МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ПОНЯТИЙ ФЕМИННОСТИ И АЗИАТСКОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ В ДИСКУРСЕ СОЦИОЛОГИИ РАСЫ (НА ПРИМЕРЕ ЯПОНИИ)

Ставропольский Юлий Владимирович
Саратовский государственный университет имени Н. Г. Чернышевского
кандидат социологических наук, доцент кафедры общей и социальной психологии

Аннотация
Стереотип азиатской женщины либо демонстративно пассивен, либо эк-зотично сексуален – середины в нём нет. Иными словами, обозначения традиционных понятий феминности и азиатскости более-менее совпадают. Откровенный, агрессивный, независимый азиат(ка) часто воспринимается как нежелательное исключение, такое «неазиатское», даже угрожающее или сму-щающее многих женщин в конфуцианской Азии. Например, для многих женщин в Японии даже сегодня следование конфуцианским добродетелям самоуничижения, гармонии с другими людьми и наслаждение тишиной и молчанием представляет собой этический, а также эстетический образ жизни, зачастую рассматриваемый как идеальный в том смысле, который употребляется в этике добродетели.

Ключевые слова: азиатская, женщина, идентичность, категория, смысл, термин, традиция


METHODOLOGICAL ANALYSIS OF THE CONCEPTS OF FEMININITY AND ASIAN ACCESSORIES IN THE DISCOURSE OF SOCIOLOGY OF RACE (FOR EXAMPLE, JAPAN)

Stavropolsky Yuliy Vladimirovich
Saratov State University named after N. G. Chernyshevsky
Ph. D. (Sociology), Associate Professor of the General & Social Psychology Department

Abstract
An Asian female stereotype is either demonstratively passive or exotically sexy, it lacks its middle. Otherwise stated designations of traditional terms of femininity and Asianness more or less coincide. A frank, aggressive, independent Asian is frequently sensed as an undesirable exception, so non-Asian, even threatening or discountenancing a lot many of women in the Confucian Asia. E. g., for good many females in Japan even now following the Confucian virtues of self-effacement, harmony with other people and enjoying silence and hush is an ethic and also aesthetic way of life frequently regarded as ideal in the sense used in the ethics of virtue.

Keywords: Asian, category, identity, sense, term, tradition, woman


Рубрика: 22.00.00 СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ

Библиографическая ссылка на статью:
Ставропольский Ю.В. Методологический анализ понятий феминности и азиатской принадлежности в дискурсе социологии расы (на примере Японии) // Современные научные исследования и инновации. 2015. № 7. Ч. 5 [Электронный ресурс]. URL: https://web.snauka.ru/issues/2015/07/53742 (дата обращения: 29.03.2024).

«Азиатская женщина» – это неопределённая категория, указывающая не только на культурную принадлежность, но и на принадлежность расовую. Количество публикаций, посвящённых азиатской либо азиатско-американской идентичности переживает в настоящее время подъём, однако, по сравнению с чёрной либо латиноамериканской идентичностью, азиатская идентичность во многом выходит за пределы социологии расы. Азиатская идентичность служит на пользу компаративной социологии, однако, рефлексия азиатской идентичности как таковой практически отсутствует. Тем самым, мы оказываемся перед необходимостью отыскания ответов на такие вопросы, как «Почему носители азиатской идентичности не обнаруживают активного интереса к дискурсу о расе?», «Что стоит за категориальным обозначением «азиатская идентичность»?», «За счёт чего азиатская идентичность в широком смысле невидима?», «Азиатская идентичность – это стереоптип?» «Не идентифицируют ли азиаты себя с белыми для удобства?», «Ответственны ли азиаты сами за свою невидимость, либо имеется ещё какой-либо фактор?», «Существуют ли какие-либо взаимоотношения между азиатской философией и азиатской идентичностью?», «Удаётся ли выявить интересные взаимосвязи между азиатской идентичностью и феминизмом?». Начнём с анализа тех факторов, которые, возможно, образуют культурный феномен азиатской незаметности.

Азия охватывает широкий географический регион, на севере и северо-востоке включающий Монголию, регионы России, Корею, Японию, Китай и Тайвань; на юге и юго-востоке включающий Филиппины, Малайзию, Тайланд, Индонезию, Вьетнам, Камбоджу, Лаос, Сингапур и Мьянму (Бирму), а также Индию, к которой прилегают Шри Ланка, Бангладеш, Непал, Бутан, Тибет, Пакистан и Афганистан. Основанная в 1941 г. Ассоциация азиатских исследований выделила в 1970 г. четыре Совета избирательных округов: южная Азия, юго-восточная Азия, Китай и внутренняя Азия, и северо-восточная Азия, что позволило обеспечить каждому избирательному региону пропорциональную представленность и голоса в Совете директоров. Азия – это бесчисленное множество языков, этнических традиций, религий и национальных историографий. Одни традиции имеют мало общего между собой, иные на протяжении долгих столетий находятся в прямой конфронтации друг с другом. Степени вестернизации либо модернизации регионов существенно различаются. Иногда интраазиатские различия более явно выражены, чем так называемые различия между востоком и западом [4]. Нет нужды говорить о том, что степень единства между азиатскими регионами минимальна. Единственное, что сближает все эти разнородные культурные традиции – тот факт, что все они расположены в одной и той же части света.

Если мы словом «азиаты» обозначаем людей из азиатских регионов либо представителей азиатских народов, то такое описательное употребление термина представляется не слишком противоречивым. Однако, категориальное употребление термина «азиат» имеет иной смысл. Термин «азиат» означает расовую, этническую либо культурную категорию, в широком смысле противостоящую категории «белый (европеец)». (Цвет кожи по умолчанию жёлтый либо коричневый, рост короткий, глаза узкие, волосы чёрные прямые). Азиат также не христианин. Он может быть безопасным буддистом либо индусом. Но зачастую азиат означает язычник, азиат означает зло. Азиатский означает незападный, т. е. в лучшем случае – экзотический, а в общем случае – заморский, непонятный и несущественный. коннотации категории «азиат» часто употребляются в сочетаниях, что нередко оказывается проблематичным, в особенности в сочетании со словом «женщины».

Когда азиатско-американскую идентичность относят к одной категории «азиат» вместе с теми, кто являются выходцами из Азии (первое поколение иммигрантов), тогда данный термин употребляется преимущественно для группировки по расовому признаку воспринимаемого внешнего сходства. Поэтому многие люди полагают, судя по внешности, что белые иммигранты из Аргентины обладают более прочной американской идентичностью, чем иммигранты в Америку из Китая в третьем поколении, хотя в реальности верно обратное. Может не оказаться ничего общего между девятнадцатилетней кореянкой, выросшей в Лос-Анджелесе под хип-хоп, и шестидесятилетней малайзийкой, прожившей в США всего три месяца. При этом обе они – азиатские женщины. Многие американцы азиатского происхождения говорят только по-английски, в особенности те, то принадлежат третьему или четвертому поколениям иммигрантов, и мало что знают про Азию. Им часто приходится узнавать информацию об отдельных сторонах жизни в Азии в библиотеках, так же как это делают остальные американцы. С другой стороны, выходцы из Азии изучают английский язык в качестве второго языка, относятся к Америке как к иностранной стране. В этом отношении «азиат» и «американец азиатского происхождения» являются реально особыми категориями, которые зачастую воспринимаются как единая категория по причине расовой общности. В политическом отношении, американцы азиатского происхождения образуют совместную группу, но отнюдь не по причине расовой общности, а потому что испытывают влияние со стороны ориентального расизма, эндемичного для американской культуры на протяжении столетий.

Смысл категории «азиат» как «не христианин» сегодня несколько устарел, но применительно к Соединённым Штатам сохраняется в расистском культурном опыте. Например, в конце XIX в. в США был принят «Акт о запрете похищений и импорта монгольских, китайских и японских женщин с уголовными и аморальными целями» (имеется в виду проституция). Этот закон наделял американских иммиграционных служащих полномочиями решать, являются ли въезжающие в США восточные женщины благовоспитанными и добропорядочными персонами [5].

Тем самым, иудео-христианское понимание проституции как морального вреда, исходящего со стороны женщин, распространялось на представительниц тех культур (в частности, японской), которые подобного понимания не разделяют. Разумеется, вредоносность проституции можно анализировать с точек зрения виктимизации, капитализма либо половой дискриминации, но любой такой анализ отличается от анализа с моральной точки зрения, предполагающего приписывание женщинам свойств «низости» и «нечистоты» [7].

Во времена «жёлтой угрозы», мораль азиатских женщин выступала основным предлогом отказа во въезде в США. Идеология «жёлтой угрозы» широко распространилась во время второй мировой войны, корейской и вьетнамской войн, в семидесятые годы перед тем как президент Р. Никсон восстановил дипломатические отношения США с КНР. Изображённые в начале шестидесятых годов в фильмах про Джеймса Бонда («Доктор Ноу») «подлые, зловредные» азиаты представали бездушными технократами, грозившими уничтожить весь мир. Подобное изображение старалось создать образ безбожных врагов, а, поскольку изображаемые жили в коммунистических странах, то коммунизм изображался как азиатская версия угрозы для США.

На сегодняшний день в отношении азиатских женщин сохраняется стереотип секс-рабыни, игрушки в руках мужчины, пассивной и лишённой моральных принципов. Для большинства американских военнослужащих, прошедших вторую мировую войну на Тихом океане, войны в Корее и во Вьетнаме, единственным опытом общения с азиатками были проститутки на военной базе США. Ассоциирование азиатских женщин с морально вредоносным сексуальным удовольствием было особенно сильно у военнослужащих с пуританским воспитанием. В отличие от африканок и латиноамериканок, азиатки характеризуются такими эпитетами, как «экзотичные», «суперженственные» и «гипергетерочувственные».

Ощущение того, что Азия – совершенно нецивилизованное, «другое» место подкрепляется тем фактом, что, за исключением Филиппин и в какой-то мере Кореи (примерно 25% южнокорейского населения протестанты), в Азии доминируют не иудео-христианские культуры. В этом причина подозрительности со стороны тех культур, в которых моральные обязательства неотделимы от религиозных воззрений. Когда термин «азиатский» употребляется в связи с какой-либо более широкой исторической, культурной либо интеллектуальной категорией, например, азиатское искусство, азиатская кухня и т. п., то слово «азиатский» зачастую предназначено выразить наличие незападных компонентов на мультикультурном поле. На первый взгляд, подобное употребление термина «азиатский» может показаться вполне нейтральным, наподобие обозначения географического региона, однако, в связи с этим возникает тройственная проблема. Во-первых, когда термин сочетается с самостоятельной классификацией, такой как искусство либо кухня, это значит, что в Азии есть некоторое множество искусств, кухонь и т. п., различающихся своими традициями, практическими приёмами и др. даже внутри единообразного региона, такого как Япония. Во-вторых, чтобы вы ни взяли – искусство, кухню и т. п., широкая категория «азиатская», употребляемая параллельно с другими этническими категориями, такими как «африканская», «латиноамериканская», «индейская» создаёт у людей ложное ощущение, что они якобы поняли нечто об Азии, хотя по факту ни одна из этих категорий неадекватна. Эту ловушку С. Фиш назвал «бутиковый мультикультурализм» [2]. Диверсификация выставляется на потребу тем, кто считают, что они познали иную культуру, потому что им понравилось обедать в этническом ресторане. В-третьих, понятие «незападный» часто означает не нейтральный, но сильно нормативный, в том смысле, в котором предпочтение западной культуры оказывается мерилом легитимности. Так, если «азиатский» означает «не западный», то такое обозначение не невинно. Существует проблема этноцентризма, и именно в таком употреблении термин «азиатский» создаёт проблемы для понимания азиатского искусства, азиатской кухни и т. п.

В общем, категория «азиат» либо оказывается расистской, либо распадается, подобно множеству других эссенциальных категорий, например, «женщина» или «бедняк». Термин «азиат» не покрывает ни политически единой расовой платформы, ни культуры, ни языковой группы, ни класса, ни традиции. Большинство иммигрантов из Азии склонны идентифицировать себя с конкретной национальностью (тайванец) либо с этнической группой (хмонги, шерпы и т. п.) Американцы азиатского происхождения склонны идентифицировать себя по конкретному этническому признаку, исключающему остальные признаки (американец китайского происхождения, а не японского!)

Более того, интраазиатские конфликты, такие как конфликт между Кореей и Японией, между Тибетом и Китаем, между Индонезией и восточным Тимором являются настолько враждебными, что никакие уступки ни с одной стороны невозможны. Такая фрагментация приводит к невидимости категории «азиат», особенно среди иммигрантов. Фактически, в расовых дискурсах, большинство из которых визуально демаркированы на чёрное и белое, «азиат» вообще не является категорией.

Тем не менее, термин «азиатский» сохраняет практическое и политическое употребление, например, при создании факультетов в учебных заведениях (факультет азиатских исследований), при создании групп, обладающих стратегической нацеленностью на наращивание экономической мощи (паназиатские организации), в борьбе с расизмом.

Стереотипы в отношении жителей Азии включают в себя представление о том, что они понятливы, замкнуты, никогда ни на что не претендуют и ни о чём не просят. В результате, в политике выходцев из Азии зачастую либо не замечают, либо ставят в пример остальным как идеальный образец ассимиляции меньшинства. Так называемые позитивные стереотипы в отношении выходцев из азиатских стран усугубляют проблему, ибо азиаты прилежны, находчивы, трудолюбивы, а потому не нуждаются в покровительстве. Многие из них принадлежат к среднему классу, нередко образованы лучше, чем белые, и во многих отношениях устроены в жизни. Ассимиляция выходцев из Азии характеризуется их невидимостью в качестве группы ни в окружении доминантной культуры, ни в контексте культур меньшинств.

Невидимости способствуют особые культурные факторы: психологические (или «внутренние»), затрагивающие в особенности женщин, и социологические (или «внешние»). В дополнение к сложностям, связанным с категорией «выходцы из Азии», категория «женщины» обладает своей собственной противоречивостью. Стереотипы в отношении «азиатских женщин» обращены прежде всего к их способности быть невидимыми. Формирование азиатского стереотипа в отношении женщин происходило под сильным влиянием конфуцианской традиции. Конфуцианская традиция доминирует в культуре таких стран, как Корея, Япония, Тайвань, Сингапур, а также среди китайских иммигрантов, которые часто становятся доминирующей этнокультурной группой в других частях Азии, и не только. Как для мужчин, так и для женщин, идеалы конфуцианской добродетели включают в себя подчинение власти, уступчивость по отношению к другим людям, постоянную заботу о том, чтобы в первую очередь удовлетворялись потребности других людей, никогда не привлекать к себе внимания, всегда знать своё место, а также «тот, кто громко разговаривает, разрушает гармонию». В дополнение к этим общечеловеческим добродетелям дзен, или «гуманности», конфуцианство предусматривает гендерные достоинства (например, долг жены перед своим мужем, сыновний долг перед родителями), выражаемые явно патриархальными образами. Интересное описание негативных представлений о женщинах в конфуцианстве представила Ю. Кристева [3].

Эти идеалы во многом формируют культуру указанных стран, в том же смысле, в котором христианство либо индивидуализм формируют культуру США, пронизывая собой гендерные, классовые и расовые категории. Из соображений краткости, мы будем использовать термин «азиат(ский)» для обозначения тех людей, чья культура основана на конфуцианской традиции.

Образы повиновения, уважения и порядка в сочетании с традиционным положением женщин, формируют стереотип азиатской женщины: понятливой, послушной, скромной, застенчивой, обладающей развитой интуицией. Стереотип азиатской женщины либо демонстративно пассивен, либо экзотично сексуален – середины в нём нет. Иными словами, обозначения традиционных понятий феминности и азиатскости более-менее совпадают. Откровенный, агрессивный, независимый азиат(ка) часто воспринимается как нежелательное исключение, такое «неазиатское», даже угрожающее или смущающее многих женщин в конфуцианской Азии. Например, для многих женщин в Японии даже сегодня следование конфуцианским добродетелям самоуничижения, гармонии с другими людьми и наслаждение тишиной и молчанием представляет собой этический, а также эстетический образ жизни, зачастую рассматриваемый как идеальный в том смысле, который употребляется в этике добродетели.

Японки склонны с пренебрежением относится к соотечественницам, уехавшим в США и пренебрегшим, по их понятиям, высокой культурой и манерами, ради того, что в Японии воспринимается как грубая чувственность американского феминизма. «Американизация» – это унизительный термин, который означает чрезмерную напористость, самолюбование и разрушительное поведение, что прямо противоречит пониманию «феминности». К этому следует добавить, что виды на ассимиляцию оказываются преимущественно гендерными. Если ассимиляция в американскую культуру предполагает формирование независимости и уверенности в себе, то независимое и уверенное в себе поведение предпочитаются главным образом мужчинами. Вряд ли кто-либо сочтёт подобную ассимиляцию пригодной для женщин.

Подобное описание могут подвергнуть критике в качестве стереотипа и мифа. Разумеется, существуют немалое количество властных женщин, в том числе матерей, которые в подобную характеристику вообще не вписываются, тем более, что феминистская сцена в Японии стремительно меняется. Тем не менее, имеются живые женщины, обладающие этими почти мифическими качествами. Рекомендуется ознакомиться со следующими книгами: [1], [6].

Через посредство системы образования, детей обучают тому, что обращение на себя внимания – это одна из разновидностей самолюбования. Дело здесь может быть в ложном осознании (как мы пытаемся подчеркнуть), но, в любом случае, идеология никогда не действует в качестве сильного психологического компонента, внутренне укрепляемого самими женщинами.


Библиографический список
  1. Broken Silence: Voices of Japanese Feminism. Ed. by Sandra Buckley. Berkeley: University of California Press, 1997.
  2. Fish C. Boutique Multiculturalism // Multiculturalism and American Democracy. Ed. by A. Melzer, J. Weinberger, M. R. Zinman. Lawrence: University Press of Kansas, 1998.
  3. Kristeva J. About Chinese Women. New York: Marion Boyars Publishers, 1986. P. 66 – 99.
  4. Loy D. Transcending East and West // Man and World, 1993. No. 26. Issue 4. P. 403 – 427.
  5. Mohanty C. Introduction: Cartographies of Struggle // Third World Women and the Politics of Feminism. Ed. by C. Mohanty, A. Russo, L. Torres. Bloomington: Indiana University Press, 1991. P. 25.
  6. Re-Imaging Japanese Women. Ed. by Anne Imamura. Berkeley: University of California Press, 1996.
  7. Shrage L. Moral Dilemmas of Feminism: Prostitution, Adultery, and Abortion. New York: Routledge, 1994. 


Количество просмотров публикации: Please wait

Все статьи автора «Ставропольский Юлий Владимирович»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться:
  • Регистрация