С возникновением государства и переходом широкого круга «общественных дел» в сферу его естественной компетенции общество не перестает быть самостоятельной субстанцией, оно полноправно выбирать способы и формы взаимодействия с государством.[1] Реализация такой  социальной парадигмы достигается посредством института общественного контроля. О его значение для самого государства писал Гегель: «государство…совершенное воплощение разума в жизни человечества», злоупотребления которого, однако, невозможно предотвратить «без наделения контрольными правами общин и корпораций»[2].

Общественный контроль – понятие многогранное, изучается широким комплексом гуманитарных наук: политологией, социологией, юриспруденцией, социальной психологией и др. Каждая из этих наук использует и раскрывает его исходя из тех задач, которые стоят перед ней, используя свою методологию и опыт. В действующей нормативно-правовой базе, также широко применяется термин общественный контроль: это около 30 нормативно-правовых актов федерального уровня содержащих статьи, непосредственно регламентирующие такие отношения. Легальное его определение впервые дано в ст. 4 ФЗ от 21 июля 2014 г. “Об основах общественного контроля в Российской Федерации”, согласно которому: «общественный контроль – это деятельность субъектов общественного контроля, осуществляемая в целях наблюдения за деятельностью органов государственной власти и местного самоуправления, государственных и муниципальных организаций, осуществляющих в соответствии с федеральными законами отдельные публичные полномочия, а также в целях общественной проверки, анализа и оценки издаваемых ими актов и принимаемых решений»[3]. Сформулированное законодателем телеологическое определение общественного контроля не раскрывает полностью его содержания, однако указывает на концепцию конструирования данного конституционно-правового института. Прежде чем перейти к рассмотрению сущности общественного контроля и его законодательной концепции в РФ, остановимся на двух деталях касающихся юридической техники указанного нормативно-правового акта.

Прежде всего, о формулировке института. В Законе, как указано, используется термин общественный, а не гражданский контроль, последний же представляется более точным, по следующим соображениям:

-  используя его мы можем не уточнять, что является объектом контроля: гражданское значит, в определенном смысле, противостоящее государственному – ведь гражданство – это качественно отличная от иных видов политико-правовая связь человека именно с государством. Тогда как, термин  «общественный контроль», без указания своего объекта, вызывает иные коннотации. Будучи не собственно юридическим понятием, оно широко используется другими отраслями знания[4]. В этом контексте упомянем и об обозначении явления, с которым институт общественного контроля соотносится как часть и целое, как элемент и система – гражданское общество;

- дополним лексикологические рассуждения собственно юридическими: контроль, по действующему законодательству, осуществляют только граждане РФ и организации, членами которых могут быть также только граждане РФ – общественные палаты, общественные советы[5] – но не все члены общества;

- понятие «гражданский контроль» имеет более устоявшийся и развитый академический бэкграунд, его исследованию посвящено большое количество работ[6].

В части 3, статьи 11 указанного Закона приводится определение понятия «личная заинтересованность» субъекта общественного контроля грамматическое толкование которого  формально предоставляет возможность правоприменителю объявлять лично заинтересованным любого общественного эксперта и общественного инспектора: под ней понимается «возможность получения доходов в виде денег, ценностей, другого имущества, имущественных прав, услуг для себя или для третьих лиц» (без конкретизации каких именно). Третьим лицом может быть любое юридическое и физическое лицо. Ясно, что законодатель подразумевает под термином «третье лицо» субъекта связанного, аффилированного с субъектом общественного контроля, ситуацию личной заинтересованности приводящей к конфликту интересов. Однако, очевидно и то, что языковые, текстуальные правила юридической техники требуют четкости, полноты и однозначности законодательных формулировок, особенно в базовых нормативно-правовых актах. Более удачной представляется следующее определение: …возможность получения доходов, вещей (вещь – по смыслу п. 2 ст. 128 ГК РФ) или услуг для общественного эксперта, инспектора, иного лица привлекаемого субъектом общественного контроля, членов его семьи или лиц состоящих с ним в близком родстве или свойстве, а также для физических лиц или организаций, с которыми он связан финансовыми или иными обязательствами.

Современная теория общественного контроля исходит из того, что его субъектами являются институты гражданского общества, которым свойственно доминирование самоорганизационного начала, а его назначение – в непосредственном и максимально широком участии граждан в принятии управленческих решений, наблюдении за ходом их реализации и принятии инфорсирующих (от англ. enforcement – обеспечивать исполнение; принуждать) мер при их невыполнении. Немецкий политолог Ю. Хабермас указывал на то, что институты гражданского общества начали возникать в клубах, салонах, кофейнях Лондона, Парижа и других европейских городов, где велись дискуссии на политические темы, публичные дебаты.^[7] Источником действенности, фундаментом общественного контроля, который, как указано, осуществляется исключительно структурами гражданского общества, является общественный авторитет и доверие. Они должны носить перманентный характер, приобретаться и теряться без формальных процедур, в отличие от механизмов легитимации власти в демократическом государстве (официальное объявление о победе на выборах, присяга и др.). Какой практический вывод может быть сделан из последнего рассуждения? Система общественного контроля имманентно уже сама включает в себя элементы контроля: поддерживаемые общественным авторитетом и мнением субъекты общественного контроля теряют власть в ситуации неэффективности или чрезмерной «эффективности» – узурпации без дополнительных процедур.

Концепция общественного контроля, заложенная в законодательстве РФ, при которой создается законодательная основа, инициирующая его возникновение и институциализацию, а не наоборот, когда он формируется естественно, стихийно, силами гражданского общества, после чего санкционируется государством, может свидетельствовать о приверженности российских властей идеи построения гражданского общества «сверху». Ясно, что в создании эффективных политических институтов нельзя полагаться только на процессы самоорганизации. Им свойственна асимметрия, которая складывается в зависимости от превалирующих потребностей в обществе. Эта асимметрия приводит к разнице в темпах динамики различных сфер социальной жизни, например превалированию экономической сферы и одновременному отставанию социальной и политической.^[8] В этих условиях наиболее прогрессивным сценарием, может быть создание условий для развития отношений и институтов, но не создание самих отношений и институтов.

По действующему федеральному законодательству, субъектам РФ необходимо принять собственные законы, уточняющие и приспосабливающие к местным условиям модель общественного контроля заложенную в нем. Российское гражданское общество дифференцировано в региональном измерении. Признаками этого являются не только численный состав негосударственных некоммерческих организаций в отдельных субъектах РФ, качественные показатели их работы, но и развитость положительных установок среди населения на доверие, солидарность, ответственность, готовность объединяться с другими людьми для каких-либо совместных действий, если их идеи и интересы совпадают.[9] Поэтому региональные подходы могут иметь существенные отличия в регулировании вопросов инициирования проведения мероприятий общественного контроля, юридической и социальной значимости его итогов, процессуальных аспектов и др.

Если подойти с позиции философии права, более широко и обобщенно, не ограничиваясь активностью  формализованных структур, которые указаны в законодательстве РФ, общественный контроль представляет собой соответствующую конституционно-правовым ценностям государства совокупную деятельность субъектов гражданского общества, по воздействию на политику государственной управленческой системы, в целях обеспечения соответствия последней их представлениям о справедливости, благе и способах их достижения.

Советскому периоду известен Закон от 30.11.1979 г. «О народном контроле в СССР», статья 9 которого во многом воспроизводится в действующей редакции нормативно-правового акта регулирующего аналогичный конституционно-правовой институт. Речь идет о части 2, статьи 2 ФЗ «Об основах общественного контроля в РФ» выводящего из сферы контроля (по данному Закону) органы государственной безопасности, правоохранительные и оборонные органы, др. В указанных нормативно-правовых актах и  доктриной государства и права общественный контроль противопоставляется видам и формам иного контроля – государственного (президентский, судебный, валютный, финансово-бюджетный и др.). Действительно, они имеют существенные отличия. Выделим некоторые их особенности:

- по субъектному составу: государственный контроль правомочны осуществлять публично-правовые органы и организации; общественный – институты гражданского общества;

- по типу правового регулирования: государственному контролю свойственен разрешительный тип («запрещено всё то, что прямо не разрешено»), общественному – общедозволительный («разрешено всё то, что прямо не запрещено»);

-  по формам контрольных мероприятий. Формами общественного контроля, по российскому законодательству являются: общественный мониторинг, общественная проверка, общественная экспертиза и другие[10]. Формы государственного контроля более разнообразны и многочисленны. На них мы не будем подробно останавливаться, укажем лишь, что каждая отрасль государственного контроля оперирует своими, особенными методами. Однако, и общественный, и государственный контроль могут проводиться одновременно в нескольких формах, параллельно друг другу.

-  общественный контроль осуществляется на добровольной основе – это право граждан и их объединений,  в отличие от государственного контроля, который является обязанностью контролирующих органов, созданных специально для исполнения этих функций. Представители отечественной доктрины конституционного права даже отдельно выделяли контрольную ветвь государственной власти[11];

- органы государственного контроля, в случаях и порядке, предусмотренном в законе, непосредственно применяют меры государственного воздействия: выдают предписания об устранении выявленных нарушений, отменяют акты и решения контролируемых органов и др. Например, признанные Конституционным Судом не соответствующими Конституции  нормативно-правовые акты  теряют юридическую силу.[12] Субъекты общественного контроля, непосредственно не наделены публично-властными полномочиями.

- общественный контроль проводится публично, открыто и, как правило, без доступа к информации составляющей государственную тайну, а его результаты и итоговые документы, в обязательном порядке, публикуются для всеобщего обозрения, в отличие от деятельности по проведению государственного контроля – она может быть непубличной, негласной и использовать информацию, составляющую государственную тайну;

- общественный контроль – это материально безвозмездная деятельность, строящаяся на общественных началах.

Отмеченные признаки института общественного контроля, характеризуют его как один из механизмов гражданского общества и по этой причине процесс его возникновения должен характеризоваться как вызревание, но не как законодательное учреждение, не в масштабах страны, но в пределах локальных территорий конкретных поселений, где возникают гражданские сообщества[13]. Ускоренное, поспешное возведение декоративных общественно-политических институтов, имитирующих влияние общества на власть[14], если и не является продуманной политтехнологией обесценивания и компрометации демократических институтов, то, объективно к этому приводит. Перефразируя отечественного юрислингвиста, напомним: «Торопливость здесь неосмотрительна и слепа. Юристы ведут свою линию от священнослужителей – понтификов. Юриспруденция занимается вещами божественными, а также человеческими: именно в этом порядке. А служение исключает суету».[15]

1. Авакьян С. А. Размышления конституционалиста./ Авакьян С. А.// Избранные статьи. Общество как объект конституционно-правового регулирования. – М.: МГУ, 2010
2. Веннерлинд К. О чем молчит презренный металл? Семиотика денег и общественный контроль. / Веннерлинд, К. //Вопросы экономики, N.2, 2010. – С. 65-82.;
3. Гончаров А. А. Гражданский контроль над органами власти. / Гончаров, А. А. //Весь Мир, 2010. – 221 с.;
4. Гончаров А.А. Гражданский контроль как механизм самоорганизации общественной системы / Гончаров А.А.// Управление общественными и экономическими системами. — 2007. — № 1.;
5. Мерсиянова И. В. Российское гражданское общество в региональном изменении / Мерсиянова И. В. // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2009. № 4 (92). С. 23-55.
6. Мерсиянова И.В. Определение понятия “гражданское общество”: опыт систематизации / Мерсиянова И.В. // Гражданское общество в России и за рубежом. 2011. № 4. С. 2-6.
7. Нисневич Ю. А. Гражданский контроль как механизм противодействия коррупции: проблемы реализации в России. / Нисневич Ю. А. // ПОЛИС: политические исследования, N.1, 2011. – С. 165-176.
8. Салыгин Е. Н. Правовая система как объект социолого-правового анализа / Салыгин Е. Н. // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2014. № 1. С. 57-69.
9. Темнов Е. И. О лингвистике права / Темнов Е. И. // Государство и право. 2014. №8
10. Чиркин В.Е. Контрольная власть / Чиркин В.Е. // Государство и право. – 1993. — №4. – С. 10-18.
11. Morris Janowitz Sociological Theory and Social Control. / Morris Janowitz // American Journal of Sociology (The University of Chicago) 1975. 81 (1): 82–108.

Все статьи автора «Феталиев Альберт Исадинович»