Диссиденты – феномен общественно-политического развития СССР в 1950-70-ые годы. Именно феномен, поскольку впервые в советской истории так массово и открыто общественность восставала против нарушения прав человека. О правах советских граждан говорилось в Конституции и международных договорах, которые СССР подписывал, но игнорировал на практике, зачастую нарушая их.
Параллельно диссидентству развивалось и религиозное сопротивление атеистической политике государства. Борьба за свободу вероисповедания не исходила от какого-либо одного, отдельного организованного центра, она была многополярна. Каждая конфессия, независимо от других, выражала свой протест против дискриминации своих единоверцев. Формы этого протеста были различны.
В целом, в религиозном диссидентстве можно выделить активное и пассивное противление. Одной из форм активного протеста стали демонстрации, зачастую они не носили массовый характер, но от этого были не менее значимые. К этой форме протеста чаще всех прибегали евреи, в движении которых сплетались религиозные и национальные мотивы. Наибольший всплеск их демонстраций наблюдался в 1978 году.
Активный протест выражался также в открытых обращениях к государственным структурам, общественности, западным странам, единоверцам, международным организациям и т.д. Массовая волна отрытых, индивидуальных или коллективных, писем с просьбами о разрешении на выезд евреев направлялась председателю Совета Министров СССР А.Н. Косыгину, Генеральному секретарю ООН У. Тану, в комитет по правам человека при ООН. Протестанты часто обращались к мировой христианской общественности. Так, в ноябре 1969 года I-ый Всесоюзный съезд родственников узников, членов церкви евангельских христиан-баптистов обратился ко всем христианским церквам, всем христианам мира с подробным изложением притеснений со стороны властей[3]. А в мае 1974 года к христианам всего мира обратились пятидесятники с просьбой исходатайствовать у своих правительств право на жительство для пятидесятников, преследуемых в СССР за их религиозные убеждения[5]. С открытыми обращениями выступали и инициативные правозащитники, например, в конце 1967 года писатель А.Э. Левитин-Краснов отправил письмо Папе Павлу VI о положении церкви в СССР[4]. Подобные открытые обращения, к сожалению, часто оставаясь без ответа, стали одним из видов активного протеста против гонений на религию.
Открытое противление выражалось и в стремлении распространять реальную информацию о положении конфессий в СССР. Эта цель была воплощена в появлении собственного религиозного самиздата («сам сочиняю, сам цензурирую, сам издаю, сам распространяю, сам и отсиживаю за это [6, с.126]»). Это и баптистский «Братский листок» с информацией о своей деятельности, «Чрезвычайные сообщения» по поводу очередных репрессий, и подпольное издательство верных и свободных адвентистов седьмого дня, названное ими «Верный свидетель», и «Информационная служба христиан веры евангельской — пятидесятников» с сообщениями о преследованиях общин пятидесятников и о борьбе за эмиграцию, и информационный бюллетень еврейского движения за выезд в Израиль «Исход», и «Хроника Литовской католической церкви» — информационное издание, регистрировавшее нарушения прав верующих. Это далеко не полный перечень всей самиздатской литературы, которая появлялась в среде религиозных диссидентов.
Помимо активного противления в 1950-70-ых годах наблюдался и пассивный протест, проявляющийся в отказе от государственной регистрации, переходе на нелегальное положение различных конфессий. Люди не отказывались от своего вероисповедания, не шли на поводу у власти, его ограничивающей, а продолжали верить несмотря ни на что. Незарегистрированные общины верующих не только уходили в подполье, но параллельно отказывались от получения паспортов, вступления в пионеры и в комсомол, службы в армии. Зачастую появление незарегистрированных общин являлось попыткой отмежевания от официальной, послушной власти церкви. Факт образования и пополнения подпольных церквей является свидетельством массового пассивного сопротивления верующих. Если активный протест был уделом немногих, то пассивный протест был массовым, что являлось показателем сложных и напряженных отношений религии и власти в СССР.
Добились ли религиозные диссиденты удовлетворения своих требований? Ответ на этот вопрос неоднозначен. Действительно, в 1950-70-ые года XX века время от времени некоторые конфессии после десятка лет гонений получали те или иные послабления в области вероисповедания. Но, в полной мере, ни одна из них не достигла полной свободы, даже тогда, когда преследование прекращалось, религия находилась под бдительным присмотром партийного и советского руководства. Однако это вовсе не означает поражения религиозного диссидентства как общественно-политического явления. Во многом именно оно заложило основу для реформ в вопросах вероисповедания середины 1980-90-ых годов и стало основой для государственно-церковных отношений в новейшей истории Российской Федерации.
Библиографический список
- Алексеева Л.М., История инакомыслия в СССР. Новейший период. М.: ЗАО РИЦ “Зацепа”, 2001. 384 с.
- Алексеева Л.М., История правозащитного движения в России : советский период. М.: Московская Хельсинкская Группа, 2016. 116 с.
- Архив Самиздата. Мюнхен, 1973. Т. 4. №301.
- Архив Самиздата. Мюнхен, 1973. Т. 6. №389.
- Архив Самиздата. Мюнхен, 1978. Т. 29. №1689.
- Буковский В., И возвращается ветер… Нью-Йорк, 1978. 242 с.
Количество просмотров публикации: Please wait