Введение
Татары, исповедующие ислам, имеют историю пребывания в Японии с начала ХХ века, они внесли существенный вклад в ее многообразие и межкультурную динамику за это время. Изучение истории и деятельности татарских общин позволит лучше понять и описать влияние, которое они оказывали на социальные, культурные и религиозные процессы в Японии на протяжении десятилетий, а также изучить как жизнь в Японии повлияла на самих татар.
Основная часть
Проводя анализ исследований на данную тему, можно увидеть, что существует большое количество работ, изучающих разные аспекты деятельности татарских общин в Японии. В качестве примеров можно привести такие статьи как «Татары на чужбине: опыт межкультурной коммуникации в условиях дальневосточного фронтира» Алиева Р. Т., Деминой А. В. [1], «В стране самураев: татарская диаспора и мусульманские школы Японии» Адутова Р. М. [2], «Культурные, экономические, технологические контакты и взаимодействие Японии и Татарского мира: история и современность» Тямаевой З. [3]. Большинство из этих работ описывают историю и развитие общин, выявить основные этапы их развития, а также их роль и вклад в японское общество.
Статья «Татары на чужбине: опыт межкультурной коммуникации в условиях дальневосточного фронтира» представляет собой исследование опыта татар-эмигрантов, находящихся в условиях, так называемого, дальневосточного фронтира. Авторы используют фронтирную теорию и приводят объяснение термина «фронтир»: это особые пограничные гетеротропные пространства, где взаимодействуют различные культуры [1, с. 3]. Фронтирная теория возникла в результате работы американских ученых-историков и позволила открыть новые формы взаимодействия культур. Авторы статьи, Р. Т. Алиев и А. В. Демина, анализируют процессы межкультурной коммуникации с точки зрения идентичности, культурных практик и взаимодействия с другими этническими группами.
В работе подчеркивается важность анализа динамики интеграции тюрко-татарской эмиграции в социальное и культурное пространство Дальнего Востока, а также элементы собственной татарской культуры, которые изменились вследствие контакта в рамках фронтира Северо-Восточной Азии. Авторы обращают внимание на особенности адаптации татар в новой среде, где они сталкиваются как с собственной традиционной культурой, так и с культурой дальневосточных народов.
В статье рассматривается проблема сохранения этнической идентичности в условиях миграции и культурного взаимодействия. Рассматриваются методы сохранения обычаев и принципов татарской общины при адаптации к новым условиям жизни. Важная часть статьи посвящена взаимодействию татар и других этнических групп на Дальнем Востоке. В ней анализируются проблемы коммуникации, возникающие при встрече и контакте представителей разных культур. Авторы подчеркивают важность успешного взаимодействия между людьми разных культур. «…лингвистический паттерн языка татарских мигрантов Китая в ходе адаптации на фронтирной территории Дальнего Востока, с одной стороны, сохранил некоторые формы словообразования долитературного татарского языка, а, с другой стороны, ощутил влияние соседних тюркских народов, в частности, казахов и уйгур. Здесь необходимо подчеркнуть, что сохранение долитературных форм словообразования является характерной чертой не только татар-мигрантов Китая, но и других татарских групп, проживающих на фронтирных территориях, например, астраханских или сибирских.» [1, с. 10].
Таким образом, статья «Татары на чужбине: опыт межкультурной коммуникации в условиях дальневосточного фронтира» представляет собой ценный вклад в изучение межэтнических отношений и межкультурной коммуникации. Работа позволяет лучше понять сложности и преимущества взаимодействия различных этнических групп в условиях миграции и транснациональной мобильности.
В ходе исследования также было обнаружено, что в большинстве работ акцент делается на историческом аспекте развития общин, в особенности на период их формирования в начале XX века и последующих десятилетиях. «Можно предположить, что «Япония так никогда бы и не столкнулась с исламом, если бы не поволжские тюрки, из числа татар и башкир. Именно им и удалось напрямую наладить контакт с японским правительством, положить начало постройки мечетей и заинтересовать Японию…» [4]. Первые татары в восточноазиатском регионе были связаны с железной дорогой в Китае: «Вполне возможно, что случаи переселения в Северо-Восточную Азию татарских или башкирских семей происходили и до 1898 г., но подобных фактов документально зафиксировано не было. А с началом строительства КВЖД достоверно известно, что первым татарином, который переселился в Маньчжурию, был некто по фамилии Байчурин. Следовательно, первые татары-переселенцы в указанном регионе появляются в конце ХIХ в. Здесь необходимо подчеркнуть сам характер миграции — он не является политическим, а скорее трудовым, а размах миграционного процесса татар в данном контексте является минимальным в процентном соотношении и составляет менее 8 % от общего числа переселенцев…» [1, с. 5]. Также мы можем понять ареал расселения уже в Японии из следующих строк: «Мусульмане из Поволжья и Приуралья, в том или ином количестве, проживают на всех, без исключения, японских островах: от острова Хоккайдо на севере до острова Окинава на юге. Небольшие колонии (недостаточные для организации общин) были и в городах Камакура, Кумамото, Ивамотоко, Кавасаки, Каруиц(з)овада (в годы второй мировой войны).» [2, с. 47]. Многие исследователи также обращают внимание на культурные особенности общин, их традиции и обычаи. Например, татары-эмигранты включали в свой лексикон слова из местных языков [1, с. 8].
Отдельной темой для детального изучения стал религиозный аспект жизни татар в Японии. Эта тема была рассмотрена в таких трудах как «В стране самураев: татарская диаспора и мусульманские школы Японии» Адутова Р. М. [2], «Ислам в Японии» Евстратова А. Г. [5], ««На пути сохранения ислама и национального единства…» (об истории открытия мечети-школы для тюрко-татар в городе Нагоя)» Муртазиной Л. Р. [6], «Первая мечеть в Японии построена татарскими эмигрантами» Усмановой Л. [7]. В начале ХХ века религиозное самоопределение играло очень большую роль для татар. Поэтому, возможность справлять мусульманские обряды и получать мусульманское образование в эмиграции – было обязательным условием для татар. В случае, когда в стране эмиграции не было мечетей, татары кооперировались между собой и в короткие сроки организовали сборы средств на строительство мечети. Ссылаясь на германского ученого Семира Самаррая и его работу «History and Development of Dava Islamia in Japan» [8], Рафаэль Адутов приводит сведения о первой мечети в Японии, которую построили татары: «В 1938 году по проекту японского архитектора в городе Токио мусульманами из Поволжья и Урала возводится мечеть, на церемонии открытия которой присутствовали государственные и общественные деятели Японии, гости из Индонезии, Китая, принц Сейфуль Ислам аль Хусейн из Египта, Хафис Вахба из Саудовской Аравии и др. Токийская мечеть «Исламия», выстроенная в 1938 году, простояла 48 лет. В 1985 году после одного из землетрясений рухнули ее стены, в 1986 году она была окончательно разобрана.» [2, с. 48]. «Активистами общества «Исламия» были также построены мечети и медресе при них в городах Кобе и Нагоя.» [2, с. 49]. Также в Японии был издан первый печатный Коран на Дальнем Востоке, а вскоре после этого, в 1939 году, ислам был уравнен по правам с японской религией синто, буддизмом и христианством [4, с. 229]. То же можно сказать и про образовательную систему связанную с исламом. Татары сами организовали обучение на татарском языке для своих детей. «…в 1927 году во время празднования Курбан-байрама между участниками махалли состоялся разговор о необходимости открытия национальной религиозной школы. По этому поводу было обращение имама Абдельхай хазрата Курбангали к властям Японии. В тот же год, 2-го октября 1927 года, с разрешения властей открылась школа (г. Токио, Окубо-Хиакунинто, 279) и началось обучение по программе начальной школы, по религиозной и национальной тематике» [9].
Выводы
Несмотря на наличие значимых исследований, все еще существуют пробелы и недостатки в отечественной литературе по данной теме. Следует отметить, что отечественных исследователей, работающих с первоисточниками на японском языке не хватает, поэтому еще остаётся актуальность в исследовании ранее неизвестных русскоязычному научному сообществу документов. Также отмечается недостаток систематизации и сравнительного анализа существующих исследований.
Библиографический список
- Алиев Р.Т., Демина А.В. Татары на чужбине: опыт межкультурной коммуникации в условиях дальневосточного фронтира //Культура и искусство. – 2017. – №. 11. – С. 1-17.
- Адутов Р.М. В стране самураев: татарская диаспора и мусульманские школы Японии //Minbar. Islamic Studies. – 2009. – Т. 2. – №. 2. – С. 46-53.
- Тямаева З. Международная конференция” Культурные, экономические, технологические контакты и взаимодействие Японии и Татарского мира: история и современность” //Гасырлар авазы-Эхо веков. – 2016. – №. 3-4. – С. 294-296.
- Ледовская О. А. Тюркская община в Японии: генезис и эволюция //ББК 63.3: 66.0 Н56. – 2022. – С. 223.
- Евстратов А. Г. Ислам в Японии //ExOrient Lux.” Изменение мировоззренческой парадигмы от европоцентризма к универсализму”. – 2019. – С. 56-67.
- Муртазина Л.Р. “на пути сохранения ислама и национального единства. . . ” (об истории открытия мечети-школы для тюрко-татар в городе Нагоя) // Историческая этнология. 2019. №1. [электронный ресурс] URL: https://cyberleninka.ru/article/n/na-puti-sohraneniya-islama-i-natsionalnogo-edinstva-ob-istorii-otkrytiya-mecheti-shkoly-dlya-tyurko-tatar-v-gorode-nagoya (дата обращения: 12.03.2024)
- Усманова Л. Первая мечеть в Японии построена татарскими эмигрантами //Татарские новости. – 2005. – №. 8.
- Prof.Dr. S. Samarrai History and Development of Dava Islamia in Japan // Islamic Center Jаpan. – 2002. – №12..
- Адутов Р. М. Татаро-башкирская эмиграция в Японии //Набережные Челны. – 2001. – C. 154.