ПРЕДМЕТНОСТЬ СОЗНАНИЯ: ОНТО-ГНОСЕОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

Процессы, влияющие на изменение поля культуры, порождают проблема роста искаженного, пограничного сознания.
Методологические основы пограничного сознания рассматривается в русле философских, культурологических, а чаще психологических и исторических направлений. Пограничное сознание представляется как «неочевидность границ» (В. Багно); «пограничность текста» между литературой и фольклором (Г.С. Лебедева, И. Дворкина, К.С. Корконосенко, А.М. Грачева); «граница сна и яви» (Е. Обатнина, М.Ю. Коренева); отражение в сознании периодов переходных эпох в истории (К. Кантор, Т.Н. Красавченко, Е.Д. Гальцова, Е. Берар и др.); «изменения сознания, связанные с пограничными расстройствами психики» [10].
Исходя из анализа философских, культурологических и исторических подходов к рассмотрению пограничного сознания, мы определяем, что по-граничное сознание – это состояние нерефлексивности сознания, обусловленное неравновесными процессами в культуре. Противоречивость влияния культуры как предметного поля и сознания, прежде всего, является вопросом онтологическим.
Изменчивость, которой обладает культура, и отражение этих процессов в сознании, требует серьезного изучения.
Культура возникает как пред-мет-ность. Человеку онтологически необходимы границы (меты), структурирующие бытие. Культура есть предметно определённая сознанием иерархия уровней от вещи к знаку, от знака к символу и, наконец, непредельному знаку. Мы рождаемся в определённой предметности. Сознание отражает предметные уровни бытия. Окружающий нас предметный мир – это мир человеческой деятельности. Его объективные продукты и формы воплощают в себе и кристаллизуют общественно развитые способности и силы человека.
Проблема, которая будет рассмотрена в данной статье – это процессы изменения культуры, приводящие к феномену рассеивания предметной структуры бытия человека. Ни одна система не может существовать, достигнув равновесия, культура не исключение. Динамика культуры предполагает колебания от стадии сжатия к стадии растяжения, влияющие на формирование пограничного состояния сознания.
Сознание предметно определено. Процесс опредмечивания-распредмечивания – это процесс выстраивания и считывания предметных уровней бытия человека. Процесс опредмечивания в свою очередь это формирование структуры пред-мет-ности. В ходе опредмечивания возникает акт объективации (Платон) [9], «орудийность» (М. Хайдеггер) [15], «направленность» на предмет (С.Л. Франк) [14], «организменность» (П. А. Флоренский) [13], выстраивание «безотносительного не» (Г. Гегель) [4]. Опредмечивание это «ожидание напротив» (М. Бубер) [3].
Распредмечивание есть учитывание предметных уровней воспринимаемых в взаимосвязи друг с другом. Пред-мет-ность изначально задана, она есть «конечная форма» (М.К. Мамардашвили) [8], она «захватывает» сознание (Н.А. Бердяев) [1], «пережитое содержание» (Э. Гуссерль) [5].
Но сама система предметноопределнной культуры подвижна. Если некоторые формы духовного производства только отражают изменения в сознании и как следствие в культуре, то другие активно вмешиваются в процесс опредмечивания. Иерархия предметных уровней то сжимается, то распыляется следуя за движением системы культуры.
Процесс формирования пограничных состояний сознания напрямую зависит от диссипативных процессов культуры. Процесс растяжения системы культуры – это процесс, при котором уровни предметности (вещи, знаки, символы и непредельные знаки) сближаются, сужая границы предметности. Процесс растяжения – это процесс, при котором каждый предметный уровень содержит в себе переходные формы. Циклы сжатия и растяжения сменяют друг друга.
Сжатие системы культуры приводит к тому, что мышление не имеет возможности осо-знания иерархии предметных уровней бытия. Плоскостная культура формирует «сжатый смысл», упрощенное значение, «невещественную» вещь. Сознание наталкивается на несоответствие предметных уровней бытия и воспринимает их как искаженное изображение, копию без оригинала. В сознании субъекта находят опосредованное отображение не только внешняя объективная реальность, но и внутренняя ему, субъективная реальность. Нарушение целостности единства внешнего и внутреннего (Ч. Тарт) [12] изменяет направленность перебора предметных уровней не как переход от вещественной идентичности к знаковой, от символической к непредельной, а как отказ от предметной определенности вообще. Пограничные состояния сознания проявляются как желание «выскочить из сознания или культуры». «Это – отраженное, но не осознанное бытие, в противоположенность сознанию как осознанному бытию» может быть, согласно Ч. Татру, названо «неявной субъективностью» [12, 8]. «Неявная субъективность» (пограничное состояние, спровоцированное внешней средой, являющиеся защитной реакцией сознания). Стремительные изменения реальности приводят к лабильности бытия как социального, так и индивидуального, по сути, индивид не успевает пережить происходящее. В сознании не происходит полная интериоризация. Неполная, поверхностная включенность сознания в реальность приводит к недопереживанию, недоосмыслению. Пограничное состояние характеризуется невозможностью найти базис рефлексии, отсутствием возможности «различить, насколько состояние отличается от нормального» [12, 16].
Пограничность проявляется как попытка «выскочить» из культуры или из сознания. Герой новеллы А. Камю «Посторонний» ситуация отрицания доведена до абсурда. Отрицание захватывает не только отрицание культуры как некоего опыта, но он уничтожает культуру в себе и себя в культуре, а тем самым взрывает все мосты между Я и Ты, ибо культура есть терпеливое выстраивание этих мостов [7]. Когда возникает пограничность сознание отрицая, переходит грань, но при этом не отстраняется от предметной иерархии. «Посторонний» метафора отстраненности героя от культуры и от предметности. Отрицание направлено на «нулевую идентичность», на отказ от распредмечивания. Пограничность проявляется как проблема соотношения предметных уровней в сознании, в переносе имманентного ощущения кризиса идентичности себя на Другого (Ж. Бодрийяр) [2] и, наконец, полное отрицание самости. Жажда встречи с Другим Человеком говорят и последние, предсмертные слова Мерсо: «Чтобы все завершилось, чтобы не было мне так одиноко, остается только пожелать, чтобы в день моей казни собралось побольше зрителей – и пусть они встретят меня криками ненависти» [7, 199].
Человеку необходим образ Другого. Включение во все фундаментальные действия каждого из нас образа деятельности другого как условия и прообраза (образца, эталона) отстраняет от нас (и – одновременно – отстраняет: делает «странными», проблемными) наши же собственные способности и усилия. Человек начинает относиться к себе, отличая себя от своей собственной жизнедеятельности, от ее способов, средств, предметов и от самого процесса ее осуществления. Он отличает себя как потенциально способного овладеть любыми способами, средствами, предметами и процессами совместной деятельности. Тем самым человек предстает перед самим собой в качестве силы, находящейся вовне или даже предшествующей любому способу совместной деятельности. Отличение себя от своей собственной жизнедеятельности есть непременное условие формирования всех собственно человеческих потребностей и способностей, в т.ч. и способности к целесообразному (осознанному) поведению. Чем сильнее воздействие внешних факторов на личность, тем разнообразнее становятся механизмы адаптации.
Для определения построения рефлексии над пограничным состоянием сознания необходимо разграничить понятия «отрицание» и «Нетость» (Н.А. Бердяев) [1]. Пограничное сознание – это сознание, стоящее на границе, и вследствие этого не «видящее» данную грань, не способное понять, когда грань перейдена. В данном случае проявляется отрицание (как раз в силу неощутимости грани) себя, мира, культуры. Всякое пограничное состояние сознание это вполне ощутимые количественные и качественные переживания, но отсутствие восприятия грани. Пограничное состояние сознания всегда спровоцировано извне, но есть ощущение внутреннего отрицания (Ж.-П. Сартр) [11]. Искусственное стимулирование гипертрофированного образа Другого или напротив проецирование в сознании ситуации «без Другого» приводит к нерефлексивной идентичности (Ж. Делез) [6]. Идентичность, отрицающая любую рефлексию, «слепой переход» в непредметную модель. Не редкость сегодня ситуация, когда сюжеты, изложенные в мистических фильмах, захватывают зрителя настолько, что некоторые из них сами становятся убийцами. Так, посмотрев очередную серию «Хеллоуина» (сериала вышедший в 1998) немецкий подросток взял в руки топор и хладнокровно убил своего соседа. Такое состояние можно определить как состояние пограничности сознания, проявляющиеся как отрицания самого себя. Навязчивая идея освобождения («форма собственного уничтожения») трансформируется в освобождение от самого себя, отрицание пред-мет-ной иерархии бытия [2].
Барьер психической адаптации динамичен, если еще учесть колебания системы культуры, то механизм адаптации постоянно разрушается и вновь создаются.
Длительное и особенно резкое напряжение функциональной активности барьера психической адаптации приводит, как правило, к его перенапряжению. Это проявляется в виде так называемых преневротических состояний, выражающихся лишь в отдельных и незначительных (наиболее легких) нарушениях (повышенная чувствительность к обычным раздражителям, незначительная тревожная напряженность, беспокойство, элементы заторможенности или суетливости в поведении, бессонница и др.). Они не вызывают изменений целенаправленности поведения человека и адекватности его аффекта, носят временный и парциальный характер.
Редуцированная рефлексия, перепутывание предметных уровней вызывает сужение сознания, проявляющимся сосредоточением на ограниченном круге эмоционально окрашенных представлений; повышенным порогом восприятий; возможностью полной и точной ориентировки в месте и времени только после сосредоточения внимания; ощущением изменения течения времени; психической и эмоциональной напряженностью: переживаниями страха, тревоги, испуга, иногда – с «выключением» из сознания других событий; неустойчивостью контроля над эмоциональными реакциями, влияющими на рассудочную деятельность; при отсутствии полной информации – интерпретационные моменты; доминирующие идеи; активация процессов воображения; персонификация неодушевленных предметов и животных; изменение двигательной активности, эмоциональнообусловлепные изменения памяти и др. [8].
Изменения в личности связанные с резко полярной идентификацией, расслоением целостности сознания определяются как психические болезни, психозы (Э. Крепелин), психастения, истерия, неврастения, нераспознанная шизофрения (Е. Блейлер). Однако в условиях диссипатии культуры увлечение фэнтези, ролевыми играми (вообще игромания), рост несдержанной агрессии так же является примером двойственной идентификацией, т.е. обладает чертами сознания пограничного [10].
Само пограничное сознание базис рефлексии обнаружить не может, так как пограничность определена внешним воздействием, но проявляется во внутреннем отрицании самого сознания. Иногда сознание пристально смотрится в себя по средствам знака или символа, но для такой рефлексии необходимо особое состояние. Рефлексия над пограничным состоянием сознанием это все отрешённость. У Ж.-П. Сартра в «Тошноте» такое «выглядивание» сознания в бытие раскрывается в финальной сцене. Песня, которую поет негритянка, есть «ключ» к непредельному знаку. «Она поет. И вот уже двое спасены – еврей и негритянка.<…>. Я чувствую, как что-то робко касается меня, и боюсь шевельнуться, чтобы это не спугнуть. Что-то, что мне незнакомо уже давно, – что-то похожее на радость. Отсюда следует, что и само бытие необходимо есть некоторая ктойность или чтойность, им соотносительно [15, 735].
Рефлексия возможно как постоянное сопоставление процессов опредмечивания и распредмечивания, как отличение себя от предметных уровней. Максимальную степень восхождения сознания от одного предметного уровня к другому представлена как «декомпрессия (разжатие) бытия ничто» (Ж.-П. Сартр) [11], или как «неравенство сознания самому себе (репрезентация через Другого)» (Ж. Делез) [6].
Сознание рефлексирующее противостоит сознанию отражающему (Э. Гуссерль) [5], т.к. отражение нередко есть переход границы, искажение, пограничность.
Диссипативность системы проявляется как переход к «невозможному» с точки зрения наличного состояния. Разрушение структуры системы откликается нюансами абсурда личностного бытия. Если предположить, что бытие человека предметно определено культурой, то приобщенность только к одному из предметных уровней – это есть одна из характеристик (как было определено ранее) иллюзорного сознания, при этом в жизненной практике каждого отдельного человека и общества в целом процесс перепутывания различных предметных сторон бытия носит спонтанный (но при этом внутренне и внешне определенный) характер. Ж.-П. Сартр пишет: «Бытие сознания как сознания означает существование (на расстоянии от себя) в качестве присутствия по отношению к себе, и это недействительное расстояние, которое бытие носит в своем бытии, и есть Ничто» [11, 89]. И, наоборот, вследствие неполной индукции понятия и категории принимаются без критического осмысления, но при этом именно предельные знаки принимают форму жизненных основополагающих ориентиров и ценностей.
Пограничное состояние сознание это отрицание бытия через мятеж, абсурд, агрессию. Сознание, утратившее границы, прельщенное вещью, знаком символом, ищет «настоящее бытие» »(Ж.-П. Сартр) [11, 90], ищет возможность восхождения (перебора) предметных уровней бытия. По выражению Ж.-П. Сартра, «для-себя-бытие» всегда есть то, что оно не есть, и не есть то, что оно есть[11, 91]. Таким образом, основная характеристика «для-себя-бытия» – это отрицание, отстраненность от предметных уровней. Отрицанию дается сущностная, онтологическая характеристика. Сознание, лишенное возможности перебора, различение предметных уровней отрицает самого себя. В иерархии предметных уровней естественным образом преобладает тенденция к уменьшению элементов с каждым последующим уровнем. Так, знаков меньше чем веще и непредельных знаков меньше чем символом. В условиях растяжения поля культуры каждый предметный уровень расслоился на части и тем самым поставил сознание перед выбором, который совершит невозможно. Любой выбор не означает перехода, а лишь представляет движение по кругу, но без рефлексии» (Э. Гуссерль) [5, 68]. Современность наполнилась сверхзначимыми событиями, но рассеивание предметных уровней не дает «полноценного времени» осознавания (Ж. Бодрийяр) [2, 61]. Пограничность сознания это лишь бесплотная попытка выскочить из алгоритма заданного извне. Любая заданность снижает, истончает способность сознания познать самого себя: «Я ненавидит всякое конкретное свое содержание, т.е. всякую свою же жизнь. Я оказывается мертвою пустынею «здесь» и «теперь»» [17, 60].
По мысли П. Флоренского сознание живет только если разум пере – бегает (дискурсирует) от одного суждения к другому и тем самым первое суждение получает свое обоснование и оправдание во втором [13, 77].
Выходом может быть внешнее определенное нахождение непредельных знаков (Г. Гегель) [4] или образ отстоящего Другого (А. Камю) [7]. Восходящая идентичность с предметными уровнями бытия через точку отстраненности есть способ преодолеть пограничность сознания.
Процесс рефлексии как осознание Ч. Тартом определяется как «целостность, полноценность себя» [12, 56], Учитывание предметных уровней бытия через точку отстранённости от каждой формы предметности является условием самосознания. С. Л. Франк пишет: « …предметное сознание по общему правилу всегда сопровождается самосознанием» [14, 17].
Сознание рефлексирующее сознает предметные уровни, восходя от телесности, к знаковости, символичности и непредельности («Ничтойности»).
Следовательно, рефлексия сознания невозможна без целостного рассмотрения этой структурности, иначе это грозит односторонностью рефлексии. Рефлексия сознания в данном случае должна, прежде всего, опереться на твердое разграничение в сознании предметных уровней учитывания тенденция культурных процессов.

1. Бердяев Н.А. Самопознание. / Сочинения – М.: ЭКСМО-Пресс: Харьков: Фолио, 1997. – 624 с.
2. Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. / Перевод Л. Любарской, Е. Марковской. – М.: Добросвет, 2000, – 430 с.
3. Бубуер М. Я и Ты. / Перевод В Н. Файнгольда. – М., 1992. – 650 с.
4. Гегель Г.В. Ф. Энциклопедия философских наук. / Собрание соч. в 6т. – М.: Мысль, 1977. Т. 3: Философия духа. – 472 с.
5. Гуссерль Э. – Феноменология. // Логос. – 1992. – № 1. – С.67-98.
6. Делёз Ж. Мишель Турнье и мир без Другого. – СПб., 1999. – 82 с.
7. Камю А. Сочинения./ Перевод Н.Немчиновой. – М., Прометей, 1989. – 568 с.
8. Мамардашвили М.К. Анализ сознания в работах Маркса. // Вопросы философии. – 1968,- №6, – С.14-25.
9. Платон. Диалоги / Платон. Сочинения в 4 х.т. – М., 1986. – 607с.
10. Раен А.А. Кануны и рубежи. Типы пограничных эпох – типы пограничного сознания. В 2-х частях. – М., ИМЛИ РАН, 2002. – 348 с.
11. Сартр Ж.-П. Избранные произведения. / Пер. с фр. В.П. Гайдамака; вступ. ст. С.Н. Зенкина. – М.: Республика, 1994. – 790 с.
12. Тарт Ч. Системный подход к сознанию: Пути за пределы «эго» / – М.: Изд-во Трансперсон, ин-та, 1996. – 554 с.
13. Флоренский П.А. Христианство и культура / Вступ. ст. и примеч. А.С. Филоненко; Худож. офор. Б.Ф.Бублик. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2001. – 672 с.
14. Франк С.Л. Предмет знания. Душа человека. – М.: «АСТ», 2000, – 990 с.
15. Хайдеггер М. Время и бытие. – М.: Республика, 1993. – 447с.

Все статьи автора «Недугова Ирина»