§ 1.  Общие черты римских колоний

В начале исследования есть необходимость дать полное определение колонии в контексте античной истории. По данным Большой Советской Энциклопедии: «Колонии античные (лат. ед. ч. colonia, от colo — возделываю, обитаю, населяю), поселения, основывавшиеся древними народами в чужих землях. В основе колонизации лежала необходимость ограничения численности населения городов-государств, обусловленная недостаточным уровнем развития производительных сил. Классовая борьба интенсифицировала колонизационный процесс. Он шёл двумя путями: К. выводило само государство с целью смягчения социальных противоречий, либо потерпевшие поражение в политической борьбе покидали родной город (метрополию) и обосновывались на чужбине. В обоих случаях К. были обособленными от метрополии общинами с собственным государственным устройством, порой отличным от метрополии. В экономическом отношении К. различались между собой: одни носили земледельческий характер, другие — торговый.

После образования Римской Империи (до эдикта императора Каракаллы 212 н. э.) статут К. давался в качестве привилегии некоторым провинциальным городам, что означало дарование прав римского гражданства населению этих городов.» (БСЭ: 3-е издание)

Назначение первых колоний согласно Ковалеву С. И., было таковым: «Создание колоний на враждебной (или могущей стать враждебной) тер­ритории было прекрасным средством держать ее в подчинении. Такие ко­лонии были поселениями римских граждан или вообще членов латинско­го союза. В последнем случае они назывались латинскими колониями, хотя чаще всего состояли из тех же римских граждан.» (Ковалев С. И.: 2002, с.158)

Этот же автор приводит сведения о правовом положении населения колоний: “Римские граждане (cives Romani) — эта категория включала в себя чле­нов правящей римской общины, обладающих всей совокупностью полити­ческих и гражданских (в узком смысле слова) прав. Они жили как на тер­ритории самого Рима, так и на землях, непосредственно принадлежавших римской общине (ager Romanus) по праву завоевания. Римские граждане были приписаны к той или другой трибе (число триб в III в. дошло до 35), входили в имущественные классы и центурии, могли принимать участие в римских народных собраниях и т. п.

К числу римских граждан принадлежали и члены гражданских коло­ний (coloniae civium Romanorum). Такие колонии, как мы видели (Ковалев С. И.: 2002, с.158), осно­вывались со стратегическими целями и первоначально имели чисто во­енный характер. Но во II в., с эпохи Гракхов, колонии стали основывать с целью наделения землей неимущих граждан, причем их начали выво­дить и за пределы Италии, в провинции. Наконец, со времени Суллы (на­чало I в.) колонии основывались для того, чтобы вознаградить бывших солдат (ветеранов).

Из гражданских колоний III в. нам известны Анций, Таррацина, Остия, Понтия, Сена Галльская и др.

Колонисты сохраняли полные права римского гражданства: они числи­лись в трибах, имели право участвовать в комициях и быть выбранными на любую государственную должность, несли военную службу в легионах и т. п. По идее, гражданские колонии представляли одно целое с римской общиной и поэтому вначале не имели самоуправления. Но практически это создавало большие неудобства, и поэтому с конца IV в. у них стали появляться органы местного самоуправления: выборные магистраты, се­нат (общинный совет) и проч.

Впервые такое самоуправление получил Анций (в 317 г.), а затем оно распространилось и на другие колонии этого типа.» (Ковалев С.И.: 2002, с. 184-185)

Устройство варварских поселений в сравнении с римскими колониями описывает Э.А. Томпсон: «Греко-римская циви­лизация была городской по своей сути. Где бы ни селились греки и римля­не, от Британии до юго-западной Индии, они везде строили города. Гер­манцы в городах не жили. В римские времена не было такого понятия, как германский город. Хотя римские авторы иногда говорят о германских oppida, однако это слово означает скорее не «города», а «села» или, точ­нее, «поселения местных жителей». Несмотря на существование несколь­ких укрепленных точек, типичным германским поселением был не посе­лок и не укрепленный форт, а изолированный хутор, в то время как типичным поселением римлян был город. Во времена Римской империи на левом берегу Рейна стояли знаменитые города — это были римские города. На правом берегу стояли одинокие фермы или крохотные дере­вушки из нескольких ферм. На левом берегу было мощное имперское государство. Жители правого берега в защите своих прав полагались не на государство (которого там не существовало в римские времена), а на своих сородичей. То же можно сказать и о многих кочевых племенах Юго-Востока. Вследствие этого варвары, поступавшие в римскую армию, иногда не способны были понять, как действует римская государственная власть.» (Томпсон Э. А.: 2003, с.10)

Этот же автор рассматривает особенности римско-германских торговых отношений: «Правительство Империи, несомненно, знало о том, что варвары ис­пользуют примитивные методы ведения войны. Однако оно решило еще более усилить свое военное превосходство принятием двух политических решений: I) оно запретило экспорт стратегических материалов из Импе­рии враждебным племенам, II) оно определило места на границе, где вар­варам было разрешено торговать с римлянами, во всех же остальных ме­стах торговля была запрещена. При этом приграничная торговля должна была находиться под контролем.

С начала III века и даже несколько раньше экспорт оружия, доспехов, лошадей, вьючных животных, денег, точильных камней, железа, зерна, соли и всего, что могло представлять военную ценность (включая залож­ников), стал считаться тяжким преступлением. Конечно, иногда эти то­вары контрабандой перевозились за границу. (Томпсон Э. А.: 2003, с.14)

Интерес представляет то, какое объяснение приведённым выше фактам даёт Э.А. Томпсон: «Существовало несколько причин столь долговременного ограничения торговли. Делалось это с целью держать торговлю под постоянным наблю­дением, а причины были стратегического характера. Ни у одного автора мы не найдем указаний на то, что эти ограничения были введены для защиты отечественных товаров. Одной из причин была необходимость предотвра­тить экспорт оружия, которое могло усилить варваров. Очевидно, более всего варвары нуждались в оружии и доспехах. На втором месте была про­визия, с которой участники будущего набега могли продержаться после того, как их собственные скромные припасы иссякнут. В конце концов, торгов­цы могли на самом деле оказаться не только торговцами, но одновременно воинами и разбойниками: у римлян уже был большой опыт общения с тор­говцами, которых пускали в приграничные города. Действительно, наши источники говорят о том, что поведение германцев в римских городах каза­лось окружающим буйным и противозаконным.

Кроме того, торговцы могли передавать своим соплеменникам за гра­ницей подробную информацию о римских оборонительных сооружениях и о передвижении войск. Они также могли узнать о расположении бога­тых вилл и других объектов набегов; без этой информации разбойники вынуждены были бы тратить время на поиски добычи и пропитания и могли даже исчерпать свои запасы продовольствия, не найдя им пополне­ния. (Томпсон Э. А.: 2003, с.18)

§ 2.  Римские колонии по Рейну

Как пишет Ковалёв С. И. в своей работе «История Рима»: «Во II в. начало появляться много новых городских центров, образо­вавшихся вокруг постоянных римских военных лагерей на границах (глав­ным образом на рейнско-дунайской). Эти лагеря привлекали местных торговцев и ремесленников, которые селились вокруг них. В этих же по­селках часто оседали солдаты, вышедшие в отставку, вместе со своими семьями. Если прилагерный поселок достигал значительных размеров, он продолжал существовать и после того, как лагерь, давший ему жизнь, переводился в другое место. Поселок получал права колонии или муни­ципия.

Много таких новых городов было оформлено на Рейне и на Дунае им­ператорами из дома Флавиев и Антонинов. Среди них отметим Бонну (Бонн), Могунтиак (Майнц) и Аргенторат (Страсбург) на Рейне, Виндобону (Вена), Аквинк (Будапешт) и Сингидун (Белград) на Дунае. (Ковалев С. И.: 2002, с.675)

О развитие ремёсел и торговли в землях по Рейну упоминает так же и Е. М. Штаерман в своей работе «Кризис рабовладельческого строя в западных провинциях Римской империи»:  «…к III веку в районе Рейна значительно развивается ремесло и торговля, обслуживавшие солдат и владельцев вилл, а следовательно, и товарно-денежные отношения, всегда способствую­щие разложению общины.

Известно, что именно в III в. появляются здесь стекольные мастерские, развивается керамическое производство (в Рейнцаберне). В надписях не только из области треверов, но из районов Кельна, Майнца, а также других восточных прирейнских областей, упоминаются различные ремесленные коллегии, отдельные ремесленники и торговцы: плотники, сукновалы, сапожники, серебряники, изготовители колец, золотых дел мастера, ремесленники, специализировавшиеся на изготовлении шлемов, торговцы хлебом, мясом, керамикой, каменными из­делиями, благовониями и мазями, изделиями из кожи, одеждой, зерном, вином и др.» (Штаерман Е. М.: 1957, с. 191)

В этом же источнике говорится о структуре колониальных поселений в Галлии (с опорой на археологические факты): «Больше сведений мы имеем о прирейнских областях. Как известно, города здесь были немногочисленны и такие колонии, как Августа Треверов и колония Агриппина, были не прави­лом, а исключением. Области эти были также неоднородны. В районе современного Трира встречаются многочисленные крупные виллы. Отсюда происходит знаменитый надгробный памятник богатых сукноторговцев и землевладельцев конца II или начала III в. Секундиниев, найденный в Игеле. Особый интерес представляют изображенные на нем сцены сельской жизни, в частности, колоны, приносящие дары владельцам имения. Это показывает, что к концу II—началу III в. крупные имения в области Треверов обрабатывались колонами. Вместе с тем Августа Треверов была значительным торговым центром. Из числа треверов выходила большая часть местных купцов, торговавших по всей Галлии.

Большое число вилл было в районе современного Арлона (недалеко от Трира), где сохранились памятники, сходные с памятниками из Игеля, а также и на прилегавшей к треверам территории племени медиоматриков, (хотя там было и значительное количество сел (vici) и в других соседних с областью треверов районах.

Но далее на восток картина меняется, преобладающими становятся здесь не города или крупные имения, а села (vici) и поселения, возникшие вокруг римских лагерей, где жили ветераны, солдатские семьи, ремесленники и торговцы, обслу­живавшие солдат. Не только в этих поселениях, но и в коло­нии Агриппине военный элемент играл главную роль. Вер­хушку здесь составляли ветераны, наряду с римскими чинов­никами. Из солдат и ветеранов выходили иногда торговцы и владельцы мастерских. Городской строй в этих районах развивается слабо, даже такой крупный центр, как Могонтиак, вплоть до Диоклетиана остается селом (vicus).» (Штаерман Е.М.: 1957, с.  176-177)

Как уже было сказано в § 1, согласно Э.А. Томпсону, торговля с варварским племенами подвергалась жёсткому регулированию со стороны римского государства: «… тенктеры жаловались жителям Кельна в 70 году нашей эры на то, что их с позором заставляют разоружаться, прежде чем пересечь Рейн, передвигаться под надзором и к тому же платить за право въезда на римскую территорию. Жители Кельна, несмотря на свое сложное положение в нестабильном 70 году, согласились отменить въездную плату и таможенную пошлину на товары, ввозимые в Империю и вывозимые из нее через их город, однако они не сняли запрета на переправу германцев через Рейн ночью или с оружием. По сути дела, гермундурские торговцы были в I веке единственными, кто имел привилегию ехать куда угодно и разносить свои товары от города к городу, от виллы к вилле. Впрочем, они, как считают, недолго наслаждались своей удачей. В конце II века маркоманны из Богемии, видимо, получили право свободной торговли, а везеготы на несколько лет вырвали это право военной силой в середине IV века (Томпсон Э.А.: 2003, с. 16-17)

Рим должен был сдерживать пытающихся прорваться на его территорию германцев. Как пишут Арсеньева М. Г. и др., ссылаясь на античных авторов.: «Наиболее полные сведения о древних германцах дает Корнелий Тацит (ок. 55 — ок. 120 гг.). В своем труде «Германия» он повествует об образе жизни, быте, обычаях и верованиях германцев; в «Историях» и «Анналах» он излагает подробности римско-германских военных столкновений. Тацит был одним из крупнейших римских историков. Сам он никогда не был в Германии и пользовался сведениями, которые он мог как римский сенатор получать от полководцев, из тайных и офи­циальных донесений, от путешественников и участников военных по­ходов; он широко использовал также сведения о германцах в трудах своих предшественников и, в первую очередь, в сочинениях Плиния Старшего.

Эпоха Тацита, как и последующие века, заполнена военными столкновениями римлян с германцами. Многочисленные попытки рим­ских полководцев покорить германцев терпели неудачи. Чтобы вос­препятствовать их продвижению на территории, отвоеванные римля­нами у кельтов, император Адриан (правивший в 117—138 гг.) возво­дит мощные оборонительные сооружения по Рейну и верхнему тече­нию Дуная, на границе между римскими и германскими владениями. Многочисленные военные лагеря-поселения становятся опорными пун­ктами римлян на этой территории; впоследствии на их месте возникли города, в современных названиях которых хранятся отголоски их прежней истории (Так, название города Кёльн восходит к Colonia Agrippinensis; здесь было посе­ление германского племени убиев, колонизованное в 55 г. по приказу Агриппины, ма­тери императора Нерона. Название города Трир восходит к Augusta Trevirorum, важ­ному опорному пункту римлян на Мозеле, временной резиденции римских императо­ров, Аугсбург — к Augusta Vindelicorum, бывшему центру римской провинции Реции» в предгорьях Альп, Бонн — к Castra Bonnensia, Кобленц — к ad confluentes, букв. ‘У слияния’, у впадения Мозеля в Рейн. Латинские слова castra и colonia сохранились в названиях ряда городов Европы и на Британских островах.)» (Арсеньева и др.: 1998, с. 7-9).

Несомненно, представляет интерес то, каким было отношение варваров, живущих в приграничных районах, к Риму. Э.А. Томпсон пишет об этом так: «В 70 г. н. э., когда свободные германцы смотрели на противоположный берег Рейна, где стоял новый город Кёльн, переполненный галлами, германцами-убиями, отставными римскими солдатами и их потомками, они, как принято считать, «ненавидели» этот город за его растущее богатство.

Они решили не заключать мира с Римом до тех пор, пока из города не будут изгнаны германцы-убии или, еще лучше, пока город не будет от­крыт для всех германцев без ограничений. Примерно триста лет спустя, в 381 году, старый везеготскии вождь Атанарих, всю жизнь бывший врагом Империи, приехал в Константинополь за две недели до своей смерти. Он был поражен, увидев многолюдный, бурлящий город. «Подумать только, сказал он, — я вижу то, о чем часто слышал, хотя и не верил этому». Он осматривался вокруг, переводя взгляд с необъятных городских стен на порт, где кипела деловая жизнь; он видел вокруг людей самых разных национальностей, хорошо обученных солдат. Наконец он не мог больше сдерживаться и воскликнул: «Действительно, император — это бог на земле, и любой, кто подымет на него руку, — самоубийца». Его долгая жизнь, отданная борьбе с римлянами, оказалась напрасной. Для него, как и для безымянного старого вождя с берегов Эльбы, римляне, или по край­ней мере их правители, были больше, чем люди (Тацит: История, IV, с. 63). Еще через сто пятьдесят лет посланец хана одного из кочевых племен Юго-Восточной Европы, как говорят, заметил императору Юстиниану: «В вашей Империи все есть в изобилии, включая, мне кажется, даже невозможное». Этот хан, пресле­дуя своих врагов, таких же нищих кочевников, как и он сам, загнал их внутрь границ Империи, но теперь он жалел, что сделал это. Он увидел, что, изгнав своих врагов из степи, он не только не нанес им никакого вреда, а наоборот, оказал им величайшую услугу, так как в римских про­винциях их ожидал такой уровень жизни, о котором он не мог даже меч­тать. В то время как он будет прозябать в бесплодной пустыне, они «смо­гут торговать зерном, пить вволю в своих винных лавках и жить плодами земли. Кроме того, эти негодяи смогут ходить в бани, носить золотые украшения, и у них всегда будет полно тонкой расшитой одежды». Импе­рия, таким образом, была чем-то вроде Эльдорадо. Любой бродяга, при­нятый ею, мог одеваться в золото, есть хлеб, мыться в горячей ванне и напиваться, когда захочет. Это ли не настоящая цивилизация! (Прокопий Кесарийский: Война с готами, VIII, с. 19)

Именно таким отношением объясняется большая часть нападений на границы Римской империи, которые варвары предпринимали на протяже­нии столетий. Эта тенденция, кроме того, была заложена в самой природе германской «дружины», то есть группы воинов, которую вождь содержал за свой счет и обязан был обеспечивать постоянным притоком награблен­ных трофеев. Стоило ему перебросить своих воинов за римские границы, и провинции Империи давали ему гораздо больше ценных трофеев, чем он мог надеяться получить в хижинах своих собратьев-германцев. А рим­ские власти никогда не испытывали недостатка в варварах, желающих служить в имперской армии: жизнь там была несравненно лучше, чем в лесах и болотах по ту сторону границы. Однако ни привлекательность грабежа, ни сравнительно высокая оплата не объясняют массового завое­вания варварами поздней Римской империи, когда целые народы с жен­щинами, детьми и стариками переходили Рейн и Дунай.» (Томпсон Э.А.: 2003, с. 9-10)

 § 3.  Римские колонии по Дунаю

 Особенности римских придунайских колоний рассматривает И.Т. Кругликова в своей работе «Дакия в эпоху Римской оккупации»: «Включив Дакию в число своих провинций, римляне должны были позаботиться и об охране границ, так как окружающий «варварский» мир был слитком опасным соседом для Римского рабовладельческого государства. Обычно границей между римскими владениями и независимыми племенами, населявшими Среднюю Европу, была широкая река, как, например, Рейн или Дунай, на берегах которой римляне строили укрепленные лагери для охраняющих эту границу легионов. По там, где речная преграда не представляла достаточно надежной защиты, приходилось воздвигать искусственную линию укреплений, так называемый «лимес».

Устройство этого лимеса для различных мест было весьма неоднородным. Иногда его основной частью являлся земляной вал, со рвом или без него, иногда деревянный частокол или каменная стена, проходы которой охранялись специальными военными постами. В некоторых же случаях лимес состоял только из серии крепостей, связанных друг с другом дорогой. Но всегда лимес представлял одновременно и укрепленную границу и пограничную систему дорог, по которым без помех, быстро могли бы переправляться подкрепления на угрожаемый участок границы. Среди сооружений лимеса большое значение имел лагерь легиона, где были сосредоточены основные военные силы, предназначенные для охраны соответствующего участка границы. Отсюда брались гарнизоны в небольшие пограничные крепости — castella, места стоянок вспомогательных войск (auxilia, alae, cohortes), а также гарнизоны сторожевых наблюдательных башен, расставленных вдоль/пути лимеса, приблизительно через каждые 1,5 км. Эти башни обычно представляли собой каменные сооружения, часто окруженные деревянным забором, образующим круглый двор: из окна верхнего этажа этой башни, в случае опасности, подавался сигнал горящим факелом. Изображение подобных башен с сигнальными факелами можно видеть на рельефах колонны Траяна, а также колонны Марка Аврелия.» (И.Т. Кругликова: 1957, с. 131-133)

О том, что заставило римлян построить данные укрепления, подробно пишет Ковалёв: «… грозная опасность надвигалась с дунайской границы. Еще во время парфянской войны там началась затяжная борьба с германскими и сарматскими племенами маркоманнов, квадов, язигов и других, жившими к северу от Дуная. В 167 г. они прорвали дунайскую границу и хлынули на территорию империи, опустошая пограничные провинции. Борьба с ними крайне затруднялась чумой и жестоким финансовым кризисом, охватившим империю. Передовые отряды варваров проникли даже в Северную Италию.

Пришлось мобилизовать все силы государства. В войска зачисляли рабов и гладиаторов. Марк Аврелий пожертвовал на нужды войны свои личные драгоценности. С большим трудом варваров отбросили к границе. Затем римские войска под личным руководством обоих императоров (впрочем, Л. Вер умер в начале войны) перешли в наступление. Борьба приняла крайне упорный характер. Варвары не раз наносили поражения римлянам, повторялись их набеги и на Италию. Однако римское государство сохранило еще достаточно сил для того, чтобы на этот раз справиться с опасностью.

К середине 70-х годов маркоманны, квады и язиги были вынуждены подчиниться. У них отобрали узкую полосу земли вдоль границы, причем они обязались поставлять Риму вспомогательные отряды. Часть пленных была поселена на римской территории в качестве военных колонистов: они должны были обрабатывать землю и вместе с тем служить в римских войсках. Эта мера, ввиду уменьшения и обнищания населения, была одним из способов поднять оборону империи, и к ней не раз прибегали и преемники Марка Аврелия. Но в дальнейшем она послужила одной из предпосылок «варваризации» империи и упадка ее военной силы.

Войну на Дунае пришлось закончить далеко не так, как хотелось бы императору. Но тревожные события на Востоке заставили его поторопиться с заключением мира. Наместник Сирии Авидий Кассий, получив ложные известия о смерти Марка, провозгласил себя императором. Значительная часть восточных провинций признала его. Однако прежде чем Марк Аврелий успел прибыть на Восток, узурпатор, после 3 месяцев правления, был убит своими же сторонниками (175 г.).

В следующем году император вернулся в Рим, но уже в 178 г. был принужден снова отправиться на Дунай, где опять восстали маркоманны и квады. На этот раз борьба с ними пошла для Рима гораздо успешнее, но прежде чем она была окончательно завершена, Марк Аврелий умер в Виндобоне (Вена) в марте 180 г.» (Ковалёв: 2002, с. 716-718)

Устройство дакийских укреплений подробно описывает И.Т. Кругликова: «Многочисленные крепости, являвшиеся стоянками римских войск в Дакии, строились обычно по плану древних временных лагерей. Их солидные каменные стены имели форму прямоугольника, с башнями но углам. Две перпендикулярно идущие дороги делили кастеллы на 4 части и заканчивались четырьмя воротами. В центре возвышался преторий, а вокруг него было множество других специальных построек. Легионной стоянке принадлежала обширная, лежащая кругом территория (territorium legionis). Находившимися здесь пастбищами, лугами и лесом распоряжался легат: он выделял из нее участки ветеранам, землю под поселение купцам и т. д.

Дакийскую систему укреплений нельзя назвать лимесом в полном смысле слова. Непрерывной пени укреплений типа британского или германского лимесов в Дакии проследить не удалось, и даже в настоящее время вопрос о существовании дакийского лимеса является спорным. Но румынские ученые конца XIX и начала XX вв., обследовавшие остатки пограничных сооружений Дакии, установили определенную систему в их расположении и описали различные тины сооружений. Поэтому мы имеем все основания называть римскую оборонительную систему в Дакии лимесом, учитывая при этом его значительные отличия от римского лимеса в Британии, Германии, Паннонии или Реции, где имелась строгая система в расположении непрерывной цепи крепостей, лагерей, башен и валов.

Серия укреплений вдоль границ Дакии — дакийский лимес — сделалась частью старого дунайского лимеса, и постройка ее повлекла за собой изменение последнего. Так как после второй дакийской войны устье р. Тиссы и область восточнее ее (Банат) перешли к римлянам, для охраны их от северных соседей — языгов римляне возвели серию земляных валов, соединяющих левый берег р. Дуная с Тиссой и дальше с р. Муреш. Самый большой из этих валов достигает сейчас 15,5 м ширины и 1,5 м высоты. Основные военные силы, охранявшие этот участок, стояли в Сингидуне, где был лагерь IV Флавиева легиона и в Виминации — лагере VII Клавдиева легиона.

Отрезок границы между городами Виминаций и Новы (лагерь I Италийского легиона) прекратился теперь по внутреннюю границу между провинциями, и охранявший его раньше V Македонский легион был переведен Траяном из Эска в Троэзм. Зато лагерь легиона XIII Gemina был выдвинут далеко на север, сначала в Сарминегетузу, затем в Апул. Этот легион охранял теперь северную часть дакийской границы. Со времени Марка Аврелия эта граница была усилена устройством здесь еще одного укрепленного лагеря в Потаиссе, куда из Троэзма тогда вновь был переведен V Македонский легион. Следует иметь в виду, что в середине II в. на нижнем течении Дуная, в соседней Мёзии и г. Дуросторе, был устроен еще лагерь XI Клавдиева легиона. Римляне прекрасно понимали, что от количества военных сил, расположенных на границах, зависят отношения как с покоренным населением, так и с воинственными соседними народами. Именно неуверенность Рима в спокойствии покоренного населения внутри самой провинции, а также племен, ушедших за ее границу и готовых воспользоваться любым моментом, чтобы вернуться на родину, привела к такой концентрации военных сил на иллирийской границе: здесь стояло больше трети всей римской армии (от 100 до 120 тысяч человек). К сожалению, не везде произведены достаточно тщательные археологические раскопки возведенных здесь мощных укреплений, и до сих пор не удалось проследить отчетливо всего контура дакийского лимеса. Но основная его линия уже вполне ясна. Постройка дакийского лимеса началась, вероятно, еще при Траяне и закончилась при Адриане, но неизменным лимес не оставался. Расширение границ, сооружение мостами двойной линии укреплений, постройка дополнительных крепостей и переделка старых — производились и при Антонине Пии, Марке Аврелии, Септимии Севере и других императорах. Но это были лишь изменения второстепенного порядка.

Продолжением земляного вала, служившего границей Верхней Мёзии с землями языгов, являлась серия земляных валов, расположенных на склонах Карпатских гор, представлявших собою западную границу Дакии. Они закрывали доступ в Трансильванское плоскогорье со стороны Паннонской равнины. Севернее укрепления тянутся через цепь гор Месеш. Здесь лимес представляет собой многократно прерывающийся земляной нал 7—8 м шириной, тянувшийся в длину на 65— 70 км от Киш-Себеш на р. Кришул-Ренеда (б. Кэрэш) мимо Поролисса до Тихо на р. Сомеш. С внешней стороны он имел ров. На возвышенных местах находились сторожевые башни, сложенные из камня, связанного известковым раствором, и покрытые черепицей. Их сохранившиеся фундаменты имеют размер около 8 х 8 м. Кроме них имеется ряд небольших кастеллов, окруженных земляными валами. К серии кастеллов относился сначала Поролисс, (сделавшийся впоследствии крупным городом с правами муниципия и, возможно, даже резиденцией прокуратора. Северную часть дакийского лимеса составлял, вероятно, ряд укреплений вдоль р. Сомеш от Тихо до Алзо Казали. Здесь, в 300 м от берега р. Сомеш, находился римский лагерь. Как обычно в дунайских провинциях, он был четырехугольной формы (165×165 м) и построен, вероятно, между 212 и 217 гг. Стоящие в нем вспомогательные войска должны были охранять этот речной участок обороны. Продолжением северного дакийского лимеса был связанный с ним Карпатский лимес, сеть заградительных крепостей которого защищала главные долины и закрывала вход на плато. Следы этого лимеса найдены только частично и представляют из себя кастеллы, запирающие горные проходы. Типом подобной крепости является раскопанный у перевала Ойтуз лагерь Брецу, прямоугольной формы, размером 180х 160 м. Дальше на юг найдены уже отчетливые следы лимеса, идущего вдоль р. Олт. Это целая сеть укреплений, расположенных вдоль течения р. Олт и связанных широкой римской дорогой, проходящей то но правому, то по левому берегу реки. Точилеско, производивший раскопки этого лимеса, открыл здесь следы 12 кастеллов, постройку которых он относит ко времени Адриана. Эти укрепления вначале отделяли Малую Валахию, входящую в состав Дакийской провинции, от Большой Валахии, которая, очевидно, не сразу подчинилась римскому господству, но эта граница была менее опасной, и скоро вокруг многих крепостей выросли гражданские поселения. При Септимии Севере римляне построили второй, Валахский лимес, па расстоянии 20 км, а иногда и больше, восточнее р. Олт, начинающийся на Дунае и доходящий на севере до Трансильванских Альп. Точилеско нашел 13 крепостей этого лимеса — из них 9 простых и 4 двойных.

Продолжением дакийского лимеса на востоке являются два так называемых «Траянова вала», сооруженных римлянами в Молдавии и Бессарабии. Первый из них, соединяя р. Прут с р. Серет, охранял римский опорный пункт на ловом берегу Дуная — Гертину, центр транзитного пути из Дакии через горный проход Ойтуз к Черному морю. Второй земляной вал в Бессарабии соединял р. Прут с Днестром, и возможно, продолжался дальше до р. Буг. Он должен был являться северной границей римских областей, относившихся к Нижней Мёзии и назначен был охранять эти области от нападений сарматов.

Густая сеть крепостей, найденных в Дакии, позволяет сравнить эту римскую провинцию с обширным военным лагерем. Этот сугубо военный тип провинции Дакии являлся, наряду с разноплеменным характером ее колонизации, специфической чертой устройства новой провинции.» (Кругликова И.Т.: 1957, с. 133-135)

Помимо сооружения укреплений и усиления военного контроля над границей Рим применял и экономические методы защиты от варваров (об этом уже говорилось в §1). Рим ограничивал торговые связи с варварами, но, согласно Э.А. Томпсону, были и исключения: «Гермундуры, германское племя, чья территория граничила с Империей в окрестностях Регенсбурга на Дунае, были «лояльны» к римскому правительству, в чем оно имело возможность убедиться. Поэтому им, единственным среди германцев, в середине I века н. э. было позволено не только торговать на римском берегу Дуная, но и пересекать его в любом месте, продвигаться в глубь провинции Реции без всякого надзора и продавать и покупать товары где угодно. Они даже имели право, по желанию, заходить в Аугсбург (Augusta Vindelicorum), торговый город, лежащий на пути из Италии, который вел через перевал Бреннер к рейнским армиям. Они могли смотреть на дома и виллы римлян, что было важным военным преимуществом в том случае, если бы они планировали набеги на жителей провинции. Нам неизвестно, почему гермундуры получили такую привилегию. Все, что мы знаем, — это то, что они были «лояльны» к римлянам. Однако другие германские народы могли бы назвать такое поведение гермундуров предательством.

Торговцев из других германских племен, если они и получали разрешение входить в римские провинции, разоружали на границе, и дальше они путешествовали в сопровождении военного конвоя. Торговать им позволялось только в крепостях, расположенных вдоль границы. Они не имели права продвигаться в глубь территории, и, таким образом, все, что они видели во время посещения провинций, — это военные лагеря и оружие солдат. Это зрелище должно было заставить варваров хорошо подумать, прежде чем совершить набег.» (Томпсон Э.А.: 2003, с. 17)

У этого же автора: «В имеющихся описаниях Маркоманнских войн Марка Аврелия в кон­це II века подобные ограничения на право въезда в римские провинции упоминаются достаточно часто. В 169—170 годах в Паннонии Марк Авре­лий решил, что с политической точки зрения будет правильно заключить великодушный договор с квадами и другими племенами. Однако, несмот­ря на свое великодушие, он отказал им в праве свободного выхода на римские рынки, «дабы маркоманны и язиги, которых квады поклялись не принимать и не пропускать через свою территорию, не смешались с ними и, выдавая себя за квадов, не следили за римскими позициями и не поку­пали все, что хотят». Позже Марк Аврелий заключил договор с маркоманнами и язигами: в отношении маркоманнов он отменил разрешение сво­бодно торговать вдоль границы (мы не знаем, когда они добились этой привилегии) и определил «места и дни взаимной торговли». Он освобо­дил язигов от всех условий, навязанных им ранее, «кроме тех, которые касаются запрета собираться вместе и вести торговлю». Он не позволил им пользоваться своими судами на Дунае и запретил ступать на дунай­ские острова. Кроме того, они могли проходить через задунайскую про­винцию Дакию для торговли с роксоланами только в том случае, если правитель Дакии им это разрешит.

Таким образом, Валент следовал сложившейся римской практике, ког­да в 369 году, после победы над везеготами, он ограничил деятельность везеготских торговцев двумя городами вдоль границы по нижнему тече­нию Дуная. (К сожалению, названия этих двух городов до нас не дошли.) До этого на протяжении нескольких лет везеготы имели право свободно­го доступа в приграничные города, но, по мнению римского правитель­ства, они использовали эти торговые места для нанесения ущерба жите­лям провинций. Надо сказать, что эта торговля была выгодна для обеих сторон, и для римлян, и для готов. Есть также основания считать, что некоторые крупные римские землевладельцы участвовали в этой торгов­ле, так что меры, принятые Валентом, нанесли серьезный ущерб торгов­цам тех городов, в которые везеготы теперь не допускались. То, что сделал Валент, было не единственной подобной акцией на северной границе в IV веке. В 371 году один римский военачальник, служивший на Дунае, приказал своим солдатам построить в северной Паннонии форт (burgus, как он его называет) «по имени Коммерциум, ибо именно по этой причи­не он и был построен». Эта фраза, несомненно, означает, что в этом райо­не (около Грана) варварам, жившим за Дунаем, разрешалось торговать только в Коммерциуме. (Форт, кстати говоря, был построен за сорок во­семь дней.) Мы знаем, что основным предметом импорта, осуществляв­шегося сарматами — варварами, населявшими эту часть приграничья, — были рабы. Впоследствии археологи обнаружили и другие места, такие как Зелигенштадт на Майне, где действовали торговцы-варвары. (Томпсон Э. А.: 2003, с.18)

По сведениями исторической энциклопедии: «В 271 году Аврелиан принял решение эвакуировать римские войска и оставшееся гражданское население на прав. берег Дуная, Дакия явилась первой провинцией, оставленной римлянами под напором варварских племен.» (Гладкий В. Д.: 1998). И. Т. Кругликовой пишет об этом событии: «Факт оставления Дакии римлянами, означающий конец их господства на левом берегу Дуная, явился следствием кри­зиса III в., ослабившего силы империи. Надо было сконцен­трировать римские поиска на линии Дуная, чтобы обеспечить сохранность хотя бы правобережных владений. Римская цепь обороны порвалась в Дакии, надо было выбросить порвавшееся звено и заново скрепить укороченную цепь. Из провинции, где римляне продержались больше полутора столетия, были выведены войска, администрация и пожелавшие уйти с рим­лянами жители. Евтропий пишет, что римляне были выведены из городов и деревень. Вряд ли можно думать о полном остав­лении страны населением; крестьяне, привязанные к своим участкам, особенно жители отдаленных, мало романизованных районов, потомки коренного дакийского населения, вероятно, остались на своих местах. Верхние же романизованные слои населения и, по-видимому, большая часть городских жителей нашли себе новую отчизну на правом берегу Дуная, в бывшей провинции Мезии, в области, названной Аврелианом и честь утраченной «Dacia ripensis». (Кругликова И.Т.: 1955, с.157)

Оставление Дакии римскими войсками освещается и в «Истории Рима» Ковалёва С. И..: «По доро­ге на Восток Аврелиан занялся дунайскими делами. Он принял решение очистить Дакию от римских гарнизонов и колонистов и тем самым отдать ее готам. Римское население было переведено к югу от Дуная. Варварские набеги на римскую территорию прекратились. Дунайская граница была заново укреплена путем поселения на ней военных колонистов, которые, вместе с тем, являлись и колонами императорских поместий. (Ковалев С.И.: 2002, с.766)

Заключение

 В ходе работы были рассмотрены направления колонизации Римом земель по Рейну и Дунаю, а также лимес,  прочерчивающий границу на территории между этими реками. Отдельно был  рассмотрел участок Дакийского лимеса. В ходе работы были сделаны следующие выводы: 1.) согласно работам Ковалева С. И. и Томпсона Э. А., колонии первоначально имели оборонительный характер, а уж потом выполняли торговую и интегративную для культуры функцию 2) в ходе анализа работы Томпсона С.А. было выявлено, что торговые связи Рима и варварских (в том числе и германских) не носили хаотичного характера, а строго регламентировались Римом 3) было рассмотрено устройство дакийского лимеса как части оборонительных сооружений для охраны римских колониальных поселений, что даёт представление об устройстве лимеса в целом (в основе лежит исследовательская работа Кругликовой И. Т.)

Как показало изучение данной темы, римские колонии по Рейну и Дунаю были не только поселениями римлян с целью освоения ими новых земель, но и являлись местами взаимодействия культуры Рома и культуры варваров (германцев в том числе). Поэтому тема затрагивает научный интерес как специалистов, изучающих античный мир, так и специалистов, изучающих мир варварских племён, что делает её перспективной для дальнейших исследований.

1. Арсеньева М. Г., Балашо¬ва С. П., Берков В. П., Соловьева Л. Н. Введение в германскую филологию: Учебник для фи¬лологических факультетов./ — М.: ГИС, 1998. — 314 с.
2. Большая Советская Энциклопедия / Гл. ред. А. М. Прохоров, 3-е изд. Т. 1-30. — М.: «Советская энциклопедия» — 1969-1978.
3. Гладкий В. Д. Древний мир. Энциклопедический словарь в 2-х томахим — Центрполиграф — 1998. — 510 + 478 с.
4. Ковалев С. И. История Рима. Новое издание, исправленное и дополненное/Под ред. проф. Э. Д. Фролова. — СПб.: «Издательство «Полигон». — 2002.— 864 с.
5. Кругликова И. Т. Дакия в эпоху Римской оккупации, – Изд. Академии Наук СССР, М. – 1955. — 168 с. – (Причерноморье в античную эпоху. Вып. 8).
6. Прокопий Кесарийский. Война с готами. О постройках — М., «Директ-Медиа» — 2009. — 778 c..
7. Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Том второй: СПб «Наука» — 1993. — 736 с.
8. Томпсон Э. A. Римляне и варвары. Падение Западной империи / Пер. с англ. Т. О. Пономаревой; под ред. М. Е. Килуновской. — СПб.: Издатель¬ский Дом «Ювента», 2003. — 288 с.
9. Штаерман Е. М.. Кризис рабовладельческого строя в западных провинциях Римской империи. — М.: Изд-во АН СССР, 1957. — 515 с.
10. Talbert J.A. Atlas of Classical History — Taylor & Francis e-Library, 2003. — 224p.

Все статьи автора «Кольцова Ольга Николаевна»