В настоящее время методы лингвистического анализа при исследовании литературного текста позволяют максимально полно изучить многообразие композиционных, содержательных и языковых особенностей художественного произведения. Особую значимость данные методы имеют при анализе диалоговых форм текста, так как художественный диалог существенно отличается от спонтанного общения в первую очередь тем, что его структура и семантика смоделированы автором. В этом заключается неоднозначный характер художественного диалога: с одной стороны, диалогическая речь полностью обработана автором, а потому она уже не может быть естественной, но, с другой стороны, сам автор стремится в диалоге воспроизвести живую разговорную речь. При этом диалог является важнейшим компонентом не только речевой коммуникации персонажей, но и ключевым элементов при формировании структурно-семантической целостности всего текста.
Каждый диалог представляет собой обмен репликами, которые в процессе речевого общения объединяются в минимальные структурные единицы диалога – диалогические единства. Многие современные лингвисты под диалогическим единством понимают «смысловое объединение нескольких реплик, тесно спаянных между собой форменно-содержательными связями» [Казарцева, 38]. Реплики диалога взаимосвязаны друг с другом и с точки зрения внешней, и с точки зрения внутренней организации.
Диалог представляет собой форму речи, состоящую из обмена репликами двух или более говорящих, и способствует формированию связного текста, так как в процессе общения речевые единицы – высказывания – объединяются в единую коммуникативную форму. Эта форма отличается наличием относительно стабильной структуры, состоящей из трех основных компонентов: зачина, ядра и завершения [Бобырева, 6]. Однако один или несколько компонентов могут отсутствовать, и тогда подобный диалог будет считаться неполным (например, когда используется только зачин и ядро завершения, которое может прерваться какими-либо внешними факторами).
Важной особенностью диалога является его контекстуальная ориентированность – диалогические единства всегда связаны с конкретной ситуацией и ею обусловлены. Между репликами также имеется тематическая связь, которая может носить как эксплицитный, так и имплицитный характер. Открытая или скрытая смысловая связь в диалогических единствах зависит от множества факторов: от особенностей личностей собеседников, от степени официальности обстановки, от фактора потенциального слушателя и т. п.
Главное отличие художественных диалогов от естественных заключается в том, что в первых речевая ситуация искусственно моделируется автором произведения. Отсюда вытекают особенности структуры и семантики диалога в литературном тексте: художественные диалоги всегда направлены на раскрытие личностных особенностей персонажей. Одной из важнейших черт художественных диалогов в романе М.Е. Салтыкова-Щедрина является их естественность, свойственная разговорной речи. Писателю удалось мастерски передать особенности межличностного общения: диалоги его персонажей отличаются спонтанностью и непосредственностью.
Художественный язык романа М.Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлёвы» содержит в себе яркие черты живой разговорной речи, отражающие уникальность индивидуально-авторского стиля. При изучении языка этого писателя большое внимание, на наш взгляд, следует уделять способам и средствам создания художественных диалогов, а в особенности, специфике их построения. В этом отношении особую значимость приобретает исследование так называемой реплики-реакции. Именно эта структурная единица диалога является ключевой в произведении «Господа Головлёвы», так как она не только выражает информативно значимые единицы, но и способствует созданию композиционной целостности текста, построенного на эффекте естественности речи.
Лингвистическое исследование структурных особенностей реплик-реакций в романе Салтыкова-Щедрина следует начать с количественного анализа компонентов предложения. Реплики-реакции главных героев произведения, в большинстве случаев, представлены простыми односоставными предложениями, так как сами герои не склонны к многословному выражению мыслей:
«– И много? – спросила она перепуганным голосом, глядя на него остановившимися глазами.
– Три тысячи.
Последовала минута молчания; Арина Петровна беспокойно смотрела из стороны в сторону, точно ждала, не явится ли откуда к ней помощь.
– А ты знаешь ли, что за это и в Сибирь недолго попасть? – наконец произнесла она.
– Знаю» [Салтыков-Щедрин, 139].
Реплики-реакции являются простыми, односоставными, неосложненными, нечленимыми и нераспространенными предложениями. Ответные формы, в которых изъясняется герой, указывают на однообразность самого строя мыслей персонажа, что автор нередко отражает также путём повторения в репликах-реакциях уже сказанной другим героем информации:
«– Ну что, побывала?
– Побывала.
– И на могилке помолилась? панихидку отслужила?
– Да, и панихидку» [Салтыков-Щедрин, 189].
Реплики-реакции некоторых из героев, в частности Арины Петровны и Степана Владимировича, зачастую выражаются в ещё более краткой форме и содержат одно лишь междометие:
«– Да еще какой прокурат! – наконец произносит он, – сказывают, как из похода-то воротился, сто рублей денег с собой принес. Не велики деньги сто рублей, а и на них бы сколько-нибудь прожить можно…
– Ну?
– Поправиться, вишь, полагал, в аферу пустился…» [Салтыков-Щедрин, 24].
Главная особенность междометий состоит в отсутствии смысловой нагрузки: они выступают лишь в качестве средства связи в разговорной речи, а также передают эмоционально-экспрессивную окраску.
Излюбленным приемом автора при передаче речевой специфики является также использование в репликах-реакциях большого числа односоставных вопросительных конструкций, которые образуют парцелляцию, свойственную для эмоциональной разговорной речи (а герои романа практически всегда общаются в экспрессивной форме):
«– Продали-с.
– Почему? как? не мни! сказывай!» [Салтыков-Щедрин, 13].
Стоит отметить, что парцелляция в романе зачастую встречается не только в вопросительных репликах-реакциях, но и в повествовательных типах предложения:
«– Здравствуй, друг! – сказал он.
– Здравствуйте!
– Каково почивал? постельку хорошо ли постлали? клопиков, блошек не чувствовал ли?
– Благодарю вас. Спал» [Салтыков-Щедрин, 150].
Приём парцелляции, используемый автором в репликах-реакциях, повышает число значимых элементов в тексте, так как каждое слово выделяется в самостоятельную интонационно-смысловую единицу.
Сложные предложения в репликах-реакциях героев романа «Господа Головлёвы» встречаются крайне редко и, можно даже сказать, являются исключениями.
Реплики-реакции романа «Господа Головлёвы» являются важнейшим структурным компонентом в построении диалогического единства, более того, именно в них выражаются наиболее яркие семантические характеристики главных героев.
Так как большая часть реплик-реакций в произведении представлена простыми и зачастую односоставными предложениями, то, в первую очередь, мы обратимся к семантическим особенностям, которые Салтыков-Щедрин стремился передать через подобную односложную структуру.
Для начала стоит особо выделить те реплики-реакции, которые являются дословным повторением ранее сказанной информации, например:
«– Увидит маменька в костюме-то – может, и пожалеет!
– Пожалеет, как не пожалеть! Мать – ведь она старуха добрая!»[Салтыков-Щедрин 1980: 25].
Подобного рода реплики направлены на раскрытие персонажей – Головлевых, у которых отсутствие оригинальности в ответах свидетельствует о недостатке словарного запаса, связанного с ограниченностью самого мышления.
«– Мне что ж! – огрызнулся Павел Владимирыч, обеспокоенный в самом разгаре своего занятия.
– Как что! все же отец тебе – можно бы и пожалеть!
– Что ж – отец! Отец как отец… как всегда! Десять лет он такой! Всегда вы меня притесняете!» [Салтыков-Щедрин 1980: 42].
Иногда приём повтора выступает в качестве имплицитного способа выражения мысли (тут стоит отметить, что этот способ является доминирующим во всех репликах-реакциях романа).
Для того чтобы говорить о предмете отвлечённо, герои нередко прибегают к использованию многообразных аллегорических форм выражения, в том числе к поговоркам:
«– Что? что ты такое сказал?
– Вся, мол, ваша власть, сударыня. Прикажете, так и прокормим!
– То-то… прокормим! ты у меня говори, да не заговаривайся!» [Салтыков-Щедрин 1980: 46].
Имплицитный смысл выражается и при помощи приёма умолчания (который, как мы отмечали ранее, часто выражается через многоточия):
«– Чай, думает: вот братец Павел умрет – и еще, по милости Божией, именьице мне достанется!
– И все когда-нибудь умрем, и после всех именья пойдут… законным наследникам…» [Салтыков-Щедрин 1980: 77]. Здесь передаётся скрытое сожаление о том, что всё имущество по закону перейдёт к такому «кровопийце» как Порфирий Владимирович.
Реплики-реакции главных героев романа «Господа Головлёвы» могут нести и эксплицитный характер смыслового выражения. Такие предложения отражают искренние эмоции персонажей: удивление, страх, злость и другие чувства, которые они не способны контролировать.
«Но Петенька, нимало нe смущаясь, выпаливает как из пушки:
– Вы!!
– Я?!» [Салтыков-Щедрин 1980: 158].
Подобные реплики-реакции, отражающие эмоции героев, несут на себе черты естественного диалога, развивающегося стихийно. Достижению этой цели способствуют и так называемые хезитации и переспросы, регулярно встречающиеся в разговорной речи:
«– Только знаешь ли что! ты бы сначала очистилась!
– Как это… очистилась?
– Ну, все-таки… актриса… ты думаешь, бабушке это легко было? Так прежде, чем на могилку-то ехать, обеденку бы тебе отстоять, очиститься бы! Вот я завтра пораньше велю отслужить, а потом и с Богом! <…>
– Нет, я так… я сейчас пойду!» [Салтыков-Щедрин 1980: 185].
Именно благодаря ярким ответным репликам создаётся максимально полный эффект разговорной речи. Именно поэтому изучение компонентов диалога, создающих данный эффект, является важнейшей частью исследования языка художественного произведения.
В силу своей краткости и ёмкости, реплики-реакции отражают наиболее значимые семантические единицы диалога. Если говорить о репликах согласия, то они достаточно часто встречаются в семантике повествования разных героев, в то время как реплики отрицания характерны, по большей части, для реплик-реакций Иудушки:
«– Будешь, батюшка, чувствовать, как грудь-то ходуном ходит!
– Нет, маменька, я не об том. Я об прозорливости <…>
– Ну-ну! об «распоряжении» не говорил ли чего?
– Нет, маменька. Хотел он что-то сказать, да я остановил. Нет, говорю, нечего об распоряжениях разговаривать! <…>
– И всякому пожить хочется!
– Нет, маменька, вот я об себе скажу. Ежели Господу Богу угодно призвать меня к себе – хоть сейчас готов!»[Салтыков-Щедрин 1980: 96].
Наличие большого количества реплик, выражающих несогласие свидетельствует о ярких качествах самого персонажа, привыкшего говорить «нет» на всё, что не вписывается в его представление о жизни.
Таким образом, исходя из исследования особенностей структуры и семантики реплик-реакций в романе Салтыкова-Щедрина «Господа Головлёвы», можем сделать вывод, что данные реплики являются максимально информативными компонентами диалога и позволяют расширить границы понимания художественного текста.
Библиографический список
- Бобырева Е.В. Семантика и прагматика инициальных и финальных реплик диалога: дис. канд. фил. наук. – Волгоград: Изд-во Волгоградского гос. пед. ун-та., 1996. – 221 с.
- Казарцева О.М. Культура речевого общения. – М.: Наука, Флинта, 1999. – 496 с.
- Салтыков-Щедрин М.Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в 2—и томах. Т. 13. Господа Головлевы. Убежище Монрепо. – М.: Правда, 1980. – 418 с.