в период с 2000 г. по 2008 г. – уже 38 летописей. Некоторые из них дублировались выпуском в других издательствах. А с 2009 г. по настоящее время в печатном виде вышла только одна летопись — Книга Степенная царского родословия. Последнее обстоятельство можно частично объяснить тем, что на смену печатным изданиям приходят электронные, хотя их 43 только половина представлены в онлайн на сайте РГБ.  Вопрос здесь больше к первым восьми годам третьего тысячелетия. Неужели  так высок был общественный интерес к древнему летописанию? И, если это так, то с чем это было связано?

С развалом Советского Союза и разочарованием в социалистической идеи в России практически сразу же подверглись изменениям и фундаментальные основы прежнего государства — отношение к собственности и система управления. Началась массовая приватизация и разворот к рыночной экономике. Но лозунг «Назад в капитализм» получил не только экономические, но и идеологические очертания. В среде «новых русских» начались поиски истоков дворянских, княжеских, графских фамилий. В литературе, кино появляется направление романтизма царской эпохи начала XX в. Синдром «13-го года», когда в советское время достижения социализма в экономике сравнивались с экономическими показателями 1913 г., приобрел новое ностальгическое звучание. Символом возрождения национальных традиций, нравственных устоев становится на некоторое время семья последнего русского императора Николая II.

В международной политике Россия ориентируется на дружественный прием в международные банковские и торговые проекты ВБ, МВФ, МБРР, ВТО.  В самой стране принимаются программы по сближению стандартов жизни с западноевропейской цивилизацией — в сфере образования, здравоохранения, культуры, обороноспособности. Популярность набирают такие понятия как социальная и религиозная толерантность, равенство меньшинств, свобода союзов, мультикультурализм, планирование семьи т. п. Некоторые из этих программ критикуются, корректируются, но, принятые в те не простые годы, продолжают работать. Постепенно втягиваясь в струю интересов Запада, Россия стала ощущать влияние решений на состояние внутреннего обустройства страны со стороны внешних кредиторов и структур, так называемых некоммерческих фондов, расплодившихся в стране под флагами помощи и разного рода «содействия».

Переломным моментом в отношениях с партнерами Западных стран стал первый год президентства В.В. Путина, когда Россия в 2000 г. отказалась от очередного кредитного транша, заявила о необходимости рассчитаться по долгам и  проведении самостоятельной экономической политики.  Случайность? Совпадение? Или идеологически направленная акция, разыгранная на национальных, патриотических чувствах? Но именно с этого года летописи издаются в огромных количествах. К ним стараются привлечь внимание. И это не просто коммерция на чувствах соскучившейся по настоящей истории публике. Летописи появляются практически всего спектра ПСРЛ. Думать о том, что всякий желающий будет перечитывать все от корки до корки, вряд ли кто ожидал. Запоминаются первые страницы. И в этом весь фокус. Первые страницы всех летописей, как под копирку, рассказывали читателям о варягах — пришельцах на Русскую землю по добровольному приглашению, погрязших в распрях, славянских и чудских племен. С истории Рюрика, внушалось читателям, славяне приглашали к себе правителей со стороны. И это написано у них на роду. Самостоятельно они править не могли никогда. Так, о какой самостоятельной политике может идти речь сегодня? Не стоит забывать, что именно в это время появляются на свет разного рода учебные издания по истории России, рекомендуемые для преподавания в школах. Публикуются в красочном оформлении книги с историческим уклоном для детей младшего школьного возраста с расчетом и на родителей, которые уж обязательно ознакомятся с оглавлением и прочитают первые несколько страниц. А на этих страницах вся история России начинается с легенды о варягах и с рисованного портрета Рюрика.

Прорыв в развитии информационных технологий в начале 2000 гг. нанес серьезный удар по индустрии книгопечатания. Дискуссионное поле по варяжской проблематике смещается со страниц книг, журналов, газет в Интернет пространство в формате тех же книг, журналов, газет. С 2008 г. издание летописей переходит на другой уровень, не рассчитанный на массового читателя. Он характеризуется малотиражностью и красочным оформлением, так называемого подарочного варианта. Примечательно то, что критика норманизма опять сузилась  до формулы «Рюрик — русский князь».

К 2010 г. сложился ряд факторов, вызвавших необходимость заявить о России, как стране самостоятельной в выборе своей внутренней и внешней политики, как державе паритета, представляющей многополярный мир. Удобным поводом к этому послужило празднование государственности России, приуроченной к дате 1150—летнего юбилея, согласно летописной версии и широко отмечавшегося в романтически воспеваемое царское время. И это стало настоящей феерией норманизма. В древних городах Руси прошли праздничные мероприятия, в программе которых значились научные конференции, выставки книг по истории Руси и ремесленных изделий, фестивали эстрадной музыки и самодеятельных творческих коллективов и проч., и проч. Масштабы, в отличие от мероприятий 1962 г. отличались в разы, так как инициатива исходила «сверху».

Примечателен один факт: ни в одном из городов в честь 1150-летия не назван ни один парк, сквер или дом культуры. Скорее, чего местные организаторы и не скрывали, празднования  были хорошим поводом для привлечения внимания к сохранению историко-культурных ценностей регионов, развития туриндустрии и связанной с этим сферы услуг, благоустройства городов и дорожного строительства. Именно это обстоятельство говорит об отношении людей к постоянно навязываемой идее о начале русской государственности с варяга Рюрик.

Мероприятия по празднованию 1150-летия государственности Руси проходили с оглядкой на шквал критики норманизма. С ростом национального самосознания, чувства патриотизма и национальной гордости уже сложнее стало внушить гражданам новой независимой державы эпический образ Рюрика. Появление в Интернете в открытом доступе факсимильного издания Лаврентьевской летописи позволяет заинтересованным людям самим увидеть текст оригинала, что-то сравнить, выявить вставки, смысловые несогласования и т. д. То есть самим определиться с тем, что хотел сказать настоящий летописец в начале своего писания о Руси, о первом князе. С чего начинается Русь — с крещения Руси в правильную веру и принятие правильных законов; с благословения апостолом Андреем, потому что он пришел на годы Днепровские, ибо тогда был путь по Днепру  «из варяг в греки»; с рассказа о славянском единстве и главном благословенном городе славян — Киеве; с рассказа о величии русичей, ибо они ходили воевать греков во главе с первым великим князем всех славян русичем Олегом, ставшим им с 882г.; и они не платили дань хазарам, имея обоюдоострые мечи. Или… все сказанное в начале Лаврентьевской летописи перечеркнуть и принять версию: а взяли и призвали.

Попытаемся теперь обобщить полученные данные о взаимозависимости времени издания летописей и интересов к их изданию по приведенному рисунку.

1. Кроме плановых выпусков в серии ПСРЛ летописи периодически переиздаются в разных форматах;

2. Летописи разделяются по целям издания: а) для популяризации древней истории Руси; б) для научного исследования; в) коммерческие (детские, учебные и проч.) разных форматов и тиражности; г) подарочные, красочно оформленные и ограниченной тиражности;

3. Существует закономерность в издании летописей по параметрам:

а) издания новых томов и особенно переиздания носят событийный характер, т. е. выпускаются к определенным событиям;

б) тематический характер, потому как публикуются с привязкой к определенным территориям, либо в подтверждение идеи события;

в) негласного воздействия, когда за публикациями событийного и тематического характера просматривается навязывание одной стереотипной идеи, теории, концепции.

Какие напрашиваются выводы?

1. Летописи в целом, конечно же, бесценный источник информации по истории народа, развитию языка, культуры и проч. Но в то же время это и орудие идеологической борьбы, где посредством вставок, исправлений  история русского народа корректируется, подгоняется под единый стандарт.

2. Легенда о призвании варягов, а то и просто начало русской истории от Рюрика — обязательный элемент практически всех летописей. Летописи условно делятся на Московские, Новгородские и проч., или юго-западной, северо-восточной Руси, т. е. по территориальному признаку. Но нет летописей полянских, кривических, мерянских и проч., т. е. делящихся по этническому признаку. Между тем в каждом племени были свои обычаи, о чем в самом начале рассказывается в ПВЛ, а значит и свои мифы о сотворении мира, о происхождении своего народа, о богах, былинных героях, первых правителях. И они не умерли в один миг в XI столетии, когда составлялись протолетописи. Эти мифы жили в народной памяти и в XIV, и в XVII, но в летописях записан только один центрообразующий миф — о варягах. Начало всех летописей единообразно, И это единообразие выражено количественно по принципу: чем больше об этом сказано, тем сложнее от него отказаться. Когда нет фактов, переходят на голос и только потом дело доходит до пушек.

В заключение хочется сказать следующее. Иногда приходится слышать такой аргумент норманистов: вы говорите все правильно. Рюрика может и на самом деле не было. Но сколько можно переписывать историю. Не пора ли остановиться и оставить Рюрика в покое. Что на это сказать? Историю переписывали действительно много и  будут переписывать еще. Отдельные эпизоды всегда вызывают сомнения, приводятся новые аргументы и по ним не умолкают дискуссии постоянно. Поэтому они и переписываются. Но, вот, легенда о Рюрике, а точнее отношение к ней, сложившееся к ней в исторической учебной литературе не переписывалась ни разу. Это стена, за которой скрываются теории раздора и взаимонепрязни. В последнее время созрела потребность переоценки наследия рюриковщины. И дай-то Бог, чтобы настоящий юбилей наступил раньше традиционного.


Библиографический список
  1. Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. 1  Лаврентьевская и Троицкая летописи.— СПб: Типография Эдуарда Праца, 1846, с. 5.http://dlib.rsl.ru/viewer/01004161806#?page=5 (дата обращения: 12. 10. 2015)
  2. Там же: http://dlib.rsl.ru/viewer/01004161806#?page=7 (дата обращения: 12.10.2015)
  3. Руская летопись по Никонову списку, изданная под смотрением Императорской Академии Наук в Санктпетербурге. 1767 г. Ч. 1 до 1094:http://dlib.rsl.ru/viewer/01004095257#?page=13 (дата обращения: 12.10.2015)
  4. Книга Степенная царского родословия. М., 1775: http://dlib.rsl.ru/viewer/01004161980#?page=8
  5. Сенковский О. И. Собр. соч. СПб., 1858, т. 5. Сага об Эймунде (перевод с древнеисландского): http://www.ae-lib.org.ua/texts-c/_eymundar_saga_by_senkovsky__ru.htm(дата обращения: 12.10.2015)
  6. Шлёцер А.Л. Нестор. Руския летописи на Древле-Славянском языке. Пер. с немецкого Дмитрия Языкова. Санктпетербург. Императорская типография, 1809 г.http://dlib.rsl.ru/viewer/01004172245#?page=2 (дата обращения: 12.10.2015)
  7. Карамзин Н.М. Записки о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях.: http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/karamzin.htm (дата обращения: 12.10.2015)
  8.  Карамзин Н.М. История государства Российского. Книга 1., «Феникс», Ростов -на Дону., 1995, с. 72
  9. Ломоносов М. Краткой Российской летописец с родословием. Санктпетербург. Императорская Академия Наук, 1760: http://feb-web.ru/feb/lomonos/texts/lo0/lo6/lo6-287-.htm (дата обращения: 12.10.2015)
  10. Карамзин Н.М. История государства Российского. Книга 1., «Феникс», Ростов -на Дону., 1995, с. 62
  11. Покровский М.Н. Русская история в сжатом очерке. М., 1933. С. 8


Количество просмотров публикации: Please wait

Все статьи автора «Крюков Николай Михайлович»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Один комментарий к “Норманизм в свете факсимильного издания Лаврентьевской летописи в электронном виде”

  1. 07.07.2019 в 02:13

    Уважаемый автор!
    Вы вероятно не в курсе, но в старославянском использовался звук О с написанием в текстовом варианте W.
    Именно так писался тогда звук “О” в начале слова!
    Зачем разбирать кривой перевод ПСРЛ, когда есть оригинальный текст!
    Тем более что оригинал отличается ПСРЛ местами.
    Не вводите людей в заблуждение!

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться:
  • Регистрация