К АТРИБУЦИИ ЧАМНУ-БУРУНСКОГО КЛАДА

Чореф Михаил Михайлович

Ключевые слова: Византия, Константин V, Лев III, Мангуп, нумизматика, подражания, Таврика, технология монетного производства, фема, Херсон, Чамну-Бурунский клад

Choref Mihail Mihaylovich

Рубрика: 07.00.00 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ

Библиографическая ссылка на статью:
Чореф М.М. К атрибуции Чамну-Бурунского клада // Современные научные исследования и инновации. 2011. № 4 [Электронный ресурс]. URL: https://web.snauka.ru/issues/2011/08/1822 (дата обращения: 15.03.2024).

М.М. Чореф

К атрибуции Чамну-Бурунского клада

 

Находки монет VII–IX вв. в Горном Крыму относительно редки. Однако в регионе встречаются клады денег этого периода. К настоящему времени в научный оборот введены два таких сокровища. Первое, найденное на мысе Чамну-Бурун (гор. Мангуп), состояло, судя по публикации, из имитаций солидов Льва III Исавра (717–741) [6, с. 120-135], а второе, обнаруженное на территории «пещерного города» Бакла – из тридцати трех аббасидских дирхемов и одного подражания им, а так же из драхмы и гемидрахмы наместников Табаристана и Фарса [16, с. 429-454]. Бесспорно, находка сокровища, состоявшего из раннесредневековых арабских и предположительно хазарских монет, по сути, важнейшее нумизматическое событие десятилетия, так как оно позволяет проследить состав денежного обращения Таврики в VIII–IX вв. Но сам факт обнаружения клада местных имитаций византийскому золоту нам кажется куда более интересным. Заметим, что так же считали и его первооткрыватели А.Г. Герцен и В.А. Сидоренко. Клад из Чамну-Буруна был опубликован ими уже вскоре после обнаружения. Причем издатели привели исчерпывающие сведения об обстоятельствах находки и о составе этого сокровища. Они попытались прояснить и обстоятельства его формирования. С их точки зрения, мангупские подражания были выпущены на местном монетном дворе. Исследователи предположили, что в клад выпали некачественные имитации, по разным причинам не поступившие в обращение [6, с. 130]. Но, в любом случае, сам факт их эмиссии, по мнению археологов, свидетельствует об обособлении территорий Юго-Западного Крыма от Византии в период хазарского господства. А.Г. Герцен и В.А. Сидоренко считают, что подражания могли быть выпущены в 710–787 гг. [6, с. 131].

Отметим, что имитации византийских золотых давно и хорошо известны. К настоящему времени установлено, что в IV–IX вв. их выпускали как в граничащих с империей областях, так и в удаленных странах. К примеру, хорошо известны аварские, арабские, болгарские, лангобардские, германские и франкские подражания [13, с. 36. №1.0.1; 30, рис. 120,813; 31, рис. 2; 32; 34, p. 60. Tav. XIV. №80 bis; 35, p. 51–63. Tav. I-II; 36, p. 413–444; 37, P. III.3–II.15. Tav. I–XI; 38; 40; 42, p. 77–83, 144–149, Pl. 15, 34; 50; 53, p. 1–95, 123–189. Tab. I–XIV, XVIII–XXV]. Их чеканили из золота, электра или позолоченного серебра. Причем задействованные при этом штемпели заметно отличались от подлинных стандартных штампов византийских монетных дворов. Как правило, изображения на имитациях были переданы грубее, примитивные, а легенды их или вовсе нечитаемые, или содержат орфографические ошибки. Довольно часто эти надписи содержат имена и титулы местных их правителей. Кроме того, подражания являлись не столько платежным средством, сколько своеобразным уведомлением мира о независимости выпустившего их государства. Поэтому на их аверсах или реверсах размещали портреты, легенды с именами или монограммами правителей, санкционирующих их эмиссию. Впрочем, предназначались они, как правило, исключительно для местного обращения. Иное дело – имитации солидов из Чамну-Буруна. Они были оттиснуты штемпелями, практически идентичными ординарным штампам константинопольского монетного двора. Семь из них было выбито на специально изготовленных бронзовых и медных пластинках, причем значительно меньшего веса и диаметра, чем солиды–оригиналы. В среднем эти параметры для имитаций составили 1,17 г и 18,04 мм соответственно. Одно подражание, по мнению исследователей, была оттиснуто на литой херсоно-византийской монете, причем перепад толщины ее кружка была настолько значителен, что при перечканке первоначальные надписи и изображения не только не были сбиты, но и практически не повредились. Кроме того, ни на одном из имитаций солидам из этого клада нет следов золочения.

Заметим, что выявленные А.Г. Герценым и В.А. Сидоренко обстоятельства выпуска и сокрытия мангупских подражаний кажутся нам крайне интересными. А так как публикация уважаемых исследователей являлась, по сути, только предварительным сообщением [6, с. 133], то, мы рискнем продолжить изучение найденного ими монетного комплекса с целью развить выдвинутые ими положения. Первым делом обратим внимание на технологию производства мангупских имитаций. Как верно заметили А.Г. Герцен и В.А. Сидоренко, в процессе чеканки были задействованы две пары штемпелей. Причем штампы были сопряжены так, как это было принято на достаточно высоко технологичных для того времени монетных дворах Византии. Однако подражания из бронзы не смогли отчеканить в один удар. Как справедливо отметили А.Г. Герцен и В.А. Сидоренко, четкий оттиск на них не мог быть получен, так как заготовки не отжигали. На всех бронзовых подражаниях хорошо заметны следы повторного удара [6, с. 128]. Причем складывается впечатление, что при чеканке стремились просто заполнить монетное поле. Иначе постарались бы совместить штемпели с уже частично оттиснутыми изображениями. Кроме того, бронзовые подражания были отчеканены путем двукратного наложения штампов аверса и реверса на каждую сторону монеты. Это можно объяснить только тем, что штемпели не различали. Вообще, непрофессионализм монетчиков проявился не только в неумении подготовить и отчеканить заготовки. Судя по материалам клада, в процессе производства разрушился штемпель аверса. И, по предположению А.Г. Герцена и В.А. Сидоренко, его заменили вторым чеканом реверса. По их мнению, следы его удара просматриваются на херсоно-византийской монете. Заметим, что такого рода погрешности неординарны даже для фальшивомонетчиков.

По ходу отметим, что не все известные к настоящему времени экземпляры солидов в бронзе или в меди можно отнести к варварским имитациям. Дело в том, что их чеканили и на государственных монетных дворах Византии. Однако там их изготавливали по стандартной технологии обычными штемпелями, и, кроме того, тщательно золотили. Известно, что бронзовые, латунные и медные подражания солидам выпускали в хазарском Крыму [8, с. 44–46]. Причем их чеканили куда аккуратнее. По крайней мере, ни на одном из них не просматривается повторное наложение штемпелей аверса и реверса на каждую сторону.

Как видим, клад явно не типичен. Бесспорно, что имитации, входящие в его состав, не производили впечатления подлинных золотых монет. И никакой ценности они представлять не могли. Однако, по мнению издателей, он все же являлся кладом, причем бережно схороненным.

Попытаемся разрешить это противоречие. Для этого попробуем проанализировать как обстоятельства сокрытия, так и содержимое Чамну-бурунского клада. Начнем с того, что он был найден в редко посещаемом районе плато, на укреплении A.I, под относительно нетяжелой известняковой плитой (pис. 1). Вернее всего, подражания находились в узком кошельке или были завернуты в тряпицу, так как на момент обнаружения лежали стопкой. Не маловажно и то обстоятельство, что в полости, в которой они хранились, не было земли. Все это дало А.Г. Герцену и В.А. Сидоренко право предположить, что имитации были скрыты в рукотворном завале [6, с. 126]. Проведя археологическое исследование участка, археологи увязали сокрытие сокровища с ремонтом стены [6, с. 128]. По их мнению, атрибуция клада позволяла бы, кроме всего прочего, уточнить дату возведения укреплений Мангупа.

Перейдем к атрибуции нумизматического материала. Заметим, что исследователи с большой тщательностью изучили состав монетного собрания. По хорошо заметной особенности оформления – замене последней буквы легенды реверса на точку, они определили вариацию солида Льва III Исавра, послужившую образцом для копирования [6, с. 126]. По их мнению, такой признак имели номизмы константинопольской чеканки 725–732 гг. На самом деле их выпускали в 732–741 гг.[1]. Отметим также, что легенды аверса и реверса мангупских подражаний несколько отличаются от ординарных надписей солидов Льва III Исавра. Так, на лицевой стороне имитаций можно разобрать «NDLEOIAMЧL», а на оборотной читается «DNKONSTANTINЧ.». Однако на солидах Льва III Исавра такая легенда реверса неизвестна. К примеру, на золотых этого правителя, чеканенных в 732–741 гг. выбивали «DNKONSTANTINЧS.» [41, p. 245, Cl. III. № 6.1, 7.a1. Pl. I]. Вернее всего, образцом для копирования послужил солид какого-то неизвестного монетного двора.

Определив оригиналы для подражаний, А.Г. Герцен и В.А. Сидоренко попытались датировать сам клад (рис. 2). Так как все имитации воспроизводили один вариант солидов Льва III Исавра, то они отнесли их эмиссию 725–732 гг. [6, с. 132]. По мнению исследователей, такие подражания могли находиться в обращении до последней четверти VIII в. [6, с. 132]. Большое внимание А.Г. Герцен и В.А. Сидоренко уделили атрибуции единственной перечеканенной монете из этого клада (рис. 2,8, 4,1). Расшифровав часть легенды реверса, они отнесли ее к херсонскому литью Льва III Исавра. Исследователи попытались определить значение буквы «Β», размещенной на аверсе этой монеты. По мнению А.Г. Герцена и В.А. Сидоренко, она служила обозначением номинала. Археологи предположили, что исследуемая ими бронза была дионумисом (правильнее – дионуммусом sic!) – «монетой в две единицы» [6, с. 132]. Вернее всего, исследователи имели ввиду известный византийский номинал – декануммий. Развивая это допущение, археологи вынесли на научное обсуждение гипотезу о номиналах монет раннесредневекового Херсона. По их мнению, в VII–VIII вв. в нем лили бронзы четырех номиналов: в 1, 2, 4 и в 8 единиц–пентануммиев [6, с. 132].

К сожалению, исследователи не стали обосновывать эти гипотезы. К примеру, они никак не аргументировали свое предположение о размещении обозначения номинала на аверсе херсонских монет, с их точки зрения, исключительно наименьшего достоинства. В свою очередь мы вынуждены отметить, что в Византии такие элементы оформления никогда не выносили на лицевую сторону. А.Г. Герцен и В.А. Сидоренко так же не высказали никаких предположений о периоде эмиссии монет с «A» на лицевой стороне, по их мнению – пентануммиев. Хотя выдвинутая ими гипотеза достаточно спорна. Ведь они не учли тот факт, что на аверсах мелких бронз Херсона, отлитых, действительно, в первой половине VIII в., были оттиснуты не только эта буква, причем разных конфигураций, но и символ «N», а так же монограмма «DNTH». Их уж никак нельзя считать обозначениями номинала. Заметим, что буква «B», как знаковый элемент оформления монетного поля, появились на аверсах бронз Херсона при Вардане Филиппике (711–713) [20, с. 120]. Причем, судя по сохранению прежнего обозначения достоинства – «Δ» на реверсе, она была помещена не с целью изменить номинал. Очевидно, что этот символ мог быть только монограммой правителя. В связи с этим мы вынуждены прокомментировать и выводы А.Г. Герцена и В.А. Сидоренко о номиналах литых бронз Херсона VII–VIII в. Дело в том, что в Византии уже к 580-м гг. пентануммии и декануммии практически выпали из денежного обращения [45, p. 215]. Следовательно, их эмиссия в VIII в. была бы экономически бессмысленна. Кроме того, т.н. «дионуммус» и «нуммус» не входил в число номиналов, выпускавшихся монетным двором Херсона со времен Маврикия Тиверия (582–602). Нам неизвестны чеканные монеты этого города с подобным обозначением номинала. Кстати, уже при ближайших преемниках Юстиниана I Великого (527–565) в Херсоне прекратилась эмиссия пентануммиев, а декануммии в нем перестали выпускать с 539 г.[2]. Эта тенденция сохранилась и при императорах из дома Ираклия (610–641). При них в Херсоне и в Боспоре чеканили только фоллисы и гемифоллисы [17, c. 355–392]. Следовательно, нельзя и предполагать, что в первой половине VIII в. в Таврике могла возобновиться эмиссия бронз столь малого номинала, как пентануммий и декануммий.

Как видим, у нас нет никаких оснований соглашаться как с предложенной А.Г. Герценым и В.А. Сидоренко гипотезой о номинале херсоно-византийской монеты из клада, так и с предположением о составе денежного обращения Херсона VIII в. С нашей точки зрения бронзы с «A», «N» и «DNTH» на аверсе отливали в первой половине VIII в. от имени Анастасия II Артемия (713–715), Феодосия III Адрамития (715–717), а так же Артавасда и Никифора, правивших в 742–743 гг. Все эти монеты являлись гемифоллисами [20, c. 121–122; 25, c. 248–255; 26, c. 61–165; 27, c. 138–140].

Продолжая начатое А.Г. Герценым и В.А. Сидоренко исследование, попытаемся датировать клад из Чамну-Буруна. Считаем, что установление времени его выпадения из обращения возможно только единственной настоящей монете, т.е. по херсоно-византийской бронзе с «B» на аверсе и с крестом и плохо читаемым текстом на реверсе (рис. 2,8, 4,1). Как заключили А.Г. Герцен и В.А. Сидоренко, на ее оборотной стороне читается верхний сегмент надписи: [ΛΕ]OΝΚA[I]KΟ[N]СTAN[TINOς] ([Λέ]ον κα[ὶ]) Κο[ν]σταν[τῖνος] – «Леон и Константин». Именно это обстоятельство и позволило исследователям датировать монету правлением Льва III Исавра. Однако заметим, что пары одноименных императоров не единожды находились у власти. И все они успевали воспользоваться монетной регалией. Так, известны совместные выпуски Льва IV Хазара (775–780) и Константина VI [41, p. 328–335. Pl. XII; 54, p. 393–396. Pl. XV,2021, XLVI,14], а также Льва V Армянина (813–820) и его сына Константина [41, p. 375–386. Pl. XVIII; 54, p. 409–413. Pl. XLVII,1020]. Да и Константин V (741–775) сначала продолжил эмиссию от имени своего отца, а потом поместил на деньги изображение и имя своего сына Льва IV Хазара [41, p. 299–324. Pl. VIII–XI; 54, p. 378–388. Pl. XLIII,2223, XLIV, XLV,115]. Следовательно, мы не можем датировать херсоно-византийскую монету из Чамну-бурунского клада только по этому фрагменту легенды оборотной стороны.

По ходу заметим, что в предложенной исследователями расшифровке легенды реверса есть ряд досадных неточностей. Начнем с того, что, по их мнению, на буквосочетание «KON» отводилось значительно меньше места, чем для союза καὶ. Точнее, на выделенном А.Г. Герценым и В.А. Сидоренко пространстве можно было разместить только одну букву (рис. 2,8, 4,1). Отметим также и то, что kaJ в легендах византийских монет не встречается. Считаем, что вместо предполагаемого κα[ὶ] Κο[ν]σταν[τῖνος] монетчик все же разместил KO[N]СTAN[TINOς] (Κο[ν]σταν[τῖνος]). Тем более что на том месте, на котором, по мнению исследователей, мог быть оттиснут слог «KO[N]», явно просматриваются следы сглаженной буквы «N». По ходу заметим, что треугольная форма «O» в имени Константина не должна нас смущать. Дело в том, что резчику штампа реверса этой монеты явно не удавались как прямые линии, к примеру, перекладины креста (рис. 2,8, 4,2–3), так и округлые элементы букв. Обратим внимание хотя бы на весьма неординарное написание «Ω» в слове [Λέ]ων, а именно так, кстати, а не как [Λέ]ον, на монетах прописано имя первого из правителей. К сожалению, мы вынуждены акцентировать внимание читателей и на этой погрешности А.Г. Герцена и В.А. Сидоренко. Дело в том, что на приведенной ими прориси легенды написание имени верно, т.е. такое же, как и на монете, через «Ω», а в тексте статьи оно было прописано уже через «O»[3] [6, с. 129, 132. рис. 6,78].

Итак, выявленные обстоятельства позволяют нам уточнить расшифровку надписи. Предполагаем, что ее следует читать как Λέων Κονσταντῖνος Но, в любом случае, даже дешифровка этого фрагмента легенды не дает нам возможность датировать монету. Для поиска дополнительной информации обратим внимание на другие бронзы этой разновидности. Действительно, на реверсе всех известных к настоящему времени экземплярах монет этого типа (рис. 4,23) просматривается круговая легенда разной степени сохранности [10, табл. В,12; 29, с. 119. № 174]. Так, на бронзе, изданной А.В. Орешниковым (рис. 4,2) [10, табл. В,12], в нижней части реверса хорошо видны буквы «A», «B», «E», «Λ» и «Σ». Первые две из них просматриваются ниже и правее креста. Символы «Λ» и «E» видны непосредственно под культовым символом. Буква «S» видны после «A» и ниже второго «N» в слове Κονσταντῖνος. Как видим, у нас есть все основания считать, что и в этой части монетного поля так же находится элемент надписи, подлежащий дешифровке. Судя по буквам, там могло быть только Βασ[ι]λε..ς. Это буквосочетание можно расшифровать как βασιλὲυς – «василевс» или как Βασίλειος – «Василий». Заметим, что вероятность первого прочтения минимальна, ведь подобное титулование обоих императоров не встречается на золоте и меди Исавров и их преемников вплоть до правителей Македонской династии. Куда правдоподобнее второе предположение. К примеру, хорошо известны фоллисы трех василевсов ромеев: Василия I Македонянина (867–886) и его сыновей Льва VI Мудрого (886–912) и Константина (870–879). На их аверсах помещали изображения правителей, а на реверсах – легенды с их именами. Причем их размещали так, чтобы портрет автократора и соответствующая ему подпись находились бы по центру [41, p. 496–500. Cl. 3–4. Pl. XXXII; 54, p. 440–441. Pl. L,1119, L,1]. Считаем, что выпуск литой монеты с «B» на аверсе и с крестом и легендой ΒΑΣ[I]ΛΕ[IO]ς[ΛΕ]ΩΝΚΟ[N]СTAN[TINOς] (Βασ[ί]λε[ιο]ς [Λέ]ων) (Κο[ν]σταν[τῖνος]) на реверсе следует относить к совместному правлению Василия I Македонянина, Льва VI Мудрого и Константина, т.е. к 870–879 гг. Заметим, что нашему предположению не противоречит наличие на ее аверсе единственного элемента оформления – большой буквы «B», что, как известно, было свойственно именно херсонским эмиссиям основателя Македонской династии [54, p. 442. Pl. LI,46].

Кроме того, считаем необходимым отметить, что на монете из коллекции И.В. Шонова присматриваются изображения, отсутствующие на  бронзе, изданной А.В. Орешниковым. На ее лицевой стороне правее «B» виден фрагмент императорского одеяния, а на оборотной под крестом определенно различим широкий полукруг, увенчанный крестом (рис. 4,3). Заметим, что именно эти элементы изображений были описаны А.Г. Герценым и В.А. Сидоренко как следы перечеканки. Примечательно, что на монете из коллекции И.В. Шонова, вроде бы не контрамаркированной, они просматриваются в тех же местах, что и на чамну-бурунском экземпляре. По конфигурации они совершенно аналогичны. Нам остается только предполагать, что заинтересовавшие нас бронзы этой разновидности не были перечеканены. Вернее всего, они были отлиты в переделанной форме, в которой могли отливать монеты с изображениями императоров на обеих сторонах.

Конечно, у нас нет никаких оснований и предполагать, что в Херсоне могли отливать столь плохо оформленные имитации солидам. Вернее всего, в переделанной форме планировали выпускать первые фоллисы этого города. Но по неясным причинам она не была пущена в дело. По крайней мере, отлитые в ней монеты до нас не дошли. Судя по следам на изученных нами бронзах ее небрежно подрезали, использовали некоторое время, а позже заменили на специально изготовленные штампы, которыми была сформована монета, изданная А.В. Орешниковым.

По ходу заметим, что у нас нет оснований соглашаться с расшифровкой А.Г. Герцена и В.А. Сидоренко надписи на предполагаемом ими штампе Г. Ведь легенду реверса херсоно-византийской монеты они не разобрали. Вообще, уровень допущенных ими ошибок при переписывании хорошо читаемых греческих легенд настраивает нас на тщательную перепроверку подобных выводов.

Обратим внимание на еще один достаточно любопытный нюанс в оформлении бронз этой разновидности. Дело в том, что предполагаемое слово Βασίλειος расположено под фразой Λέων Κονσταντῖνος. Можно только строить предположения о том, почему эти слова были размещены на штампе в таком порядке. Возможно, что таким образом хотели поместить имя автократора ближе к центру композиции или расположить его под крестом. Но, в любом случае, неумелый херсонский монетчик не смог вырезать круговую надпись на литейном штампе. Эта задача оказалась для него непосильной. В результате чего все редчайшие экземпляры этой разновидности несут на своем реверсе неотчетливые следы весьма трудно читаемой легенды.

Итак, высказав наши соображения по вопросу о периоде эмиссии херсоно-византийской монеты из клада, попытаемся определить ее номинал. Срезу же заметим, что она не могла быть гемифоллисом, так как на ее реверсе нет стандартного обозначения номинала – «ПоХ», да и весит она примерно в два раза больше этих мельчайших монет литья Херсона VIII–IX вв. Вернее всего, она была первым херсонским фоллисом[4]. Именно этим обстоятельством можно объяснить поиск стиля ее оформления. Но так как производство бронз этой разновидности оказалось слишком трудоемким[5], а полученные экземпляры – уж очень некачественными, то вскоре вместо них в обращение поступили куда проще оформленные филлисы с монограммой правителя на аверсе и с крестом на Голгофе на реверсе. Но, в любом случае, получается, что денежную реформу в Херсоне, приведшую к выпуску нового номинала, можно приурочить к совместному правлению Василия I Македонянина, Льва VI Мудрого и Константина, т.е. к началу 870-х гг.

Но вернемся к нашим перечеканкам. Если мы правы, то самая поздняя монета из клада могла быть выпущена не ранее третьей четверти IX в. Но как тогда объяснить тот факт, что она, по мнению А.Г. Герцена и В.А. Сидоренко, была надчеканена штемпелем солида Льва III Исавра? Вспомним о нашей оценке мастерства мангупских монетчиков. Ведь они, имея в своем распоряжении отличные штемпели (рис. 3,1), практически идентичные настоящим чеканам, так и не смогли изготовить ни одного качественного подражания. Судя по известным находкам, единственной их продукцией стал Чамну-бурунский клад. Мы можем быть уверены в том, что мастера не могли изготовить использованные ими штемпели. Ведь они не могли их даже править. Судя по известным оттискам, мангупские монетарии совершенно не разбирались в элементах оформления чеканов. Иначе они не стали бы оттискивать штампы аверса и реверса на обеих сторонах бронзовых подражаний. А, судя по предполагаемому А.Г. Герцену и В.А. Сидоренко следу контрамаркирования на херсоно-византийской бронзе (рис. 2,8, 3,2, 4,1), их могли вовсе не различать. Если это предположение исследователей верно, то единственное, что удалось мангупским монетчикам, так это расклепать пару штампов для того, чтобы заменить разрушенный ими чекан аверса на еще один штемпель реверса (рис. 3,2). В любом случае, у нас есть все основания считать, что они воспользовались чужим инструментом. Причем, судя по его технологичности, он мог поступить только с византийского монетного двора. Известно, что в VII–VIII вв. в Таврике было два таких эмиссионных центра: Боспор и Херсон. Причем первый из них вышел из состава империи уже к началу VIII в. [2, с. 187; 33, p. 238; 47, p. 100–101; 51, p. 373]. Получается, что в Херсоне, или что куда более вероятно, в каком-то ином, пока не выявленном эмиссионном центре, в первой половине VIII в. могли выпускать золотые монеты. Возможно, что этим городом была Сугдея, занятая хазарами в 740 г. [2, c. 205]. Причем схожесть имитаций из Чамну-Буруна с константинопольскими солидами свидетельствует о высокой степени влияния столичных оффицин на монетные дворы раннесредневековой Таврики. Предполагаем, что варвары, заняв этот город, завладели и оснасткой находящейся в нем денежной мастерской. Ее оборудование могло быть использовано для выпуска золотых и электровых подражаний солидам, обращавшихся в Восточном Крыму [7, c. 430–441]. В третьей четверти IX в. штампы попали в руки неких лиц, не обязательно имевших непосредственное отношение к группе, завладевшей ими к середине VIII в. Новые хозяева решивших выпустить в обращение подражания популярным в регионе номизмам Льва III Исавра и их фракциям. Естественно, они не имели никакого отношения к официальному монетному двору. Иначе бы подражания были бы отчеканены на подходящих заготовках, да и известны были не только по одному Чамну-бурунскому кладу. Для начала фальшивомонетчики решили набраться опыта и подобрать оптимальный материал. Не случайно они пытались чеканить на бронзовых и медных заготовках. Однако отсутствие сноровки не позволило им реализовать эти замыслы. В конце концов, они разрушили единственный штемпель аверса. Понимая, что дальнейшие попытки будут безуспешны, и, не желая огласки, злоумышленники спрятали навсегда свою продукцию в редко посещаемом районе плато.

Обратим внимание еще на один аспект. Как мы уже выяснили, все подражания Чамну-бурунского клада, отчеканенные на специально изготовленных заготовках, весили значительно меньше нормы солида. По своим физическим характеристикам они ближе всего к семиссам (№ 1), тремиссам (№ 2–3) и четвертям номизм (№ 4–7) – самым популярным монетам в регионе [7, c. 441; 8, c. 44]. А если учесть то обстоятельство, что в Восточном Крыму было принято обрезать солиды до их веса, то мы имеем полное право предполагать, что фальшивомонетчики планировали выпускать в основном именно фракции номизм, чеканя их штемпелями последних. Именно этим обстоятельством, а не выбраковкой из производства легковесных монет[6], можно объяснить факт чеканки на столь легких заготовках. Правда, по мнению А.Г. Герцена и В.А. Сидоренко, фальшивомонетчики попытались выбить солид на херсоно-византийской монете. Но, судя по оттискам предполагаемых штемпелей, этот эксперимент мог быть проделан ими только на последнем этапе аферы, когда единственный использовавшийся чекан аверса был уже разрушен.

Таким образом, Чамну-бурунский клад представляет собой не денежное сокровище, а тайный схрон фальшивомонетчиков. Только этим можно объяснить как его состав, так и тщательность сокрытия. Сама идея наладить производство фальшивых золотых Льва III Исавра подтверждает предположение о высокой роли этих монет в обращении раннесредневековой Таврики до конца IX в. Свидетельствует она, кроме всего прочего, и о слабости торговых связей горных районов полуострова с Херсоном. Ведь, в ином случае, монетчики наверняка попытались бы скопировать современные им деньги.

Заметим, что клады подделанных в древности монет отнюдь не редки. Особенно часто встречаются они на территории тех древних государств, которые по разным причинам не смогли наладить эмиссию собственных, оригинально оформленных денег. При этом копировали наиболее распространенные монеты того времени. Рассмотрим только самые очевидные примеры. Начнем с серебряных монет Афин. Экономическая и политическая мощь этого города позволила распространить валюту этого полиса по всему античному миру. И его монеты стали активно копировать. К примеру, местные имитации афинских серебряных монет как в виде кладов, так и в качестве единичных находок в изобилии встречаются на территории Афганистана, Египта, Малой Азии, Месопотамии, Палестине и Южной Аравии [1, c. 33–83; 19, c. 25–28; 44, p. 73–77; 39, p. 528–535; 46, p. 365–376; 49, Pl. CLIX,C,D,E,F]. Поступали они и в Афины, где для защиты от них денежного обращения даже приняли специальный декрет [19, c. 10–43]. В результате этого из обращения выпал Пирейский клад 1902 г., состоящий из нескольких тысяч привозных поддельных монет [19, c. 39–41]. Не менее активно копировали серебро Александра III Великого (336–323 гг. до н.э.) [9, c. 37–40. Табл. I,1418; 12, c. 11–12. Табл. А,1316; 48, p. 506–510; 49, Pl. CLVIII,L,M], а так же выпуски Древнего Рима и его провинций[7]. Как правило, они обращались на периферии государств, выпускавших монеты–оригиналы [9, c. 37–40, 43–44; 12, c. 11–14; 48, p. 506]. Это явление прослеживается и в средневековье. Так, судя по публикации В.А. Сидоренко, в Баклинский клад выпали как ординарные куфические дирхемы, так и их хазарские имитации [18, c. 429–454]. Известно, что византийские солиды, так же бывшие своего рода мировой валютой, ходили далеко за пределами империи. Как мы уже писали, подражания им выпускались на Арабском Востоке и на Балканах, в Италии и в Закавказье, в Восточной Европе, в частности, в Хазарии. Причем их эмиссия всегда совпадала по времени с возникновением или с усилением региональных государств, денежные рынки которых ранее были наполнены привозными монетами-оригиналами.

Как видим, мы имеем дело с явной закономерностью. Получается, что ряд ведущих государств древности и средневековья временами разворачивали монетную эмиссию в объемах, достаточных для наполнения денежной массой как их собственного обращения, так и рынков сопредельных, менее развитых стран. В последних, в случае ослабления притока платежных средств извне, могли наладить выпуск местных подражаний, в свою очередь, способных вытеснить свои оригиналы. Такого рода копии могли ходить веками. К примеру, имитации тетрадрахм Александра III Великого ходили в Грузии еще в начале н.э. [12, c. 37–40]. Столь же долго их выпускали кельты в Подунавье и в Центральной Европе [48, p. 506]. Но это происходило только в том случае, если хотя бы первые серии таких подражаний выпускали по монетной стопе, не на много отличающейся от принятой в государстве – эмитенте оригиналов. Естественно, в конце концов, высокая потребность в платежных средствах у развивающихся рынков приводила к постепенной порче монеты. Так, к примеру, позднейшие серии подражаний позднеклассическим и эллинистическим статерам и тетрадрахмам, а так же т.н. «таманские денарии» чеканили уже из меди. Однако все эти выпуски ходили по приемлемому для эмитента курсу. Но вот как раз этого мы не и замечаем при анализе материала Чамну-бурунского клада. Ведь в его состав наряду с копиями золотых входила ординарная херсоно-византийская медная монета наименьшего для того времени достоинства. Получается, что исследованный нами нумизматический памятник не представлял собой сокровище из ходячих подражаний дорогостоящим византийским солидам.

Попытаемся изложить и обосновать исторические выводы, вытекающие из проделанной нами нумизматической атрибуции Чамну-бурунского клада. Мы уверены, что она не дает оснований сомневаться в слабости византийского влияния в Юго-Западном Крыму в тот период. Этот регион в третьей четверти IX в. не мог входить в состав Византии. Ведь чеканить фальшивые монеты на территории империи было бы небезопасно. В любом случае, сам факт выпуска на Мангупе имитаций семиссов, тремиссов и четвертей номизм штампами солида свидетельствует как о его неподчинении византийским властям, так и слабом знакомстве местных монетчиков с реалиями денежного дела империи. Вернее всего, эта эмиссия стала возможной в результате сжатия зоны контроля фемы Климатов до Херсона и его ближайших окрестностей, приведшей, кроме всего прочего, к ослаблению торговых связей в регионе. Но, в любом случае, получается, что атрибуция Чамны-бурунского клада позволяет уточнить дату возникновения фемы Херсон.

Считаем нужным отметить и то, что сокрытие имитаций не стоит увязывать с ремонтом стены. Дело в том, что подражания явно не стремились найти. Ведь чего стоило поднять небольшую и сравнительно нетяжелую известняковую плиту, под которой скрыли свою продукцию неудачливые фальшивомонетчики? Мало того. Они не вложили подделки в сосуд. Следовательно, они не беспокоились о его сохранности.

Таким образом, проведя небольшое нумизматическое исследование, мы установили, что т.н. Чамну-бурунский клад представлял собой не сокровище, сокрытое в конце VIII в., состоявшее будто бы из официально выпущенных на Мангупе подражаний византийским монетам, а тайный схрон фальшивомонетчиков, спрятавших неудачные плоды своего творчества. По воле случая вместе с подражаниями была сокрыта херсоно-византийская медно-свинцовая монета, отлитая в переделанной форме, ранее служившей для пробной отливки бронз с изображениями правителей на аверсе и на реверсе. Но, в любом случае, анализ состава этого клада и обстоятельств сокрытия позволяет пояснить ситуацию в Таврике в третьей четверти IX в.

 

Список использованной литературы

 

  1. Абдалла Ю. М., Седов А.В. Монетный чекан раннего Катабана: клад из ас-Сурайры // Scropta Yemenica. Исследования по Южной Аравии. М. 2004.
  2. Айбабин А.И. Этническая история ранневизантийского Крыма. Симферополь, 1999.
  3. Анисимов А.И. О продвижении готов в Северо-Восточное Приазовье. // Проблемы охраны и исследования памятников археологии в Донбассе. Тезисы докладов. Донецк, 1987.
  4. Анисимов А.И. О продвижении готского союза в Северо-Восточное Приазовье в середине III века. // Скифия и Боспор. Тезисы докладов. Новочеркасск, 1989.
  5. Бурачков П.О. О местоположении древнего города Керкинитеса и монетах, ему принадлежащих // ЗООИД. 1875.
  6. Герцен А.Г., Сидоренко В.А. Чамнубурунский клад монет-имитаций. К датировке западного участка оборонительных сооружений Мангупа // АДСВ: Вопросы социального и политического развития. 1988.
  7. Гурулева В.В. Золотые монеты Константина V (741–775), найденные в Судаке // Сугдейский сборник. 2004.
  8. Гурулева В.В. Особенности и разновидности подражаний монетам византийских императоров первой половины VIII в. из Крыма и Хазарии // Тринадцатая Всероссийская нумизматическая конференция. Москва 11–15 апреля 2005 г. Тезисы докладов и сообщений. М., 2005.
  9. Капанадзе Д.Г. Грузинская нумизматика. М., 1955.
  10. Орешников А. В. Херсоно-византийские монеты (Дополнение) // НС. М., 1911. Т. 1.
  11. Орешников А. Материалы по древней нумизматике Черноморского побережья. М., 1892.
  12. Пахомов Е.А. Монеты Грузии. Тбилиси, 1970.
  13. Радушев А., Жеков Г. Каталог на Българските средновековни монети. IX–XIV век. София. 1999.
  14. Сергеев А.Я. Варварские денарии в областях от Подунавья до Закавказья. // Международный Нумизматический Альманах. М., 1995.
  15. Сергеев А.Я. Таманский денарий // Седьмая Всероссийская нумизматическая конференция. Тезисы докладов и сообщений. Ярославль. 1999.
  16. Сидоренко В. А. К вопросу об этнической атрибуции Ай-Тодорского клада монет IV — начала V в. с подражаниями «лучистого типа» // Материалы к этнической истории Крыма. Киев, 1987.
  17. Сидоренко В.А. Медная чеканка византийского Боспора (590-668 гг.) // МАИЭТ. 2003. Вып. XI.
  18. Сидоренко В.А. Подражания аббасидским дирхемам и динарам в монетном обращении Таврики хазарского времени // МАИЭТ. 2002. Вып. IX.
  19. Стрелков А.В. Афинский закон о серебряных монетах 375/4 г. до н.э. // НиЭ. М., 2005. Т. XVII.
  20. Чореф М.М. К вопросу о номиналах бронз раннесредневекового Херсона // МАИАСК. 2008. Вып. I.
  21. Чореф М.М. К истории монетного дела Херсона в первой половине VI в. // Византинороссика. СПб. Вып. IV (в печати))
  22. Чореф М.М. К истории монетного дела Херсона в первой половине VI в. // Проблемы истории и археологии Украины. Материалы VI Международной научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения академика В.П. Безескула. 10–11 октября 2008 г. Харьков, 2008.
  23. Чореф М.М. К истории монетного дела Херсона в первой половине VI в. // Сугдейский сборник. 2010. Вып. IV.
  24. Чореф М.М. К истории монетного дела Херсона в первой половине VI в. // История идей и история общества. Материалы VI Всероссийской научной конференции. Нижневартовск, 17–18 апреля 2008 года. Нижневартовск, 2008.
  25. Чореф М.М. Монетное дело Херсона в первой половине VIII в. // ВВ. 2010.
  26. Чореф М.М. Монетное дело Херсона в первой половине VIII в. // Русь и Византия. Место стран византийского круга во взаимоотношениях Востока и Запада. Тезисы докладов XVIII Всероссийской сессии византинистов. М., 2008.
  27. Чореф М.М. Монетное дело Херсона первой половины VIII века // Материалы Научной конференции «Ломоносовские чтения» 2008 года и Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов–2008» / Под ред. В.А. Трифонова, В.А. Иванова, В.И. Кузищина, Н.Н. Миленко. Севастополь, 2008.
  28. Чореф М.М. Позднейшие эмиссии Херсона, или к атрибуции монет с монограммой «Ρω» // Вестник ТГУ. 2009. № 7.
  29. Шонов И.В. Монеты Херсонеса Таврического. Каталог. Симферополь, 2000.
  30. Щукин М.Б. Готский путь. СПб., 2005.
  31. Щукин М.Б. Силадьшомйо или Шимлео Сильваней и Фритигерн // Культурные трансформации и взаимовлияния в Днепровском регионе на исходе римского времени и в раннем средневековье. Доклады научной конференции, посвященной 60-летию со дня рождения Е.А. Горюнова. Санкт-Петербург, 14–17 ноября 2000 г. СПб., 2004.
  32. Album S. Sylloge of Islamic Coins in the Ashmolean. Volume 1. The Pre-Reform Coinage of the Early Islamic Period. Oxford, 2001.
  33. Anastasii bibliothecarii Historiam Tripertitam // Theophanis Chronographia / Recensvit C. de Boor. Lipsiae, 1885. Vol. II. Continens.
  34. Arslan E.A. Catalogo delle Monete Bizantine del Museo Provinciale di Catanzaro. Catanzaro. 2000.
  35. Arslan E.A. La moneta Langobarda: Per un Corpus dei Materiali // Nuovi contributi agli sdudi Longobardi in Lombardia. Atti del Congregno Arsago Serpio. 24 settembre 1984. Arsago Serpio, 1984.
  36. Arslan E.A. La Monetazione // Magistra Barbaritas. I Barbari in Italia. Milano. 1984.
  37. Arslan E.A. La monetazione di Gotti e Longobardi in Italia // Lo Scudo d’oro. Moneta et Potere da Augusto a Carlo V. Roma-Bruxelles, 1996.
  38. Arslan E.A. Le monete di Ostrogoti, Longobardi e Vandali. Catallogo delle Civiche Raccolte Numismatiche di Milano. Milano. 1978.
  39. Figueira Th. The Power of Money: Coinage and Politics in the Athenian Empire. Philadelphia, 1998.
  40. Goodwin T. Arab-Byzantine Coinage (Studies in the Khalili Collection). London, 2005. Vol. IV.
  41. Grierson P. Catalogue of the Byzantine Coins in the Dumbarton Oaks Collection and the Whittemore Collection / Ed. A.R. Bellinger and P. Grierson. Washington, 1973. Vol. III. P. I. – Leo III to Michael III, 717-867.
  42. Grierson P. Byzantine Coins. London, 1982.
  43. Kent J.P.C. Roman Imperial Coinage. London, 1994. V. X.
  44. Kraay C.M. Archaic and Classical Greek Coins. Los Angeles. 1976.
  45. Morrisson C., Sodini J.-P. The Sixth-Century Economy // The Economic History of Byzantium: From the Seventh through Fifteenth Century / Editor-in-Chief A. E. Laiou. Washington, 2002. Vol. 1.
  46. Nicolet-Pierre H. L’oiseau d’Athéna, d’Égypte en Bactriane: quelques remarques sur l’usage d’un type monétaire à l’époque classique // Iconographie classique et identiés régionales. BCH. Paris, 1986. Suppl. XIV. 1986.
  47. Nikephoros Patriarch of Constantinople. Short history / Text, translation and commentary of C. Mango. Washington, 1990.
  48. Price M.J. The Coinage in the Name of Alexander the Great and Philip Arrhidaeus. A British Museum Catalogue. Zurich / London. 1991. Vol. 1.
  49. Price M.J. The Coinage in the Name of Alexander the Great and Philip Arrhidaeus. A British Museum Catalogue. Zurich / London. 1991. Vol. 2.
  50. Raniferi E. La Monetazione di Ravenna Antica dal V all VIII secolo. Imperio Romano e Byzantino regno Ostrogoto e Longobardo. Bologna, 2006.
  51. Theophanis Chronographia / Recensvit C. de Boor. Lipsiae, 1883. Vol. I. Textum Graecum continens.
  52. Tomasini W. J. The Barbaric Tremissis in Spain and Southern France: Anastasius to Leovigild // The Classical Review, New Series. Vol. 16.
  53. Wroth W. Catalogue of the Coins of the Vandals, Ostrogoths and Lombards and the empires of Thessalonica, Nicaea and Trebizond in the British Museum. London. 1911.
  54. Wroth W. Catalogue of the Imperial Byzantine Coins in the British Museum. London, 1908. Vol. II.

 

Список сокращений

 

АДСВ –          Античная древность и средние века

ВВ –          Византийский временник

МАИАСК –          Материалы по археологии и истории античного и средневекового

Крыма

МАИЭТ –          Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии

НС –          Нумизматический сборник

НиЭ –          Нумизматика и эпиграфика

BCH –          Bulletin de correspondence hellénique

MIB –          Moneta Imperii Byzantini


[1] А.Г. Герцен и В.А. Сидоренко, ссылаясь на Ф. Грирсона, датировали их эмиссию 725–732 гг. При этом важнейшим критерием, позволяющим с высокой точностью выявить образец для подражания, по мнению исследователей  стало наличие точки в конце легенды реверса [6, c. 128]. Но дело в том, что заинтересовавший исследователей элемент оформления известен, правда, не на оборотных, а на лицевых сторонах константинопольских солидов Льва III Исавра 725–732 гг. [41, p. 244, Cl. II. № 5.4, 5.5]. Действительно, английский нумизмат выделил два временных промежутка, во время которых в обращение поступали золотые с таким признаком. С нашей точки зрения, правильнее было бы искать прототип мангупских имитаций среди номизм, выпущенных в Константинополе в 732–741 гг. [41, p. 245, Cl. III. № 6.1, 7.a1. Pl. I]. Ведь только в этот период времени на столичных номизмах в конце легенды реверса проставлялась точка. Кроме того, Константин V на солидах этих классов не выглядит как подросток, что, кстати, было характерно для серий 725–732 гг. А ведь известно, что только на позднейших монетах его изображение уже практически ничем не отличалось от портрета отца.

[2] Классификация мелких бронз Юстиниана I Великого чеканки Херсона приведена в [21; 22, c. 90–91; 23, c. 332–339; 24, c. 246–249;].

[3] Заметим, что подобное написание имени, т.е. как Λέων не было свойственно монетному делу Византии. На подавляющем большинстве монет одноименных императоров читается слово Λέον. Вообще, такое написание этого имени свойственно средневековому и современному греческому.

[4] Считаем необходимым отметить, что в публикации [20, c. 129. Рис. 1,16] мы допустили ошибку при определении достоинства этой монеты. В заблуждение нас ввело наличие восьмиконечного креста на ее аверсе. Учитывая обстоятельства, выясненные при изучении Чамну-бурунского клада, выделяем бронзу с «B» на аверсе и с круговой надписью вокруг креста на реверсе в первый тип фоллиса монетного двора Херсона

[5] Следует учесть и то, что перегруженность символикой литейного штампа приводила его быстрому выгоранию. Поэтому оттиски реверса всех известных монет изучаемой разновидности изобилуют наплывами металла. Это обстоятельство не могло не повлиять на выбор нового стиля оформления фоллисов Херсона. Отметим, что подобное явление наблюдалось в монетном деле этого города в 1070–1080-х гг. На реверсах отлитых в тот период т.н. «анонимных фоллисах» прослеживается постепенное упрощение лигатуры πόλις Χερσῶνος. Под конец она была заменена ординарным крестом на Голгофе. Правда, это явление объясняется не столько упрощением оформления литейных форм, сколько политическим переменами в Херсоне в кон. XI в. [28, c. 35–51].

[6] Как ни странно, но именно этим обстоятельством объяснили А.Г. Герцен и В.А. Сидоренко выпадение в клад наиболее легковесных подражаний. Вообще, по их логике, тайник в завале камней был не чем иным, как складом бракованной продукции Мангупского монетного двора, в котором должно было скапливаться сырье на переплавку [6, c. 130]. В связи с этим заметим, что долго бы пришлось ждать фальшивомонетчикам накопления в нем нужного количества металла. Ведь совокупный вес подражаний из клада составил всего 11,43 г. Причем значительную его часть составила херсоно-византийская монета. Ведь ее вес составил 3,24 г [6, c. 128].

[7] К настоящему времени выявлено множество разновидностей варварских подражаний римским монетам. В II–V вв. их лили и чеканили практически все племенные объединения, населявшие сопредельные империи территории. Так, на территории Украины находят имитации ауреусов и денариев II–III вв., антонинианов III в., а так же солидов, силикв и фоллисов IV–V вв. [43, p. 220–235. Pl. 76–80; 52, p. 127]. Известны находки таких монет и на территории Крыма. Так, в состав Ай-Тодорского клада входили три подражания галло-римским антонинианам Тетрика I (270–272) [16, c. 133–144]. Не менее известны «варварские золотые» и т.н. «таманские денарии», находимые в Восточном Крыму и на Северном Кавказе [3, c. 86–88; 4, c. 128–130; 5, Таб. XIII; 11, c. 32–38. Таб. II,25–33, III; 14, c. 11, 18–19; 15, c. 33–34]. Ныне их относят к чекану германских племен. Находят подражания римским монетам и в Закавказье. Эти выпуски относят к регулярному чекану местных правителей [9, c. 43–44. Табл. II,2224а,26–29; 12, c. 13–14. Табл. I,7]. Как правило, при разработке монетных типов германских подражаний не стремились в точности скопировать оригиналы. Изображения на таких монетах примитивны, а надписи – искажены. Часто практиковался синтез знаковых элементов оформления денег разных номиналов. В более развитых регионах стремились точнее воспроизвести оригиналы. Но местные копии все же различимы, так как местные монетчики не могли быть так же хорошо подготовленными, как их древнеримские или древнегреческие коллеги.

 

Рис. 1. Укрепление A.I (по А.Г. Герцену и В.А. Сидоренко) 1–клад, 2– слой натечного грунта со щебнем, 3–бутово-щебневая подсыпка, 4–дерновый слой, 5–скала, 6–обрывы скалы.

Рис.2. Монеты клада (по А.Г. Герцену и В.А. Сидоренко).

Рис. 3. Реконструкция используемых штемпелей (по А.Г. Герцену и В.А. Сидоренко) 1–штампы А и Б; 2–предполагаемые А.Г. Герценым и В.А. Сидоренко чеканы В и Г.

Рис. 4. Херсоно-византийские монеты с «B» на аверсе и с крестом, окруженным надписью ΒΑΣ[I]ΛΕ[IO]ς[ΛΕ]ΩΝΚΟ[N]СTAN[TINOς] на реверсе 1–прорись бронзы этой разновидности из Чамну-бурунского клада (по А.Г. Герцену и В.А. Сидоренко); 2–изданная А.В. Орешниковым; 3–хранящаяся в коллекции И.В. Шонова.

 



Количество просмотров публикации: Please wait

Все статьи автора «Чореф Михаил Михайлович»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться:
  • Регистрация