О КАЗАЧЬЕЙ РУССКОСТИ

Дорошин Михаил Семенович
Академия социально-общественных исследований и технологий, Лондон, Великобритания
аспирант

Аннотация
В статье рассматриваются достаточно сложные и не имеющие вполне однозначного ответа вопросы об этно-социальном облике казака и определении его идентичности. Автор ведет заочную полемику, как с приверженцами теории изначальной «русскости» казачьего образа, так и с теми, кто категорически противопоставлял казачье сословие славянскому населению России (мужику).

Ключевые слова: государство, идея, история, казаки, народ, наука, нация, общество, развитие, Россия, этнос


ABOUT RUSSIAN COSSACK IDENTITY

Doroshin Michael Semenovich
Academy of Social-public research & technologies London, UK
postgraduate

Abstract
The author considers sufficiently problematic issues that do not have a clean answer on the ethnic and social guise of a Cossack, his identity. Author remotely conducts a polemic with those who consider Russian Cossacks natural and those who link the Russian and Cossack community denies.

Keywords: Cossacks, development, history, IDEA, nation, people, Russia, science, society, state


Рубрика: 07.00.00 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ

Библиографическая ссылка на статью:
Дорошин М.С. О казачьей русскости // Современные научные исследования и инновации. 2016. № 4 [Электронный ресурс]. URL: https://web.snauka.ru/issues/2016/04/67104 (дата обращения: 14.03.2024).

Особенности культурного и природно-ландшафтного своеобразия жизни казачьих территорий не могли не наложить свой отпечаток наизначальный образ казака. Он достаточно сильно отличался и от образа аборигенов – жителей покоренных (колонизириумых) казаками территорий, и от образа типичного “русского” под коим в научной литературе XIX в. в основном подразумевался “мужик”-хлебопащец, т.е. крестьянин. Об особенностях “русскости” казачества источники говорят: “Конечно, в формировании Донского войска русские сыграли значительную роль, особенно выходцы из Рязанского княжества и из Новгородских земель. Но, едва ли их тут было большинство… Просто русская духовная культура была принята как основная, основополагающая, главным образом благодаря близости Дона и Московии по постоянным экономическим и политическим связям.”[1]

Авторы говорят: “…жизнь на окраинах способствовала смешению кровей, тем более, что в те времена понятие нации еще не сформировалось окончательно. Вряд ли можно говорить о том, что тогдашние казаки были чисто русскими, хотя славянские элементы у них и преобладали.”[2, с.16]

Русская история особым удивительным образом “цементировала” казачий этнос и делала его своей составной частью. А.Ф.Богаевский полагал, что казачество это явление “исключительно русской исторической жизни, какого не было ни в одном другом государстве мира.”[3, с.39] Эти мысли стали созвучны и большинству из представителей уже современного казачества. Так, природный казак, войсковой старшина Кубанской казачьей Рады А.Е.Берлизов в 1992 г. скажет: “Родство разных племен, замешанных на великом российском цементе, составляет этническую суть казачества, бравшего в свои ряды людей разных, но становившихся русскими.”[4, c.7]

В тоже в перестроечное и постеперстроечное время, когда устои государственности рушались самими казаками, публицистами, литераторами, не без участия широких кругов либеральной интеллигенции была сделана массированная попытка полностью оторвать казачий субэтнос от русского народа, его истории. Например, руководитель пресс-центра уважаемого Всевеликого Войска Донского С.В.Казаков раздраженно вопрошал: “Зачем нас тянут в русские?”[5, с.14]

Исследователь А.В.Лазарев заметил: “Казаки не считали себя родственными с “московскими людьми”, но признавали свою принадлежность к Российскому государству, оставляя за собой право на собственность происхождения.”[6, с.75] Примечательно, что часть возрождаемого в 90-е г. XX в. неоказачества вполнк желала и хотела действовать в духе данной концепции, а часть и желала “своей” особой казачьей истории, культуры, государственности. Так в решении Большого войскового круга, прошедшего в Новочеркасске в ноябре 2001 г. прямо было записано, что “казаки не считают себя природою от московских людей” и выдвигают требование в документах в графе “национальность” указать, – “казак”.[7, с.14;8]

Основой глубинного конфликта между либеральной интеллигенцией и казачеством XIX в. стал вопрос в утере казачеством “русскости”, а точнее сказать, не желание сродниться с “мужиком”и окончательно потерять свой самобытный этнический образ, уже и без того основательно подорванный социально-сословной институционализацией. А.К.Гейнс писал: “Эти люди (казаки), нарядившиеся в киргизские халаты, говорящие со своими детьми по-киргизски, называющие приезжих из-за Урала русскими, а себя казаками, едва ли могут быть служить орудием обрусения в степи.”[9, с.117] Известные опасения по данному поводу были высказаны многими авторами того времени. Например, известный дипломат, путешественник и географ Н.М.Пржевальский полагал, что туземное население гораздо активнее влияет на казаков, нежели мы можем видеть обратное.[10, с.299-300] Руководитель одной из степных экспедиций Ф.А.Щербина писал: “В глухих местах, в близком соприкосновении с киргизами, казака по одежде и поводкам иногда практически невозможно отличить от киргиза… На это влияли одинаковые естественные условия края.., однако по идеологии характер казчьих порядков и управления, отстаивание своих интересов на принципе казачьего права, идея общности казачьих войск, казаки были также далеки от киргизов, как небо от земли.”[11, с.349-350]

Особое звучание тема “русскости” казака получила в многочисленных научных и околонаучных дискуссиях по возможностям определения корней происхождения первх казаков (прото-казаков), так и не увенчавшихся сколь либо видимым результатом. К “русской” версии казачьего происхождения можно отнести версию высказанную Н.Н.Великой. Рассматривая генетическое ядро формировавшегося гребенского казачества она видела его корни в северо-западных территориях исконной Руси: Новгородская, Архангельская, Волгоградская, Ярославская, Костромская области. Непосредственным предшественниками гребенцев Великая называет новгородских ушкуйников. Сама версия имеет достаточно древние корни, из дореволюционных исследователей ее активным сторонником являлся В.А.Потто, обосновывавший рязанскую гипотезу происхождения гребенцев.[13, c.14] В подтверждении гипотезы свои доводы приводил и другой известный этнограф И.Д.Попко.[13, с.16-18] В трудах С.М.Соловьева, Н.М.Карамзина и И.В.Бентковского находим упоминания о происхождении гребенской казачьей колонии от донских казаков, что тоже можно полагать и относить к “русской” теории.

Другую большую группу составили теории прямо противоположные “русской” версии казачьего происхождения. Наиболее сильной и влиятельной среди них оказалась тюрская теория.

Совершенно отдельным образом стоит ставить вопрос о “русскости” отдельных больших казачьих групп в свете их территориально-ландшафтного положения, например “русскости” терского и более раннего гребенского казачества. Следует предполагать, что у терцев и гребенцев сложился совершенно уникальный генофонд, внешние признаки которого красноречиво описаны даже художественным источниками: “Вследствие недостатка русских женщин казаки брали себе жен у кабардинцев, кумыков, чеченцев, ингушей, и путем смешения образовывался особый могучий тип казака и казачки… Поразительна физическая красота и крепость этого типа…”[14, с.81] Исследователь В.Е.Шамбаров отмечает роль смешанных браков в создании особого этнического типа гребенца.[15, с.143] Л.Н.Толстой, проживший в терской станице Старогладковской почти два с половиной года, отмечал, что казаки с гордостью именуют себя “азиатами” и особенно трепетно относятся к родству с чеченцами.[16, с.87] Во внешнем облике гребенского казака учеными отчетливо различались смешанные признаки “черт русских, горцев и тюрок кочевников”.[17, с.234] При этом отмечалось, что именно в гребенских женщинах доминировали ярко выраженные горские черты, а среди мужчин встречались и признаки ногайцев, кумыков, татар, кабардинцев, чеченцев, русских.[18, с.178] Н.Н.Великая в своих работах также говорит о тесном взаимодействии гребенцев именно с вайнахами. Элементы такого взаимопроникновения двух этнических культур были отмечены, например, в свадебной обрядности чеченцев и гребенцев.[19, с.111] Те же гребенские казаки активно сотрудничали с кабардинцами, участвуя в совместных походах против дагестанских правителей, Турции, Крыма.[20, с.40,85-103,202-217] Особенно ценили гребенцы кабардинское оружие. Так же связь с Кабардой осуществлялась ими посредством межэтнических браков, – говорит дореволюционный автор Г.А.Ткачев, приводя ссылки из источников и литературы.[21, с.80-85]

Решающие доводы в отношении гребенского-терского казачеств привели антропологи и генетики. Ими был сделан вывод, что если “генофонд кубанских, донских и запорожских казаков образует единый южнорусский фрагмент восточнославянского генофонда, то генофонд терских казаков занимает особое положение, указывающее на включение представителей коренных народов Кавказа в состав терского казачества.”[22, с.553] К такому выводу пришли исследователи О.М.Утевская, О.Ю.Новикова, Л.А.Атраментова, составив генетические портреты всех четырех групп казачества Юга России. Э.Д.Мужухоева, определяя генотип терца, также отметила доминирование признаков горцев: “В терском генотипе могли доминировать не разрозненные пришлые, а коренные горские основы, вследствие чего антропологический тип терского казака… подвергался сильному системному влиянию горских племен.”[23, с.22]

Идеи “русскости” казаки, как мы можем видеть, в обществе до угасали, то снова продвигались к динамическому обсуждению, служили предметом споров и становились вопросом политическим.

В период “белой” эмиграции вопрос о казачьей “русскости” приобрел особый смысл, значение и звучание, он был серьезно актуализирован. Все организации казачьего зарубежья, по мнению историка А.В.Баранова, можно поделить на три больших группы кластеров, именно по отношению к вопросу об этнической идентичности казака.[24, с.3] По версии А.В.Баранова три части казачьего зарубежья составили “единонеделимцы”, федералисты и сепаратисты.[25, с.3] При этом мнение о форме политического устройства государства, – республиканской или монархической не получало у казачества однозначной трактовки и зависело от массы субъективных факторов, тактических целей и задач, военной обстановки. “Единонеделимцы” в лице П.Н.Краснова, Ф.Ф.Абрамова, Г.П.Янова и др. лидеров полагали казачество неотъемлемой частью русского народа, но придерживались монархических взглядов и установок. Вторая же половина “единонеделимцев” в составе А.П.Богаевского, В.А.Харламова, Н.М.Мельникова ратовала за демократическую республиканскую форму, предполагавшую федеративный статус или автономное начало, но также считала казака истинно русским государственным человеком. Совершенно иной версии придерживались представители других кластеров, – т.н. федералисты и сепаратисты.

Многие казачьи лидеры и активисты предупреждали об опасности попыток полного отрыва казачества от истории и государственности России, опасности преувеличения роли и значимости особого “казачьего статуса”. Так, П.Н.Краснов предрекал, что отделение от России может привести к нескончаемой межэтнической войне и междоусобице на Северном Кавказе и самоуничтожению казачьей этничности как таковой в пользу чуждых сил.[26, с.1,5-9,26-31] Ф.А.Быкадоров в 1933 г. признвал несбыточность мечты части казаков о собственном национальном государстве, – Казакии, прогнозируя при таком исходе возникновение новых территориальных претязаний к России со стороны Украины и горских народов. Он говорил, – “судьбы казачества, напротив, тесно связаны со всем русским народом, его государственностью и культурой.”[27, с.24-25]

По определению Е.В.Морозовой, идентичность казачества – сложносоставна, в ней неразрывно слиты равнопорядковые идентификационные коды и матрицы.[28, с.102-104] Исследователь С.А.Голованова кроме того отмечает, что следует различать идентичность казачьей массы и идентичность казачьих элит.[29, с.290-291] Достаточно часто многие представители элит искусственно идеологизировали и политизировали (мифологизировали) свою идентичность, преследуя вполне конкретные цели борьбы за власть и влияние.[30, c.60-63] Так в работах исследователя И.Ю.Ерохина наглядно показано, что многие казачьи мифологемы использовались в ситуациях попыток собственного «казачьего» государствостроения.[31-42]


Библиографический список
  1. Еще раз к вопросу о происхождении казаков // Родимый край. – №69 (март-апрель). – 1967.
  2. Ауский С. Казаки. Особое сословие. – М.: Олма-Пресс; СПб.: Нева, 2002.
  3. Данцев А.А. Предводителю донских казаков. Страницы истории создания и возрождения памятника М.И.Платову в Новочеркасске. Документально-краеведческие очерки. – Новочеркасск: НОК, 2003.
  4. Русский вестник. – №26. – 1992.
  5. Казачий путь. Сб. статей и документов. – Ростов н/Д, 2001.
  6. Лазарев А.В. Донское казачество в Гражданской войне 1917-1920 гг.: историографическое исследование: дис. канд. ист. наук. – М., 1994.
  7. Казачий путь. Сб. статей и документов. – Ростов н/Д., 2001.
  8. Бондаренко М. Донские казаки хотят, чтоб им вернули национальность // Независимая газета. – 30.09.2002.
  9. Гейнс А.К. Собрание литературных трудов. – СПб., 1897. – Т.I.
  10. Пржевальский Н.М. О возможной войне с Китаем. Рукопись.
  11. Казачество. Мысли современников о прошлом, настоящем и будущем казачества. – Париж, 1928.
  12. Потто В. Два века терского казачества. Владикавказ, 1912.
  13. Попко И. Гребенское войско. Терские казаки со стародавних времен. Исторический очерк. – Вып.1. – СПб., 1880.
  14. Бурда Э.В. Терская казачья община как социально-духовная структура // Казачество Юга России в XXI веке: место и роль в обществе и государстве: доклады и сообщения на научно-практической конференции, апрель 2001 г. – Ростов н/Д., 2001.
  15. Шамбаров В.Е. Казачество: история вольной Руси. – М.: Алгоритм, ЭКСМО, 2007.
  16. Л.Н.Толстой на Кавказе в записках современников (сост. Б.В.Виноградов) // Труды ЧИ НИИ ИЯЛ. – Т.III. – Грозный, 1961.
  17. Статистические материалы по исследованию Терского казачьего войска. – Владикавказ, 1881.
  18. Ткачев Г.А. Станица Червленная. Исторический очерк // Сборник Общества Любителей казачьей старины. – Владикавказ, 1912. – №7-12.
  19. Великая Н.Н. Трепак и лезгинка. Откуда произошли гребенцы // Родина. – 2004. – №5.
  20. Кабардино-русские отношения в XVI-XVII вв. – М., 1957. – Т.2.
  21. Ткачев Г.А. Указ. соч.
  22. Утевская О.М., Новикова О.Ю., Атрмаментова Л.А. и др. Генетические портреты четырех групп казачества: анализ гаплогрупп Y-хромосомы // IX Конгресс этнографов и антропологов России: тезисы докладов. – Петрозаводск, 2011.
  23. Мужухоева Э.Д. Всем ходом истории // Казачество Юга России в XXI веке: место и роль в обществе и государстве: доклады и сообщения на научно-практической конференции, апрель 2001 г. – Ростов н/Д., 2001.
  24. Баранов А.В. Роль этнополитических мифов в конструировании идентичности казачества // История и современность. – Вып.1(19), 2014. – Электронный сетевой ресурс: http://www.socionauki.ru/journal/articles/243805/
  25. Там же.
  26. Краснов П.Н. Казачья самостийность. – Берлин: Двуглавый орел, 1921.
  27. Быкадоров И.Ф. Открытое письмо кадетам. Казаки за границей. Март 1932 – март 1933 гг. – София: Изд. Штаба Донского корпуса. – с.24-25.
  28. Морозова Е.В. Сложносоставная идентичность // Политическая идентичность и политика идентичности в 2-х т. / Отв. ред. И.С.Семененко и др. – Т.I. – М.: РОССПЭН. – с.102-104.
  29. Голованова С.А. Этничность и сословность как универсальные категории характеристики казачества. Казачество в социокультурном пространстве России: исторический опыт и перспективы развития. – Ростов н/Д.: Изд-во ЮНЦ РАН. – с.290-293.
  30. Ачкасов В.А., Бабаев С.А. «Мобилизованная этничность»: Этническое измерение политической культуры современной России. – СПб.: Изд-во СПб. филос. общ-ва, 2000.
  31. Ерохин И.Ю. Актуальные вопросы методологии истории казачества: новые подходы и концепции // Перспективы науки и образования. 2013. №6. С.176-178.
  32. Ерохин И.Ю. Гетманшина: особое казачье государство // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2014. №4. С.119-123.
  33. Ерохин И.Ю. Государство: роль и влияние на трансформации казачества // Общество и право. 2013. №3(45). С.323-325.
  34. Ерохин И.Ю. Казачество и государственность // Научно-информационный журнал Армия и общество. 2013. №2(34). С.74-79.
  35. Ерохин И.Ю. Казачьи республики периода Гражданской войны на Алтае и Дальнем Востоке // Наука и бизнес: пути развития. 2013. №8(26). С.23-26.
  36. Ерохин И.Ю. Концепция государственности донского казачества // Проблемы современной науки и образования. 2013. №3(17). С.42-48.
  37. Ерохин И.Ю. Кубань, Терек и другие казачьи территории: их сила в разнообразии // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2014. №9. С.141-146.
  38. Ерохин И.Ю. Основы казачьих традиций // Вестник Академии знаний. 2013. №2(5). С.9-17.
  39. Ерохин И.Ю. Парадоксы истории развития казачества // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2013. №12-1. С.153-154.
  40. Ерохин И.Ю. Полиэтничность и многоконфессиональный характер казачества // Глобальный научный потенциал. 2013. №12(33). С.37-41.
  41. Ерохин И.Ю. Этно-социальные традиции и ценности казачества // Культура и цивилизация. 2013. №3-4.  С.59-80.
  42. Ерохин И.Ю. Этно-социальные традиции и ценности казачества // Научный аспект. 2013. Т.2. №2(6).  С.167-178.


Количество просмотров публикации: Please wait

Все статьи автора «Дорошин Михаил Семенович»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться:
  • Регистрация