Человек живёт в мире смыслов, пронизывающих его пространственно-телесное бытие. Именно с помощью тела, человек в первую очередь укореняется в бытии, «переосмысливая» его: заполняя пространство, тело располагается в нём по-другому, говорил М. Мерло-Понти: «Оно само создаёт своё пространство, а не помещается в готовое пространство, оно создаёт своё пространство в движениях, где осуществляется человеческая воля, оно запускается всей ситуацией, являясь акцией. А не реакцией на отдельный предмет… Внешнее пространство само по себе никак не может обосновать это полагание… телесное пространство пронизано задачами и заботами, оно неоднородно с универсальным пространством» [1, с. 136].
Человек «обживает» мир смыслами, существуя как телесное существо; смыслы «врастают» в тело, «деформируя» его (тело производителя, потребителя, аскета, эротическое тело, тело гедониста и т.д.) («Тело? Что за тело? Ведь у нас их несколько; прежде всего это тело, с которым имеют дело анатомы и физиологи, – тело, исследуемое и описываемое наукой, такое тело есть не что иное, как текст, каким он предстаёт грамматикам, критикам, комментаторам, филологам. Между тем у нас есть и другое тело – тело, как источник наслаждения, образованное исключительно эротическими функциями и не имеющее никакого отношения к нашему физиологическому телу: оно есть продуктивного способа членения и иного способа номинации [2, с. 474].)
Любопытно рассмотреть саму «механику» «вживления» смыслов в телесное бытие человека таким образом, что оно становится его «преданным носителем».
И здесь, на наш взгляд, уместно говорить о «витальности смыслов» [3], исходя из «антропологичности» тела: витальная сфера “принципиально” антропологична, так как охватывает отличные от животного мира формы жизнедеятельности человека. «В витальной сфере человека актуализируется не только потребность жить, но жить в каждый момент определённым образом. Здесь происходит осознание нужды в вещах предметного мира и в манипуляциях с ними по выработанным в социальной среде образцам, а также потребность в других людях и в определённых взаимоотношениях с ними в процессе общения и деятельности… витальная сфера – это пространство самоопределения человека как «Я», осознания своей обособленности и включенности в «бытие-с-другими» [3, с. 53].
Тело является «средой обитания» и непосредственным механизмом реализации базовых потребностей человека, а также источником субъективных переживаний, связанных с актуализацией смыслов, образующих в конечном счёте каркас мотивов поведения индивида: «витальные смыслы оно переживает в виде желаний, влечений, стремлений» [3, с. 55].
Удовлетворённое влечение запечатлевается в жизненном мире человека как жизненное благо, перестраивая поведение человека вокруг уже ставшего таким образом базовым жизненного смысла.
Тело можно рассматривать как «тело» и как «плоть». «Плоть – это тело как проблема или задача самости, это проблема в широком смысле – предмет осмысления, управления, искушения, борения, преодоления, свободы… Плоть несёт родовое начало – это порождённое тело и тело порождающее. Плоть укоренена в роде, в нём на имеет свой источник… Если тело – присутствие бытия в бытии, тело как особая вещь даёт возможность универсуму быть человеческим, то плоть даёт возможность быть роду, род порождает плоть» [1, с.41].
Таким образом, содержание витальных смыслов во многом прописано родом. Можно говорить о витальности родоэтнической телесности, представленной в генетических и культурных кодах (программах) рода, этноса и предметно развёрнутой в семантике языка, национальных обычаях, традициях, обрядах. «Её формирование восходит к тем ступеням исторического развития, когда неразвитая индивидуальность функционировала на базе надындивидуальных форм бытия, воспроизводя их в своей жизнедеятельности» [3, С. 57].
Род во многом «витально фатален», детерминируя палитру жизненных смыслов навсегда: «Индивид, формируясь в лоне родоэтнической телесности, как правило, неосознанно (как говорят, «с молоком матери») впитывает в себя ощущение своей причастности к этническому целому, воспринимает собственную жизнь как продолжение жизни многих поколений людей своего рода, народа. Если в силу каких-либо причин (чаще всего социальных) человек оказывается оторван от своей этнической «пуповины», он долго переживает ностальгию, чувство психологического дискомфорта, связанное с ощущением своей «инородности» на чужой этнокультурной почве» [3, с 57].
Понимание природы витальности и укороченности в ней смыслов большую роль сыграла теория великого конкистадора человеческой души З. Фрейда.
Устремлённое к жизни тело выражает свои глубинные желания, стремления, служащие источником энергии, в первую очередь, посредством витальной «воли к жизни» как к самосохранению, удовлетворению и достижению внутреннего равновесия.
Витальные смыслы, продуцируемые Оно (как фундаментальный психический блок), представляют собой саму суть интенции к самосохранению, любви, созиданию в широком смысле этого слова; на индивидуальном уровне они – само содержание витально “упакованных” жизненных смыслов.
Последователь З. Фрейда К. Юнг, связавший сферу смыслов с коллективным бессознательным, раскрыл роль архетипов в становлении витальности: передаваемый из поколения в поколение «скрытый разум предков» посредством архетипов передаёт содержание «родоэтнических» смыслов.
Библиографический список
- Круткин В.Л. Онтология человеческой телесности. – Ижевск. 1993. – 172 с.
- Барт Р. Удовольствие от текста // Избранные работы. – М., 1989. – 625 с.
- Чупина Г.А. Человек в мире смыслов. Монография. – Екатеринбург, 2009. – 270 с.