Часть 1

Комментарии к темам учебного издания А.Н. Андреева «Теория литературы»,

часть 1: художественное произведение

Счастье на страницах прозы – миф или реальность?

Литература в наше высокотехнологичное время остается одним из главных носителей духовности, одновременно «продуктом» которой она и является. Однако на страницах современной прозы имеет место быть такое искажение: психология борьбы, жестокости и эгоизма часто воспринимается как сила, как смысл, как путь к счастью – негласная культура насилия. Данный подход антидуховен, но остается востребованным в реалиях массовой культуры.

Размышляя о том, что духовность «выводится… из культуры» [1, с. 65], возникает вопрос: из культуры какого уровня? Ведь помимо созданных человечеством шедевров искусства, литературы, науки и т.д. есть ценности (и культура) познания процессов разноматериальной природы, лежащих в основе божественного устройства Вселенной. Ряд доказательств, что в этой основе работают информационно-энергетические процессы были сделаны дальновидными российскими учеными-физиками В. Плыкиным и Г. Шиповым [2]. Соответственно, литературно-художественное произведение, оживающее каждый раз в руках читателя, невозможно не назвать информацинно-энергетической сущностью. При этом содержание любой книги является индикатором зрелости человека независимо от того, хочет он измерять свой духовный рост или нет.

Актуален вопрос: «почему духовность человека проявляется… в форме художественной, противоположной научной? Ведь духовное содержание личности может быть предметом научного исследования» [1, с. 54]. Может, но не становится. Почему? Одна из причин, возможно, в том, что традиционная наука еще не создала инструментария для измерения (соизмерения) духовных содержаний/состояний. То есть в таком тонком (тонкоматериальном) деле необходимо сугубо специфическая наука. И на таковую может претендовать, возможно, только симбиоз психология плюс метафизика и/или эзотерика. А пока арсенал средств метафизики остается на уровне неофициальной науки, поэтому и не привлекает исследователей. И этот довод еще раз объясняет, почему, например, В.М. Жирмунский, ощутив взаимозависимость ценностных рядов в контексте сверхморального, сверхэстетического Всеединства, где «задачи поэтики переходят в трудную область метафизики и философии искусств» [1, с. 21-22],
сознательно «чуждается» органики «Всеединства», «не ставя задачу выводить специфику эстетики из целостной природы сверхэстетической реальности» [1, с. 22]. То есть взаимосвязь с этой реальностью ощутима (тут главный «исследовательский прибор» – сознание, ощущения, интуиция высокодуховного человека), соответственно отрицать ее невозможно, но дальнейшее исследование приостановлено. В итоге, имеем нишу, пробел.

Можно ли заполнить вышеобозначенную нишу новым методом? Теоретически – да, ведь «духовная работа в произведениях искусства – это функции и прерогатива метода» [1, с. 82]. А практически?

Даже в единстве противоречий (т.е. в рамках реализма) человек ограничен в духовном росте и, как следствие, ограничен в каждодневном ощущении счастья, состоянии гармонии с миром и с самим собой, так как любые противоречия ведут к потерям (прежде всего – к духовным). Вся история человечества – это история противоречий, возникающих вследствие отсутствия в обществе единого отношения к общечеловеческим ценностям. Личные и общественные проблемы не уменьшаются даже и в так называемое мирное время.

Таким образом, можно говорить о феномене культуры страданий, глубокий след которой виден в ценностях, сформированных историческим фактором – событиями 20 века (две мировые войны, разжигание холодной войны и т.д.), которые отразились особо трагически для поколений советских людей и были выражены посредством литературы соцреализма. Культура страданий получила новый виток развития в реализме постсоветского периода, когда после крушения советской идеологической основы ей на смену не пришла новая, хотя бы относительно цельная, идеология. Образовавшуюся нишу быстро заполнили «стратегии» получения удовольствий жизни, среди которых – «легкое» счастье (покупается и продается). В итоге, материальные ценности получили высокий статус в ущерб ценностям духовным, а масса страданий не уменьшилась, приобретая новые черты. Так, например, среди героев современных романов – бизнесмены, догоняющие убегающее счастье, которое, как оказалось, не профинансируешь. В этой же нише нашлось место и для криминального (кровавого) чтива, сюжетные линии которого пересекаются с той же темой: власти денег над человеком. Такие бурные изменения (не путать с преображением) в круговороте жизненных ценностей стали новым толчком для развития реалистической прозы. А культура счастья остается на заднем плане реализма. Отклонившись в противоположную сторону от него, модернизм (постмодернизм), в свою очередь, не приблизился к устранению названных выше проблем.

Становится очевидным, что только отражать противоречивую реальность, не преобразовывая ее хотя бы мелкими штрихами, – этого становится уже мало. И особенно – для литературы. Если тело – душа – дух (триада сущности человека) благодаря реализму «оказались вполне научными параметрами личности» [1, с. 112], то благодаря преобразующей силе нового метода может появиться возможность познания самого могучего из триады – духа.

Другой аспект: жизненные ценностей человека прямым образом зависят от тех реалий, которые его окружают; или же, говоря иначе, зависят от той реальности, которая является ближайшей к нему. «Представим себе, что все люди были бы от рождения слепыми. Тогда то, что они назвали бы реальностью, в корне отличалось бы от реальности зрячих. В ней бы преобладали слуховые и тактильные элементы… Они бы различали и тонко дифференцировали звуки: течение реки, шум ветра, но они не сформировали бы понятия «река» и «ветер», – пишет о природе реальности один из критиков реализма, российский семиотик, лингвист, филолог, культуролог и философ В.П. Руднев [9].

Сделаем текущие выводы. Реальности, как и уровни культуры (духовности), тоже бывают разные. Следовательно,
в литературе, как и в жизни (т.е. во внетекстовой реальности), могут и должны преломляться и отражаться разные реальности. То есть литераторам, пытающимся отражать жизнь многогранно, не подобает ограничиваться рамками только одной, пусть даже и самой легко познаваемой человеком, реальности. К тому же каждый человек – тоже реальность, хоть и субъективная. Этот аргумент также оправдывает актуальность нового метода, который – подчеркнем этот аспект как гипотезу №1 – сможет не следовать сложившейся тенденции радикального противопоставления относительно предшествующего метода, когда новое вытесняет «старое»; т.е. оптимализм может (и должен) стать союзником реализма.

Парадокс можно усмотреть в том, что нематериальную (тонкоматериальную, метафизическую) сущность нового метода надо будет обосновать посредством материалистической диалектики. Но тем самым диалектическая логика покажет насколько она «высокоразвитая, полноценная» [1, с. 51].

В итоге, новый метод не сможет исключать попыток проникновения в ту самую, незаполненную литературой, нишу
сверхэстетической реальности – на уровни метафизического описания концепции личности и взаимосвязанных с этим процессов.

Однако слабую сторону метода на бесконфликтной основе можно усмотреть в том, что сокращение объемов (или даже отсутствие) описания противоречивых жизненных ситуаций не дают автору возможность создавать прозу больших форм. К вопросу о больших и малых формах вернемся ниже, а пока лишь ограничимся таким доводом: диапазон безконфликтных сюжетов – это еще не освоенный космос литературы, поэтому преждевременно говорить о недосягаемости больших форм.

Утверждение о преобразующей силе нового метода также может быть воспринято негативно: литература обязана только отражать объективную реальность, а воспитывать человека – задача педагогики. Во-первых, просто отражать существующую (объективную) реальность – это функция больше общественно значимой литературы, т.е. публицистики, нежели литературы художественной; в арсенале которой больше средств влияния на человека. Это отчасти объясняет, почему читатели реже хотят быть похожими, например, на героев из газетных и журнальных публикаций, чем на героев (кумиров) из прочитанных ими книг. Во-вторых, эти два процесса – отражение и воспитание (преобразование) – взаимопроникновенны. Невозможно отражать реальность, не выполняя функций воспитания (иначе, зачем тогда школьникам читать Толстого, Достоевского и других классиков), как и невозможно воспитывать человека вне отражения реалий мира. А вот выдержать свой художественный текст так, чтобы он не перешел в разряд сугубо педагогического произведения – это уже требует таланта писателя. В общем, воспитательные функции могут (и должны) быть с особым акцентом присущи творениям нового метода.

Итак, сформулируем уточняющий вопрос: новый подход, претендующий стать методом, должен основываться вне круговорота противоречий? Да. Такой метод не может не принимать реальную силу противоречий, но он и не может ограничиваться ими. Если «поиск модели личности, в которой противоречиво сосуществовали бы противоположные качества, привел к появлению реализма» [1, с. 157], то логично утверждение о том, что единство противоречий (не является синонимом слова «гармония») не может быть вечным и должно рано или поздно привести к поиску модели личности, освобождающейся от власти противоречий (новый уровень духовности). То есть подобно житейской мудрости, гласящей, что лучший способ защиты – нападение, можно утверждать, что лучший способ защиты от бед – это состояние счастья человека.

Проблема счастья – назовем ее, уточняя, проблемой отсутствия (дефицита) счастья – приобретает еще большую актуальность на всех этапах новейшего времени. Профессор гарвардского университета Тал Бен-Шахар констатирует: «В 1957 году 52 % жителей Великобритании заявляли, что они очень счастливы, тогда как в 2005 году таковых нашлось только 36 % – несмотря на то, что на протяжении второй половины столетия британцы утроили свое материальное благосостояние»
[4, с. 2]. Поэтому профессор психологии Михай Чиксентмихайи (ведущий ученый в области позитивной психологии) «задается элементарным вопросом, на который не так-то просто найти ответ: «Если мы такие богатые, то почему мы такие несчастные?» [там же]. Согласно теории потока Чиксентмихайи (или теории оптимального переживания) люди наиболее счастливы, если пребывают в состоянии потока, т.е. в оптимальном, одновременном состоянии максимальной продуктивности и максимального удовольствия.

Не удивительно, что в СМИ чаще появляется информация о том, что по оценкам специалистов, на лидирующие позиции среди заболеваний XXI века выходят депрессии: «Сегодня в мире порядка 350 миллионов человек страдают от депрессии. В некоторых странах – до 20 процентов населения» [7, с. 8].

Преобладание в современной прозе противоречий и конфликтов как неизбежности – это тот же аналог чрезмерного внимания психологов на болезни и расстройства. А чем больше такого внимания, тем больше этих недугов переходит со страниц книг в реалии окружающего нас мира. То есть, новое дыхание психического здоровья в литературе может обеспечить позитивная проза, еще не имеющая официального статуса.

Этот и другие выводы дают основание сформулировать гипотезу № 2: когда к функциям отражения, познания и исследования многомерной реальности добавится благодаря новому методу ее преобразование, требующее дополнительных рычагов психологизма (на основе позитивной психологии), тогда для писателей, читателей и литературоведов откроются новые возможности поликультурного пространства художественной литературы.

В современном медиапространстве все чаще встречаются такого рода сообщения: ученые доказали, что слова имеют информационное воздействие на ДНК человека. В свою очередь образы, смыслы, сотканные из миллиардов слов литературных творений, влияют на ту же самую ДНК в соответствующее количество раз больше. Информационное воздействие круговорота противоречий (реализм) и информационное воздействие свободы от противоречий (новый метод) – ощущается разница?

Говоря о динамике состояний человека, рассмотрим схему исследователя Н.П. Сачка, в соответствии с которой видно, что процесс восприятия (направляющие в виде угла треугольника с вершиной вверху: идея) требует накопления личной (субъективной) энергии, а процесс реализации (направляющие в виде угла треугольника с вершиной внизу: результат) направляет эту силу на общественную (объективную) сферу.

Рис. 1. Схема Н.П. Сачка (http://octahedron.ru/skhemy)

То есть без полноценной душевной работы человека по восприятию (себя самого, своих надежд и стремлений, процессов в обществе, общечеловеческих ценностей) не будет и полноценной реализации по каждому из этих направлений. Но сфера восприятия человека – назовем ее образно кладовой счастья – показана в литературе по сравнению со сферой реализации более узко, поверхностно. И еще одно наблюдение: сферу реализации стабильно отражает в литературе реализм, а сферу позитивного восприятия имеет возможность раскрыть шире новый метод посредством приемов, о которых будет сказано ниже (во 2-й части статьи).

Итак, резюмируем. По своей сути новый метод можно считать экспериментальным, а цель этого эксперимента – основываясь на преобразующее воздействие на человека состояний высокого уровня духовности (динамика состояний счастья), доказать, что новый метод сможет стать не заменой реализма, а его дальнейшим логическим развитием.

В соответствии с этим сформулируем гипотезу № 3: описание гармоничного состояния человека, нашедшего ключ к счастью в самом себе, может быть динамичным, многообразным – достойным повествования в прозе, не построенной главным образом на противоречиях и конфликтах.

А теперь ответим на исходный вопрос (см. заголовок 1-й части данной статьи), дополнив его: преобладание
счастья над противоречиями – миф или реальность на страницах прозы и во внетекстовой реальности?.. Может быть и тем, и другим в зависимости от субъективного фактора – восприятия каждого человека.

Часть 2

Разработки по направлению «Позитивная проза»:

оптимализм, квинзитив, перфекшн, политранс

В связи с вышесказанным автор статьи представляет свои разработки (аналитическую таблицу, схемы, приемы), которые рассматривает в качестве теоретической базы нового метода (художественной системы), и дает ему название «оптимализм».

Мотивация выбора термина «оптимализм»

Среди известных терминов, присущих разным областям знаний, можно было бы выбрать, например, такие подходящие по своему содержанию, как позитивизм (данная работа имеет одну из задач – укрепить статус позитивной прозы), идеализм или перфекционизм. Но они соответствуют нужному для нас значению лишь на первый взгляд.

В позитивизме
как в научном направлении в философии, социологии есть два минуса: во-первых, представители позитивизма считали, что наука должна основываться только на положительных фактах, которые достигаются лабораторно-опытным путем; но какой (?) может быть лабораторный опыт для литературоведения как гуманитарной науки; во-вторых, позитивисты вели борьбу с метафизикой, влияние которой на создание многранного по содержанию и форме произведения неизбежно.

В свою очередь, идеализм
как термин для обозначения широкого спектра философских концепций и мировоззрений, в основе которых лежит утверждение о первичности духа по отношению к материи, приобрел также негативные оттенки. Например, в психологии и обыденной речи идеализм – синоним идеализации (завышенная оценка людей и жизненных явлений), или же считается сознательным пренебрежением реалиями жизни. То есть данный термин также нам не подходит.

Не все однозначно и с перфекционизмом. С одной стороны, это философское учение о совершенствовании человека как цели развития человеческого рода
[5]. А с другой (в психологии) – формируемое воспитанием и средой чрезмерное стремление индивида к совершенству в действиях, делах, поведении
[6]; соответственно, перфекционизм может быть причиной психических расстройств из-за конфликта перфекциониста с окружающей действительностью, с ее несовершенством.

Поэтому остановим свой выбор на термине оптимализм (от лат. «optimus» – наилучший) – интегративное направление (течение, движение) поиска оптимального, как наилучшего, решения. Упомянутый выше исследователь Тал Бен-Шахар называет оптимализмом позитивный перфекционизм. Рисунок № 2
наглядно показывает идеальный путь к цели для перфекциониста (прямая линия) и оптималиста (напоминает волнообразный процесс, речь о котором пойдет ниже).

Рис. 2. Пути перфекциониста и оптималиста (http://lifehacker.ru/2013/09/03/pursuit-of-perfect)

Как отмечено на данном сайте, «Оптималисты принимают жизнь такой, как она есть (ближе к реализму – прим. В.Б.) и извлекают пользу из всего (ближе к оптимализму – прим. В.Б.), что с ними случается».

Добавим еще два фактора выбора термина: характеристику счастья как оптимального состояния внутренней мотивации человека (согласно теории потока или
оптимального
переживания профессора Чиксентмихайи, о которой было сказано выше), а также позитивную психологию как науку об оптимальном функционировании человека.

В общем, термину «оптимализм» не свойственны оттенки, искажающие все отмеченные выше особенности нового метода, для которого можно вывести предварительное определение: оптимализм
(в литературе) – это инновационный метод в позитивной прозе, объектами внимания которого являются духовно-нравственное преображение человека (группы людей, общества) и его (их) динамика состояния счастья.

Восемь критериев оценки творческих методов

Проанализируем пять творческих методов, последний из которых – оптимализм, с помощью аналитической таблицы.

Таблица 1. Творческие методы по 8-ми критериям (разработка автора)

Что же мы видим с помощью данной таблицы, в которой методы обозначены буквами (по горизонтали), а критерии – цифрами (по вертикали)?

1. Отсутствует динамика в некоторых позициях между: а) романтизмом и модернизмом (Б2 и Г2 – нет рационального мышления, Б3 и ГЗ – искаженная неограниченность личной свободы, Б6 и Г6 – устойчивость идеологии индивидуализма); б) классицизмом и романтизмом (А5 и Б5 – отсутствие взаимообусловленности между характером и обстоятельствами); в) реализмом и модернизмом (В8 и Г8 – отсутствие внимания к условиям перехода к идеальному общественному строю). Все это можно назвать проблемой комплексного характера.

2. Укрепляется идеальный вариант критерия «рациональное / иррациональное мышление» для реализма и оптимализма (В2 и Д2).

3. Получают дальнейшее развитие остальные 7 критериев реализма (В1, В3-8) посредством оптимализма (Д1, Д3-8).

С помощью данной таблицы проведем некоторые параллели между методами, отмечая такие детали:

1) если Достоевский, предтеча модернизма, «снимал все покровы с личности – социальные, кровнородственные, психофизиологические, и докапывался до самого ядра личности» [1, с. 162], то для героев произведений писателя-оптималиста все эти покровы важны, при этом он докапывается не просто до ядра личности, а до ее духовного ядра, которое соответствует высокому уровню духовности или приближается к нему;

2) если в реализме мировоззрение доминирует над мироощущением (отображается главным образом объективная реальность – действительность физического мира), а в постмодернизме – наоборот, мироощущение над мировоззрением (отображается субъективная реальность, переживание героев, как, например, в экспрессионизме – действительность метафизическая), то оптимализм балансирует, гармонизирует эти две составляющие одного процесса: концепции личности в обществе;

3) в соответствии с этим оптимализм объединяет две основные направляющие любых жизненных процессов согласно схеме Н.П. Сачка (см. выше): реализацию (присуща реализму) и восприятие (присуще модернизму), тем самым сближая эти две крайние позиции;

4) если модернизм (постмодернизм) дублирует некоторые характерные черты позиций романтизма и реализма, то оптимализм, в свою очередь, развивает черты 7-ми позиций реализма и черты одной – повторяет (усиливает), так как она самая простая (рациональное / иррациональное мышление) и достигла предельного уровня (+ / +) еще при реализме;

5) однако «+» в рациональном мышлении для оптимализма (в отличие от реализма) заключается в том, что быть счастливым (не одномоментно и одинаково, а всегда, везде и по-разному) выгодно.

Уточним: главная ценность оптимализма – быть счастливым здесь и сейчас – означает: жить в гармонии (без противоречий) между телом, душой и духом. Условие перехода к идеальному общественному строю – единое отношение людей к жизненным ценностям – гарантия отсутствия конфликтов от уровня «личность» до уровня «общество». Похоже на утопию?.. Но иного пути, как показывает мировая история, нет.

Творческие методы как волнообразный процесс

Отображение процесса в виде волн – этот подход приемлем в разного рода исследованиях. Например, теория волнового движения рынков была предложена в 30-х годах XX века Ральфом Нельсоном Эллиоттом.
Для его моделей характерна повторяемость по форме, но не обязательно по времени или амплитуде. Однако волны-методы, одинаковые и по форме, и по амплитуде, показывает схема Чижевского, в которой методы изображены как противоположные направления (цикл движется от «искусства верха» к «искусству низа»).

Рис. 3. Схема Чижевского [8, с. 201]

Заметим, что очередной верх (после модернизма) остается свободным для нового метода. Учитывая, что цикл может быть иным (например, захватывать только один метод) и иметь разные амплитуды (уровни влияния на развитие литературы, человека и общества), изобразим методы, приведенные в таблице № 1, в виде волн с разной амплитудой и разными циклами.

Рис.4. Творческие методы как волнообразный процесс (разработка автора)

Из этого рисунка видно: классицизм и романтизм захватывают целый цикл – сами «обеспечили» себе спад за счет противоречивых, не соответствующих реальности (слабых) позиций. Реализм как наиболее правдоподобный (сильный) метод избежал «самоспада» (активно используется до сих пор), но спадом в системе жанров, в целом, после подъема-реализма можно считать модернизм/постмодернизм, после которых она (система жанров) перебывает по настоящее время в состоянии ремиссии (слово «ремиссия» как период течения хронической болезни, который проявляется значительным ослаблением или исчезновением ее симптомов, в данном контексте уместно). Оптимализм как очередной метод должен стать средством нового подъема (лечения). Пунктирной линией отмечен период спада оптимализма. Предположим, что данный период в отличие от уровней спада других методов (как видно на схеме, уровни опускались все ниже), опустится на позицию, которая будет выше уровня предыдущего спада.

Далее, ориентируясь на разработанный Эдуардом Ханком [10] закон творческой волны (он гласит: траектория линии всей творческой жизни человека или ее отдельных периодов имеет форму волны с ярко обозначенными пятью фазами: точка отрыва, подъем, пик, спад и волновой след), изобразим в виде волнового процесса состояние счастья человека – центральное звено оптимализма.

Рис. 5. Фазы счастья в виде волн: один из вариантов процесса (разработка автора)

Как видно из данной схемы (волна 1), фаза подъема поделена на две позиции: готовность и вдохновение; а фаза спада, следующая после пика счастья, – на впечатления и инерцию. Далее следует фаза стабильности, если уровень спада соответствует уровню спада предыдущей волны. Все позиции фаз сохраняются и для следующих волн, но имеют разные траектории, которые зависят от высоты волн и уровней их спада. Если волна 2 (ее высота выше волны 1) идет на спад, уровень которого выше уровня спада предыдущей волны, то фаза стабильности меняется на фазу прогресса. Если волна 3 (ее высота выше волны 2) идет на спад, который ниже уровня спада предыдущей волны (на схеме он ниже и уровня волны 1), то фаза прогресса меняется на фазу регресса. Если волна 4 (ее высота ниже волн 1, 2 и 3) идет на спад, уровень которого соответствует уровню спада предыдущей волны, то фаза регресса переходит в фазу стабильности. Высота волны 5 приближается к утерянному уровню подъема волны 2. И так далее…

Варианты волнового движения могут быть разные в зависимости от особенностей (индивидуальности) процесса «восприятие – реализация» каждого человека. Вариант, показанный выше, может протекать с различной интенсивностью: у одного человека – в течение часа, у другого – в течение дня, у третьего – в течение недели и т.д. Ценность данной схемы пока видится в том, что она дает возможность воспринимать состояние счастья как целостный процесс (достойный описания в прозе), в котором есть разные уровни не только подъема, но и спада. Причем последний (спад) не является негативной характеристикой человеческого состояния. Единственным минусом можно считать тот момент, когда фаза прогресса или стабильности переходит в фазу регресса. Высоту подъема волн, а также динамику состояний (фаз), следующих за уровнями спада, можно отнести к главным характеристикам стадий счастья человека. При этом состояние счастья рассматривается как результат большого труда, опыта, житейской мудрости.

Приемы оптимализма

1. Квинзитив (от «квинта» – музыкальный интервал диапазоном в 5 ступеней – и усеченное от «позитив») – прием, синтезирующий 5 элементов, которые, подобно ступеням (нотам) в музыке, поднимают героев от основания до вершины конкретной житейской истории (интервала): 1) личная драма героя (основание) + 2) его философские мысли, самоанализ + 3) неординарные поступки + 4) катарсис (духовное очищение, преобразование) героя + 5) счастливый исход, хеппи-энд (вершина). То есть без элементов 4 и 5 не будет и «музыки» – квинзитива.

Квинзитивной прозой являются все художественные произведения, собранные автором данного исследования в цикле «Семь историй о любви и катарсисе» [3].

2. Перфекшн (от англ. «рerfection» – совершенство, безупречность, высшая ступень) – прием, представляющий собой совокупность любых описательных элементов, которые дают возможность автору отразить динамику состояния счастья героя/героев и связанных с этим ситуаций. То есть счастье рассматривается как индивидуально-духовный процесс, причем не конечный, а непрерывный, волнообразный. Перфекшн позволяет шире раскрыть сферу позитивного восприятия человеком как самого себя, так и окружающей его реальности. Такое гармоничное восприятие – показатель независимости (свободы) человека от противоречий. Разновидности данного приема:

•  перфекшн-мини/перфекшн-эпизод(ы) – эпизод в произведении любого жанра и объема (есть в большинстве историй вышеназванного цикла);
•  перфекшн-медиум – часть произведения, занимающая примерно его половину: от близкой к ½ содержания до немного больше этого объема (новелла «Нирвана» из цикла «Семь историй о любви и катарсисе»);
• перфекшн-макси занимает большую часть произведения или полностью его объем, встречается еще реже (автор данного исследования использовал перфекшн-макси пока только для малых форм прозы – рассказы сборника «Перфекшн-макси-проза»: proza.ru/avtor/chist1).

Следует уточнить, что название данного приема не является усеченной словообразовательной формой от перфекционизма, несущего в себе, как было отмечено выше, негативный смысловой оттенок. Просто у перфекшна и перфекционизма общий англоязычный корень «рerfection».

3. Политранс (от др.-греч. «поли», «пοлис» – многочисленный и усеченное от англ. «transfer» – перемещение) – прием, основанный на описании событий, которые развиваются одновременно в нескольких измерениях (пространственных, временных) или во взаимосвязи с ними, и при этом являются не мистическими (необъяснимыми), а метафизическими (малопознанными или еще не познанными) – отражающими единство разных реальностей, многообразие жизненного пространства [12]. Иначе говоря, политранс – это способ совмещения реальностей.

На данном приеме построен сюжет романа «Шахматный дуэт» (написан автором данной статьи), на страницах которого проведены параллели с образцом политранса в русской литературе ХХ века – романом М. Булгакова «Мастера и Маргарита», а также с другим всемирно известным произведением – «Братья Карамазовы» Ф. Достоевского. Это стало допустимым благодаря использованию в романе-политрансе «Шахматный дуэт» смежных персонажей второго плана.

Остановимся на более подробном описании трех вышеназванных приемов и не обойдем стороной их сравнительный анализ.

Квинзитив в прозе – модель (ступенчатый прием) раскрытия концепции личности. Будь то персонаж или же читатель, «воспринимая образы искусства, личность решает для себя не только собственно художественные, но и адаптационные, мировоззренческие проблемы, чем и определяется эффект катарсиса: я не одинок… правильность моего выбора подтверждается тем, что его разделяют положительные герои и не разделяют отрицательные»[1, с. 73]. Катарсис в квинзитивной прозе как раз и есть тот психологизм, который представляет собой «такого рода переживания, в результате которых рождается иное мировоззрение или обнаруживается присутствие «нового» человека в «старом», хорошо известном» [1, с. 163].

Если квинзитив – это обычный оптимализм (или позитивный перфекционизм по Талу Бен-Шахару), то перфекшн – оптимализм уже идеальный, когда в результате преодоления препятствий на извилистом пути к своему счастью, человек наконец-то достигает этого счастья, осознав, что оно – не конечная цель (вне человека), а ежедневное состояние (в самом человеке), и тем самым выработав в себе психологический иммунитет к любому негативу. В итоге, жизнь вне круговорота противоречий и страданий становится реальностью.

В перфекшн-прозе (медиум, макси) состояние духовного совершенства героя целесообразно передавать от первого лица через внутренний монолог (рефлексия), дополнительный способ – диалог. При этом «две основные формы психологического анализа: «открытый психологизм» и «тайный психологизм» [1, с. 166] теряют свои обычные границы, ведь речевой (открытый) психологизм уступает место «думающему» (тайному), который становится явным.

Если перфекшн-эпизод легче описать и/или найти в прозе другого автора, то перфекшн-медиум и перфекшн-макси – незаполненная ниша. Для читателей и самих писателей пока непривычна (нестандартна) проза, сюжетная линия которой построена на малой доли противоречий-конфликтов и уж тем более – на полном отсутствии таковых.

Приведем пример перфекшн-эпизода из романа «Шахматный дуэт»:

«Каролина проснулась не сразу. Прежде, чем открыть глаза, она какое-то время пребывала в блаженном состоянии-пространстве, «разукрашенном» яркими, спокойными тонами. И эта картинка напоминала радугу – ее семь цветов. Нирвана! Сплошное лето! Вечное лето!.. Вечное регги!

Здравствуй, новый день прекрасный!

Здравствуй, радужный мотив!

Моя радость не погаснет,

Если в сердце позитив…»

Подобного рода эпизоды встречаются в романе несколько раз – такова особенность перфекш-мини в произведениях больших форм. Безусловно, объемная проза (повесть, роман), построенная полностью на перфекшне – наиболее трудоемкий процесс, примеры которого автор данной разработки еще не встречал. Такое – дело будущего. А пока этот прием проще использовать как основной в малых литературных формах: стихи, рассказы, новеллы. В таком жанре, как песня (допустим отклонение в сторону музыки, так как в основе песни лежит литературный – поэтический – текст) можно «опознать» 100%-й перфекшн: песни поздравительные, песни о счастливой любви. А среди песен советской эпохи, перешедших в разряд ретро, еще больше примеров перфекшна в музыке («Я люблю тебя, жизнь», «Мы желаем счастья вам», «Как прекрасен этот мир», «Проснись и пой», «Городские цветы», «Песня о хорошем настроении» и др.). Но в отличие от таких песен «об абстрактном» перфекшн в прозе, персонифицируя источник оптимизма, имеет возможность минимизировать эффект абстракции.

Исходя из того, что «сверхчувственную» природу духовности можно передать только в образе» [1, с. 72], в прозе, где перфекшн занимает не один-два эпизода, а половину или большую часть произведения, может быть оправдана минимизация сюжетной и композиционной линий за счет насыщения текста богатой образной палитрой, необходимой для описания медитативно-рефлексивных состояний героя.

Далее, в качестве гипотезы № 5 можно отметить следующее: чем объемнее, содержательнее перфекшн, тем заметнее смещение «борьбы сознания и подсознания как двух разных измерений человека, двух разных, разнородных информационных пластов» [1, с. 163] на уровень другой (смежной) пары – сверхсознания и сознания, где противоречивость подсознания уже невластна над человеком. При этом образуется триединство такого плана: дух (синтез сверхсознания и сверхчувств как проявление Высшего Разума в человеке) – душа (сознание как синтез мыслей и чувств) – тело (синтез подсознания и физиологии).

Могут содержать в себе и квинзитив, и перфекшн произведения с использованием политранса. Одним из факторов причисления их к позитивной прозе является благоприятная концовка (хепи-енд) для главных героев. В противном случае, негативно-несозидательный исход взаимодействия героев политранса – представителей разных пространственных, временных измерений – можно расценивать как показатель непродуктивности взаимодействия обитателей многомерной Вселенной. Самая уникальная сторона реализма в романе-политрансе «Шахматный дуэт» показана в борьбе противоречивой сущности не человека, а существа из иной реальности – падшего ангела Люциана, сумевшего открыться для катарсиса. Есть в романе и цепочка героев, достигших перфекшна (каждый на своем уровне).

Итак, политранс, квинзитив и перфекшн-мини (в отличие от перфекшн-медиума и перфекшн-макси) не являются 100-процентным новшеством для прозы, однако новизна заключается в обнаружении, названии, теоретическом обосновании данных приемов и причислении их к новому творческому методу – к оптимализму.

Позитивная проза и ее разновидности

Помня о том, что «”психологическая проза” раньше психологии открыла механизмы порождения и функционирования различных мотивов поведения» [1, с. 159], можно предположить, что позитивная проза сможет раньше психологии открыть механизмы и динамику состояния и поведения человека, превзошедшего внутренние и внешние противоречия жизни, а поэтому и счастливого. Если уже не одно десятилетие назад получили официальный статус такие направления в разных общественно-значимых сферах, как позитивная психология, позитивная типология личности, позитивная психотерапия, позитивная теория права, позитивная экономика, позитивная коннотация, позитивная музыка, то почему до сих пор остается непризнанной позитивная проза? Одна из возможных причин – отсутствие теоретических основ. На устранение этого пробела направлены данные разработки и, в частности, следующая схема.

Рис. 6. Структура позитивной прозы (разработка автора)

Как видно из данной схемы, каждой из трех разновидностей позитивной прозы – квинзитивная, метафизическая и медитативная – доступны два пути: оставаться в чистым виде (используется основной прием) или переходить в синтезированную форму (на схеме показано двухсторонними стрелками). Например, квинзитивная проза может оставаться однородной, не касаясь ни политранса, ни перфекшна, или ограничиться только перфекшном-мини.

Подробнее рассмотрим варианты взаимодействия (синтеза). Если в структуре квинзитивной прозы появляется политранс, то она приобретает черты метафизической; если же, наоборот, к прозе, построенной на политрансе, добавляется квинзитив (катарсис героя и другие составляющие этого приема), то она вполне может характеризоваться как квинзитивная. Если политранс насыщается перфекшном-медиумом или перфекшном-макси, то метафизическая проза может быть одновременно и медитативной. И, наоборот, если к активному перфекшну добавляется политранс, то медитативная проза становится еще и метафизической. Однако медитативной прозе с перфекшном-макси гораздо сложнее стать одновременно и квинзитивной, так как, с одной стороны, очевиден определенный разрыв между героем, еще только преображающимся (катарсис как процесс), и уже преображенным (полноценное счастье как процесс); с другой стороны, в активно-медитативной прозе практически не может остаться места для полноценного квинзитива. Но это лишь предположение, так как, повторимся, примеров перфекшна-макси автором данного исследования еще не обнаружено в мировой прозе. Тем не менее, можно уже утверждать, что реальнее дополнить чертами квинзитива прозу с перфекшном-медиумом (это и показано на схеме), причем на примере разных героев одного произведения. И еще одна деталь видна на схеме: перфекшн-мини может присутствовать в прозе и квинзитивной, и метафизической (не синтезируя их в медитативную).

Указанные выше, в 1-й части статьи, открытия ученых-физиков Г. Шипова и В. Плыкина относительно того, что в основе устройства Вселенной работают единые информационно-энергетические процессы, дает право
реабилитировать как, в целом, метафизику – это детище великого Аристотеля, – так и, в частности, метафизическую прозу.

Выводы

Обобщая вышесказанное, отметим:

1. Оптимализм как новый художественный метод имеет право на существование, так как преображение человека и его созидательное состояние счастья позволяют раскрыть горизонты до сих пор мало описанного высокого уровня духовности. Тем самым концепция личности показывается глубже, многограннее.

2. Оптимализм расширяет возможности современной прозы, выполняя новую функцию – преображающую. Она, имея близость к функции воспитательной, не должна художественное произведение свести к произведению педагогическому (каким является, например, урок в школе или лекция в вузе). А для этого требуется талант писателя.

3. Оптимализм сможет помочь реализму шире показать концепцию личности благодаря тому, что описание сферы реализации героев произведений (реализм) дополнится описанием сферы их позитивного восприятия себя как части жизненного пространства, соответствующего масштабам мировоззрения человека (оптимализм). Два метода могут быть вполне совместимы (быть союзниками). Они уже (!) совместимы, ведь квинзитивная проза не может обойтись без такой характерной черты реализма, как личная драма героя, которая при оптимализме является уже не центральным, а лишь исходным (первым из пяти элементов квинзитива) звеном сюжета.

4. Смещение противоречий, конфликтов, проблем на дальний план повествования (квинзитив, перфекшн-медиум) или же полное их отсутствие (перфекшн-макси) объясняется с позиций оптимализма: такие герои не бесхарактерны, а сверхчувственны. Причем обрести и поддерживать каждый день состояние счастья – тоже поступок (иной уровень духовной культуры). И в этом, соответственно, нет противоречия принципам диалектики.

5. Оптимализм, основанный на принципе «правда – хорошо, а счастье лучше» (А. Островский), позиционируется как логическое продолжение реализма, тем самым новый метод не противопоставляет себя методу предыдущему, что можно рассматривать как альтернативный подход к динамике творческих методов. Этот подход показан в таблице № 1 (творческие методы по 8-ми критериям) и в схеме на рисунке № 4 (творческие методы как волнообразный процесс).

6. Состояние счастья человека показано как процесс с помощью схемы на рисунке № 5 (фазы счастья в виде волн), в котором спад – не бесповоротный конец радости, а возможность приблизится к началу ее новой волны. Такая динамика достойна описания в прозе (а не только отражения в поэзии и музыке) не меньше, чем негативная цепочка «противоречия-конфликты-проблемы».

7. Квинзитив как один из приемов оптимализма усиливает значение катарсиса и счастливой концовки в прозе, а драматические события смещает на дальний план повествования.

8. Перфекшн как второй прием оптимализма описывает состояние счастья героя(ев) и обладает тремя качествами: может использоваться как эпизод(ы) в любом жанре прозы (перфекш-мини; встречается не часто); может использоваться активнее, занимая примерно половину объема произведения (перфекшн-медиум; встречается реже); может занимать все произведение целиком или его бόльшую часть (перфекшн-макси; примеры не найдены, поэтому остается новым, перспективным и экспериментальным направлением для прозы, а со временем может перерасти из приема в отдельный жанр) и этот прием значительно проще применять для малых форм: зарисовка, новелла, рассказ. Но если авторы станут активно использовать перфекшн-эпизоды, это будет уже достижением
в развитии современной прозы.

9. Политранс как третий прием оптимализма позволяет писателю отражать (а читателю познавать) ценность земного бытия
во взаимосвязи с процессами разных уровней-измерений жизненного пространства Вселенной, объединенных единством информационно-энергетических процессов. Соответственно, данный прием также является перспективным.

10. Произведения, построенные с помощью политранса и на основе оптимализма, более корректно называть не мистическими и/или фантастическими, а метафизическими. В этом смещении привычных акцентов есть, особенно в контексте позитивной прозы, доля приобщения автора/читателя к высоким уровням духовной культуры.

11. Автор разработки вводит в оборот новые термины: квинзитив (соответственно, квинзитивныя проза), перфекшн (перфекшн-проза, перфекш-мини (перфекшн-эпизод), перфекшн-медиум, перфекшн-макси) и политранс. В совокупности с прозой квинзитивной такие явления, как метафизическая проза, медитативная проза, рассматриваются в качестве разновидностей направления «Позитивная проза».

12. Вышеизложенные новшества (выводы 1 – 11) можно считать теоретической основой для того, чтобы вывести позитивную прозу (например, по критерию содержания произведений) на уровень официально признанного направления в художественной литературе.

Итак, дадим более полное определение нового метода.

Оптимализм – это инновационный, отчасти экспериментальный метод в художественной литературе, позиционируемый как союзник реализма и направленный на:

- развитие позитивной прозы,

- показ/отражение/стимулирование процесса духовно-нравственного преображения человека, группы людей, общества (квинзитивная проза),

- описание динамики состояния счастья героев (медитативная проза),

- осмысление единства и взаимодействия всего сущего на разных уровнях жизненного пространства Вселенной (метафизическая проза).

1. Андреев, А.Н. Теория литературы: учебник. В 2 ч. Ч. 1. Художественное произведение / А.Н. Андреев. – Минск: Изд-во Гревцова, 2010.
2. Бабич, В. Информационная сущность Вселенной // Аналитическая газета «Секретные исследования», № 9, 2007.
3. Бабич, В.В. Семь историй о любви и катарсисе / В.В. Бабич. – М.: Издательские решения, 2015.
4. Бен-Шахар, Тал. Научиться быть счастливым / Т. Бен-Шахар. Попурри, 2009.
5. Комлев, Н.Г. Словарь иностранных слов / Н.Г. Комлев. – М.: Эксмо, 2006.
6. Крысин, Л.П. Толковый словарь иноязычных слов / Л.П. Крысин. – М: Русский язык, 1998.
7. Поклонская, О. Неуязвимых нет // Вечерний Минск. № 38, 2014.
8. Руднев, В.П. Прочь от реальности: Исследования по философии текста. II. / В.П. Руднев. – М.: Аграф, 2000.
9. Руднев, В.П. Реальность как ошибка / В.П. Руднев. – М.: Гнозис, 2011.
10. Ханок, Э.С. Пу-га-чев-щи-на… Десять лет спустя (Три «оттепели в жизни Примадонны) / Э.С. Ханок. – М.: Грифон, 2008.
11. Хомякова, О.Р. Теория литературы: учеб. пособие / О.Р. Хомякова. – Минск: РИВШ, 2013.
12. Шкуратова, И.П. Личность и ее жизненное пространство// Психология личности. Учебн. пособие под ред. П.Н. Ермакова и В.А. Лабунской. – М.: ЭКСМО, 2007.

Все статьи автора «Бабич Виталий Владимирович»