ПРОБЛЕМА ВЗАИМООТНОШЕНИЙ ЯЗЫКА И ЭТНОСА В ЗАПАДНОЙ И ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ФИЛОСОФСКИХ ТРАДИЦИЯХ

Бачурин Всеволод Владимирович
Уральский государственный университет путей сообщения
Екатеринбург, преподаватель кафедры «Иностранные языки и межкультурные коммуникации»

Аннотация
Статья посвящена вопросу о взаимоотношений языка и этноса в истории западной и отечественной философии. В работе отмечены характерные особенности обеих традиций.

THE PROBLEM OF RELATIONS BETWEEN LANGUAGE AND ETHNICITY IN WESTERN AND RUSSIAN PHILOSOPHICAL TRADITIONS

Bachurin Vsevolod Vladimirovich
Ural State University of Railway Transport
Ekatrinburg, Lecturer, Chair of Foreign Languages ​​and Intercultural Communications

Abstract
The article discusses the problem of relations between language and ethnicity in the history of Western and Russian philosophy. The work pays attention to distinctive features of both traditions.

Keywords: language and ethnicity, language and spirit of the nation, linguistic relativity, national worldview


Рубрика: 09.00.00 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ

Библиографическая ссылка на статью:
Бачурин В.В. Проблема взаимоотношений языка и этноса в западной и отечественной философских традициях // Современные научные исследования и инновации. 2015. № 9. Ч. 2 [Электронный ресурс]. URL: https://web.snauka.ru/issues/2015/09/57373 (дата обращения: 29.03.2024).

Анализируя проблематику современного ему философского мировоззрения, В.Дильтей находил причины кризиса в философии в отстраненности от конкретного человека, абсолютизации только одной из его познавательных способностей – разума. Философия, по мнению В.Дильтея, теряет при этом свою исконную мировоззренческую проблематику и не должна больше оставаться  умозрительной, абстрактной и оторванной от человека метафизикой; не может быть она и простым обобщением данных естественных наук, будучи загнанной «в теснину обязательных абстрактных закономерностей по ана­логии с естествознанием» [1, с.129]. Ее задачей должна стать обращенность не на внешний предметный, а на духовный мир человека, противопоставление жизни, историчности, духовности человека всему естественному, природному.

Акцент на проблемах человека характерен  для современной философии, именно поэтому ее развитие  в последнем столетии происходит под знаком языка. Человек ищет новые средства постижения своей духовной сущности и окружающего мира и одно из важнейших средств такого познания он находит в языке, а точнее – в языках. «Путь к осмыслению феномена человека лежит не через естественные науки, а через естественные языки» [2, с.324].  Исследование естественных языков не может ограничиваться их формально-логической стороной, но открывает перед изучающим уникальные комплексы образов мира.

Ключевые слова естественных языков сами дают подсказку и символическое указание на решение глубинных философских вопросов. Во-первых, фундаментальной проблемы, сформулированной еще в рамках традиционной и классической парадигмы философии языка – вопроса о соотношении языка и мышления, слова и мысли, слова и духа. Язык сам является свидетелем тесной связи этих понятий  в древнейших словах, нередко  со слитными синкретическими значениями: «говорить, спрашивать, отвечать», «сообщать, знать, понимать, думать», «сказанное, речь, слово». Во многих языках мира слова со значениями «говорить» и «думать» восходят к общему корню [3, с.273]. Так, древняя индоевропейская традиция  отождест­вляет способность ‘говорения’, ‘дара речи’  с ‘разумностью’. «Такое заключение можно вывести из факта эти­мологической соотнесенности в разных индоевропейских диалектах лек­семы со значением ‘говорить’ и лексем со значением ‘думать’, ‘мыслить’, ‘помнить’: ср. хет. mem(m)a- ‘говорить’, memiia- ‘слово’, ‘дело’, ‘настро­ение’, ‘состояние души’… др.-рус. менити ‘говорить’, лит. minti ‘звать’, ‘именовать’, ‘отга­дывать’, латыш. minet ‘упомянуть’, ‘назвать’, соотносимое этимологически с др.-инд. manyate ‘думает, греч. μιμνησχω -вспоминаю’, ‘обращаюсь мыслями’, μέμονα – ‘имею побуждение, желание’» [4, с.473]. Из готского слова doms «суждение», заимствованного в праславянский язык, произошли и русск. ‘дума’ и болг. ‘дума’ – «слово»; русск. ‘толк’ «признаваемый в чем разум, смысл» и толковать «объяснять смысл, значение; рассуждать, переговариваться, беседовать» [5, с.411-412].  Ср. тж. греч. λογος – «слово», и «смысл, понятие». Как пишет Хайдеггер, «согласно старинной дефиниции мы как раз те существа, которые обладают даром речи и у которых, стало быть, уже есть язык»; «человек есть ζωον λογον εχον «живое существо, обладающее логосом» (греч.), причем логос можно понять и как речь, язык» [6, с.259, 425]. Идея диалектического единства слова и мысли, берущая начало в античной философии, получила последующее развитие в византийском богословии и западной философской традиции, становясь связующим звеном между эпохами в развитии философского знания о языке и человеке.

Во-вторых, существует явное указание на семантическую двуплановость слова язык (как «язык» и «народ») в сознании целого ряда этносов,  связь языка с родовыми корнями, происхождением народа. Этот древний синкретизм значений известен языкам различных семей: индоевропейским, финно-угорским, языкам Африки. Действительно, на определенном этапе общественного развития присуща тесная взаимосвязь этнического и языкового принципов группировки населения, т.е. язык воспринимается как то, что объединяет народ, что отличает его от других народов.

Учитывая значительный интерес к  проблеме соотношения языкового и этнического сознания, разработку целого ряда смежных дисциплин с разнообразными методами и терминологией, следует вспомнить о двух основополагающих традициях, формирующих подходы к данному вопросу – европейской и отечественной.

Вопрос о соотношении языкового и этнического сознания длительное время находился на периферии философской мысли, и начало разработки проблематики с целью изучения антропологии, истории,  духовной жизни индивида и общества связывается с личностью В. фон Гумбольдта. На особенности его философско-лингвистической программы повлиял ряд факторов. Во-первых, время В. фон Гумбольдта – эпоха расцвета немецкой классической философии, когда на качественно новый уровень переходит теоретическое мышление. Следуя отчасти традициям философских грамматик, В. фон Гумбольдт использует новый, мощный теоретический философский аппарат. Во-вторых, его труды являются во многом реакцией на антиисторизм и механистическую концепцию языка XVII – XVIII вв.  Для Европы XVIII век  – век безраздельного господства историзма, и языкознание становится частью историзма. В-третьих, это противопоставленность логическому и универсалистскому направлениям, т.е. постулату «универсальных грамматик» об абсолютном соответствии речи натуральной логике мышления. В древнегреческой философии данные воззрения были представлены как «принцип доверия языку» в его обнаружении разума и доверия разуму его познании физического мира. Вопрос о том, как имя выражает сущность обозначаемого им предмета, задавался сторонниками теорий ‘фюсей’ и ‘тесей’, а позже стал предметом споров реалистов и номиналистов, и получил наиболее полное развитие в «Грамматике Пор-Рояля». Универсалистскому подходу было чуждо диалектическое осмысление развития грамматического строя языков, чужд принцип историзма.

В. фон Гумбольдт формирует качественно новые пути исследования, антропологический подход, утверждая, что «тщательное изучение языка должно включать в себя все, что философия и история связывают с внутренним миром человека» [7, с.377].  Язык следует рассматривать не только как средство общения. Как орудие мыслей и чувств народа язык превращается в цель в самом себе. Адекватное изучение языка возможно и должно происходить в тесной связи с: сознанием и мышлением человека; культурой, с которой он взаимодействует; духовной жизнью народа в целом.

В воззрениях В. фон Гумбольдта запечатлен его опыт полиглота, изучавшего множество языков, в том числе резко отличных от языков индоевропейской семьи. Он приходит к мнению, что язык и дух народа  тождественны. Различия между языками не сводятся просто к знаковым различиям,  а являются различными мировидениями. «В каждом языке заложено самобытное миросозерцание. Как отдельный звук встает между предметом и человеком, так весь язык в целом выступает между человеком и природой, воздействующей на него внутри и извне … И каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка» [8, с.80]. Языки способны «схватывать в движении духа глубочайшее и тончайшее» [7, с.370].

Принимая во внимание тот факт, что особенности эпох и народов так тесно переплетены с языком, что иногда языкам незаслуженно приписывается полностью или частично то, что принадлежит эпохе и сохраняется лишь поневоле, а также роль отдельных писателей,  которые могут вследствие мощного порыва своего духа придать языку новый характер, В. фон Гумбольдт формулирует глубокие выводы об исконном характере языка:

1)Язык, обладая индивидуальностью, сохраняет ее, а реагирует на посторонние воздействия и допускает свободное использование лишь в рамках своего характера.

2)Индивид испытывает на себе обратное действие языка, усваивая все созданное народом в прошлом.

3)Невозможно определить точный момент возникновения языка у нации, т.к. пользуясь историческим методом, исследователь всегда попадает в середину причинно-следственного ряда, где язык уже находится в определенном состоянии развития.

4)Язык есть свидетельство уникального сплава исконно языкового характера и характера нации.

Своеобразие языков находит выражение в освоении ими различных видов духовной деятельности. У греков, обладавших развитым чувством языка, каждый поэтический жанр имел соответствующий языковой облик – отдельный диалект. «Здесь мы находим разительный пример силы языкового характера. Если же, например, переменить роли, представив себе эпическую поэзию на дорическом, а лирическую – на ионийском диалекте, то сразу можно почувствовать, что изменились не звуки, а дух и сущность» [7, с.374].

Из современников В. фон Гумбольдту в определенной степени созвучны работы И.Г.Гердера, рассматривавшего язык как выражение духовной жизни народа и полагавшего, что через изучение различий в языках можно проникнуть в историю человеческого рассудка и души. И.Г.Гердер выделял три «возраста» языка – молодость (язык поэзии, язык чувств), зрелость (язык художественной прозы, язык разума) и старость (язык с высокими требованиями к логической правильности и синтаксической упорядоченности).

Ф. фон Шлегель считал данные истории языков наиболее надёжными для истории народов. При этом флективные языки рассматривались ученым как эстетически совершенные, в особенности языки типа древнеиндийского, изначально выражающие самые сложные, но при этом необычайно ясные понятия и мысли.

Трактовка В. фон Гумбольдтом строя языка как содержательной детерминанты мировосприятия и миропонимания дает основание интерпретировать его концепцию как предвосхищение гипотезы лингвистической относительности Сепира-Уорфа.

Постулат В. фон Гумбольдта о языке как мировидении не раз был предметом для полемики.  К примеру,  в России,  где идеи философа были широко известны,  о своем несогласии с немецким языковедом и наивности взгляда на тождество языка и мышления заявляет Н.Г.Чернышевский.  Он видит причину заблуждений В. фон Гумбольдта в заимствовании идеи немецкой философии о мышлении как основной силе, производящей человеческий организм, приведшей основоположника философии языка к мысли, что «язык человека и его умственная жизнь – одно и то же. Что находится в умственной жизни человека, все выражается его языком; чего нет в языке, того нет в его умственной жизни. Человек, в сущности, мыслящая сила; организм человека есть проявление его мышления; поэтому вся звуковая деятельность органов человеческой речи тождественна с его мышлением; и если мы будем говорить об отдельном человеке, то должны сказать, что его индивидуальность и его язык совершенно совпадают. То же самое и о народе» [9, с.832]. По логике В. фон Гумбольдта, языки с более развитыми грамматическими формами, т.е. флектирующие,  дают возможность лучше мыслить. Согласно Н.Г.Чернышевскому, между языком и мышлением нет буквального тождества, т.к. слова не в силах охватить все содержание человеческих представлений и «гибок, богат и при всех своих несовершенствах прекрасен язык каждого народа, умственная жизнь которого достигла высокого развития» [9, с.848].

Немецкий философ действительно говорит о наличии истинно духовного лишь в языках, достигших достаточно высокой степени развития,  но справедливости ради следует заметить,  что о взаимосвязи языка и мышления, а также связанного с этим прогресса в области общественных отношений, нравственности, науки и искусства не раз высказывается достаточно осторожно. «В области самого мышления действие языка исключает всякую остановку в каком либо достигнутом пункте. Обнаружение истины, определение законов, в  которых обретает отчетливые границы духовное, не зависят от языка; но язык дает человеку предпосылку для развития внутренних сил; когда мы стремимся к бесконечному,  первое побуждение, отвагу и энергию на этом пути мы получаем от языка» [7, с.375].

Параллельная гумбольдианству, но при этом весьма самобытная, традиция осмысления проблематики языкового и этнического возникает в  России в середине XIX в. Ф.И.Буслаев, рассматривая язык и культуру как формы проявления народного духа, пытается изучать историю народа посредством языка: «Язык есть выражение не только мыслительности народной, но и всего быта, нравов и поверий, страны и истории народа. Единство языка с индивидуальностью человека составляет народность. Искрен­ние, глубочайшие ощущения внутреннего бытия своего человек может выразить только на родном языке. Внутренняя нераздельность языка и характера народа особенно явствует из отношения языка к народной образованности, которая есть не иное что, как непрестан­ное развитие духовной жизни, а вместе с тем и языка» [10, с.340].

Идея о том, что «язык собственность нераздельная целого народа», а дух народа полнее и вернее всего выражает себя в языке,  ложится в основу рассуждений И.И.Срезневского. «Народ и язык, – пишет И.И.Срезневский, – один без другого представлен быть не может. Оба вместе обусловливают иногда нераздельность свою в мысли одним названием: так и мы русские, вместе с другими славянами искони соединили в одном слове «язык» понятие о говоре народном с понятием о самом народе» [11, с.16]. Всякое изменение в языке носит закономерный характер: с изменением народа меняется и язык. Каждый язык обладает уникальной и присущей только ему одному формой, поэтому «народ, вполне сочувствуя формальной стройности языка своего, боится нарушить ее, бережет ее, как святыню» [11, с.19].

В лекциях по истории русской словесности С.П.Шевырев утверждает, что язык является первым признаком народности, внешним образом народа, дает возможность познания своей духовной сущности: «Русский народ обнаруживает в своей словесности две стороны: сильную народную самобытность, которая постоит за себя,  и обширную всечеловеческую восприимчивость, которая готова сочувствовать всему прекрасному в человечестве. Эти две стороны, проникая друг друга, обещают богатое развитие в будущем» [12, с.IV].

Наиболее полное раскрытие проблема связи языка и духа народа получает в работах славянофилов. Язык, согласно учению славянофилов (А.С.Хомякова, И.В.Киреевского, К.С.Аксакова), есть форма воплощения самосознания народа. Познание и самосознание индивида обусловлено формой языка, который, в свою очередь, является выражением народного духа. А.С.Хомяков, изучая происхождение славянских племен, отмечает, что самобытная народная жизнь славян находит выражение в формах языка, а изменение уклада и быта народа приводят к изменениям в языке, и «речь, как самое покорное орудие мысли, как самая, так сказать, воплощенная мысль, более всего подвергается влиянию личности народов и их прихотливому произволу. Волнения жизни беспрестанно изменяют образ слова» [13,  с.318].

Выводы славянофилов имели историческую значимость (практический инструмент полемики с западниками), и в то же время сохраняют актуальность на сегодняшний день. Во-первых, они еще раз обращают внимание на семантическую двуплановость слова «язык» (для славянофилов слова «язык» и «народ» неразрывные синонимы, и, как следствие, по К.С.Аксакову, «филология открывает философию народа» [цит. по: 14, с.68]). Во-вторых, результаты наблюдений славянофилов находят подтверждение в современных исследованиях. Для изучения процессов этнического развития многие из историков и этнографов не довольствуются объективными признаками, такими, как компактность проживания, общность экономической жизни и т.д., а обращают внимание на наличие этнического самосознания и выраженности его в языке. Без изучения языкового символизма исследование принципов некоторой культуры будет неполным, если не сказать, непрофессиональным. Язык выступает в роли этнического маркера, указывая на уникальность народа и своеобразие его духовного опыта. В-третьих, язык становится важным мерилом основных этапов развития этноса.

Близкие славянофилам воззрения на природу языка и его роль в самосознании народа высказывает позитивистски настроенный А.А.Потебня. Развивая мысль В. фон Гумбольдта о том, что язык является основным способом мышления и познания, основатель харьковской лингвистической школы обращает внимание на деятельно-творческую сторону языка, отмечая, что «язык есть средство не выражать уже готовую мысль, а создавать ее, что он не отражение сложившегося миросозерцания, а слагающая его деятельность» [15, с.156]. Таким образом, язык органически участвует не только в формировании мировосприятия народа, но и в самом развертывании мысли: «Человек, говорящий на двух языках, переходя от одного к другому, изменяет вместе с тем характер и направление течения своей мысли, притом так, что усилие его воли лишь изменяет колею его мысли, а на дальнейшее течение ее влияет лишь посредственно. Это усилие может быть сравнено с тем, что делает стрелочник, переводящий поезд на другие рельсы» [Потебня 16, с.260]. А.А.Потебня настаивал на необходимости исследования языка в связи с историей народа, обращаясь к фольклору и художественным ценностям, достояниям национальной культуры. Он неоднократно употребляет понятия «народ» и «народность». Язык, согласно А.А.Потебне, есть порождение «народного духа» и одновременно источник самобытности народа («народности»).

Таким образом, идеи о соотношении языкового и этнического, взаимосвязи языка и духа народа, в западной и русской лингвофилософии можно рассматривать как взаимодополняющие. В западной мысли акцентируется роль языка как  образующего органа мысли, власть родного языка, а также влияние формы на освоении народами различных видов духовной деятельности. Значительную роль в трактовке языка играет историзм. Поэтому одна из главных задач изучения различий в языках – проникновение в историю человеческого разума и души. Русская философия также понимает язык как важнейший признака этноса и самую значительную форму проявления духа народа, отмечая, что человек может выразить искренние, глубочайшие ощущения своего внутреннего бытия только на родном языке, а также отмечают нераздельность языка и характера народа и закономерности изменений в языке. При этом отечественная традиция всегда характеризовалась стремлением к целостности познания, неразрывностью философских, научных и нравственно-эстетических форм мышления. Обе традиции предвосхищают лингвистический поворот философии в XX веке и возрождение интереса к антропологической тематике и проблемам человеческого духа и культуры.


Библиографический список
  1. Дильтей В. Введение в науки о духе // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX – XX вв. Трактаты, статьи, эссе. М.: Изд. Моск.гос.универс., 1987 – 512 с.
  2. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. 2-е изд. – М.: Языки русской культуры, 1999. – 896 с.
  3. Мечковская Н.Б. Язык и религия: Лекции по филологии и истории религий. М.: Агентство ФАИР. 1998. – 352 с.
  4. Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч.Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры. Ч.I-II. Тбилиси: Изд-во Тбилисск. ун-та, 1984. – XCVI + 1328 с.
  5. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т.IV. М.: Русский язык, 1982. 683 с.
  6. Хайдеггер М. Время и бытие. Статьи и выступления. М.: Республика, 1993. – 447 с.
  7. Гумбольдт В. фон.  Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985 – 450 с.
  8. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. – 397 с.
  9. Чернышевский Н.Г.Полн. собр. соч.: В 15Т. М.: Госполитиздат, 1951. Т.10. – 1095 с.
  10. Буслаев Ф.И. Преподавание  отечественного языка. М.: Просвещение, 1992. – 511 с.
  11. Срезневский И.И. Мысли об истории русского языка. М.: Учпедгиз, 1959. – 135 с.
  12. Шевырев С.П. История русской словесности. Лекции. Изд. 3-е. Ч. 1-4. СПб. : 1869. Ч.1.
  13. Хомяков А.С. Соч.: В 2 т. М.: Моск. философ. фонд «Медиум», 1994. Т.1. – 589 с.
  14. Анненкова Е.И. Аксаковы. СПб.: Наука,  1998. – 366 с.
  15. Потебня А.А. Мысль и язык // Потебня А.А. Слово и миф. М.: Правда, 1989. – 622 с.
  16. Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М. Искусство, 1976 – 614 с.


Количество просмотров публикации: Please wait

Все статьи автора «Бачурин Всеволод Владимирович»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться:
  • Регистрация