Термины «региональная интеграция», «регионализация» и «регионализм» иногда используются как взаимозаменяемые. Однако для того, чтобы понять всю сложность этого вопроса, необходимо определить наше понимание каждого из этих терминов. Мехди Аббас определяет регионализм как выражение когнитивного или государственно-центричного проекта, независимо от того, реализуется он или нет; в то время как регионализация — это выражение процесса де-факто или де-юре, который может происходить без желания или осознания актёров [Abbas Mehdi, 2009]. Фигьер и Гильот согласны с этим, определяя регионализм как «политическую конструкцию, осуществляемую государствами и материализованную соглашением, с целью организации отношений между странами и содействия их сотрудничеству в различных областях», а регионализацию как «концентрацию экономических потоков в пределах данного географического региона». [Figuière and Guilhot, 2006, с.895-917]
В этом контексте те же авторы определяют региональную интеграцию как комбинацию двух этих понятий, т.е. « о региональной территории можно говорить как о регионально интегрированной тогда и только тогда, когда она фиксирует концентрацию потоков между входящими в неё странами и когда она демонстрирует институциональную координацию, устанавливающую общие правила в долгосрочной перспективе ».
В международных отношениях понятие регионализма относится к любому институциональному процессу, инициированному государствами с целью развития сотрудничества и координации их политики в определенных областях. Она включает в себя « форму упорядоченного плюрализма, который отличается от многостороннего только количеством участников и объёмом правил » [Mwaliya Tchiyembé, 2012].
Для Фигьера и Гильота региональная интеграция — это просто сочетание регионализма и регионализации. Другими словами, « региональная территория будет считаться регионально интегрированной тогда и только тогда, когда она фиксирует концентрацию потоков между странами, входящими в ее состав, и когда она демонстрирует институциональную координацию, устанавливающую общие правила в долгосрочной перспективе ».
Однако такое сочетание не всегда гарантировано, поскольку « территории регионализма не всегда соответствуют пространствам регионализации, а региональная динамика может развиваться без институционализации, как показывает умножение сетей » [Стефани А Тчу, 2010-2011]. Более того, регионализация и регионализм необязательно совпадают с интеграцией, и случаются парадоксальные ситуации, когда, несмотря на сильный регионализм или регионализацию, региональная интеграция отсутствует из-за отсутствия взаимодополняемости между ними.
В этом контексте можно выделить несколько доктринальных течений в отношении региональной интеграции:
— Либеральное течение: оно считает, что интеграция в мировой рынок и устранение барьеров для внешнего мира является единственным способом достижения динамизма и оптимального распределения ресурсов. Согласно этой концепции, вошедшей в моду после распада советской системы, рынок способен привести к ситуации, удовлетворяющей всех партнёров, в частности, путём упразднения барьеров между экономиками для определения равновесных цен и облегчения циркуляции людей, товаров, услуг и капитала.
Этот подход остаётся в ловушке интеграции рынков. Однако сама реальность существования таких рынков в неиндустриальных странах весьма сомнительна, поэтому группировка национальных рынков, которые не являются рынками в строгом смысле этого слова, лишь объединит несбалансированные географические области и усилит дисбаланс. Это течение, подчёркивающее влияние чисто экономических факторов на интеграцию, игнорирует роль, которую могут играть политические, исторические, социальные и культурные факторы.
— Течение зависимости считает, что капитализм по своей природе является глобальной системой и что накопление капитала производит поляризацию в глобальном масштабе в ущерб периферии. Из этого следует, что интеграция в глобальную экономику является дезинтеграционным процессом, следовательно, необходимо отсоединение как процесс защиты соответствующих экономик. Эти экономики должны подчинить свои взаимоотношения требованиям своего внутреннего развития, а не довольствоваться приспособлением к глобальной экспансии капитализма. Согласно этой точке зрения, последовательная политика территориального планирования и создание производственной системы, более или менее оторванной от мировой системы цен, являются категорическим императивом. Основные инструменты реализации касаются управляемой экономики и защиты региональных отраслей.
Эта точка зрения уже давно отстаивается странами Юга через ЭКЛАК в Латинской Америке и Комиссию африканских государств (с Лагосским планом действий 1980 года).
— Между этими двумя крайностями существует ряд течений, подчёркивающих амбивалентность процесса интеграции/дез артикуляции/исключения. Они « демонстрируют интерес к созданию региональных пространств, взаимозависимости, сотрудничеству и координации национальной политики в амбивалентных отношениях открытости, внешней помощи и региональной защиты ».
Эта двойственность примечательна и приобретает особый рельеф в контексте неолиберальной глобализации, когда африканские модели интеграции вдохновляются извне.
На теоретическом уровне модель экономической интеграции, принятая в Африке, — это модель венгерского экономиста Б. Баласса (1928-1991). Он рассматривает интеграцию и как ситуацию, и как процесс, который проходит в несколько этапов. Каждый этап, может быть, одним из шагов в процессе или может быть самостоятельной законченной схемой региональной интеграции в зависимости от первоначальных целей государств [Б. Баласса, 1961, с. 145-146].
В типологии Балассы выделяется пять следующих уровней:
— Зона свободной торговли: ее целью является отмена тарифного протекционизма и, таким образом, либерализация торговли между странами-участницами, хотя каждая страна сохраняет свои собственные тарифы, применяемые к странам, не являющимся членами.
— Создание таможенного союза подразумевает, помимо отмены дискриминации при перемещении товаров внутри союза, выравнивание тарифов в торговле со странами, не являющимися его членами. В этом смысле теория таможенных союзов Якоба Винера фокусируется на последствиях отмены таможенных границ для торговли. Однако автор считает, что давление рынка, т.е. увеличение либерализации торговли, позволяет интеграции продолжаться. [VINER Jacob, 1950, с.385-407]
Для реализации этого требуется лишь организация межправительственного сотрудничества.
— Более высокий уровень экономической интеграции достигается на общем рынке, где отменяются ограничения на торговлю и перемещение факторов производства.
— Экономический союз сочетает в себе снятие ограничений на перемещение товаров и факторов производства с определенной степенью гармонизации национальной экономической политики с целью устранения любой дискриминации, вызванной различиями в этой политике.
— Наконец, экономический и валютный союз подразумевает унификацию монетарной, фискальной и социальной политики и требует создания наднационального органа, решения которого обязательны для стран-участниц. В этом созвездии теорий теория « оптимальных валютных зон » сосредоточила в себе большую часть дебатов, пока валютный союз не был фактически достигнут. Разработанная в 1960-х годах экономистами Р. Манделлом (1961), Р. Маккинноном (1963), а затем П. Кененом (1969), она предусматривает возможность денежной интеграции. Заинтересованность той или иной страны в участии в таком союзе основывается на анализе затрат и выгод, результат которого во многом зависит от степени реальной конвергенции этой страны с другими членами валютного союза [Tanja Broz 2005]. Оптимальность определяется через ряд критериев: уровень торговой интеграции, географическая мобильность факторов производства, преобладание симметричных шоков или наличие механизмов адаптации к асимметричным шокам.
В этом смысле теорема « треугольника несовместимости » (автономная монетарная политика, фиксированные обменные курсы и свобода движения капитала) была формализована Робертом Манделлом и Маркусом Флемингом в 1960-х годах [Роберт Манделл, 1963] и применена к европейской интеграции Томмазо Падоа-Скиоппа в начале 1980-х годов. Он представляет собой невозможность для национальной экономики достичь одновременно трех экономических целей: режима фиксированного обменного курса, независимой денежно-кредитной политики и свободного движения капитала. Обменные курсы фиксируют внешнюю торговлю, обеспечивая стабильную денежную среду. Автономия монетарной политики позволяет устанавливать процентные ставки в соответствии с потребностями национальной экономики, для борьбы с инфляцией или безработицей или для стимулирования роста. Свободное движение финансов способствует развитию торговли и наилучшему распределению средств, а также обеспечивает доступ к капиталу на максимально выгодных условиях. Согласно этой теореме, когда капитал идеально мобилен на международном уровне, стране трудно (если не невозможно) проводить независимую монетарную политику, стремясь к стабильности обменного курса со своими основными торговыми партнёрами.
Вопрос заключается в том, является ли валютная интеграция инструментом или конечной точкой экономической интеграции. Для « экономистов » монетарный союз венчает усилия по сближению экономических структур; в отличие от них, « монетаристы » считают, что монетарная унификация является движущей силой структурного, реального сближения. Во время переговоров по Маастрихтскому договору первое течение нашло аудиторию у политических властей Германии и Нидерландов, а второе – во французских кругах.
На практике, похоже, существует разрыв между поставленными целями и реальностью. Продолжая коллективно заявлять, что они соответствуют духу Лагосского плана действий, отдельные государства обязались проводить политику либерализации, направленную на тесную интеграцию Африки в мировую экономику [Отчёт ЮНКТАД, 2009].
Новые условия для этой парадигмы региональной интеграции были определены в « Трансграничной инициативе » Всемирного банка, Международного валютного фонда и Африканского банка развития. Его реализация должна идти по двум направлениям: усиление рыночной интеграции в соответствии с подходом переменной геометрии и большая открытость внешнему миру [Makhtar Diouf, 2002].
В заключение, исходя из вышесказанного, следует отметить, что интеграция как самостоятельный процесс исторически рассматривалась либо в экономических, либо в политических терминах. Социальные мотивы интеграции обычно интерпретировались как благосостояние или уровень жизни населения, что являлось либо конечной целью интеграции, либо необходимым компонентом ее реализации. Общей чертой всех концепций является то, что социальные факторы интеграции зависят от политических и экономических мотивов стран, участвующих в региональной интеграции.
Несомненно, на современном этапе развития общества интеграцию можно рассматривать как процесс экономического и политического объединения стран на основе глубоких и прочных экономических связей. Экономическое сотрудничество выгодно всем участникам этого процесса и, безусловно, задает тон развитию региональной интеграции. Социальные цели, декларируемые интегрирующимися государствами, либо декларативны, либо достигаются в очень минимальной степени.
Текущая геополитическая ситуация не изменила баланс сил в интеграционных объединениях. Экономическое и политическое сотрудничество остается основой региональной интеграции, во многом определяя цели и задачи интеграционных объединений. Но постепенно процессы региональной интеграции во всем мире приобретают социальное измерение и направлены на улучшение жизни людей во всех ее проявлениях. Изменения касаются всех сфер человеческой деятельности – от уровня качества жизни людей, вопросов образования и здравоохранения до перемещения людей в пространстве (миграции). Европейский Союз (ЕС) является ярким примером региональной интеграционной группировки, уделяющей значительное внимание благосостоянию и уровню жизни населения как компоненту социальной политики.
Библиографический список
- Abbas Mehdi, Course IEP Grenoble 2009, Master International Organization, IGO, NGO «Regional Organizations in the Arab World»
- Фигьер, Катрин и Летиция Гильо. «К типологии региональных «процессов»: случай Восточной Азии», // Third World Review, Vol. 192, No. 4, 2007, c. 895-917.
- Echinard Yann, Guilhot Laetitia, “The New Regionalism”, what are we talking about”, AFRI 2007, volume VIII
- Mwaliya Tsiyembe, Regionalism and problems of economic integration, Alena, Mercosur, European Union, African Union, The Harmattan, 2012.
- МУНДЕЛЬ, Роберт. Мобильность капитала и политика стабилизации при фиксированных и гибких обменных курсах //Канадский журнал экономики, 1963, n°29, с.475-485
- Стефани А Тчу, «Интеграция, регионализация и глобальное управление, новый взгляд: состояние дел, проблемы и перспективы» // Форум за новое глобальное управление, 2010-2011 гг.
- Баласса (Бела) – Теория экономической интеграции. //В: Экономическое обозрение, том 15, № 1, 1964. с. 145-146.
- VINER, Jacob. Full employment at all costs. The Quarterly Journal of Economics, 1950, vol. 64, no. 3, pp. 385-407.
- Отчёт ЮНКТАД 2009
- Makhtar Diouf, Africa in globalisation, The Harmattan, 2002, Paris, introduction.
Количество просмотров публикации: Please wait