ЮРИСДИКЦИЯ ТРАНСНАЦИОНАЛЬНЫХ КОМПЬЮТЕРНЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ В СИСТЕМЕ УГОЛОВНОГО ПРАВА США

Комаров Антон Анатольевич
Сибирский институт управления - Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации
г. Новосибирск, криминолог, доцент кафедры "Уголовного права и процесса"

Аннотация
В данной статье мы путём сравнительного анализа изучили особенности определения границ действия уголовного права США в части транснациональных компьютерных преступлений. Существенным результатjм можно считать, выявление того факта, что основным способом разрешения коллизии двух государств, в случае совершения «дистанционного» преступления является возможность расширительного толкования территориального принципа действия уголовного закона в пространстве. Наряду с этим отмечены попытки американских коллег ввести в обиход универсальный принцип, которые однако, не увенчались успехом в силу сложившихся доктринальных воззрений. Остальные принципы в публичном праве задействованы слабо.

Ключевые слова: компьютерная преступность., Соединённые Штаты Америки, транснациональные преступления, уголовная юрисдикция, уголовное право


TRANSNATIONAL CYBER CRIME: US CRIMINAL JURISDICTION

Komarov Anton Anatolevich
Siberian Institute of Management – Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration
Novosibirsk, criminologist, Associate Professor of Criminal Law and Procedure

Abstract
We analyzed some principles of criminal jurisdiction US on the Internet. The common way, when a conflict of different national laws arises, is that an American lawyers account for space only physical infrastructure of Internet. It means that the place where the cybercrime was committed must locate only in the US. However, we found that other researchers offer wider use of universal jurisdiction in American law. But this is not a common view.

Рубрика: 12.00.00 ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ

Библиографическая ссылка на статью:
Комаров А.А. Юрисдикция транснациональных компьютерных преступлений в системе уголовного права США // Современные научные исследования и инновации. 2016. № 8 [Электронный ресурс]. URL: https://web.snauka.ru/issues/2016/08/70461 (дата обращения: 15.03.2024).

Введение.

Стремясь более полно усвоить и заимствовать накопленный в иных правовых системах опыт, мы провели собственное исследование наиболее значимых постулатов уголовного права Соединённых Штатов Америки, касающихся вопросов транснациональных компьютерных преступлений. Напомним читателю о том, что проблема уголовной юрисдикции конкретных государств до сих пор не решена, несмотря на уже сложившиеся и порой противоречащие друг другу доктринальные точки зрения. Обзор этих правовых позиций в зарубежной науке и является целью нашего исследования.

К подобному вопросу мы решили подойти системно. Мировому сообществу известно несколько традиционных форм правового устройства (правовых семей), которые каждая по своему складывает нормы в определённую последовательность, образуя национальную правовую систему. Поэтому разбирать уголовное законодательство всех подряд стран довольно бессмысленно, не пытаясь выделить то общее, что уже имеется и существует в системе континентального права (материковая Европа) или же общего (прецедентного) права (Великобритания, США).

Пользуясь сравнительным методом, мы полагаем более целесообразным обратиться вначале к опыту законодательного регулирования уголовной ответственности в США. Во-первых, именно в этой стране зародился Интернет, компьютер и компьютерные сети. Криминальная угроза впервые в истории человечества поднялась во весь рост именно в данной части света. Посему ожидать наибольшего опыта в решении данной проблемы можно ожидать именно здесь. Во-вторых, отечественный криминалист в большей степени уже сталкивался с принципами, на которых строится континентальное право. Ведь отечественная правовая система является некой разновидностью последней, неся однако на себе значимый доктринальный отпечаток советского уголовного права. Поэтому общеевропейское уголовное право (в плане определения национальной юрисдикции) мы оставим для отдельной статьи. А сейчас обратимся к анализу источников уголовного права в США.

Нормы уголовного законодательства США, посвящённые его действию в пространстве.

Соединённые Штаты Америки имеют довольно архаичную систему норм, составляющих отрасль уголовного права. Обосновано подобное положение дел тем, что исторически каждый из штатов имел право принимать собственные уголовно-правовые нормы. Такое положении дел сохранилось до сих пор. На федеральном уровне, уголовное законодательство кодифицировано в виде отдельного тома (раздела) свода законов США (конкретно Title 18 of the United States Code). Однако оно содержит диспозиции меньшинства наказуемых деяний по уголовному праву США. Штаты также не утратили право криминализировать деяния уже предусмотренные федеральным законодательством, что порождает зачастую ещё большие коллизии. Статутное право развивалось весьма своеобразно. Писаные законы, появляясь не раскрывали диспозиции статей, опираясь на обычное право, которое существовало веками. И только суды в своих решениях конкретизировали эти термины. Модельный уголовный кодекс США 1962 года является неким подобием Основ уголовного законодательства СССР с тем лишь отличием, что не является всеобщим мерилом и не требует неукоснительного соответствия будущих региональных кодексов его постулатам[1, C.335].

Таким образом, проблема уголовной юрисдикции в США раскрывается в двух плоскостях: как коллизия внутри государства (между штатами, штатом и федеральным центром) и между государством и иным государством (конкретно уголовным законом штата и другим государством, федеральным уголовным законом и законом другого государства).

Однако существующие судебные прецеденты, описываемые в юридической литературе, свидетельствуют о том, что международное законодательство имеет приоритет перед национальными нормами, в том числе перед законодательством штатов[2, C. 1112]. Так, если США приняли на себя международные обязательства исходя из заключённого договора, то отдельные штаты не могут принимать собственные акты, регулирующие аналогичные вопросы. Таким образом, удалось добиться серьёзных успехов в противодействии наркопреступности, приняв общефедеральные уголовные законы на основе международно-правовых актов.

Соответствующее положение содержится в норме, раскрывающей территориальную юрисдикцию США – §7, главы первой, тома 18 свода законов США (далее: 18 U.S. Code):  «Nothing in this paragraph shall be deemed to supersede any treaty or international agreement with which this paragraph conflicts» (Ничто из положений, приведённых в данном параграфе не может противоречить и подменять собой любой договор или международное соглашение в случае противоречия (коллизии) норм – прим.: перевод наш). В остальном положения о действии уголовного закона в пространстве мало систематизированы в писаных источниках. Однако в юридической литературе отмечается, что наиболее распространённым доктринальным подходом является учение Гарвардской школы права (Harvard Law School study, 1935) согласно которому следует признать наличие пяти «живых» (действующих) принципов действия американского уголовного права в пространстве: 1) территориальный принцип; 2) национальный принцип; 3) пассивный персональный принцип;  4) реальный принцип; 5) универсальный принцип[3, C.152].

В действительности при внимательном изучении действующего американского уголовного законодательства можно прийти к выводу о приоритете территориально принципа. Что не удивительно, правовая система США во многом схожа с таковой в Великобритании, где указанный принцип действия уголовного права  является доминирующим, зачастую возводясь в абсолют[4, C.168]. Однако доктринальные воззрения американских учёных не лишены определённой почвы, когда речь заходит о существовании иных принципов действия уголовного закона. Иные принципы можно встретить в содержании норм особенной части, после описания диспозиции конкретного состава преступления. Например, в пункте «Е», § 1091 – Genocide 18 U.S. Code очевидно сформулирован универсальный принцип: «если указанное деяние совершено на территории США или вне её пределов, а также вне зависимости от принадлежности (гражданства – прим. и перевод наш.) США или другого государства либо в случае отсутствия такового».

В целом можно сказать, что иные принципы действия уголовного права в пространстве в американском праве присутствуют, однако употребляются для решении коллизий сравнительно реже, нежели территориальный.

Проблема адаптации традиционных принципов к киберпространству в трудах американских криминалистов.

На наш взгляд, С. Л. Парамонова достаточно точно выделила две критически направленные по отношению друг к другу в американской литературе точки зрения. С одной стороны, наши зарубежные коллеги, стоящие на позиции создания специальных норм, посвящённых действию уголовного закона в виртуальном пространстве. С другой –  довольно традиционный взгляд, на то, что существующие принципы достаточны для урегулирования практически всех спорных вопросов [5, C.45].

Первая, радикальная позиция апеллирует к необходимости создания уголовных норм международного характера, исходя из того, что локальное  уголовное законодательство штатов не всегда адекватно оценивает криминальные угрозы, тем самым посягая на национальную безопасность[6], а также порождает коллизии между федеральным законодательством и уголовными законами отдельных регионов. Вторым существенным моментом в полезности признания международных норм приоритетными является то обстоятельство, что в отличие от национального законодательства иных стран мира (той же системы континентального права), Конституция США считает их составной частью национальной правовой системы (на федеральном уровне) с момента подписания документа Президентом[7, C.453]. При этом две трети Сената (квалифицированное большинство) дают своё одобрение на подобные действия главы государства, практически никоим образом не вмешиваясь в содержание самих норм. Таким образом, они имплементируются фактически без каких-либо изменений.

В России подобное фактически невозможно. Основным источником уголовного права в странах континентального права, как правило, является единственный кодекс. И для того чтобы международные нормы начали действовать, необходимо запустить законодательный процесс по их созданию.

Вторичным, для представителей радикального направления является попытка обобщить и представить в некотором усовершенствованном виде иные принципы действия закона в пространстве не связанные с территорией: национальный (персональный) принцип[8, C.568]. Но в большей степени, по известным причинам, приоритет отдаётся универсальному принципу.

Представители иной, традиционной точки зрения в системе общего права утверждают: поскольку территориальный принцип является доминирующим в доктрине то, национальная юрисдикция США, проецируется только на физическую инфраструктуру глобальной сети. А изменять существующие формулировки принципов нет оснований. Однако в суждениях этих авторов стоит отметить и существенный недостаток. Из самого понимания киберпространства они выводят понятие компьютерной информации, поскольку та не укладывается в рамки территориального принципа. Если выразиться проще, попросту игнорируют тот факт, что информация является частью преступного деяния; или то, что вред от преступления может носить не только материальный характер. На самом деле для приверженных сторонников территориального принципа это известная и практически неразрешимая проблема. Несмотря на активную научную дискуссию, начатую ещё в XIX веке по вопросу т.н. «транзитных преступлений», никто из учёных так и не приблизился к решению проблемы. В английском уголовном праве, преступления (к примеру, клевета), совершённая путём почтового отправления, почитается оконченной по месту наступления вредных последствий. А почта выступает в качестве innocent agent (невиновного причинителя – перевод наш)[9, C. 457]. Кстати, ответ на подобный вопрос не могут найти и отечественные учёные до сих пор рассматривая некоторые аспекты совершения, теперь уже преступлений в сфере компьютерной информации, когда недостаточно полно квалифицируются последствия в виде блокирования работы компьютеров, причиняющее материальный ущерб, но не являющееся по сути хищением, что свидетельствует по мнению отечественных исследователей о недооценке общественной опасности таких посягательств как denied of access-атаки[10, C.25]. Как справедливо отмечается в трудах американских коллег, экономическим преступлениям, вернее их последствиям уделяется несколько больше внимания, что зачастую собственно и ставит вопрос о юрисдикции конкретного государства при защите интересов юридических лиц [11, C. 176].

Развивая мысль об исключительно территориальной юрисдикции уголовного права США в Интернет профессор Вольф Хайншель фон Хайнегг (Wolff Heintschel von Heinegg) опираясь на содержание Международной стратегии развития киберпространства (International Strategy for Cyberspace, 2011) утверждает, что международным правом (в части определения пределов государственных суверенитетов) гарантирована защита исключительно физических техногенных объектов, функционально связанных с территорией конкретного государства; доходя в рассуждениях вплоть до того основания, что конкретные сервера, персональные компьютеры питаются от электрической сети конкретного государства, на которую юрисдикция США как раз таки и распространяется[12].

Одним из существенных возражений, относительно необходимости создания новых способов правового регулирования интернет-отношений является вполне логичное заявление об отсутствии особого объекта правового регулирования. Действительно, если обратиться к определению киберпространства, то мы получим довольно расплывчатую абстракцию объединяющую аппаратные средства (вплоть до процессоров и микроконтроллеров), а также информационное наполнение, некого содержания (по сути, компьютерная форма существования информации) объединённые вместе. Таким образом, киберпространство, как совокупность всех телекоммуникационных технологий и устройств должно образовать новое квазипространство, чего однако не происходит[13, C. 318]. В отличие от иных территорий, получивших международно-правовое регулирование: морей, воздуха, космоса, Антарктиды, киберпространство не имеет реального физического измерения.

Далее для того, чтобы универсальный принцип действия уголовного закона получил возможный приоритет необходимо признать киберпространство «Res coommunis» – местом общего пользования для государств всего мира, имеющим общепризнанный международно-правовой иммунитет от национальной юрисдикции. Причём у отдельных исследователей-скептиков чётко прослеживается мысль, что для надлежащего наделения глобальной сети международным иммунитетом требуется вывести всю физическую инфраструктуру за пределы суверенитета государства, путём объединения их в неком глобальном наднациональном домене[14]. Что, в общем-то, недостижимо.

Таким образом, в современной американской литературе просматривается двоякий подход, констатирующий невозможность решения существующей проблемы в рамках территориального принципа действия уголовного закона в пространстве и в некоторой мере отрицание необходимости изменений в существующие порядки, установленные системой общего права, поскольку такие попытки, существенно ограничивают возможность использования судебных прецедентов в качестве источников уголовного права.

Выводы.

Проведённое нами исследование позволило сформулировать ряд важных для нас выводов, в части обобщения зарубежного опыта по противодействию транснациональной компьютерной преступности, на основе законодательного регулирования вопросов уголовной ответственности в США и пределов действия их национальных законов.

Так, вполне очевидно, что с исторической точки зрения традиционно воспринимаемый в качестве единственно верного принцип территориальной юрисдикции нашёл своё повсеместное закрепление в уголовном законодательстве как отдельных штатов, так и на федеральном уровне.

Причём с учетом федерализации вопрос о коллизии с зарубежными уголовно-правовыми нормами в трудах американских криминалистов стоит отнюдь не на первом месте. Имеются и многочисленные внутригосударственные правовые коллизии. Несколько по-иному обстоит дело с компьютерными преступлениями, поскольку отсутствуют учёные отрицающие её транснациональный характер. Однако вся совокупность их исследований не служит надёжной опорой для возражений сложившейся доктрине уголовного права о пределах юрисдикции США, в целом.

Попытки расширительного толкования территориального принципа действия уголовного закона в американской литературе сводятся к тому, что национальная юрисдикция возможна лишь там, где государство способно обеспечить контроль над его инфраструктурой. Причём это не всегда территория США (по крайней мере, в трудах отдельных учёных).

Следовательно, контроль возможен над исключительно вещными (материальными) объектами, но не содержанием (контентом, наполняющим Интернет). Признаем, что содержание информационных ресурсов в американском сегменте Интернет довольно свободно. И здесь уместно сделать отсылку в первой поправке Конституции США, гарантирующей свободу слова, собраний, вероисповедания и пр. На основе данного теоретического посыла многими криминалистами делается вывод о невозможности (или отсутствии необходимости) воспринимать компьютерную информацию в качестве самостоятельного объекта уголовно-правового регулирования.

Разумным ограничением данного посыла является то обстоятельство, что США принимают многочисленные международные обязательства, исходя из смысла и содержания заключаемых ими международных договоров, благодаря чему расширяется предметное поле национального нормотворчества, затрагивающего проблемы распространения и оборота конкретных видов компьютерной информации. К примеру, США активно борются с распространением детской порнографии в глобальной сети [15, C. 112].

Исходя из официально опубликованной в 2011 году «International Strategy for Cyberspace» (Международной стратегией развития Интернет) такое положение вещей сохранится для национальной правовой системы Америки и на ближайшие годы.

Вместе с тем, существуют и довольно смелые предложения по унификации уголовного законодательства США с общемировыми нормами, в частности Конвенцией Совета Европы «О киберпреступности», 2001 года. О подобном стремлении может свидетельствовать и ратификация данного документа 29 сентября 2006 года, после продолжительных дискуссий. Это же отчасти подтверждается наличием именно в федеральном законодательстве, норм об ответственности за конкретные компьютерные преступления. Например, компьютерное мошенничество §1029, §1030 18 USC.

Однако здесь заключено и объективное противоречие, поскольку указанные нами в качестве примера составы были приняты параллельно международным нормам и соответствуют более национальной специфике нормотворчества, нежели международным стандартам.

Таким образом, ратификация Конвенции никоим образом не повлияла на содержание норм уголовного законодательства об ответственности за компьютерные преступления  и вопросов юрисдикции США в этой связи.


Библиографический список
  1. Чемеринский К.В. Международно-правовые основы криминализации общественно опасных деяний: отдельные проблемы // Вестник Северо-Кавказского гуманитарного института. 2016. № 1. С. 332-336.
  2. Blakesley С. United States Jurisdiction over Extraterritorial Crime //Journal of criminal law and criminology. 1982. № 73. p.p. 1109-1163.
  3. Boister N., Currie R. Routledge handbook of transnational criminal law. Routledge, 2014. 482 p.
  4. Lew J. The extra-territorial criminal jurisdiction of English courts // International and Comparative Law Quarterly. 1978. № 27. pp. 168-214.
  5. Paramonova S. Boundlessness of cyberspace vs. limited application of the national criminal law (on example of Russian, US-America and German legal systems): International Cybercrime Court // Academic Digest of  Grigol Robakidze University. 2013. №2. pp. 38-50.
  6. Miller S. Prescriptive Jurisdiction over Internet Activity: The Need to Define and Establish the Boundaries of Cyberliberty // Indiana Journal of Global Legal Studies: Vol. 10: Iss. 2, Article 8. [Электрон. ресурс]. – URL.: http://www.repository.law.indiana.edu/ijgls/vol10/iss2/8 (дата обращения: 28.07.2016).
  7. Бернам У. Правовая система США. 3-й выпуск. Москва: Новая юстиция, 2006. 1216 с.
  8. Leitstein T. A solution for personal jurisdiction on the Internet // Louisiana Law Review. 1999. №59. pp. 565-590.
  9. Кенни К. Основы уголовного права. Москва, 1949. 599 c.
  10. Филимонов С.А. Некоторые проблемы борьбы с киберпреступностью как самых опасных транснациональных преступлений // APRIORI. Серия: гуманитарные науки. 2014.  №1.  С. 25-33.
  11. Амиянц К.А., Данелян Р.С. Изменение общественной опасности и последствий преступлений в сфере экономики // Бизнес в законе. Экономико-юридический журнал. 2014. № 2. С. 175-178.
  12. Heinegg H. Legal Implications of  Territorial Sovereignty in Cyberspace / 4th International Conference on Cyber Conflict. URL.: https://ccdcoe.org/publications/2012proceedings/1_1_von_Heinegg_LegalImplicationsOfTerritorialSovereigntyInCyberspace.pdf (дата обращения: 29.07.2016).
  13. Herrera-Flanigan J. Cybercrime and jurisdiction in the United States / Cybercrime and jurisdiction: a global survey ed. by Bert-Jaap Koops and Susan W. Brenner. Hague: T.M.C. Asser Press, 2006. pp. 313-325.
  14. Brenner S., Koops B-J. Approaches to cybercrime jurisdiction // Journal of High Technology Law.  Vol. 4.  No. 1.  2004.  URL.: http://ssrn.com/abstract=786507 (дата обращения: 12.08.2016).
  15. Кобзева Е.В. Преступления против здоровья населения и общественной нравственности. Учебное пособие. Москва, 2014. 168 с.


Количество просмотров публикации: Please wait

Все статьи автора «Комаров Антон Анатольевич»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться:
  • Регистрация