Иногда на помощь археологии приходит лингвистика. Изучая этимологию этнонимов, можно определить место появления того или другого племени.  Зачастую даже, казалось бы, для хорошо изученных народов остается загадкой ареал их первоначального расселения.

Так, до сих пор ведутся дискуссии о происхождении древнего этнонима литва. Основным направлением поиска стали попытки связать его этимологию с гидронимами. Предлагаются реки Летаука, притока Няриса, Латава, притока Швянтойи, протекающей в Аникщяйском районе, Alytupis (давшей название городу Алитус), приток Немана. Более романтическая версия отсылает к нарицательному существительное leičiai/lieta (leita) «дружина, войско». Ошибочны гипотези и с кельтским происхождением от ирландским топонимом Letha «западный край бывшей Галии при Атлантическом океане, современная» или из реконструированного имени Litavia «прибережная страна». Достаточно правдоподной может выступать связь с lietus «дождь» (индоевропейский корень *ley- «лить, течь»), но осталась без объяснения словообразовательная модель и отсутствует смысловая нагрузка обсуждаемого термина.

Именно последний вариант вкупе с одним из диалектных звучаний лют- [5, т. 2, с. 502; 3] и выведут нас на правильную этимологию. В основе термина литва лежит liūtynas/lutýnas (архаичная форма *liūtuo [8]) «болото, топь, грязь» [7; 9, с. 681]. Учитывая, что u первоначально звучала как древнегреческая ὖ — среднее между русскими [и] и [у] (латинские /ŷː/ → /y/ → /i/), можно объяснить и звучание корневого гласного в различной огласовке как русские [и:] и [ю], и другие варианты используемых дифтонгов. В таком случае хороним Литва определял болотистую местность, а демоним/этноним соответствовал жителям болотистой местности.

Заметными древними этническими группами на террритории современной Литвы были аукштайты (aukštaičiai) и жемайты (жмудь, žemaičiai). В основе первого этнонима лежит aũkštė «возвышенность, гора» [6, с. 70; 7; 10, с. 33-34], указывая на регион Ошмянской возвышенности и Аукштайтской возвышенности. В русских летописях эти земли можно соотнести с племенами кривичей (этноним от понятия «кривая земля»), ядром ареала которых были Минская возвышенность и шире – Белорусская гряда. Этимология этнонима жемайты связана с балтским žemė (литовское žemė) «земля, суша, грунт» (подчеркивается именно твердь, но не болото; žẽmas «невысокий») [6, с. 516; 7; 10, с. 777-778]. Вероятно, таким образом описывается Среднелитовская низменность (Каршувская, Нижненеманская, Нявежская, Мушо-Нямунельская низменности). В обоих случаях очевидна связь хоронима и демонима посредством суффикса -iči, определяющим место.

В таком случае становится очевидным, что хороним Литва характеризует земли Неманской низменности и сопредельных территорий. Этот регион и стал местом рождения литвы. При этом, очевидно, что первоначальным был хороним, от которого и произошел сначала демоним, затем – этноним и полиэтноним.

Иную словообразовательную модель мы наблюдаем в этнонимах народов, участвовавших в этногенезе латышей, – земгалы (zemgaļi, др.-рус. Зимѣгола) и латгалы (летты, Latgale, др.-рус. Лѣтьгола). Второй элемент представлен латышским существительным gals (от балтского galas) «место, окрестность» [4, Е-Н, с. 142; 6, с. 162]. В первом случае в основе лежит латышское zeme (от вышеуказанного балтского žemė) «земля, суша, грунт», т.е. мы видим то же значение, что и у жемайтов – жители невысокого места. Можно говорить, что жемайты и земгалы – балтские близнецы-братья в разной огласовке – литовской и латышской, соответственно. Определяющим компонентом этнонима латгалы является корень lat-, сохранившийся, по мнению исследователей, в балтийских гидронимах Lãt-upė, Latuvà, Lataka, Late и имеющим значение «сырость, влага и т. п.» [4, L, с. 120-124; 9, с. 654-655; 10, с. 138]. Таким образом, Земгалия есть левобережье нижнего течения Западной Двины – Среднелатвийская и западная часть Восточнолатвийской низменности, а Латгалия – Латгальская возвышенность и окрестности (Браславская гряда и другие), известные как Озерный край. Вновь первичны хоронимы, давшие соответствующие демонимы и этнонимы.

Заметный след в истории прибалтийских народов оставили курши (куроны, kuršiai, др.-рус. Кърсь), участвовавшие в этногенезе и литовцев, и латышей. В основе этнонима, вероятно, лежит kuõras/kuõrys «копна из десяти снопов, веха», латыш. kuõre/kuõris «вершина горы; конек; выпуклость» [1, с. 266-267; 10, с. 326]. В таком случае получает объяснение и использование в разных языках в словообразовательных конструктах только корня kuõr- (Kurzeme, Kurāmō, Kurland, Curlandia, Curonia и т. д.). Кроме того, славянское заимствование балтского этнонима пошло через призму славянского kuronas «холм» [7; 11, с. 174]. Таким образом, курши – живущие по холмам Курземской возвышенности и северной части Жямайтской возвышенности.

Еще одной древней немногочисленной этногруппой были селы (селоны, Sėli), происхождение названия которых связано с балтским salà «1. возвышающаяся среди болота, воды суша, остров; 2. деревня» [6, с. 387; 10, с. 528-529; 9, с. 898-899]. Характерно в данном случае фонетическое соответствие славянскому звучанию sel-/selp-/sьlp- (например, село). В таком контексте можно говорить, что селы – это жители Аугшземской возвышенности, которая первоначально именовалась Селией (Селония, латыш. Sēlija, Sēlene).

В литовском, польском и белорусском этногенезе приняла участие и известная по русским летописям балтская племенная группа ятвяги (ѩтвѧги/ѩтвѧзь/ѩтвезь). Как обычно, никакой разумной этимологии этнонима исследователи не предлагают. Вместе с тем, можно видеть балтский конструкт: jotas «верхом» и vegė «ком земли» (вероятна связь с глаголом véngti под индоевропейским корнем u̯e-n-g- «сгибаться, искривляться») [7; 9, с. 1148-1149; 10, с. 235-236, 734-735]. Значение рассматриваемого хоронима можно определить по-русски как «Побугорье» и, соответственно, демоним/этнолним – «жители по буграм» или дословно – «верхом на буграх». Очевидно, что местом расселения ятвягов была западная часть Белорусской гряды (Гродненская, Волковыская возвышенности, Сокольские холмы и окрестности) и Виштынецкая (Судувская) возвышенность.

Между западными и восточными балтами находилась небольшая историческая область Скаловия (Skalva, Skālwa, Schalauen). Происхождение хоронима, давшего демоним и этноним скальвы, связано с балтским определением берега skala «осколок дерева, камня (галька)» [2, с. 212; 10, с. 558] и притяжательным индоевропейским суффиксом прилагательного -ew (славянский *-ovъ), т. е. значение области «прибрежный; береговой» и, соответственно, жители побережья.

Таким образом, первоначально рассмотренные этнонимы были демонимы от соответствующих земель, впоследствии получившие значение этнонимов (рис. 1). Выделяя географические особенности местности, хоронимы возникли в балтской языковой среде и в дальнейшем вошли в летописный оборот посредством славянской огласовки.

Рис. 1. Расселение древних народов Прибалтики

1. Каралюнас С. Из наблюдений над балто-славянской лексикой (балт. *{kurti}, слав. *{kuriti}), БСИ 1988-1996 (1997), с. 259—275
2. Невская Л. Г. Балтийская географическая терминология (семантическая типология). М.: Наука, 1977. – 227 с.
3. Насевіч В. Л. Літва // Вялікае княства Літоўскае: Энцыклапедыя ў 3 т. - Т. 2. Мн.: БелЭН, 2006. — С. 202—206. URL: https://web.archive.org/web/20091015100512/http://vn.belinter.net/vkl/35.html
4. Топоров В. Н. Прусский язык. Словарь. М.: Издательство “Наука”, 1975–1990. Т. 1–5.
5. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М.: “Прогресс”,  1986, в 4 томах.
6. Derksen R. Etymological dictionary of the Baltic inherited lexicon. Brill. Leiden·Boston, 2015. 684 р.
7. Lietuvių kalbos žodynas (t. I–XX, 1941–2002). Vilnius: Lietuvių kalbos institutas, 2005. URL: http://lkz.lt/
8. Palubinskas V. Nosinės tarties išnykimas. Ljęgzů. URL: https://az.on.lt/niaura
9. Pokorny J. Indogermanisches Etymologisches Wörterbuch, Bern & München, 1959. 1183 p.
10. Smoczyński W. Słownik etymologiczny języka litewskiego (Lietuvių kalbos etimologinis žodynas). Vilnius: Vilniaus universitetas, 2007. 823 p.
11. Vanagas A. Lietuvių hidronimų etimologinis žodynas. (“Etymological Dictionary of Lithuanian Hydronyms”). Vilnius, “Mokslas”, 1981. 408 р.

Все статьи автора «Федченко Олег Дмитриевич»