От первобытного человека до современного любой индивидуум решает свои еже­днев­ные и долговременные проблемы, опираясь на возможности мозга. Удача и неудача в пла­нах и намерениях человека могут зависеть от внешних, непредвиденных обстоя­тельств, то есть от ошибочно принятого мозгом решения. Наивысшим и наисложнейшим достиже­нием природы является создание головного мозга человека. Однако существует опреде­ленное противоречие. Мозг – основной инструмент науки. Все успехи в откры­тиях науки связаны с деятельностью нашего мозга, при этом сам мозг изучен недоста­точно и остаётся объектом исследования. К за­гадкам мозга можно отнести сон, занимающий 1/3 нашей жизни.

Толкование снов – занятие, берущее начало в жизни первобытного общества. В Древнем Египте и Вави­лоне символы сновидений трактовали прорицатели и мудрецы. Во времена рабовладельческого строя начали появляться первые рукописные руководства по снотолкованию. На Руси сны дол­гое время объяснялись в устной форме, а в XVIII веке в Российском государ­стве получили массовое распространение гадательные книги и сонники, кото­рые ходили по рукам в рукописном виде. С конца XVIII – начала XIX века российские издатели начали тиражировать эту литературу в огромных коли­чест­вах, благодаря чему она проникла во все слои населения. На сегодняшний момент дошедшие до нас единичные экземпляры этих своеобразных памятников представляют собой большой ин­терес для истории, литературы, психологии, истории культуры и религии.

Историк первобытного общества и культуры Э. Тайлор считал, что «учение о снах, ко­торые приписываются многими племенами вмешательству духов, относится скорее к ре­лигии, чем к магии». Процесс снотолкования учёный определял как «искусство извлекать предвещение из снов, которые рассматриваются как сверхъестественные явления». Э. Тайлор приводит в пример библейский миф об Иосифе Прекрасном, владеющем искусст­вом толкования снов и применяющем его не только к себе (сны о снопах, солнце, луне и 11 звездах), но и к другим людям: египетскому фараону, виночерпию и пекарю. Некото­рые дикие или находящиеся на низших ступенях развития народы свято верили и продол­жают верить в сны по сей день. Э. Тайлор отмечает: «…целое австралийское племя пере­селилось вследствие того, что кто-то из туземцев увидел во сне сову известной породы, а их мудрецы объяснили, что этот сон предвещает нападение другого племени» [1, с. 97].

В книге «Первобытное мышление» Л. Леви-Брюль пишет, что у племени чероки суще­ствует обычай, по которому человек, видевший во сне, что он был укушен змеёй, должен быть подвергнут тому же лечению, которое применяется при настоящем укусе змеи. Сле­довательно, первобытный человек не смешивал сновидение с действительностью, он раз­личал сон и явь, но это различие не имело принципиального значения. Сон и явь для него были полны мистического, сверхъестественного содержания. Если дикарь видел себя во сне далеко от места, где он находился в реальной жизни, то был уверен, что это странст­вует его душа, покинувшая тело. Он был убеждён, что во сне его посещают духи предков и указывают ему то, что он должен делать [2, с. 393].

Сновидения первобытного человека выполняли сторожевую роль. Раздражения, вос­принимавшиеся органами чувств, порождали образы грозящих опасностей, и человек про­сыпался в состоянии физиологической готовности к обороне или бегству. Возможно, по­этому сновидения первобытного человека не были такими сумбурными, как у нас. Они более адекватно воспроизводили повседневную жизнь дикаря.

В Древнем Египте и Вавилоне знатные вельможи держали при себе специалистов по  толкованию снов, которые в своей «работе» опирались на рукописные чрезвычайно доро­гие в те времена гадательные книги и сонники. Иногда богатые люди для окончательного достижения «истины» собирали целые консилиумы храмовых прорицателей, учёных, ора­кулов и мудрецов.

Цицерон сравнивал искусство толкователя с его игрой ума. Некая матрона, желающая родить, но пребывающая в сомнении, беременная она или нет, увидела во сне, будто у неё наложена печать на детородные органы. Она обратилась к толкователям. Один сказал ей, что она не беременна, так как запечатана. А другой ответил, что беременна, поскольку пустое никогда не бывает запечатано. Где же тут истина? Какой порядок и какая согласованность может быть у снов? Как можно отличить верный сон от неверного, если за одинаковыми снами следуют разные события? [3, с. 296]. Эти и многие другие вопросы по проблеме предвидения судьбы волновали умы великих философов Античности.

Цицерон указывал, что из древнейших философов Ксенофан Колофонский был единственным, кто, признавая существование богов, полностью отвергал дивинацию (по-гречески мантика), все же остальные её признавали. Речь Квинта настраивает на снисходительное отношение к ненормативным видам религиозной деятельности, предлагая ряд критериев, по которым можно отличать достойное от недостойного: 1) древность практики, 2) наличие традиции, 3) профессионализм.

В случае с негативными характеристиками дивинации, центральным является понятие невежества. Невежество, по мнению Квинта, повинно в неправильном толковании знамений [3, с. 235]. Оба брата, Квинт и Марк, критиковали целый ряд групп магов-психомантов, практикующих дивинацию, за невежество, чуждость культуре и принадлежность к социальным низам [3, с. 241]. Марк утверждал, что толкование снов бессмысленно, ибо этим занимаются «люди самого презренного и невежественного типа» [3, с. 291]. В трактате Цицерона братья, высмеивая шарлатанов и мошенников, пытались образумить слишком доверчивых сограждан. Они считали допустимым по вопросам предвидения судьбы обращаться к древним, традиционным, элитарным религиозным системам, которые требуют дальнейшего изучения и накопления «профессионального» опыта.

В эпоху Средневековья также имели широкое распространение разно­образные формы гаданий и снотолкований. «Профессионалы» в этом деле имели стабиль­ный доход, но, в связи с существованием всемогущей инквизиции, их «работу» нельзя было назвать безопасной. Толкование снов на Руси существовало задолго до появления рукописных сонников. Многочисленные волхвы, ворожеи и гадалки в устной форме рас­толковывали своим «клиентам» тайное значение их снов. С середины XVIII века широкое распространение в России получают рукописные сонники и гадательные книги. Эти па­мятники культуры сейчас хранятся в частных коллекциях, крупных библиотеках, архивах и музеях нашей страны. К сожалению, до наших дней весьма популярные книги XVIII века сохранились лишь в единичных экземплярах [4]. Однако в них можно найти пояснения к толкованию снов в зависимости от типов человеческого темперамента, социального статуса, пола, возраста и состояния здоровья человека. В настоящее время этот памятник культуры хранится в Отделе письменных источников Государственного Исторического музея в Москве и находится в составе фонда № 96 (Собрание рукописных сборников).

Едва ли найдется человек, который не задавал бы себе вопросы: «Зачем человеку сон? Какой потребности служит он?» Эти вопросы интересовали многих философов и учёных от Аристотеля до наших дней. Почти все они приходили к заключению, что сон служит потребности в отдыхе и покое, в восстановлении сил. Явления сна и сновидения с самого начала зарождения науки становятся предме­том её исследования. В те же времена начались и попытки научного толкования сновиде­ний.

Ге­раклит объяснял сны тем, что у нас затворяются органы чувств: души внешнего мира не могут проникнуть в спящего, и тому ничего не остаётся делать, как создавать в сновиде­ниях свой собственный мир. Демокрит утверждал, что во сне ум, лишённый воспри­ятия, про­должает работать подобно тому, как длится волнение воды, вызванное каким-либо предметом. Платон считал, что во сне душу посещает божественное откровение: она припоми­нает мир идей. Но душа может попасть и под влияние низменных вожделений: когда она за­снёт, не найдётся такого безумства или преступления, которым человек не был бы готов предаться в своем воображении. Ведь стыд и разум молчат во сне. Аристотеля интересовало, напротив, влияние внешних и внутренних раздражите­лей на спящего человека, имеющих чисто физическую природу.

Гиппократ и Гален учили, что телесное расстройство нарушает душевную деятель­ность; сновидение может помочь установить диагноз, так как тончайшие телесные раз­дражения выступают в сновидениях в усиленном виде. Гиппократ определял сон как ослабление жизни внешних органов и усиление внут­рен­них; иными словами, сон – это как бы другая жизнь организма. От сна бодрствование от­личается тем, что в нём все элементы организма объединяются для того, чтобы в каче­стве деятельной личности воздействовать на окружающее. Веками люди думали, что бодрст­вование является основной и единственной формой существования, которая преры­вается сном. Вот почему они изобретали теории сна, а не теории бодрствования.

Гален описывает сон одного сво­его паци­ента, в котором нога казалась ему каменной; через несколько дней после сна нога отня­лась. Эта диагностическая тенденция признаётся и современной медициной. Фран­цузский невролог Лермит пишет, что одному его пациенту приснилось, будто в ногу его укусила змея. Вскоре на этом месте появилась язва. Вот область, где сны, без сомнения, бывают вещими [5, с. 76–78].

В трактате «Рассуждения о методе» Р. Декарт рассматривал сон как часть созна­тельной психической жизни, которая состоит из мыслей, чувств, впечатлений, пе­режи­ваемых человеком во время сна. У многих рационалистов того времени мышление являлось основой психической жизни, в котором не могло быть разрывов, так как природа не делает скачков. Именно этот аргумент признавал существование бессознательного мышления, заполняющего видимые разрывы во сне. Р. Декарт и Г. Лейбниц вывели закон непрерывности психической жизни во время сна и бодрствования человека [6, с. 117–118].

И.М. Сеченов называл сны небывалыми комбинациями бывалых впечатле­ний. И.И. Остромысленский делил сон на «повелительный», целиком опреде­ляемый по­требностями организма, и «волевой», вызываемый нашим желанием. Исследователь  М.М. Манассеина отмечал, что люди умственного труда видят сны чаще, чем люди, занятые физическим трудом, так как после физической работы спят «бо­гатырским сном», без сновидений. Замечено, что мужчины видят сны реже женщин, дети видят сны лет с пяти, а к старости число сновидений уменьшается. По общему признанию, сны больше всего снятся людям с богатым воображением. Русский учёный-математик Д.Д. Мордухай-Болтовской в работе «Психология и метафизика сновидений» писал: «В каждом сновидении элементы, взятые из бодрственной жизни, очень незначительны, причём обычно они берутся не из настоящего, а из давно прошедшего. Большая часть кинематографической ленты сна заполнена творчеством вторичных психик, заполнена тем, чего в действительности не было, да и не могло быть» [6, с. 138].

Русский биолог И.Г. Оршанский в книге «Сон и сновидения с точки зрения ритма» ста­вит вопрос об отношениях между сознательным и бессознательным. Во сне, пишет он, усиливается подвижность психических элементов, причём их поток устремляется со дна бессознательного вверх, в поле сознания, в то время как в бодрствовании направление этого потока прямо противоположное. В содержании сновидений учёный отмечает «при­давленные» влечения. Он пишет, что редко можно встретить человека, «которому не при­ходилось бы бороться с различными душевными недостатками, как, например, тщеславие, зависть, сладострастие и т. п. Развитие даёт нередко человеку победу, полную или относи­тельную, над этими элементами, составляющими достояние детства и молодости. Иногда эти элементы, не будучи совершенно уничтожены, прячутся днём в бессознательной об­ласти, не смея появиться в сознании, где царствуют принципы, выработанные развитием… Ночью, во сне, эти придавленные элементы прошлого получают доступ в сознание и мо­гут даже играть значительную роль в некоторых сновидениях» [5, с. 79–81]. Эти «придавленные элементы» через тридцать лет легли в основу теории сновиде­ний З. Фрейда.

Современная наука продолжает реализовывать на практике установки рационализма, всё глубже проникая в тайны природы, создавая при этом новые методы и средства для облегчения жизни людей. Ценность науки познаётся в сравнении с её противоположностью – невежеством. В своё время К. Маркс назвал невежество демонической силой, которая может привести к многим трагедиям. С точки зрения человека-обывателя, невежество выступает как некое незнание, неосведомлённость, отсутствие информации, а с точки зрения учёного-исследователя, невежество – есть бессилие разума, его неспособность познавать мир и бегство в иррационализм. Применительно к профессиональной сфере человеческого бытия, невежество трактуется – как неспособность применять знания, уме­ния и навыки, накопленные предыдущими поколениями, для успешной деятельно­сти в определенной области [7, с. 70]. В индивидуальном плане некомпетентность специалиста может квалифицироваться как невежество, а в общекультурном – как идеология антигуманизма, влекущая за собой рост числа ошибок как в личной жизни, так и в профессиональной деятельности. Преодоление невежества выражается в вечной борьбе Добра со Злом, воплощенной в этико-правовых и социокультурных трансформациях социума [8, с. 83].

Основные психологические модели сновидений представлены работами западных, в основном, психоаналитически ориентированных авторов, таких как З. Фрейд (сновидения вызваны запретными, вытесненными в бессознательное мыслями, желаниями и фантазиями), А. Адлер (сновидения как продолжение жизненного стиля субъекта) и К. Юнг (сновидения как компенсаторное образование); а также их последователями: М. Ульманом (сновидения-атавизмы, которые поддерживают необходимый уровень бдительности у животных), А. Менегетти (сновидения – отражение психофизиологического состояния субъекта) и рядом других учёных. В.С. Ротенберг рассматривал концепцию сновидения как продолжения поисковой активности (сновидение выполняют две функции: первая – восстановление способности к поисковой активности через замену реальной, фрустрировавшей такую активность ситуации на искусственную; вторая – устранение вытеснения как неконструктивного и временного способа защиты от неприятных переживаний).

Толкование снов, по З. Фрейду, это прямой путь к познанию бессознатель­ного, а в бессознательном зарождаются и закладываются основы личности и глубинные мотивы её поведения, над которыми царят сексуальное влечение и влечение к смерти. Во время бодрствования эти влечения подавлены, ибо их реализация несовместима с соци­альными установками; во сне же контроль над ними утрачивается, и они получают воз­можность для своего проявления. Но даже во сне не дремлет цензура личности – контро­лирующее Я человека – и глубинным влечениям приходится принимать символический облик. Поскольку в жизни человека большинство социальных запретов накладываются на секс, то вытесненные желания проявляются во сне косвенно, то есть через систему символов. З. Фрейд писал, что палки, зонты, копья, сабли, кинжалы, водопроводные краны являются символом фаллоса. Шахты, пещеры, комнаты, печи, шкафы, сундуки, коробки, бутылки – символизируют женские гениталии. Верховая езда, подъём или спуск по лестнице – символ полового акта. Учёный считал, что толкование сновидений играет большую роль в психоанализе и лечении неврозов [9].

Подав­ленный аффект содержит в себе энергию для конструирования сновидений, а материалы для лепки образов-символов дают органы чувств и память. Основная часть ма­териала — недавние ощущения, то есть «осадок дня». «Осадок» сцепляется с воспомина­ниями о ми­нувшем, и они модифицируются в образы, дающие выход подавленным влече­ниям. Пере­рабатываются в образы и внешние шумы, вплетаясь в сюжет сновидений. Та­ким образом, сновидение есть некий двойной страж: оно охраняет человека от вторжения среды во время сна и от многих неврозов, которых людям было бы не избежать, если бы их влече­ния не находили выхода в сновидениях [5, с. 135].

А. Адлер, ученик З. Фрейда, высказал куда более широкую и верную мысль о том, что  в сновидениях человек остаётся лицом к лицу с нерешенными проблемами. А. Адлер счи­тал, что дневные проблемы индивида предстают перед ним во сне открыто, а З. Фрейд ут­верждал, что они должны маскироваться. У сновидений, по А. Адлеру, вполне ясная цель – поиск решения проблем именно теми способами, которыми обычно пользуется человек в повседневной жизни. К. Юнг считал, что сновидения корректируют неадекватный повсе­дневный опыт индивида, сохраняют баланс сил и способствуют личному росту. Сновиде­ние демонстрирует действующие внутри субъекта силы и модели его будущего поведе­ния.

Слово «символ» греческого происхождения и буквально означает знак, при­мета. Сим­вол – это вещественный, графический или звуковой, условный знак или условное дейст­вие, обозначающее какое-либо явление, понятие, идею. Символ, по К. Юнгу, является доми­нирующим способом представления архетипа. Человек воспринимает мир «мифо­логиче­ски», то есть, в основном формируя архетипические образы, которые про­ецируются на ре­альный мир.

Учёный считал, что «коллективное бессознательное» состоит из мощных первичных психических образов (архетипов), передаётся по наследству и является базой, на которой вырастает психика человека. Архетипы – врождённые идеи или воспоминания, которые предрасполагают людей воспринимать, переживать, реагировать на события определён­ным образом. Архетип, по К. Юнгу, является инстинктивным вектором, направленным трендом, точно таким же, как импульс у птиц вить гнёзда, а у муравьёв строить муравей­ники. Инстинкты проявляют себя в фантазиях и часто обнаруживают своё присутствие только посредством символических образов.

Особое внимание К. Юнг уделил архетипам: персона (публичное лицо; то, как мы про­являем себя в отношениях с другими людьми), тень (тёмная, дурная и животная сторона личности), анима (внутренний образ женщины в мужчине), анимус (внутренний образ мужчины в женщине), самость (сердцевина личности: ощущение единства, гармонии, це­лостности). Архетипические образы и идеи часто отражаются в сновидениях, встречаются в культуре в виде символов, используемых в живописи, литературе и религии [10].

В интерпретации сна должен принимать участие лишь тот материал, который состав­ляет ясную и видимую его часть. Например, если мужчине приснилась растрёпанная, пья­ная и вульгарная женщина, ничего общего не имеющая с его женой, то толковать сон не­обходимо, опираясь на архетип «анима». Давно известно, что каждый «мужчина несёт в себе женщину». Женский аспект представляет собой подчинённый уровень, который тща­тельно скрывается от других и от себя. Мужчина, видевший такой сон, скрывает плачев­ное положение «женщины внутри себя». Этот сон символизирует, что бессознательное  озабочено «моральными» нарушениями. Сон как бы говорит: «Ты похож на падшую женщину! Веди себя лучше!» [11].

Профессор психиатрии и нейрофизиологии Гарвардского медицинского института Д. Гобсон по­нимал сны как отражение обширной неврологической программы, протекающей ночью в голове человека. При этом проходят притирку новые нервные соединения, испы­тываются «схемы переключений», ещё раз проверяются впечатления и эмоции прошед­шего дня. Учёный отмечал, что детальное изучение механизмов сна позволит получить ключ к по­ниманию человеческого разума. Д. Гобсон считал, что сновидения являются от­ражением процесса формирования в мозге «новых идей и новых решений старых про­блем» чело­века.

Русский религиозный философ П.А. Флоренский в работе «Иконостас» обосновал ме­тафизическую теорию сновидений в Православии. Учёный рассматривал сновидения как психическое состояние на границе соприкосновения двух миров – «видимого» и «невиди­мого». Более точное толкование природы сновидений, согласно библейской традиции, дано в книге Иова: «Бог говорит однажды, если того не заметят, в другой раз: во сне, в ночном видении, когда сон находит на людей, во время дремоты на ложе. Тогда он откры­вает у человека ухо и запечетлевает Своё наставление, чтобы отвести человека от какого-либо предприятия и удалить от него гордость, чтобы отвести душу его от пропасти и жизнь его от поражения мечём» [12, кн. Иова, 33, 14–18]. Таким образом, по богословским канонам, ежедневное устранение сознания на несколько часов является частью Божьего намерения иметь доступ к душе человека. Именно в это время Господь устанавливает равновесие между силами добра и зла, противоборствующими в душе человека в часы бодрствования.

Сновидение имеет много общего с «яснознанием». Известны разнообразные при­меры творческого озарения: Д.И. Менделеев увидел во сне окончательный вариант своей таб­лицы, Ф. Кекуле открыл структурную формулу бензола, А. Эйнштейн установил взаимо­связь между пространством и временем, Н. Бор – структуру атома, Г. Мендель – законы наследственности, А. Флеминг – пенициллин. Поэты и музыканты дают нам сотни свиде­тельств творчества во сне: С. Колридж «создал» и запомнил во сне 54 стихотворения, Ф. Вольтер «сложил» одну из песен «Генриады», Н.А. Римскому-Корсакову во сне являлись музыкальные образы «Снегурочки», А.С. Грибоедову приснился сюжет «Горе от ума».

Таких примеров в истории накоплено великое множество, и они не имеют ничего об­щего с подавленными влечениями. Поэтому не стоит толковать сновидения по упрощён­ному варианту, сводя всё только к сексуальным потребностям человека. Мир, окружаю­щий нас, велик и интересен. Он удивительно красив и ужасен одновременно. В своих сно­видениях каждый человек видит проекцию решения локальных и глобальных проблем собственной жизни.

Человек, воспринимая мир мифоло­гически, для удовлетворения своих духовных по­требностей, в первую очередь, потребности знать своё будущее, изобрёл разнообразные гадательные символы. «Дивинация» (по-гречески – мантика) опреде­лялась Цицероном как «предчувствие и знание будущих событий» и делилась на два вида: естественную и искусственную. Вещие сны и снотолкования, а также эстетические прорицания и их толкования относятся к естественной дивинации.

Сновидения и грёзы порождаются бессознательной деятельностью мозга. Здесь-то и кроется таинственная сила вещих снов. Конечно, не стоит верить во всё, что пригрезилось. Но полностью отрицать существование вещих снов было бы не верно. В истории разных народов накоплено немало примеров пророческих сновидений (Э. Тайлор,  Дж. Фрезер, Б. Малиновский, М. Элиаде и др.). Артемидор из Дальдиса во 2 веке до н.э. привёл пример сновидения, которое исполнилось. Человеку снилось, что он видел своего отца, умираю­щего в пламени горящего дома. Вскоре он сам умер от пневмонии. Этот сон представляет больное тело в виде земного человеческого дома, а пневмонию – как огонь, пожирающий его. К. Юнг в книге «Подход к бессознательному. Значение снов» привёл современный пример предсказания во сне. Умер один из коллег К. Юнга, а незадолго до этого его быв­шему пациенту приснился этот доктор, умирающий в огне. На момент сновидения доктор только начинал болеть, а через три недели умер от пневмонии. Проведя аналогию между сновидениями древних и современных людей, учёный сделал вывод, что сны содержат предсказательный и прогностический компонент.

Директор Института мозга человека РАН, Академик Н.П. Бехтерева верила в вещие сны и утверждала целесообразность изучения «Зазеркалья». Она считала своим долгом пре­одолеть «стену» в науке и детально изучить «странные», труднообъяснимые, но сущест­вующие явления: феномен Ванги, «чудеса» Кашпировского, контакты с умершими, вещие сны и др. Будучи глубоко верующим человеком, на такого рода работу она получила одобрение митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна. Она подчёркивала, что до прорыва в науке ещё далеко, хотя изме­нённые состояния сознания и их физиологические корреляты в нашей стране успешно изучаются. Главное, что на самом высоком уровне было получено признание существова­ния «странных» явлений.

В книге «Магия мозга и лабиринты жизни» Н.П. Бехтерева приводит примеры пророческих сновидений из личного опыта – 4 вещих сна. Наиболее ярким представляется сон Натальи Петровны, предвещающий арест её отца – Петра Владимировича Бехтерева: «Сентябрь 1937 г., в дальнем углу коридора нашей квартиры стоит мой отец. Он в старом парусиновом или холщёвом летнем костюме (обычно дома и на работе папа был всегда хорошо одет и всегда – соответственно обстановке). Пол того края коридора, где стоит папа, начинает медленно подниматься. Вниз летят статуэтки – фарфоровые, бронзовые; папа их очень любил. Папа пытается устоять, падает, катится вниз. Между поднимающейся частью коридора и стенами видны языки пламени…» [13]. P.S.  На следующий день после этого сна отца Н.П. Бехтеревой арестовали, а через пять месяцев его расстреляли.

В своих интервью она приводит от четырёх до семи вещих снов, которые являлись предвестниками несчастий, связанных с самыми родными для неё людьми: арест отца и смерть матери. В вещих снах она видела свою будущую невестку, за много лет до женитьбы собственного сына; в них она общалась с умершим мужем и от него получила указание, где хранится его рукопись для издательства книги и т.д. В своих воспоминаниях Академик Н.П. Бехтерева делает акцент на том жутком эмоциональном состоянии, которое сопровождало её весь период сновидения. К примеру, после сна о смерти матери Наталья Петровна испытала не страх, а необъяснимое состояние горя, которое потом постепенно нивелировалось благодаря уговорам мужа. Однако спустя 10 дней наяву, точно как во сне, почтальон принес злосчастную телеграмму. Она утверждала, что вещие сны были ярче и красочнее обычных сновидений, а чувства, переживаемые в них, интенсивнее и глубже.

Н.П. Бехтерева, всю жизнь изучавшая живой мозг человека, в прямом контакте с ним, в динамике, в процессе мышления, точечно и объёмно, лично для себя убедительной «материалистической» версии этих явлений не обнаружила. Д.Д. Мордухай-Болтовской предостерегал нас о том, что «материалистические объяснения всегда будут обнаруживать тенденцию к выставлению пассивного характера сна, к рассмотрению его как набора снимков недавнего прошлого. Эти объяснения будут всегда умалять активные элементы сновидения, так как в них-то заключается наибольшая опасность для материализма» [6, с. 138].

Человек с рациональным типом мышления способен умозаключать о будущем, а человек с мифологическим типом мышления может его представить. Конечно, в реальном процессе оба эти пути переплетаются и взаимно дополняют друг друга. Необходимые образному мышлению интуиция и воображение, основанные на объективной логике развития опыта жизненных отношений и его освоения человеком, и есть материалистически понятое предсказание [14]. В этом контексте представляется актуальной проблема эффективности «терапевтического сотрудничества» врача и пациента ввиду преобладания у субъектов общения рационального или мифологического типов мышления [15].

Символика, позволяющая разгадывать сны, сейчас, как и много веков назад, была и остаётся бесхитростной. Если снится, что выпал зуб, – это к потере, булка – к богатству, жемчуг и деньги – к слезам. Подъём в гору – снится к успеху, спуск и падение – к неудаче, кровь – к встрече с родственни­ками и т.д. Однако необходимо помнить, что в реальной жизни потерять можно не только деньги, но и свои моральные принципы, дружбу, любовь, здоровье. Утверждению этой символики способствовали всевозможные книги типа: «Оракул царя Соломона», «Брюсов календарь предсказаний» или сонник Мартына Задеки, которым зачитывалась  пушкинская Татьяна Ларина.

Изучая тексты сонников, можно легко обнаружить ряд интересных особенностей. Так, на­пример, один и тот же сон трактуется совершенно по-разному для мужчин и женщин, бо­гатых и бедных, семейных и одиноких, здоровых и больных и т.д. В некоторых книгах даются пояснения к толкованию снов в зависимости от типов темперамента человека: хо­лерик, сангвиник, флегматик, меланхолик. Некоторые предметы, образы, действия, при­водимые в сборниках как объекты сновидений, являются атрибутами своей эпохи: гоф­мейстер, гусли, жезл, карета, стряпчий, сурмить волосы и т.д. Всё это отражает психоло­гию и быт наших далёких предков, позволяет увидеть неповторимую историческую кар­тину повседневной жизни народов России XVIII – XIX веков [4].

Примечательно, всё то, что мы видим во сне, соответственно своей величине, цвету, запаху и вкусу, а так же в настоящем времени и приличном месте, имеет хорошее знаменование. Напротив всё, что выглядит несовершенным, испорченным, безобразным или в непринадлежащем  вре­мени и месте, – значит худое. Благодеяния и пороки, прибыль и потеря предзнаменуют что-либо похожее наяву. Но потерять документы означает окончание своих дел. Разго­воры или песни во сне слушать, театральную постановку видеть, письма читать имеют такое же значение со своим содержанием. Чем больше во сне мебели и приборов, тем бо­лее чело­веку прибавится дел и хлопот. Меры и весы в рабочем состоянии значат покрови­тельство в госучреждениях. Птицы и звери означают похожих натурой и состоянием лю­дей. На­пример, голуби – символизируют людей смирных, вороны – коварных, совы и яст­ребы – хищных, медведи – сердитых, львы и тигры – знатных и сильных, лисицы – лука­вых, ослы – трудолюбивых. Следует опасаться во сне ползающих земноводных и насеко­мых, кроме муравьёв, пчёл и паучков, так как это трудолюбивые твари. Пищу и напитки нужно разли­чать на вид и вкус; всё вкусное, приятное и сладкое – к благополучию, а горь­кое и кислое – к печали и несчастью.

Люди живые или мёртвые означают людей, схожих с ними по имени, поведению или социальному статусу. Одежда и обувь чистая, красивая, по сезону снится к успеху в делах, любви, символизирует состояние здоровья. Одежда означает те члены тела, на которых употребляется: рваная шапка значит рану на голове, обувь без пары – болезнь ног. Члены тела означают особ, с которыми мы имеем дела. Например, голова – означает родителей и начальников; щёки, сердце и лёгкое – супругов; губы, глаза и груди – детей; уши, плечи и колени – братьев и сестёр; верхние зубы – старших членов семьи; нижние зубы – младших или подчинённых; руки и ноги – друзей и прислугу; пуп и детородные органы – детей и родителей; кровь и почки – родных. Члены тела, расположенные справа, – означают лю­дей мужского пола, а слева – женского. Если кто увидит во сне потерю или повреждение данной части тела, то это означает ссору или разлуку с тем человеком, который под этим разумеется. Но если кто увидит эти части вдвойне, то пусть ожидает счастье великое [4].

Сегодня с высоты пройденного времени даже школьнику ясно, что никакой сонник или книга по гаданию не в состоянии объяснить сложнейшие процессы жизни и развития об­щества, природы, предопределить судьбу и разгадать тайны бытия. Но если мы хотим не на словах, а на деле знать историю и литературу, мировоззрение и быт наших предков, то не имеем права выбирать из прошлого только то, что на сегодняшний день нам кажется наиболее приемлемым, и предавать забвению то, что нам не нравится, либо представля­ется непонятным, а потому и ненужным. К сожалению, литературоведение практически не занимается изучением сонников, как вида лубочной литературы, хотя со второй поло­вины XVIII века и до конца XIX века различного рода сонники и гадательные книжки имели воистину фантастическое распространение по всей России [16, с. 4].

Как бы в обществе не относились к толкованию сновидений – верили снам или не придавали им значения – время показало, что отрицание наукой каких-либо феноменов не значит их исчезновение. Современной науке необходимо определить свое отношение к феномену «Зазеркалья» в культурном, социальном, политическом и других смыслах, поскольку одной из главных целей развития современной цивилизации является рационализация подобных явлений. Для того чтобы управлять данными феноменами, необходимо понимать их. Для философии культуры особенно важна проблема предопределения человеческих действий и поступков с позиции мифологического и рационального миросозерцания. Главный вывод состоит в том, что механизмом перехода от мифа к логосу выступает поиск человеком смысла жизни вне зависимости от степени его веры в чудесное и сверхъестественное.

Жизнь каждого человека уникальна, а потому и смысл жизни индивидуален по крайней мере трижды: у смысла жизни всегда уникален субъект-носитель, уникальна ситуация, в которой человек обретает смысл своей жизни, и уникален путь, которым человек идет к обретению смысла своей жизни. Иными словами, загадка смысла жизни – в отношении человека к определенной жизненной ситуации. У множества людей, находящихся в сходных жизненных ситуациях, возникает некое общее содержание их жизненных смыслов [17, c. 81].

Вся существующая философия, отмечал С. Франк, старается уверить нас, что смысл жизни человека состоит в движении к лучшему и светлому будущему. Однако такая вера в смысл жизни, обретаемый через участие в великом общем деле, долженствующем спасти мир в неком «отложенном будущем», необоснованна [18, c. 74]. Для обретения смысла жизни необходимо найти в самой нашей реальной, индивидуальной жизни какую-то ей присущую цель или ценность. Абсолютная цель должна служить совершенствованию и осмыслению частной жизни. Только в этом случае она наполняет смыслом каждую конкретную человеческую жизнь.

Логика единства высших ценностей и реалий повседневной человеческой жизни в смысложизненном поиске весьма плодотворна, и, поскольку судьба всегда являлась основным фактором человеческого бытия как в индивидуальной жизни каждого отдельного человека, так и в коллективном сознании сообщества людей, то закономерно будет на место абсолютной цели поставить проблему совершенствования судьбы через поиск смысла жизни, где человеку отводится главная роль – роль творца и созидателя как собственной судьбы, так и судьбы общества. Реализации этого будет способствовать дальнейшее изучение феномена «Зазеркалья», выраженное в проведении комплексных междисциплинарных исследований бытия человека и общества в плане выработки мер по их совершенствованию и модернизации.

1. Тайлор Э. Б. Первобытная культура. – М.: Политиздат, 1989. – 572 с.
2. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. – М.: Пе­дагогика – Пресс, 1999. – 608 с.
3. Цицерон. Философские трактаты. – М.: Наука, 1985. – 382 с.
4. Всеобщее снов толкование (сонник). – М.: Прометей, 1990. – 144 с.
5. Вейн А.М. Сон – тайны и парадоксы. – М.: Эйдос Медиа, 2003. – 200 с.
6. Мордухай-Болтовской Д.Д. Психология и метафизика сновидений // Гуманитарные и социально-экономические науки. – 2002. – № 1. – С. 115–138.
7. Агеева Н.А. Социокультурный аспект невежества // Актуальные вопросы общественных наук: социология, политология, философия, история. – 2014. – № 35. – С. 69–74.
8. Агеева Н.А. Биоэтическое измерение понятий «добро» и «зло», «польза» и «вред» в контексте медицинской деятельности // Современная медицина: актуальные вопросы. – 2014. – № 31. – С. 83–88.
9. Фрейд З. Введение в психоанализ. – М.: Наука, 1991. – 456 с.
10. Юнг К.Г. Человек и его символы. – М.: Серебряные нити, 1997. – 368 с.
11. Юнг К. Архетип и символ. – М.: Ренессанс, 1991. – 304 с.
12. Библия. – М.: Издание Московской Патриархии, 1993. – 368 с.
13. Бехтерева Н.П. Магия мозга и лабиринты жизни. – СПб.: Нотабене, 1999. – 134 с.
14. Агеева Н.А. Идея судьбы в противостоянии мифологического и рационального мышления: дис. … канд. филос. наук: Ростов-на-Дону, 2004. – 112 с.
15. Агеева Н.А. Эффективность терапевтического сотрудничества врача и пациента в контексте рационального и мифологического мышления // Гуманитарные и социальные науки. – 2013. – № 5. – С. 69–77.
16. Агеева Н.А. Зазеркалье. По ту и эту сторону сна. – Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ АПСН, 2011. – 152 с.
17. Агеева Н.А. Предвидение судьбы в контексте перехода от мифа к логосу. – Ростов-на-Дону: Изд-во АПСН СКНЦ ВШ, 2006. – 104 с.
18. Франк С. Л. Смысл жизни // Вопросы философии. – 1990. – № 6. – С. 72–79.

Все статьи автора «Агеева Наталия Алексеевна»