Среди героинь мировых эпосов русские героини занимают достаточно скромное место, что ни в коей мере, ни умаляет их роли в мировом эпическом наследии. Русский эпос в своей основе мужской, богатырский, поэтому и герои его необыкновенной храбрости и удали богатыри. Как правило, образы женщин в нем отходят на второй план, несмотря на то, что их роль в жизни общества времен эпической Киевской Руси была довольно значительной. Былинный мир многогранен и многолик. Он причудливо отражает реальную жизнь Древней Руси, в которой взгляд на положение женщины часто представляется как полное подчинение мужчине. В патриархальном обществе мужчинам традиционно отводилась более активная роль. Применительно к киевскому периоду – времени в котором живут и действуют былинные героини, подобное воззрение абсолютно безосновательно. Русские женщины того времени «пользовались значительной свободой и независимостью, как в правовом, так и в социальном плане, и демонстрировали дух самостоятельности в различных аспектах жизни»[ 1 ].
И, конечно же, женщины Древней Руси внесли свою лепту в историю государства: княгиня Ольга управляла Русью в середине десятого века, дочь Всеволода, Янка, в одиннадцатом веке основала школу для девочек, неродная мать Владимира Мономаха активно участвовала в восстановлении мира между Святополком и Владимиром Мономахом, а русские княгини посылали своих представителей в зарубежные страны. Такое относительно независимое положение женщины Киевской Руси частично может быть объяснено преобладанием матриархальных форм родовой организации некоторых протославянских племен, в частности антов. Мифы об амазонках отражают важные факты в социальной истории донских и азовских племен в скифский и сарматский периоды. По мнению Г.В. Вернадского «Возможно не случайно, что в наиболее раннем варианте «Русской Правды» среди родственников, которые имеют право – и должны – отомстить за убийство соплеменника, «сын сестры» упоминается вместе с «сыном брата»»[ 1 ]. Как видим, хотя женщине и гарантировались определенные права, в целом, древнерусский род принадлежал к патриархальному типу. По своему на отношение общества к женщине повлияло в значительной мере христианство. Христианская доктрина, в ее византийской интерпретации, делала женщину ответственной за первородный грех с одной стороны, а с другой стороны почитала Богоматерь, давшей жизнь Спасителю, тем самым возвеличив женское начало. Отсюда отношение к женщине сложилось двоякое: и позитивное и негативное.
Эти взгляды на женщину отразились не только в обществе, но и художественно оформились в русском эпосе. На почве тесной связи художественного образа с жизнью возникают следующие типы женских образов: воительница (богатырка, поляница), чародейка, мать, жена. Напомним, что образ становится типом в том случае, если обобщает характерные, а не случайные черты; если моделирует подлинный, а не надуманный оттиск реальной действительности. В целом при всем многообразии типология женских образов оформились в оппозицию добродетель – порок.
Самыми архаичными образами русских былин являются образы женщин – воительниц (богатырок, удалых поляниц). Образ женщины поляницы, воительницы сложен и противоречив. В нем прослеживаются моменты ранних общественных и семейных отношений, предшествовавших патриархальному роду и моногамному браку. Бесстрашные и неуязвимые в бою, расставшись со своим богатырским прошлым, одни из них становятся преданными женами, а другие, встают в прямую оппозицию с главным героем, мужчиной, богатырем. К глубокой архаике относится образ жены Добрыни Настасьи Микуличны. Удалая поленница в бою с мужчиной одерживает над ним победу. Право распоряжаться своим трофеем, в данном случае им оказывается удалой богатырь, приводит к тому, что понравившийся поверженный богатырь становится по обоюдному согласию мужем поленницы. Этот древний мотив является общим для фольклора многих народов. Вероятно воинственность поляниц, как и воинственность амазонок – « традиция, которая восходит к обряду «охоты за головами» (прежде чем выйти замуж, девушки доказывали свою боеспособность). [2, с. 9] . Заполучив в мужья смелого богатыря, поляницы становятся нежными, преданными женами, но при этом теряют свою богатырскую силу. Эта участь не минует и Настасью, приняв православную веру, она становится женой Добрыни. Со временем этот образ подвергается модернизации в народном сознании. Ему предопределена народом роль коварной еретички, изменщицы, врага земли русской, а не счастливый брак со святорусским богатырем. Достаточно архаичен в этом плане сюжет, о поединке Ильи Муромца и поляницы, оказавшейся его дочерью, родившейся от связи богатыря и побежденной им богатырки. Вероломно напав на спящего Илью, девушка сама обрекает себя на смерть. Как это не ужасно, богатырь вынужден убить свою родную дочь: перед ним не чадо родное, а враг земли русской. Богатыршей – поляницей была и жена Дуная Настасья. В бою Дунай побеждает ее и берет замуж. Как-то на пиру богатырь захмелев, вступает в состязание со своей женой и потерпев поражение, убивает ее несмотря на просьбу не казнить до тех пор, пока она не родит ему сына. В ужасе от содеянного он закалывается. Этиологичекая концовка завершает былину. Из крови его потекла река Дунай, а из крови жены – Настасья-река. Такой трагический конфликт был предрешен самим временем. Временем, когда взаимоотношения супругов были строго регламентированы моралью и законами того времени. Смелая, храбрая, свободная в своих поступках и взглядах Настасья не вписывается в образ покорной, смиренной супруги. Традиционная гендерная схема поведения женщины начинает давать сбой. Дунай же не смог перенести превосходства своей жены в меткости стрельбы. Для мужа, мужчины это было бы равносильно смерти. Всеобщее презрение, унижение сломило бы храброго воина. И он решается на самое страшное – убийство. Совершив тяжкий грех, в ужасе от содеянного, он закалывается.
В былине о Михайле Потыке центральный женский образ совмещает в себе две сюжетообразующие линии: прекрасной Марьи Лебеди Белой , ставшей женой героя и коварной изменщицы. В былине происходит пересмотр неравноправного брачного союза, который изначально таит в себе опасность гибели героя. Колдовство, оборотничество делает Марию, жену Потыки, существом другого мира, мира нечеловеческого, уводит к древнейшим сказаниям, в которых женщина связана с потусторонним миром. Изначально наша героиня не обыкновенная девушка, а девушка – оборотень, новерка. Став мужем и женой, Мария и Потык дали заповедь великую, заключающуюся с древним обрядом соумирания. Будучи похороненным заживо вместе с умершей женой, Потык сражается со змеей. Этот мотив не случайно присутствует в былине. Так, Т.А. Бернштам указывает на то, что « змеиная символика буквально пронизывает сферу женской культуры» [ 3, с. 75], а В.Я. Пропп подчеркивает, что «змеиная сущность видна в образе Марьи Лебеди Белой, которая превращается в змею, угрожающую жизни Потыки», рассматривая беломорскую версию былины, которая завершается убийством жены-змеи [ 4, с. 121]. Родственная связь со змеей в эпосе характерна для матерей-одиночек, неверных жен, волшебниц – супротивниц героя, каковой и является Мария. Оживив с помощью живой и мертвой воды свою возлюбленную, казалось бы герой обретает счастье, ведь впереди супругов ждут годы тихой семейной жизни, но Мария, поддавшись на обещание Ивана Окульевича стать царицею, становится его полюбовницей и бежит вместе с ним. Все ее попытки расправиться с мужем оказываются неудачными, и в финале коварная изменщица жестоко наказана.
Тип коварной соблазнительницы, чародейки наиболее ярко представлен в образе Маринки. Женщина-колдунья и безбожница, Маринка владеет заговорами-присушками, ее имя пользуется дурной славой. Змеиная природа Маринки проявляется в любовной связи со Змеем Горынычем, что столь естественно для колдуньи. Этот сказочно-фантастический образ в народном представлении слился с образом столь ненавистной народу Марины Мнишек, которую русский народ считал еретицей и колдуньей. Конфликт чародейки с богатырем оборачивается для нее гибелью. Погубив много русских богатырей, и сама Маринка Игнатьевна «за дела еретические» находит смерть от рук Добрыни. Смерть жестокую, но по эпическим законам справедливую, отсекая колдунье руки, ноги, грудь и оказывается, что у нее «во всяком суставе по змеенышу», что еще раз подчеркивает змеиную сущность Маринки.
Как видим, оппозиция мужского и женского начал в эпосе играет существенную роль. Содержание былин проникнуто воззрением патриархального общества и рассматривается сквозь призму мужского начала. Женское же начало ассоциируется с некоторой изначальной греховностью, не потому ли так жестоко расправляется Дунай с Настасьей не в силах противостоять патриархальным нравам своего времени. А уж описание расправ с женщинами-колдуньями (Маринкой) и неверными женами (жена Михайло Потыки) в былинах превосходит все реальные факты. Мотив мести как таковой вообще отсутствует в русском фольклоре. Почему же с такой жестокостью расправляются богатыри с колдуньями, чаровницами. Что это? Желание любыми способами сохранить устои патриархального общества, основы нравственности и морали того времени, защита народа от всего языческого, ведь эти героини иноземки, другой веры, чуждой русскому народу или отголоски древних воинских жертвоприношений богам войны, которые просматриваются в те далекие времена практически у всех народов. Торжество воина над врагом часто оформлялось как жертвоприношение богам. Расчлененный убитый таким образом враг отправляется прямиком к Богам Войны и более опасности для оставшихся на земле, в мире людей, не представляет, причем не важно кто выступает в роли врага – мужчина или женщина. С.А. Токарев отмечает, что «этот кровавый варварский культ был опять-таки порождением воинственного быта эпохи» [ 5].
Говоря о женских образах, нельзя ни вспомнить и о таких типах эпических героинь, которых традиционно выделяет мировой фольклор: матерях, женах. В былинах героев, воинов – защитников Родины или людей, идеальных по своим качествам и таланту, сопровождают по жизни любящие женщины: матери и жены. Все эти героини находятся рядом с героем, помогая ему в самые трудные, переломные моменты его жизни. Былины, как и произведения древнерусской литературы, отражают немногие черты характера женщины древней Руси. В воинских и государственных заботах мужчинам редко приходилось обращать свой взор к женам и матерям, но женские образы, дошедшие до нас из глубины веков, донесли обаяние нежной заботливости, проникновенного понимания государственных тревог своих мужей, верности и преданности, тех качеств, которые всегда высоко ценились на Руси. В былинах образ матери богатыря сакрален. Архитипически главной функцией женщины являлась функция деторождения. Говоря о функции деторождения приведем слова Т.А. Бернштам о «сынородии»: «Сынородие» считалось сверхъестественным даром, который женщина получала «по избранничеству свыше» в момент собственного зачатия. Верования в изначальную предопределенность разделения женщин на неплодных («пустых» или рождающих девочек) и плодных (рождающих мальчиков) » можно усмотреть в русском фольклоре. [ 3, с. 98 ].Как видим, в русском эпосе представлены образы матерей, которых судьба наделила даром «сынородия». Эти образы представляют собой воплощение мудрости и безграничной любви . Образ матери воплощен в образах трех эпических героинь – матери Добрыни, матери Дюка и матери Васьки Буслаева. Наиболее известен и представлен в исследованиях образ матери Добрыни. Именно она, предвидя опасность, предостерегает сына от неразумных поступков и спасает его от гибели. Материнский наказ, носящий функцию вещего предупреждения, является отправной точкой всего сюжета былины «Добрыня и змей». Нарушив запрет, сын навлекает на себя беду, но столкнувшись со Змеем, в бою он прислушивается к мудрым советам своей матери. Было бы наивно усматривать в этой былине педагогическую идею, как это сделал М.М.Плисецкий [ 6 ], но не увидеть в образе матери заботу и тревогу не только о сыне, но и о русских пленниках нельзя. В былине «Добрыня и Маринка» именно мать заставляет Маринку, обернувшую Добрыню туром, возвратить ему человеческий облик и превращает колдунью в сороку . Своей любовью и мудростью, пытается отгородить сына от неразумных поступков и мать Дюка Степановича. Властная и независимая градоправительница , Амелфа Тимофеевна, не может противостоять отъезду сына в Киев, но как и другие матери дает ему напутствие-благословение, а при первых неудачах сына, помогает ему, послав дивные наряды. Независимость , чувство собственного достоинства, умение противостоять киевскому князю, в стремлении отстоять Галич – черты, характеризующие этот образ. Сочетание любовного, заботливого отношения к сыну со свободным, равноправным отношением к городскому люду сближает образ матери Васьки Буслаева с образом матери Дюка. На ее долю выпало нелегкое испытание – удержать неразумное буйное чадо от бесчинств, примирить новгородцев с ватагой Василия. Богатые дары несет мать новгородцам, лишь бы они не бились кулачным боем с сыном. Спасая мужиков новгородских от истребления, она успокаивает разошедшегося во время кулачного боя Василия, унося его на руках с моста через Волхов-реку. После гибели сына к ней, возвращается Васькина дружина , и мать Василия несмотря на великое горе – потерю сына достойно рассчитывается с дружинниками и отпускает всех по домам.
Более скромен образ жены правителя. В мировом фольклоре типичный образ супруги правителя олицетворяет непостоянство власти и удачи. В русском фольклоре таков образ Апраксии, жены князя Владимира. Исследователи сравнивают этот образ с конкретной личностью Евпраксии – сестры Мономаха, подчеркивая ее ветреность. В былинах множество раз подчеркивается ее ветреное поведение, хотя Апраксея отвергает руку и сердце Идолища. За кажущейся излишней ветреностью, скрывается мудрая и заботливая жена. Именно Апраксея дает князю мудрые советы, спасает Илью Муромца от княжьего гнева, ободряет и поддерживает своего мужа, когда тот, узнав о нашествии полчищ татар, впадает в панику. Апраксея, распознает в Василисе Микуличне переодетую женщину и пытается убедить в этом супруга, который попадает в неловкое положение. Супруге правителя не чужда забота о защитниках Киевской Руси, когда Илья Муромец попадает в подземелье, именно Апракса не дает умереть богатырю голодной смертью, зная наверняка, что такой богатырь еще понадобится Киеву и постоит за князя Владимира и Русь. Образ скромной, заботливой, верной и любящей женщины, достойной жены своего мужа воплощен в Настасье Микуличне, жене Добрыни Никитича, бывшей поленницы. Это образ русской Пенелопы. Как и она, Настасья воплощает идеал ожидания и преданности. Эпичность характера этой героини выявляется в преданности своему мужу, идеального постоянства чувств, ожидания и верности. Настасья Микулична ждет своего мужа двенадцать лет. Пока она надеется на возвращение своего любимого склонить ее к браку невозможно. Но Алеша обманом, сообщив о смерти Добрыни и взяв в сваты самого князя Владимира, получает согласие Настасьи. Только истинная любовь Настасьи Микуличны, позволяет вернувшемуся Добрыне простить свою жену, избежав кровавого исхода. Тему любви, верности, а также отваги и храбрости, умения постоять за свою любовь воплощает и образ Василисы Микуличны, жены Ставра Годиновича. Героиня выручает мужа из беды, переодевшись в мужское платье и выдавая себя за грозного посла. Она вступает в состязания с богатырями и побеждает их, хитроумно обводит вокруг пальца князя Владимира. В итоге Василиса возвращает своего суженого, чтобы уже не расставаться с ним никогда. Как видим в этой былине налицо проявление гендерного дуализма: героиня явно берет на себя мужские функции- защиты своей семьи, а Ставр наделяется способностью к рефлексии. Апофеозом верности, беспредельной любви является образ Василисы Микуличны, жены Данилы Денисьевича. Кроткая, не отвечающая озлобленностью на попреки своего мужа, который в порыве гнева называет ее невежею, сердцем чувствующая беду, Василисушка не может спасти мужа от гибели, но она может достойно уйти вслед за своим «надеженькой, сердечным другом», уйти споров себе груди белые, дабы не достаться в жены князю Владимиру, который возжелав чужую жену, губит ее мужа. В данной трагической ситуации, только так она может сохранить верность своему любимому, соединившись с ним навеки на небесах. М.Г. Халанский находил сходство былины о Даниле Ловчанине с древнерусской «Повестью о разорении Рязани Батыем», в которой рассказывается о том, как Батый «требовал у рязанских князей дочерей и жен «себе на ложе». Батый захотел видеть красоту жены князя Федора Юрьевича. Князь гордо отвергает притязания татарского царя, за что Батый убивает князя. «Княгиня Евпраксия, услышав о смерти мужа, бросилась «из высокого терема своего с сыном своим Иваном на середу земли. И заразися до смерти» [7, с. 66-67 ]. В Древней Руси примеров верности жен, идущих на смерть вместе с мужем было предостаточно, и они нашли свое художественное воплощение в прекрасных женских образах русских былин и древнерусской литературы.
Как видим, образы героинь русского эпоса и прекрасны и безобразны, чарующие и отталкивающие. За суровостью былинного изложения, мы не видим их внешности, так как это не типично для жанра да и в системе ценностей славян внешность занимает не первое место. Красивая женщина – в пространстве эпоса – это представительница другого мира, обладающая волшебными умениями, неземной красотой и колдовскими чарами. Это образы Маринки и Марьи Лебеди Белой, эти персонажи приносят героям только несчастья. Гораздо больше, чем красивая внешность ценились нравственно-этические черты женской привлекательности, такие как: верность и преданность, добродетельность, женская мудрость, красота души и сердца. Такими и представляются образы жен, матерей в русских былинах.
Только слегка прикоснувшись к удивительному миру женских образов, мы увидели насколько он ярок и многогранен, какие невероятные страсти бушуют в душе героинь, страсти которые не могут быть сокрыты даже за суровым эпическим повествованием.
Библиографический список
- Вернадский Г.В. Киевская Русь (История России т.2). М.: Аграф, 1999, 448 с. URL /http://statehistory.ru/books/Vernadskij_Kievskaya-Rus/45
- Словарь славянской мифологии: Происхождение славянской мифологии и этноса / Л.Т.Мирончиков – 2-е изд., с доп. и уточ. – Мн.: Харвест, 2004. -304 с.
- Берштам Т.А. Герой и его женщины: образы предков мифологии восточных славян. СПб: МАЭ РАН, 2011. 372.
- Пропп В.Я. Русский героический эпос. – М., 1958.
- Токарев С.А. Религия в истории народов мира. М., 1963. URL http://religion.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000008/st000.shtml
- Плисецкий М.М. Историзм русских былин. – М., 1977.
- Селиванов Ф.М. Русский эпос. – М.: Высш. шк., 1988, 207 с.
- Былины Печоры. СПб: Наука, 2001, 776 с.
- Былины. Сост. Ф.М. Селиванов. – М., 1988.
- Костюхин Е.А. Лекции по русскому фольклору: учеб. пособие для вузов / Е.А. Костюхин. – М.: Дрофа, 2004, 336 с.
Количество просмотров публикации: Please wait