Реформа гражданского законодательства, которая находится на своём пике, вносит множество существенных изменений в действующее регулирование. Одним из таких нововведений, которое сегодня уже есть ничто иное как действующее законодательство,  является изменение общего подхода к делению сделок на ничтожные и оспоримые. Прежнее законодательство устанавливало следующее правило: сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима. (В дальнейшем мы будем рассматривать лишь сделки не соответствующие закону, при этом имея в виду их тождественный статус со сделками не соответствующими иным правовым актам). Иными словами, по общему правилу акты граждан, направленные на возникновение, изменение или прекращение соответствующих юридических последствий, нарушающие императивные предписания закона, являлись ничтожными. Статья 168 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) [1] в редакции Федерального закона №100 от 7.05.2013 «О внесении изменений в Гражданский кодекс Российской Федерации» (Далее – ФЗ№100) [2] коренным образом это правило меняет, и говорит, что сделка, нарушающая требования закона будет ничтожной, при наличии одного из двух обстоятельств:

Во-первых, если такая сделка нарушает публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, при этом из закона не должно следовать, что такая сделка является оспоримой;

Во-вторых, если законом или иным правовым актом, требования которого нарушены, прямо установлено, что такая сделка является ничтожной. Во всех иных случаях сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой, за исключением отдельных незначительных изъятий.

Правильность соответствующего подхода вызывает обоснованные, на наш, взгляд сомнения. Необходимо разобраться, чем вызваны такие кардинальные изменения общего правила, установленного статьей 168 ГК РФ. Стоит отметить, что прежнее законодательство устанавливало правило, которое являлось традиционным для отечественного законодательства. Оно содержалось ещё в Гражданском кодексе 1964 года. Гражданский кодекс 1922 года подобного правила не содержал, тем не менее, необходимо  подчеркнуть, что в указанном документе вообще отсутствовало общее правило о недействительности сделок противоречащих закону, что, кстати, признавалось доктриной существенным недостатком соответствующего законодательства [3, с.134]. Это порождало много споров, о том, как есть и как должно быть. Одним из сторонников признания в качестве общего правила оспоримость сделок, не соответствующих закону, в отечественной доктрине является Я.М. Магазинер. Он указывал следующее: “Эта система (система ничтожности в качестве общего правила)  напоминает обвал горы или глетчера: тронь песчинку или льдинку ‒ и все покатится вниз. От одного нарушения нормы рушится гора фактов и отношений, из него возникших и хотя бы отдаленно с ним связанных. Такая система разрушительно действует на жизненные отношения. Есть известная граница в соблюдении принципа законности, переходя которую, мы разрушаем ту самую общественность, для укрепления и развития которой служит право, и тогда мы из законников становимся педантами. Если норма нарушена, то ничтожны только те последствия, которые закон специально объявил таковыми…” [4, с. 56]. По-видимому, этой логикой руководствовались и составители ФЗ №100. Однако, на наш взгляд, при разработке соответствующих изменений не было учтено следующее.

Во-первых, далеко не всегда, при несоответствии части сделки требованиям нормативно-правового акта, вся сделка не будет признана недействительной. Следовательно, опасение об уничтожении всего комплекса отношений не всегда обоснованно. Привести к недействительности всей сделки может лишь существенное нарушение, допущенное сторонами сделки. Нарушения вопиющие. Такие, которые не могут быть оставлены без внимания публичного порядка.

Во-вторых, и это на наш взгляд очень важно, сторонники соответствующих изменений, в сущности, ратуют за то, что сделки, совершенные в обход запрета на их совершение установленного законом, по общему правилу, будут считаться действительными. Лишь в случае сопровождения законодателем соответствующего запрета указанием на то, что его нарушение приведет к недействительности сделки. Однако здесь возникает очень серьезная проблема, связанная с тем, что законодатель не всегда сопровождает  запретительную императивную норму указанием на то, что ее несоблюдение влечет за собой недействительность сделки. В таком случае,  как абсолютно верно указывает В.В. Байбак, ничтожные и оспоримые сделки придется различать по признаку нарушения публичных интересов. В такой ситуации практика неизбежно столкнётся с проблемой абсолютной неопределенности понятия «публичные интересы», что должно очевидно привести к большим конфузам на практике. В.В. Байбак, на наш взгляд, абсолютно обоснованно указывает: «Во-первых, во многих случаях объективно достаточно сложно определить, какие интересы затрагиваются дефектной сделкой. Во-вторых, такой подход предполагает значительное судейское усмотрение, что может повлечь, по крайней мере на первых порах, противоречивую правоприменительную практику»[5]. В связи с тем, что данный критерий является весьма и весьма неопределенным, право самом по себе в этой сфере теряет свой ключевой признак, а именно определенность. Выдающийся отечественный цивилист И.А. Покровский писал в свое время: «Если каждый отдельный человек должен подчиняться праву, если он должен приспособлять свое поведение к его требованиям, то очевидно, что первым условием упорядоченной общественной жизни является определенность этих требований» [6, с.89]. Д.О. Тузов также отмечает недостатки предполагаемых нововведений, указывая на то, что для своего применения данное правило предполагает установление каждый раз смысла запрета, что не всегда легко и, во всяком случае, способно породить многочисленные споры [7, с.132].

В-третьих, если обратиться к положениям зарубежных правопорядков, то можно увидеть, что в подавляющем большинстве из них закреплена классическая модель соотношения оснований ничтожности и оспоримости [8, с.133]. Иными словами, по общему правилу сделки, не соответствующие императивным предписаниям закона, ничтожны, если они прямо не названы оспоримыми. И лишь некоторые правопорядки выбиваются из общего ряда. К таким в частности можно отнести ГК Эстонии, ГК Украины.

Наконец, в-четвертых,  следует согласиться с Д.О. Тузовым, в том, что недействительность порочной сделки всегда обусловлена ее несоответствием императивным правовым предписаниям, поэтому естественным результатом такого несоответствия является ничтожность. Оспоримость же, будучи проявлением диспозитивного начала, должна устанавливаться только как исключение из общего правила. Именно такого соотношения ничтожности и оспоримости требует логика закона, и непосредственное его закрепление в 1994 г. в Гражданском кодексе РФ можно лишь приветствовать [9, с.136].

Таким образом, на наш взгляд, соответствующие изменения 168 статьи ГК РФ недостаточно проработаны и могут вызвать серьезные негативные последствия для оборота и возникновение не имеющих решения проблем.

1. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от 02.11.2013)// СПС «Консультант Плюс».
2. Федеральный закон  №100 от 7.05.2013 «О внесении изменений в Гражданский кодекс Российской Федерации»// СПС «Консультант Плюс».
3. Иоффе О.С. Советское гражданское право (Курс лекций): Общая часть. Право собственности. Общее учение об обязательствах. Л.: Изд-во ЛГУ, 1958. 434 с.
4. Магазинер Я.М. Общая теория права на основе советского законодательства // Избранные труды по общей теории права / Отв. ред. А.К. Кравцов. СПб.: Юридический центр Пресс, 2006. 256 с.
5. http://www.epam.ru/rus/publications/view/sdelki-obyazatelistva-predstavitelistvo–proekt-menyaet-podhod-k-sdelkam-protivorechashchim-zakonu-i-inym-pravovym-aktam (дата обращения: 29.11.2013).
6. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 1998. 386 с.
7. Тузов Д.О. Теория недействительности сделок. М.: Статут,  2007. 287 с.
8. Тузов Д.О. Указ. соч.
9. Тузов Д.О. Указ. соч.

Все статьи автора «Askolskaya Svetlana»