«AB EXTERIORIBUS AD INTERIORA», ИЛИ НЕКОТОРЫЕ НЕДОУМЕННЫЕ ВОПРОСЫ ИСТОРИИ ХРИСТИАНСКОЙ ТАВРИКИ

Чореф Михаил Михайлович

Ключевые слова: Византия, декоративно-прикладное искусство, история, Мангуп, Молдавия, монограммы, нумизматика, Палеологи, Таврика, Феодоро.

Choref Mihail Mihaylovich

Рубрика: 07.00.00 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ

Библиографическая ссылка на статью:
Чореф М.М. «Ab exterioribus ad interiora», или некоторые недоуменные вопросы истории христианской Таврики // Современные научные исследования и инновации. 2011. № 4 [Электронный ресурс]. URL: https://web.snauka.ru/issues/2011/08/1779 (дата обращения: 14.03.2024).

Памяти А.Л. Бертье-Делагарда посвящается

 

Девяносто лет назад вышли в свет «Недоуменные вопросы» А.Л. Бертье-Делагарда [Бертье-Делагард 1920: 1-135]. Трудно переоценить научное значение этой работы. До сих пор идеи великого ученого будят умы. Но «патриарх крымоведения» не мог и не дал окончательные ответы на все дискуссионные вопросы истории Таврии. Ведь наука идет вперед. Ежегодно публикуется множество памятников, и выходят в свет новые трактовки уже давно описанных. И наши представления постоянно меняются. Однако и до сих пор ряд кардинально важных вопросов истории православной Таврики так и остался неразрешенным. Речь даже не идет об атрибуциях ряда разновидностей монет местного чекана, традиционно учитываемых для датирования археологических слоев. Ведь, как мы знаем, дискуссия, развернувшаяся еще в XX в. по поводу их определения, до сих пор привлекает внимание научной общественности. Но мы видим проблему несколько глубже. К сожалению, нынешнее состояние нумизматики не позволяет безоглядно доверять результатам ее исследований. Проблема в том, что до сих пор не установлены периоды обращения большинства разновидностей древних монет. Как правило, ученые не считают нужным уделять внимание выяснению этих обстоятельств. Так что результаты современных нумизматических исследований трудно считать объективными. Мало того, до сих пор так и не прояснен вопрос о методике выделения таврических монет. Как не удивительно, но это так. Дело в том, что если ученые XIX в. огульно относили к чекану Херсона все монеты, найденные на его территории, то ныне принято выявлять на них эмиссионные знаки монетных дворов. Но и эта методика не позволяет разрешить вопрос о возможности выпуска золота в Херсоне. Проблема в том, что до сих пор не выявлены обозначения, которые могли быть безусловно истолкованы как метки таврических монетных дворов. Проблема в том, что до сих пор так и не выработана убедительная методика дешифровки монограмм, встречающихся как херсонских бронзах. Уже не первый год мы занимается их исследованием. С целью проверить наши наработки, разберем монограммы правителей Феодоро. Как известно, вокруг их прочтения также развернулась дискуссия. В предлагаемой вашему вниманию статье мы выносим на научное обсуждение наши результаты исследования этих недоуменных вопросов.

Заметим, что мы не случайно выбрали именно эти темы. Как известно, они являются одними из самых злободневных проблем истории христианской Таврики. Понимаем, что мы входим в противоречие с древней мудростью «duobus litigantibus tertius gaudet», но, надеемся, что наши предположения позволят направить дискуссию в новое русло.

Кроме того, поднятые нами вопросы, на первый взгляд как будто ничем не связанные воедино, на самом деле объединены тем, что их нельзя разрешить без обращения к религиозной традиции, без тщательного изучения истории православия. Дело в том, что, изучая монеты таврического чекана, мы обязаны учитывать тенденции их оформления, характерные для раннесредневековой Византии, а, напомним, тогда было принято всеми доступными средствами пропагандировать пиетет императоров. А закладные плиты церквей, дворцов и крепостных сооружений княжества Феодоро интересны не только тем, что их украшают довольно сложные монограммы. Тексты каждой из них – очевидное свидетельство чистоты и крепости веры православных жителей Таврики, не павших духом даже в апостатическом XV в. Мало того, судя по обилию находок закладных плит, правители и жители Феодоро считали себя не только стражами истинной веры; они полагали, что их небольшое княжество может стать ядром возрожденной мировой православной империи.

Как видим, все эти вопросы одинаково важны как для археологов и историков, так и для религиоведов. Обоснованию теорий, на наш взгляд, позволяющих по-новому осветить их, и будет посвящена наша статья.

 

1. О возможности датирования раннесредневековых базилик Таврики по нумизматическому материалу, или к атрибуции т.н. «трехфигурных» монет таврического чекана*1

 

Уже не первое столетие изучаются христианские древности Таврики. В процессе их исследования археологи, архитекторы, искусствоведы и эпиграфисты находят применение своим знаниям. В стороне остаются только нумизматы. К сожалению, современное состояние этой вспомогательной исторической дисциплины позволяет только определить время выпуска той или иной монеты. Установить ее возможный период обращения все еще проблематично*2. Мы не ставим перед собой задачу разрешить эту проблему. Считаем достаточным всего лишь установить время эмиссии и период обращения небольшой группы таврических монет с изображениями четы правителей на аверсе*3 и мужской фигуры и обозначениями номинала «Μ», «Η», «Κ» или «Δ» на реверсе (рис. 1,1-13), т.н. «трехфигурных»*4. Привлекает нас и то, что они встречаются как на древних поселениях, в частности, на территории культовых комплексов, так и в их округе – в склепах одновременных некрополей. К примеру, по монете заинтересовавшей нас группы К.К. Косцюшко-Валюжинич датировал базилику Уварова*5 [Косцюшко-Валюжинич 1902: 80-81]. Вообще, за годы исследования их находили в Херсоне практически повсеместно [Белова 1953: 269, № 109, 135; Белова, Якобсон 1953: 120; Гилевич 1960: 61; Гилевич 1971: 64, 66, 72, 73, № 14, 55, 200, 229, 243; Гилевич 1973: 28, 32, № 87; Романчук 1980: 47, 50; Романчук, Белова 1987: 57, 64]. Встречаются они и в закрытых комплексах. «Трехфигурные» монеты нашли в цистернах № 56 и 92 Портового района Херсона [Косцюшко-Валюжинич 1902: 31; Романчук 1973: 46, 50; Романчук 1980: 76]. Примечательно то, что выпадение одной из них в засыпь первой из этих емкостей связывают с началом возведения Уваровской базилики [Романчук 1973: 50]. Бронзу этой группы нашли при раскопках некрополя Суук-Су [Кропоткин  1962: 33, № 203; Мацулевич 1926: 47, склеп 77]. «Трехфигурные» таврические бронзы находят и в Восточном Крыму. По данным В.А. Сидоренко, в 2003 г. в округе Керчи был найден клад, содержащий такие монеты [Сидоренко 2003: 377-378]. Известны находки «трехфигурных» бронз и за пределами Крыма. Таврический фоллис Маврикия Тиверия был найден в с. Волосском Днепропетровской обл. (Украина) [Кропоткин 1965: 172, № 28 (505); Столярик 1992: 92, № 60].

Итак, как видим, «трехфигурные» монеты таврической чеканки имели широкий ареал хождения. Они активно использовались жителями раннесредневековой Таврики и контактирующими с ними варварскими племенами. Следовательно, бронзы этой группы являются важным историческим источником, а результаты их изучения позволят уточить датировку раннесредневековых археологических слоев, и, в частности, культовых сооружений Херсона, на территории которых они встречаются довольно часто.

Первым делом приведем краткую историю исследования «трехфигурных» бронз. Насколько нам известно, их изучают уже более трех столетий. Еще Ш. дю Фресне дю Канж издал одну из бронз этой группы. Исследователь отнес свою монету к константинопольским выпускам Маврикия Тиверия (582-602) [Du Fresne du Cange 1680а: 104-105]. Действительно, имя и титул правителя отчетливо читались на ее аверсе, а место обнаружения – Стамбул – позволяло, по мнению ученого, определить эмиссионный центр. Однако обилие находок монет подобного типа в Крыму позволило пересмотреть первоначальную точку зрения. Г.К.Э. фон Кёлер и Б.В. Кёне относили эти бронзы к выпускам византийского Херсона. Однако и они датировали их правлением последнего императора из дома Юстиниана I (527-565). Ученые трактовали мужскую и женскую фигуры на их аверсе как изображения Маврикия Тиверия и его жены Константины. Их не смутил даже тот факт, что легенда D[ominus] N[oster] MAVRIC[ius] P[er]P[etuus] AVG[ustus] – «Господин Наш Маврикий вечный Август» в разных сокращениях известна на аверсе лишь части монет этой разновидности (рис. 1,3-7). На аверсе большинства вариаций бронз этой группы размещали надпись ΧΕΡСΟΝΟ, ΧΕΡСΟΝΟС, ΧERСONOC, ΧERСWNOC, ΧENOC, ΧERСОN, ΧHРСОN (Χερσῶνος) – «Херсон» (рис. 1,1-2,8-12). Куда больше споров вызвала атрибуция мужской фигуры на реверсе. Так, если Г.К.Э. фон Кёлер предполагал, она являлась изображением Феодосия – сына Маврикия Тиверия [Köhler 1850a: 17, № 3-4, Pl. II,14,15], то Б.В. Кёне считал, что на херсонских монетах выбивали образ почитаемого в городе святого, вернее всего, св. Евгения [Кёне 1848: 164-167, № 1-11, Табл. VI,4-7; Köhne 1848: 152-154, № 1-11, Taf. VI,4-7]. Археологические раскопки второй половины XIX-XX вв. позволили выявить множество разновидностей монет этой группы. Их изучение позволило выработать новые гипотезы. Так, В.А. Анохин предположил, что первыми поступили в обращение крупнейшие бронзы с легендой Χερσῶνος на аверсе и с «Μ», «Κ» и часть вариаций с «Η» и «Δ» на реверсе (рис. 1,1-2,8-9) . Ученый выделил их в эмиссии Юстина II (565-576). Он же предположил, что в Херсоне могли выпускать аналогично оформленные монеты  и при Тиверии II Константине (578-582). В.А. Анохин считает, что лишь при Маврикии Тиверии в городе стали выпускать именные бронзы этой группы [Анохин 1977: 99-101]. Саму идею выделения эмиссий вышеперечисленных правителей поддерживает и И.В. Соколова [Соколова 1983: 25]. Правда, она допускает, что позднейшие разновидности монет этой группы, т.е. с нетрадиционным написанием названия города, могли быть выпущены при Фоке (602-610). Споры вызывает только атрибуция изображения реверса. Если В.А. Анохин считает что, фигура мужчины могла являться образом почитаемого святого или соправителя, то И.В. Соколова, предполагает, что она представляет собой ординарный повтор фигуры императора, помещенной на аверсе [Анохин 1977: 101; Соколова 1983: 22-23]. Новый этап в изучении монет этой группы начался с выходом в свет работы В.А. Сидоренко. Исследователь попытался обосновать в ней свое видение вопроса о месте и обстоятельствах выпуска части разновидностей этих бронз. Судя по собранным им статистическим данным, такие монеты выпускали не только в Херсоне, но и на Боспоре. Ученый высказал свои соображения и по поводу атрибуции мужского изображения на реверсе. Он, вслед за Б.В. Кёне, предположил, что на оборотной стороне монет могли поместить образ святого, предположительно, св. Юстиниана [Сидоренко 2003: 364]. К сожалению, ученый не стал обосновывать свою гипотезу. В своем каталоге боспорских монет кон. VI – нач. VII вв. он осторожно именует это изображение «фигурой императора в нимбе».

Как видим, к настоящему времени так и не выработана убедительная теория атрибуции мужской фигуры на реверсе монет этой группы. Следовательно, рано говорить и об их датировке. С целью приблизить разрешение этой проблемы, предлагаем нашу атрибуцию мужской фигуры реверса.

Начнем с анализа облачения. Заметим, что мужчина на реверсе отнюдь не всегда одет так же, как император на аверсе. На анонимных монетах с «Μ» и «Κ» на оборотной стороне (рис. 1,1,2) хорошо видно, что на нем не хитон и императорская порфира, а архаизированный доспех римского воина: кираса и кожаная юбка, на его плечи накинут военный плащ. На именных бронзах Маврикия Тиверия (рис. 1,3-7) мужчина одет уже так же, как и император. Вернее всего, их фигуры завернуты в плащи, из под которых выступает только правая рука. На монетах, приведенных на рис. 1,8-12 император одет в хитон и порфиру, а мужчина на реверсе все так же закутан в воинский плащ. Весьма интересны херсонские фоллисы Ираклия (610-641) и Ираклия Константина. На их аверсе и реверсе изображены мужчины в доспехах и в воинских плащах (рис. 1,13).

Перейдем к анализу символов власти. У императоров, изображенных на аверсе, в правой руке хорошо видна держава. Фигуры мужчин, оттиснутых на реверсе, держат посохи, увенчанные крестом (рис. 1,4-7,11-12) или хризмой (рис. 1,1-3,8-10,13). Заметим, что такие же предметы держат в руках ангелы, оттиснутые на реверсе ранневизантийских солидов [Grierson 1982: Pl. 2,15-26,32,34-35, 3,37,39,40,42-46]. Зато четко прослеживается закономерность: если у изображения императора есть нимб над головой, то он заметен и у мужчины на реверсе. Кроме того, у всех хорошо видны диадемы.

Попытаемся обобщить выявленные обстоятельства. Мужчина, изображенный на реверсе рассматриваемых бронз, безусловно, являлся императором, причем, судя по атрибутам, причисленным к лику святых. Нам известно, что в раннем средневековье только два византийских правителя были удостоены такой чести: Константин I (306-337) и Юстиниан I. Однако первого из них начали почитать в Романии только с IX в., а второго причислили к лику святых уже вскоре после смерти. По крайней мере, первые жития св. Юстиниана датируют последней четвертью VI в. [Сергий 1876: 143, 360]. Естественно было бы ожидать появления его образа на монетах ближайших преемников этого императора.

Таким образом, мужчина, изображенный на реверсе заинтересовавших нас монет, не мог быть соправителем какого-либо августа кон. VI – нач. VII вв. Очевидно, что не следует приурочивать их выпуски к переменам на византийском престоле, вызванных приобщением к власти потомков Юстиниана I. Мы уверены, что на аверсе этих монет не обязательно изображали те императорские четы, у которых были соправители.

Попытаемся выявить причину появления двухфигурной композиции на монетах заинтересовавшей нас группы. Сразу же заметим, что не стоит видеть в ней ординарное изображение Юстина II (565-578) и Софии. Ведь аналогичным образом были оформлены бронзы Тиверия II Константина и Анастасии, Маврикия Тиверия и Константины, а так же Фоки (602-610) и Леонтии (рис. 1,14-16). У нас есть все основания считать, что часть этих монет представляла собой т.н. «анонимные серии», выпускавшиеся при попустительстве имперских властей воинскими частями или отдельными городами. Об этом, кстати, говорит сама примитивность технологии их изготовления, так и замещение имени правителя эмиссионными данными. В таком случае, у нас есть возможность объяснить модификации легенд изменением ситуации на полуострове. Предполагаем, что первая серия монет – со стандартными для империи обозначениями номиналов (рис. 1,1-2) но без имени императора была выпущена в результате ослабления византийского контроля над Таврикой, произошедшего в период тюркского нашествия. Мы датируем ее концом 570-х гг. Ослабление экономических связей с метрополией подвинуло таврических эмитентов перейти к привычному для местных жителей денежному счету. Деньги стали считать в пентануммиях*6. При Маврикии Тиверии влияние империи в Причерноморье возросло, в результате чего в обращение поступили монеты с именем правителя, но с принятыми в регионе обозначениями номинала. После гибели императора местные власти вернулись к эмиссии анонимных монет (рис. 1,8-12). У нас есть все основания датировать их правлением Фоки. Хотя аверсы этих бронз, по-видимому, не украшали изображениями узурпатора и его супруги. Ведь со времен Фоки диадему стали увенчивать крестом (рис. 1,16). Этот культовый символ хорошо просматривается на херсонском фоллисе Ираклия и Ираклия Константина, приведенном на рис. 1,13. Заметим, что мужскую фигуру, оттиснутую на реверсе этой монеты, судя по иконографии, так же стоит считать изображением св. Юстиниана.

Не менее интересно и развитие образа императрицы. На монетах с «Μ» и «Κ» на реверсе она держит в руках скипетр с крестовидным навершием. Следовательно, императрица была регентом государства. Предполагаем, что на этих монетах изображали Софию – жену Юстина II. На именных бронзах Маврикия Тиверия этот символ власти был заменен посохом. Нужно отметить, что такой же жезл держит в руках св. Юстиниан на реверсе. Очевидно, модификация не могла быть случайной. Предполагаем, что изображенные на монетах императрицы были родственницами святого. Их появление на херсонских бронзах можно объяснить стремлением легитимировать режим.

Итак, проведя небольшое нумизматическое исследование, мы не только атрибутировали мужскую фигуру, размещенную на ее аверсе, но и вынесли на научное обсуждение нашу гипотезу о периоде и обстоятельстве поступления этих монет в обращение. Считаем, что они представляли собой эмиссии чрезвычайных обстоятельств, выпускавшихся в во второй половине VI – в начале VII вв. во многих провинциях империи.

Выявленный нами фактор позволяет установить период обращения «трехфигурных» монет. Очевидно, что они ходили весь период правление Ираклия. Ведь только при Константе II (641-668) их стали изымать из обращения и перечеканивать [Сидоренко 2003: 376]. Однако гемифоллисы кон. VI – нач. VII вв. не только остались в ходу, но и послужили образцами для многочисленных серий литых подражаний, эмиссия которых проходила еще при Вардане Филиппике (711-713) [Чореф 2008а: 120-121; Чореф 2008с: 165; Чореф 2008d: 139; Чореф 2011а: 254].

Подведем предварительные итоги. У нас есть все основания считать, что «трехфигурные» монеты с изображением св. Юстиниана на реверсе выпускались, по крайней мере, в двух эмиссионных центрах Таврики. Херсонские разновидности этих бронз (рис. 1,1-2) появились в обращении при Юстине II или при Тиверии II Константине. При Маврикии Тиверии городской монетный двор перешел к выпуску именных монет (рис. 1,3). Отличительным признаком этих бронз является наличие посоха с хризмой в руках св. Юстиниана. Одновременно заработал мобильный монетный двор, обслуживающий нужды армии, размещенной в Восточном Крыму. Фоллисы и гемифоллисы его эмиссии приведены на рис. 1,10-12. Они выделяются из общей массы «трехфигурных» монет небрежностью чекана и значительным упрощением изображения. У нас есть все основания полагать, что эти бронзы в Юго-Западный Крым не поступали. При Фоке эмиссия именных «трехфигурных» монет со св. Юстинианом в Херсоне прекратилась. Однако в Восточной Таврике продолжали выпускать деградированные анонимные фоллисы и гемифоллисы с обозначениями места эмиссии ΧEΡСONOC в разных начертаниях. Эти монеты выпускали по несвойственной Византии технологии. Складывается впечатление, что заготовки для них, в лучшем случае, вырезали из листа, или, что наблюдается чаще, попросту выламывали монету из покрытой оттисками полосы металла. Эмиссия «трехфигурных» монет со св. Юстинианом на реверсе закончилась при Ираклии.

Вернемся теперь к предмету нашего исследования. Как видим, в нижних слоях базилик Херсона и в засыпанных при их строительстве цистернах встречаются ранние, т.е выпущенные при наследниках Юстиниана I, «трехфигурные» монеты таврического чекана с изображением святого покровителя династии на реверсе. Они могли ходить еще при Ираклии. Следовательно, у нас есть право датировать возведение этих культовых комплексов правлением этого василевса. Во всяком случае, при Константе II фоллисы с обозначением номинала «Η» выпали из обращения. Таким образом, у нас есть основания датировать возведение Уваровской базилики первой половиной VII в. Заметим, что наши выводы не противоречат утверждению А.И. Романчук [Романчук 2007: 449].

Итак, если наши рассуждения верны, то монеты с изображениями св. Юстиниана целесообразно учитывать при датировании культовых сооружений. Надеемся, что нам удалось также верно установить период обращения таврических монет Константа II [Чореф 2011d: 203-213], а так же херсонских гемифоллисов VIII-IX вв. [Чореф 2008c: 138-140; Чореф 2008d: 161-165; Чореф 2010a: 121-124]. Но, в любом случае, считаем, что уже сейчас раннесредневековые культовые сооружения Таврики можно датировать по «трехфигурным» бронзам с изображением св. Юстиниана на реверсе.

 

2. «Alterum alterius auxillo eget», или к атрибуции мультиплей Перещепинского клада

 

Уже не первое поколение нумизматов занимается поисками золота и серебра чекана Херсона. Причем за двести лет исследования представления о методике их выявления прошли определенную эволюцию. Так, если patres fundatores нашей науки безапелляционно относили к выпускам этого таврического города все монеты из драгоценных металлов, найденные на его территории [Мурзакевич 1879: 318; Murzakewicz 1841: 7, Tab. I,8; Saulcy 1836: Pl. XXVII,3,5, XXVIII,4,10], то нумизматы кон. XX – нач. XXI вв. только предполагают о возможности выделения особых символов – меток Херсонского денежного двора [Грандмезон 1986: 209-210, Табл,1; Hahn 1978: 521, Fig. 27-30 ; Hahn 1981: 89, 126]. К сожалению, все эти гипотезы оказались ошибочными. У нас в равной степени нет оснований считать, что в Херсоне чеканили фантастические милиариссии Александра (912-913) и Льва VI (886-912) [Мурзакевич 1879: 318], невиданные «золотые монетовидные кружки» Константина VII Багрянородного [Грандмезон 1986: 209-210, Табл,1], иперпиры и трахеи Иоанна II (1118-1143), Мануила I (1143-1180) и Алексея II*7 (1180-1183) Комнинов [Saulcy 1836: Pl. XXVII,3,5, Pl. XXVIII,4,10], а также аспры императоров Трапезунда [Murzakewicz 1841: 7, Tab. I,8], найденные на территории поселения. Не менее очевидна и ситуация с солидами Ираклия I (610–641) и его соправителей Ираклия II Константина и Ираклона (641), а так же Константа II (641–668). Да, символы «Χ» и «+», заинтересовавшие В. Хана, определенно, являлись специальными обозначениями. Правда, судя по их чрезвычайной распространенности и по неимоверной длительности использования, у нас есть все основания видеть в «Χ» и «+» т.н. control letters*8, вероятно, служивших для маркирования солидов каких-то целевых эмиссий*9. В любом случае, эти обозначения не являлись эмиссионными знаками Херсонского монетного двора*10.

Однако даже выявленные обстоятельства не дают нам оснований считать, что в Херсоне не чеканили монет из драгоценных металлов. Ведь современная методология изучения монетного дела Византии позволяет выделять региональные эмиссии, отличающиеся от ординарных столичных серий не только наличием специальных обозначений. Ныне основное внимание уделяется штемпельному анализу. Т.е., исследователи ставят перед собой цель выявить группу чеканов, используемых только в одном регионе*11. А, как известно, в Северном Причерноморье встречаются единичные находки и клады золотых*12 византийских монет и подражаний им. Приступим к их анализу.

Обратим внимание на самые значительные и наиболее изученные собрания: Перещепинское, Славянское и Чамну-Бурунское. Они сформировались в разных регионах, при разных обстоятельствах и кардинально разнятся по составу. В первый клад выпали подлинные медальоны и солиды, часть которых стала элементами украшений. Во второй – номизмы Исавров, подражания им, а так же арабские динары; в третий – некачественные местные копии ромейских золотых, выбитые из меди и бронзы подлинными штемпелями. Однако уже первые исследователи этих собраний обратили внимание на тот факт, что подавляющее большинство легковесных*13 золотых и имитаций из этих сокровищ было отчеканено небольшим количеством взаимосвязанных штемпелей. Так, монеты Ираклия I из Перещепинского клада несут на себе оттиски одиннадцати чеканов лицевой и четырнадцати оборотной стороны [Соколова 1993: 147; Соколова 1997: 19, 29]. Солиды Константа II были выбиты семью*14 штемпелями аверса и пятью реверса [Соколова 1993: 148; Соколова 1997: 20, 29]. А подражания солидам Льва III (717-741) из Чамну-Бурунского клада были отчеканены всего одной парой сопряженных штампов*15.

Но самыми интересными нумизматическими памятниками являются мультипли (вес 11,18 и 11,12 г.) из Перещепино (рис. 2,1,2). Как было установлено, они были выбиты некачественными штемпелями реверса ординарных солидов, оставивших следы «двойного удара» [Соколова 1993: 147; Соколова 1997: 18]. Это обстоятельство смутило многих нумизматов. Рассуждали даже о возможности отливки этих медальонов в небрежно выполненной форме, дважды оттиснутой одним и тем же штампом. Заметим, что у нас есть веские основания вслед за И.В. Соколовой отвергать саму возможность использования подобной технологии. Дело в том, что гурт у этих медальонов острый, а не сглаженный, причем на одном из них заметны трещинки [Соколова 1993: 147; Соколова 1997: 18-19]. Кроме того, легенды оборотной стороны мультиплей отличаются друг от друга наличием буквы «S» в конце легенды одного из них (рис. 2,1,2), судя по расположению, являвшейся обозначением официны.

Далее, крайне интересно то, что медальоны из Перещепинского клада оформлены в оригинальном стиле, не свойственном византийской традиции. Как известно, мультипли являлись своего рода наградными медалями или памятным знакам, их выпуск приурочивали к важным событиям в дворцовой жизни. Соответственно, они*16 представляли собой высокохудожественные ювелирные изделия, оформленные в совершенно ином ключе, чем ходячие монеты. Обратим внимание на мультипль в шесть солидов Маврикия Тиверия (582-602) [Grierson 1973: Pl. 1,2] (рис. 2,7). На его аверсе изображен император в консульском одеянии. В правой руке он держит скипетр, увенчанный фигурой орла, а в левой – свиток. На оборотной стороне император в том же одеянии восседает на триумфальной квадриге. Его нимбированную голову венчает корона. Очевидно, что мультипль прославлял успехи Маврикия Тиверия. Заметим, что и у Ираклия I было достаточно оснований выпускать медальоны. Однако они нам неизвестны*17. Не менее тщательно оформляли и сравнительно легковесные медальоны. На рис. 2,5,6 приведены изображения мультиплей Константина I Великого (307-336) в 1½ (вес 6,59 г.) и Феодосия I Великого (379-395) в 1¼ солида (вес 5,2 г.). Очевидно, что они были выбиты штемпелями, не используемыми для чеканки ходячей монеты.

Теперь вернемся к мультиплям Ираклия I, найденным в Поднепровье (рис. 2,1,2). Как помним, они были выбиты штемпелями солидов. Причем оттиски покрыли только часть кружков. От остальной части монетного поля она была отделена высоким, небрежно выбитым валиком, который, судя по экземплярам, изображенным на рис. 2,1,2, был увенчан рельефными крупными точками. Просматривается рамка и по гурту медальона. Заметим, что подобным образом украшали тяжеловесные золотые евлогии (рис. 2,4). Правда, на них валик размещали по краю поля, причем таким образом, чтобы отделить собственно медальон от ажурного обрамления (рис. 2,4). Однако мультипли из Поднепровья весят значительно меньше, и, по логике вещей, не должны были быть украшены подобным образом.

Как видим, мы обнаружили противоречие, незамеченное нашими предшественниками. Попытаемся его разрешить. Очевидно, что относительно легковесные медальоны из Малого Перещепино представляли собой подражания драгоценным евлогиям и тяжеловесным столичным мультиплям. Но почему они были выполнены столь своеобразно? Предполагаем, что их выпускали не в столице, а в провинции, где не было ювелиров нужной квалификации. И предназначались эти медальоны не для раздачи столичным вельможам (они не встречаются в центральных областях Романии), а северопричерноморским варварам.

Считаем также необходимым отметить, что проясненные обстоятельства дают нам возможность восстановить технологию производства поднепровских мультиплей. Судя по тому, что валик реверса был поврежден при наложении штемпеля солида, мы можем предположить, что формовка изделия проходила в два этапа. Первоначально на аверсе и реверсе оттискивали рамку. Потом заготовку зажимали в сопряженные штемпели. Понятно, что при этом у мастера возникали сложности. Как правило, ему приходилось плющить валики лицевой и оборотной сторон*18. Иногда (рис. 2,1,2) он был вынужден дважды ударять штампом по заготовке. В результате этого на реверсе возникали следы «двойного удара». Зато аверс удавалось оттиснуть с одного удара, так как валик на нем не был столь рельефен.

Считаем, что подобная техника не могла использоваться на столичном монетном дворе. Ведь монетарии константинопольского монетного двора куда лучше оформляли поля медальонов (рис. 2,4,8). А так как мультипли перещепинского типа встречаются только в Поднепровье, то у нас есть основания для локализации региона их изготовления.

Следовательно, у нас есть все основания считать, что в Северном Причерноморье существовали эмиссионные центры, способные при необходимости выпускать небольшие серии византийского золота. Учитывая то обстоятельство, что в регионе к середине VIII в. ромейские πόλεις и φρούρια сохранились только в Таврике, то нам остается только предполагать о возможности в этом регионе золотой эмиссии*19. В тоже время сам факт использования при их изготовлении штемпелей, практически аналогичных чеканам столичного производства и отсутствии на исследуемых монетах эмиссионных знаков не дает нам оснований отнести их чеканку к какому-либо центру. Предполагаем, что легковесные монеты и медальоны из Перещепино могли быть выпущены как на стационарном монетном дворе, так и в перемещающейся по региону мастерской, работающей на привозном оборудовании. С нашей точки зрения, второе предположение – вероятнее.

Кроме того, мы должны учесть и то обстоятельство, что первые Ираклиды уделяли большое внимание поиску сакральных аспектов легитимизации своей власти. Дело дошло даже до признания Ираклия I мессией и святым*20. Причем его ближайшие наследники разделяли эту точку зрения. На их монетах выбивали хорошо узнаваемые изображения основателя династии [Чореф 2011d: 208-210. рис. 2,1-15]. Однако тяжкие поражения от арабов заставили Ираклидов отойти от столь явного культа великого предка. Поиск сакральных методов легитимизации привел к провозглашению Константа II первосвященником*21 [Чореф 2011d: 210]. Следовательно, у нас есть основания видеть в перещепинских мультиплях своего рода иконки с изображениями почитаемых правителей. И именно этим мы можем объяснить факт столь неординарного оформления этих медальонов. Предполагаем, что они могли являться и своеобразными евлогиями.

Но, ad rem. Проведя небольшое нумизматическое исследование, мы попытались сформулировать нашу точку зрения о возможности эмиссии солидов в византийском Херсоне. Если мы правы, то в VII-VIII вв. в Северном Причерноморье чеканили золотую монету, предназначавшуюся для расчетов с варварами. Причем сам факт обнаружения оригинально оформленных медальонов-мультиплей позволяет нам не только обосновать наше предположение, но и дает возможность сформировать поисковый образ одной из разновидностей солидов херсонской чеканки. Выявлением остальных серий таврического золота мы планируем заняться в ближайшем будущем.

 

3. «Lapis offensionis», или к расшифровке монограмм правителей Феодоро

 

 

Изучение лапидарных памятников древней Таврики началось еще в конце XVIII в. Уже первые исследователи, посетившие полуостров, обратили внимание на позднесредневековые закладные плиты, украшенные сложными греческими монограммами, самыми заметными элементами которых являлись знаки, похожие на букву «Τ». К сожалению, ученые того времени только разрабатывали методику прочтения средневековых аббревиатур*22. Этим можно объяснить нежелание первооткрывателей расшифровывать найденные ими монограммы. Однако, к счастью, лапидарные памятники были своевременно введены в научный оборот. К примеру, только благодаря П.С. Палласу мы знаем о существовании утерянной плиты с монограммами из Херсона (рис. 8,5-7) [Pallas 1801: 65, Fign. 3]. К настоящему времени в результате активного археологического исследования древностей Горного Крыма было выявлено множество схожих монограмм, размещенных не только на камне, но и на керамике (рис. 3; 4; 5; 8). Обилие материала позволило исследователям выработать и вынести на научное обсуждение оригинальные теории расшифровки этих лигатур. Однако их предположения оказались противоречивыми. На данный момент существует две концепции прочтения этих сокращений. Камнем преткновения стал «Τ»-образный символ, наличие которого склонны учитывать отнюдь не все исследователи. Так, если часть современных ученых видят в нем знак черкесских правителей [Кирилко 1999: 140], верхний элемент аббревиатуры слова δεσπότης*23 [Сидоренко 1993: 159], а также часть монограммы Гаврасов-Таронитов, по мнению В.Л. Мыца – владетельного дома Феодоро [Мыц 1985: 53-54], то их оппоненты его вовсе не выделяют и внимание на нем не концентрируют. К примеру, румынского историка Ш. Горовея он вовсе не заинтересовал [Gorovei 2004]. С ним солидарен и австрийский исследователь Х.-Ф. Байер. Ученый видит в «Τ»-образном символе «крышку монограммы» [Байер 2001: 395]. В 2009 г. в свет вышло исследование В.Л. Мыца «Каффа и Феодоро в XV веке. Контакты и конфликты» [Мыц 2009]. Нам оно интересно не только тем, что его автор – один из авторитетнейших исследователей-медиевистов, привел исчерпывающие сведения по археологии и истории Горного Крыма, капитанства Готии и генуэзской Кафы, реконструировав, тем самым, историю их взаимодействия. Важно то, что ученый привел тщательный разбор всех гипотез расшифровки монограмм правителей Феодоро [Мыц 2009: 359-361]. Проведя педантичный анализ существующих теорий, он в основном поддержал точку зрения Х.-Ф. Байера, уточнив ее с учетом наработок Ш. Горовея и результатов собственных исследований. Кроме того, археолог сам вынес на научное обсуждение новое прочтение ряда аббревиатур. В.Л. Мыц предположил, что монограммы, приведенные на рис. 8,6,7, можно дешифровать как «Мануил» и «Макарий»*24 [Мыц 2009: 361]. Но к атрибуции «Τ»-образного символа он уже не возвращался, очевидно, считая свое прежде выдвинутое предположение достаточно правдоподобным. Однако и выход в свет труда В.Л. Мыца не прекратил дебатов. Дело в том, что предложенная им атрибуция «Τ»-образного знака так и не стала общепринятой. Так что не стоит удивляться тому, что сторонники разных точек зрения читают в позднесредневековых таврических грекоязычных монограммах разные имена. Так, к примеру, В.А. Сидоренко на плите из Херсона разбирает имена князя Исаака (1465-1475), хана Менгли Гирая I (871-872, 874-879, 880, 883, 884-921 гг.х.,1466-1467, 1469-1474, 1475, 1478, 1479-1515 гг.) и «некоего Михаила Дуки, представителя знатного византийского рода» [Сидоренко 1993: 159]. По мнению этого же исследователя, в средней лигатуре надписи из Фуны было зашифровано имя Хаджи Гирая I (845-871 гг. х., 1441-1466 гг.) [Сидоренко 1993: 159]. Ученый полагает, что феодориты титуловали деспотами и своих князей, и татарских ханов [Сидоренко 1993: 159]. В тоже время Х.-Ф. Байер считает, что в монограммах упомянутой надписи зашифрованы имена Алексея, Исаака и Александра [Байер 2001: 396]. По его мнению, все они были олубеями*25 [Байер 2001: 220, 222]. В тоже время В.Л. Мыц полагает, что только некоторых правителей Феодоро звали Олобо*26 [Мыц 2009: 361].

Как видим, ситуация с прочтением заинтересовавших нас монограмм далеко не благополучна. Считаем, что безрезультатность дискуссии по поводу их дешифровки объясняется отсутствием общепризнанной методики прочтения позднесредневековых таврических монограмм. С целью привлечь внимание научной общественности к этому вопросу, вынесем на обсуждение наше видение на атрибуцию «lapis offensionis» этих аббревиатур. Надеемся, что эта гипотеза позволит выработать более достоверные и убедительные дешифровки монограмм феодоритов.

Но, ad rem. Чтобы не повторять спорные и противоречивые доводы наших предшественников, начнем изучение монограмм с анализа явлений, на которое пока еще никто не обратил внимание. Первым делом попытаемся объяснить сам факт обилия монограмм на изучаемых плитах. Можно, конечно, считать, что посвятительные надписи из Херсона и Фуны были установлены от имени трех династов, одновременно правивших в Горном Крыму и на Южнобережье. Однако нам не известны такого рода провозглашения пиетета в византийской традиции. Сразу же заметим, что считаем это обстоятельство достаточно интересным и крайне важным. Дело в том, что в последние века существования империи при дворе бытовал обычай украшать гербами предков саккосы деспотов – младших представителей царствующей фамилии, а также жен автократоров. Обратим внимание на миниатюры*27 хрисовулов Мануила II Палеолога (1391-1425) и Алексия III Великого Комнина (1349-1390) (рис. 6,1-3). На первом из них старшие мужчины в семье – Мануил II и Иоанн VIII (1416-1448) облачены в темно-пурпурные саккосы и лоры. В тоже время алые одежды Феодора II (1407-1443) и Андроника V (1404-1428) украшены золотыми двуглавыми орлами – гербами династии Палеологов. Примечательно то, что Елена Драгаш и Феодора Кантакузина на рассматриваемых хрисовулах облачены в алые одеяния, украшенные все теми же двуглавыми орлами (рис. 6,1-3). Следовательно, мы имеем дело с традицией, известной во всем византийском мире. Не менее интересен фрагмент фрески арксолия внешнего нартекса церкви монастыря Хора в Константинополе (рис. 6,4). Судя по монограммам, на нем изображены представители младших ветвей рода Палеологов, принадлежавшие к домам Асанов и Дермокаитов [Ousterhout 2002: 88]. Их одеяния расшиты монограммами родовых имен. Очевидно, что таким образом аристократы информировали о знатности своего происхождения. Перейдем теперь к анализу погребальной пелены Марии Асанины Палеологины*28 (рис. 7). Ее одеяния украшены цветочным орнаментом. Монограммы и двуглавые орлы Палеологов размещены только по углам алой окантовки, очевидно, намекающей на высокое общественное положение покойной. Однако ее платье украшено только растительным орнаментом. Очевидно, что мы имеем дело с последними отсветами заходящего солнца древней традиции.

Попытаемся проанализировать этот факт. Полагаем, что три монограммы фунской и херсонской надписей не обязательно должны трактоваться как свидетельство родственных симпатий одновременно правящих династов. Вероятнее всего, они представляли собой своеобразную прокламацию знатности только одного или некоторых из них, по приказу которых и были построены сооружения, украшенные закладными плитами с аббревиатурами. Кроме того, в Романии в тот период времени в монограммы шифровали не личные, а  династические имена. Это обстоятельство так же заслуживает внимательного обсуждения. Стоит обратить внимание и на то, что лигатуры на таврических закладных плитах построены с использованием иных методов шифрации, не известных в византийской традиции. Так, к примеру, они составлены не из прописных унциальных букв, как это было принято в эпоху Палеологов, а из знаков скорописи. Следовательно, при дешифровке таврических аббревиатур мы должны использовать не столько результаты исследования лапидарных памятников, сколько наработки источниковедов, занимавшихся тахиграфическими и стенографическими сокращениями, встречающихся в византийских документах.

Итак, определившись с полем исследования, постараемся разрешить выявленные задачи. Первым делом попытаемся выработать нашу точку зрения на атрибуцию т.н. «Τ»-образных символов. Сразу же заметим, что вариации в их написании не дают нам основания считать их буквами. Так, к примеру, на мангупских надписях вертикальная составляющая этих знаков значительно выступает за горизонтальную перекладину, которая, будь она на самом деле ординарная буква «Τ», должна была бы ограничивать ее. Складывается впечатление, что резчик изобразил крест*29. Но, заметим, что на фунской и херсонской надписях т.н. «Τ»-образный символ имеет иную форму. Он, действительно, напоминает ординарную букву «Τ». Но он не может ею быть, так как входит в состав аналогичных монограмм*30, расположенных в центре мангупских (рис. 3; 5; 8,4) и во втором слева кружке фунской (рис. 5; 8,1) надписей. Вообще, эти аббревиатуры отличаются друг от друга только стилем исполнения и написанием заинтересовавшего нас символа. Заметим, что именно это обстоятельство не дает нам оснований считать его какой-либо родовой эмблемой. Ведь вариации в написании т.н. «Τ»-образного знака слишком разительны, чтобы считать его эмблемой одного человека.

Итак, мы пришли к выводу, что т.н. «Τ»-образный символ не мог быть ни буквой, ни каким-либо родовым знаком. Попытаемся определить его значение с учетом наработок источниковедов, исследовавших византийские рукописи. И, действительно, в любом средневековом рукописном тексте мы без труда найдем т.н. «титла»*31 – стандартные обозначения сокращений*32. Обратимся к фундаментальному труду Г.Ф. Церетели «Сокращения в греческих рукописях преимущественно по датированным рукописям С.-Петербурга и Москвы» [Церетели 1896; Церетели 1904]. И уже во введении мы находим следующую фразу: «Основой всей системы служит вертикальная линия, которая сообразно своему положению заменяет гласные α, ε, ι, ο, υ. Для обозначения двугласных к этой линии прикрепляется в разных положениях крючок, а для замены согласных – горизонтальная черточка» [Церетели 1896: VIII-IX], что мы, собственно, в рассматриваемых монограммах и наблюдаем. Подобные обозначения использовались и для выделения комбинации букв, составляющих лигатуру. Такие знаки заметны практически во всех сокращениях, приведенных Г.Ф. Церетели в качестве иллюстраций [Церетели 1896: Таб. 1-30; Церетели 1904: Таб. 1-30]. Следовательно, если рассматриваемые монограммы действительно построены с учетом требований греческой тахиграфии и стенографии, то у нас есть все основания видеть в их верхних элементах ординарное «титло»*33.

Итак, отказавшись от необходимости видеть в т.н. «Τ»-образных символах какой-либо титул, родовое имя или что угодно другое, попытаемся проверить известные расшифровки монограмм и объяснить их массовое появление на фунской и херсонской надписях. На первой из них хорошо видны три аббревиатуры, вписанные в четко прорезанные окружности. Хорошая сохранность монограмм позволяет проследить особенности почерка резчика. Он, безусловно, хорошо владел материалом. Резчик работал практически без погрешностей. Его буквы изящны, четки и симметричны. Так, в состав левой лигатуры, очевидно, входят символы «Α» (расположен левее т.н. «Τ»-образного знака), «Ξ» (просматривается ниже этого «таинственного» символа), правее их размещена безусловно узнаваемая «Λ». Небольшой кружок, расположенный выше ее – определенно «Ο». Вертикальная же перекладина, проходящая через «Α» в сочетании с продольной чертой выше этой буквы и ее горизонтальными составляющими, образует хорошо узнаваемые «Ε» и «Σ». А вертикальная составляющая т.н. «Τ»-образного знака, определенно может трактоваться как «Ι». Все они объединены окружностью, которую, вернее всего, следует понимать как рамку ординарной монограммы, а в нашем случае являющуюся ее каркасом. Если наши рассуждения верны, то в рассматриваемой аббревиатуре зашифровано имя ΑΛΕΞΙΟΣ (Ἀλεξίας) – «Алексий»*34.

Обратим внимание на монограммы мангупских надписей 1425 и 1427 гг. Очевидно, что в них зашифровано одно и тоже имя. Различия в почерках резчиков не должны нас смущать. Учтем, что временной разброс между датами мангупскими и фунской надписями более тридцати лет. Считаем, что на закладных плитах из столицы Феодоро были размещены монограммамы Алексия.

Перейдем к центральной монограмме закладной плиты из Фун. Для ее прочтения воспользуемся ранее опробованной методикой. Очевидно, что ее левый символ – «Μ», нижний – «Α», а правый – строчная «Κ». В центральной части аббревиатуры расположена сложная комбинация букв, схожая с той, которую мы ранее расшифровали как «Α», «Ε» и «Σ». Но теперь она размещена в центре монограммы, причем так, что хорошо видны поперечные линии развернутой зеркально «Σ». В то же время «Α» в надписи уже выделяется. Полагаем, что заинтересовавшая нас лигатура состоит из символов «Ο» и «Σ». В любом случае, вертикальную составляющую т.н «Τ»-образного знака можно трактовать как «Ι». Теперь учтем тот факт, что сочетание окружности – составляющей «Α» и «Ι» похоже на зеркально развернутую «Ρ»*35. В таком случае, монограмму можно прочитать как ΜΑΚΑΡΙΟΣ (Μᾰκάριος) – «Макарий»*36.

Куда проще обстоит дело с правой монограммой фунской надписи. Очевидно, что она состоит из совмещенных «Α», «Δ» и «Λ» (в нижней части), правильно развернутого «Ρ» (в центре) и поперечная перекладина которого и ординарно центральная вертикальная составляющая т.н. «Τ»-образного знака составляют безусловную «Ε». Поперечный отрезок «Α», вертикальная составляющая и верхняя ограничительная линия «Ρ» образуют развернутую на 270° «Ν». Окружность – составляющая «Ρ» может трактоваться и как «Ο». Правее их, за окружностью, резчик разместил «Ξ». На противоположной стороне лигатуры хорошо видна конечная «Σ». Получается ΑΛΕΞΑΝΔΡΟΣ (Ἀλέξανδρος) – «Александр»*37.

Попытаемся проанализировать результаты дешифровки. Очевидно, что к 1459 г., а именно тогда была высечена фунская надпись, Алексий уже умер. Но его монограмма не могла быть размещена случайно. В таком случае, у нас есть все основания предполагать, что династы позднесредневековой Таврики вырезали на закладных плитах не только свои имена, но и упоминания о великих предках*38. Предполагаем, что Макарий и Александр таким образом обосновывали свое право на власть. По этой же причине на плите появился и орел Палеологов.

Перейдем к плите из Херсона. При прочтении ее монограмм воспользуемся наработками В.А. Сидоренко и В.Л. Мыца. Сразу же заметим, что, судя по почерку, ее резал третий мастер, не участвовавший в оформлении закладных камней Мангупа и Фуны. Да и, по свидетельству П.С. Палласа, ее изготовили не из известняка, а из мрамора [Pallas 1801: 65]. Относительно высокая плотность и мелкозернистость материала не только сохранила резьбу, но и затруднила само оформление. Именно этим обстоятельством можно объяснить отсутствие на херсонской плите растительного орнамента, характерного для всех прочих позднесредневековых грекоязычных закладных камней с т.н. «Τ»-образными знаками. Но, в любом случае, отличная сохранность элементов аббревиатур должна облегчить их расшифровку. Приступим к этому процессу.

Начнем с левой аббревиатуры. Очевидно, что она состоит символов «Ι», «Σ» и «Κ». Некоторые сложности возникают только с атрибуцией ее нижнего элемента. Но мы все же попытаемся его определить, используя наши наработки. Заметим, что схожие символы известны на мангупских и фунской плитах. Напомним, что с учетом обстоятельств, мы видели в них «Α» или «Ο» в комбинации с «Ε» и «Σ». Но так как в рассматриваемой аббревиатуре нет очевидной прописной «Α», да и заинтересовавший нас символ не ограничен поперечными линиями, то у нас есть все основания трактовать его как «Α». Таким образом, рассматриваемая монограмма должна расшифровываться как ΙΣΑΑΚ (Ισαάκ) – «Исаак»*39.

Перейдем к центральной монограмме. Левый ее символ, очевидно, прописная «Μ». Вертикальная составляющая т.н. «Τ»-образного знака может быть определена как «Ι». Она и параллельная ей вертикальная линия, пересеченная ступенчатой чертой, возможно, составляли «Ν». Нижний элемент монограммы, безусловно, «Α». Получается ΜΙΝΑ (Μήνα) – «Мина»*40.

Правая аббревиатура читается довольно просто. Ее левым символом является «Μ», вертикальная составляющая т.н. «Τ»-образного знака, очевидно, является «Ι». Между ними размещена «Χ», образованная пересечением короткой наклонной линии и ободка монограммы. Комбинация вертикальной оси т.н. «Τ»-образного знака и наклонной линии вправо образует легко узнаваемую «Λ», на которой образована «Δ». Правее ее размещена «Κ». Под «Λ» видны строчная «Σ», наложение которой на контур образует «Ε». Левее их просматривается «Α» привычной для херсонской надписи конфигурации. Получается ΜΑΛΧΙΣΕΔΕΚ (Μελχισεδέκ) – «Мелхиседек»*41.

Перейдем к позднейшей таврической монограмме, вышитой на надгробной пелене Марии Асанины Палеологины (рис. 7; 8,10). Для ее дешифровки воспользуемся уже неоднократно использованной технологией. Очевидно, что поперечная перекладина – «крышка монограммы», как справедливо заметил бы Х.-Ф. Байер, является все тем же титлом. Под ним размещены сопряженные «Α» и «Μ». Справа вышита «Ι», соединенная с первыми символами неширокой линией. Слева от них видна зеркально развернутая «Ρ», окружность которой разорвана, вероятно, для симметрии. Если наша дешифровка верна, то эту лигатуру можно прочесть как ΜΑΡΙΑ (Μαρία) – «Мария»*42.

Как видим, для расшифровки всех этих монограмм было задействовано одно ординарное правило. Были выделены стереотипные сокращения, используемые во всех аббревиатурах. Удалось выяснить правила их использования. Отсутствие разночтений предает нам уверенности в правдоподобности предложенной дешифровки.

Обратим теперь внимание на монограммы, известные на керамике феодоритов. Очевидно, что аббревиатура, изображенная на рис. 8,9 совершенно аналогична правой монограмме фунской плиты (рис. 8,3). Полагаем, что ее также следует приписать Александру. Куда сложнее ситуация с лигатурами, изображенными на рис. 8,11-14. Ведь, даже выделив буквы, мы не сможем уверенно их расшифровать. Заметим также, что материал, на котором они размещены – камень и поливная керамика не дает нам очевидных оснований отнести их к монограммам правителей Феодоро.

Но даже это обстоятельство не дает нам оснований отчаиваться. В любом случае, нами была выработана методика, как нам кажется, пригодная для дешифровки позднесредневековых лигатур имен правителей Феодоро. В результате исследования были скорректированы переводы фунской и херсонской надписей, что, как нам кажется, не только позволит по-новому взглянуть на ситуацию в регионе в тот период, но и приблизить выработку единой схемы дешифровки грекоязычных аббревиатур, чем, кстати, мы и планируем заняться в ближайшем будущем.

 

Итак, проведя три небольших исследования, мы попытались сформулировать новую точку зрения на три недоуменных проблемы истории средневековой Таврики, уже давно волнующих исследователей. Отдаем себе отчет в том, что наши выводы не будут безусловно восприняты eх cathedra. Ad vocem, мы и не ставили перед собой цели закрыть обсуждение этих вопросов. Feci, quod potui, faciant meliora potentes.

 

Примечания, литература и источники

 

*1. Написано на основе доклада, сделанного нами на конференции «Ломоносовские чтения» [Чореф 2010b: 139-143].

*2. К сожалению, эта проблема и сейчас не попала в поле зрения большинства исследователей. Правда, известно, что этим вопросом занимается П.В. Шувалов [Шувалов 1999: 375-403]. Заметим, что его наработки позволяют не только определить время выпадения монет в археологические слои. С их помощью можно датировать и клады. Методика П.В. Шувалова была использована нами при изучении собрания монет Крымского ханства, выпавшего из обращения вследствие денежной реформы Мухаммед Гирая IV [Чореф 2008b: 162-170].

*3. Как известно, на территории Крымского полуострова встречаются также весьма схоже оформленные монеты Константа II (641-668). Правда, на их аверсе не выбивали изображения василиссы. На лицевой стороне этих бронз оттискивали фигуры автократора и его соправителя, будущего Константина IV Погоната (668-685). Последнее обстоятельство не позволяет отнести их в одну группу с заинтересовавшими нас монетами.

*4. Мы выбрали их не случайно. Дело в том, что в раннесредневековых слоях таврических городищ и в склепах одновременных некрополей, как правило, встречаются только позднеантичные монеты, период хождения которых установить довольно трудно. Очевидно только то, что они не выпали из него ко времени денежной реформы Ираклия (610-641). Обстоятельства, позволившие им оставаться в обращении столь долго, рассмотрены нами в [Чореф 2008a: 118-119; Чореф 2010c: 140-148; Чореф 2010d: 332-339; Чореф 2011b: 248-255].

*5. В окрестностях этого храма были найдены многочисленные херсоно-византийские «трехфигурные» монеты [Белова-Кудь 1930: 146, 166, 189, № 10, 35, 67; Косцюшко-Валюжинич 1902: 31; Романчук 1973: 50].

*6. Как уже было сказано выше, византийская монета в то время не являлась основным платежным средством. Денежное обращение региона было насыщено позднейшими боспорскими статерами, которых оценивали в пять нуммов [Чореф 2010d: 144-145]. Поздняя медь Боспора ходила в Таврике еще во второй трети VII в. [Чореф 2008а: 126, Прим. 14; Чореф 2010e: 144-145].

*7. Монеты этого правителя науке не известны.

*8. Ф. Грирсон именовал их control letters или control marks [Grierson 1973: 77-78, 328].

*9. Мы отдаем себе отчет в том, что проверка нашей гипотезы должна занять определенное время. Планируем заняться этим в ближайшем будущем.

*10. Наша аргументация приведена в статье «К вопросу о возможности эмиссии золота в византийском Херсоне» [Чореф 2011a].

*11. Понятно, что это стоит делать только при изучении монет из драгоценных металлов.

*12. К настоящему времени лучше всего разработана методика атрибуции византийского золота. Возможно, что в провинциях империи в начале VIII в. не прекратили чеканить серебро. Однако какие-либо обозначения, указывающие на центры его эмиссии, до сих пор не выявлены.

*13. Речь идет о монетах в 20 силикв (метки BOCC, OBCC и BOCC+). Нам представляется крайне интересным то, что золотые с BOXX+ на реверсе, по данным Х.Л. Адельсона, встречаются только на территории бывшего СССР, по логике автора – в Поднепровье [Adelson 1957: 63].

*14. Предположительно, т.к. на лицевые стороны монет напаяны гнезда [Соколова 1993: 148; Соколова 1997: 20].

*15. Правда, А.Г. Герцен и В.А. Сидоренко считают, что было задействовано две пары чеканов. Первой из них было выбито семь подражаний на медных и бронзовых кружках, а вторая будто бы оставила свой оттиск на херсоно-византийской литой медно-свинцовой монете с «B» на аверсе и с крестом и круговой надписью на реверсе [Герцен, Сидоренко 1988: 127-128, 129, рис. 6]. Однако проблема в том, что на последней вовсе незаметны следы надчеканивания. Считаем, что эта монета была отлита в переделанной форме. Кроме того, сам факт производства чамну-бурунских подражаний безусловно свидетельствует об ослаблением византийского контроля за Готией. Полагаем, что его стоит увязать с ликвидацией стратигии Климатов, произошедшей к началу 870-х гг. [Чореф 2011с: 194-202].

*16. Пользуясь случаем, хочу выразить благодарность московским исследователям А.В. Новикову и М.Ю. Мыскину, предоставившим качественные фотографии мультипля Константина I Великого (рис. 2,5), евлогии Тиверия II Константина (рис. 2,4) и реконструкции медальона Ираклия I и Ираклия II Константина (рис. 2,3) из Северного Причерноморья.

*17. Со времен Ш. дю Фресне дю Канжа принято считать, что при Ираклии I были выпущены медальоны в честь возвращения императором Древа Креста Спасителя из персидского плена (Рис. 2,8) [Du Fresne du Cange 1680b: Tab. IV,1]. Однако, судя по материалам выставки «Byzantium: Faith and Power (1261-1557)», представленной Metropolitan Museum в 2004 г., их чеканили во Франции в начале XV в. (Рис. 2,9) [Byzantium: Faith and Power  2004: 76, № 323].

*18. На Рис. 2,1,2 неплохо просматриваются следы деформирования валиков аверсов и реверсов. Заметно, что поверх рамки лицевой стороны наложен текст, а часть обрамления оборотной расплющена.

*19. Собственно, это предположение было выдвинуто и обосновано еще Н.П. Байером. Ученый считал, что солиды, поступившие в Поднепровье при Ираклии I и его наследниках, могли быть отчеканены в одном из центров Северного Причерноморья [Bauer 1931: 228]. Ему вторил Л.А. Мацулевич, полагавший, что: «существование такого центра (прим. М.Ч. эмиссионного), каковым мог быть и Херсонес, свидетельствовало бы о больших связях причерноморского степного района с византийским югом» [Мацулевич 1940: 144]. А это, судя по всем известным источникам, и наблюдалось в VII-VIII вв.

*20. Наше видение на ход событий и их трактовка изложены в статье «От «Imperatorēs divī» к «Ἐν τούτῳ νίκας», или религиозные искания первых Ираклидов: нумизматический аспект» [Чореф 2011d: 204-213].

*21. Заметим, что эта идея императора–монофелита была решительно отвергнута диофелитами. Причем противостояние между ними вылилось в религиозные процессы. В 662 г. Констант II, официально не отменяя Типос, организовал и провел судилище над одним из лидеров ортодоксов – св. Максимом Исповедником. Против него было выдвинуто множество политических обвинений. Остановимся на анализе только одного из них, с точки зрения судей, самого важного. В ходе процесса подсудимого обвинили в том, что он не признает императора первосвященником. На провокационный вопрос «Τί οὖν; οὐκ ἔστι πᾶς βασιλεὺς Χριστιανὸς καὶ ίερεύς», св. Максим Исповедник решительно ответил «οὐκ ἔστιν» [Болотов 1918: 487]. Нарушителя императорской воли подвергли бичеванию, отрубили ему правую руки и отрезали язык, после чего сослали в Лазику, в крепость Схимарис. Не пережив страданий, 82-летний старец умер.

*22. Считаем свои долгом заметить, что схему дешифровки латинских монограмм разработал еще Ш. дю Фресне дю Канж [Du Fresne du Cange 1855: 507-509, Pl. 1; 2]. У. Смит обратил внимание на греческие аббревиатуры, встречающиеся на римских денариях и выработал методику из прочтения [Smith 1729: 46]. Расшифровывал подобные сокращения на античных монетах и Ж. Пеллерин [Pellerin 1763: 133; Pellerin 1765: 141, 145]. Занимался ими и Й.Х. фон Эшкель [Eckhel 1792: CLI, 195, 233]. К концу XVIII в. методика их прочтения была так хорошо изучена, что Й.К. Раш смог проиллюстрировать свой просопографический словарь греческими и латинскими монограммами [Lexicon universale rei numariae… 1785a: Pl. 1-2; Lexicon universale rei numariae… 1785b: Pl. 1; Lexicon universale rei numariae… 1787: Pl. 1]. Однако широкой известности эти работы не получили.

*23. Полагаем, что в аббревиатуре , заинтересовавшей уважаемого исследователя, было зашифровано не «δεσπότης», а «πόλις Χερσῶνος». Нашу точку зрения мы обосновали в статье «Позднейшие эмиссии Херсона, или к атрибуции монет с монограммой «Ρω» [Чореф 2009: 35-51].

*24. Мы имеем несколько отличное мнение о дешифровке этих аббревиатур. Но, в любом случае, их прочтение стало возможным только в результате активной научной дискуссии, начатой В.Л. Мыцом и В.П. Кирилко.

*25. Полагаем, что слово Olobei (Olobi) является калькой с тюркского ¹ÎI pÌ»ËA, буквально переводимого на русский как «правитель улуса». Аристократ, носящий такой титул, являлся наместником хана. К примеру, Аргун, будучи улус-беком, в 1241-1245/6 гг. чеканил монету в Иране и Азербайджане от имени ½´Ä¿ ­»ËA – «великих монголов», т.е. всех Чингизидов [Сайфеддини 1971: 117].

*26. Ученый убежден в адыгском происхождении этого имени [Мыц 2009: 361, Прим. 10].

*27. На рис. 6,1-2 приведен семейный портрет Мануила II Палеолога с семейством, взятый из Трудов Дионисия Ареопагита (Париж, Лувр). Для лучшего восприятия мы приводим и гравюру этого изображения, изданную Ш. дю Фресне дю Канжем [Du Fresne du Cange 1680a: 242, Fig. VII; Du Fresne du Cange 1680b: Fig. VII].

*28. Т.н. Марии Мангупской.

*29. Полагаем, что так оно и было. Крестообразное сочетание титла и вертикальной линии являлось аналогом культового знака – основы большинства известных поздневизантийских монограмм. Как помним, вокруг креста в круге размещали символы большинства сохранившихся аббревиатур имен знатных византийцев.

*30. Обратим внимание на рис. 8,1,4. Как видим, написание этих монограмм практически аналогично. Различия, объясняемые почерками резчиков, с нашей точки зрения, слишком незначительны, чтобы строить на основании их анализа какие-либо гипотезы о возможности иного прочтения. Нашу дешифровку этих аббревиатур мы приведем ниже.

*31. От греч. τίτλος – «надпись».

*32. По мнению Х.-Ф. Байера они представляют собой «крышки монограмм», [Байер 2001: 395].

*33. Заметим, что также считает Х.-Ф. Байер. Но, к сожалению, австрийский ученый не аргументировал свою точку зрения [Байер 2001: 396].

*34. Мы только слегка уточнили прочтения В.Л. Мыца [Мыц 1991: 192] и Х.-Ф. Байера [Байер 2001: 396]. При дешифровке монограмм мы воспользовались методикой, разработанной В.А. Сидоренко [Сидоренко 1993: 159].

*35. Заметим, что изобразить ее по-другому не представлялось возможным, так как правее «Ι» и левее «Κ» свободное поле отсутствует.

*36. К сожалению, его биография нам неизвестна. Надеемся, что в ближайшем будущем удастся проследить события его жизни.

*37. Как видим, мы разобрали в аббревиатурах те же имена, что и Х.-Ф. Байер [Байер 2001: 396].

*38. Убедительное подтверждение нашему предположению мы находим в тексте фунской надписи. По нему башню (?) построили по приказу одного (SIC!) правителя [Мыц 2009: 400].

*39. Также полагал и А.Л. Якобсон [Якобсон 1950: 44, Прим. 1]. Заметим, что Исаак известен не только по монограммам (рис. 8,5) и меткам на поливной посуде (рис. 8,8). Его правление оставило следы и на страницах истории [Мыц 2009: 401-413]. Считаем своим долгом отметить заслуги В.П. Кирилко в установлении титула этого мангупского феодала. Разобрав надпись на блюде (рис. 8,8), ученый аргументировано доказал, что Исаак носил титул αὐθέντης [Кирилко 1999: 138, Прим. 2] – «самовластный повелитель, самодержец, неограниченный властелин». Убедительность его доводов была оценена научным миром. Мы также согласны с прочтением В.П. Кирилко. Попытаемся только несколько скорректировать перевод слова αὐθέντης, приведенный уважаемым исследователем, а также объяснить его значение и определить период использования (ведь нельзя датировать надпись только по имени). Первым делом заметим, что этот титул появился в византийской табели о рангах при Палеологах. Именно этим можно объяснить тот факт, что Ш. дю Фресне дю Канж его не знал [Du Fresne du Cange 1688], Ф.И. Успенский не обнаружил его в «Τακτικόν» [Успенский 1898], а Н. Икономидис не встретил в «Κλητορολόγια» Филофея [Oikonomides 1972]. Ведь эти исследователи работали с более ранними источниками. Впервые самодержцем стал именовать себя только Михаил VIII (1259/1261-1268) [PLP: 19015]. Во второй половине XIV в. этот титул переняли государи крестоносцев [28, № 19337], а позже и многие другие греческие и латинские феодалы, в том числе и средней руки [PLP: 21192, 21571, 21572, 21986, 25109, 26264, 29757, 30059, 31285, 92308]. С конца XIV в. самодержцами стали именовать себя правители довольно удаленных от Византии государств. К примеру, этот титул переняли воеводы Молдавии Штефан I Мушату (1394-1399) [PLP: 26805] и Штефан II (1433-1447) [PLP: 26806]. О длительности употребления этого титула говорит тот факт, что еще Георг Кастриоти Скандербег (1405-1468) – предводитель достославного восстания албанцев против турок, считал себя самодержцем. Судя по печати, хранящейся в Национальном Музее Дании, он именовал себя «ΒΑΣΙΛΕΥΣ ΑΛΕΞΑΝΔΡΟΣ, ΕΛΕΩ ΟΥ, ΑΥΤ. ΡΩΜ., Ο ΜΕΓ. ΑΥΟ. ΤΟΥΡ.ΑΛΒ. ΣΕΡΒΙ.Κ. ΒΟΥΛΓΑΡΙ» (βασιλεύς Αλέξανδρος, ελέω θεού, αὑτοκράτωρ Ρωμαίων, ο Μέγας αὐθέντης Τούρκων, Αλβανών, Σέρβων καὶ Βούλγαρων) – «Царь Александр, милостью Божией император римлян, великий самодержец Турции, Албании, Сербии и Болгарии» [The seal of Scanderbeg]. Таким образом, у нас есть все основания считать, что мангупский Исаак, живший в XV вв., имел полное право именовать себя самодержцем. Полагаем также, что можно не акцентировать внимание на ошибке в написании слова Ισαάκ. Хоть резчик и ошибся, назвав своего государя Ησαάκ-ом, имел ввиду он все того же династа.

*40. В PLP приведены сведения о двадцати одноименных личностях, живших в эпоху Палеологов [PLP: 18017-18036]. Но, похоже, нашего Мины среди них нет. Предполагаем, что он был светским правителем, имевшим отношение к греческим династам позднесредневековой Таврики. Считаем важным отметить и то, что у нас и в данном случае нет нужды быть излишне требовательными к грамотности резчиков монограмм. По-видимому, они регулярно путали «Α» и «Ε», «Η» и «Ι», а изредка «Κ» и «Χ».

*41. К этому же выводу пришел и Ш. Горовей. Правда, румынский ученый не выделил символы «Ε» и «Χ» [Gorovei 2004: 25]. Весьма близок к дешифровке этой аббвиатуры был и В.П. Кирилко. Ученый разобрал в ней символы «Μ», «Α», «Λ», «Χ», «Ο» и «Σ». Он предположил, что монограмму можно расшифровать как Μάλχος или Μάλαχιος [Кирилко 1999: 138, Прим. 2].

*42. Мы приводим прочтение этой лигатуры исключительно в целях проверки нашей методики.

 

В.А. Анохин 1977. Монетное дело Херсонеса (IV в. до н.э.-XII в. н.э.). Киев, 1977.

И.А. Антонова, В.Н. Даниленко, Л.П. Ивашута, В.И. Кадеев, А.И. Романчук. 1971. Средневековые амфоры Херсонеса // АДСВ. Свердловск, 1971. Вып. 7.

Х.-Ф. Байер. 2001. История крымских готов как интерпретация Сказания Матфея о городе Феодоро. Екатеринбург, 2001.

Л.Н. Белова. 1953. Монеты из раскопок квартала XV-XVIII // МИА. 1953. № 34.

Л.Н. Белова, А.Л. Якобсон. 1953. Квартал XVII (раскопки 1940) // МИА. 1953. № 34.

Л.Н. Белова-Кудь. 1930. Описание монет, найденных при раскопках северо-восточной части Херсонеса в 1908-12 гг. // Херсонесский сборник. Севастополь, 1930. Вып. III.

А.Л. Бертье-Делагард. 1920. Исследование нескольких недоуменных вопросов средневековья в Тавриде // ИТУАК. Симферополь, 1920.

В.В. Болотов. 1918. Лекции по истории древней церкви. Петроград, 1918. Т. IV. – История церкви в период вселенских соборов.

А.Г. Герцен, В.А. Сидоренко. 1988. Чамнубурунский клад монет-имитаций. К датировке западного участка оборонительных сооружений Мангупа // АДСВ: Вопросы социального и политического развития. Свердловск, 1988. Вып. 24.

А.М. Гилевич. 1960. Нумизматическое собрание музея // Сообщения Херсонесского музея. Симферополь, 1960. Вып. I.

А.М. Гилевич. 1971. Монеты из раскопок Портового района Херсонеса // АДСВ. Свердловск, 1971. Вып. 7.

А.М. Гилевич. 1973. Монеты из раскопок Портового квартала Херсонеса в 1965-1966 гг. // АДСВ. Свердловск, 1973. Вып. 9.

Н.Н. Грандмезон. 1986. Заметки о херсоно-византийских монетах // ВВ, 1986. Т. 46.

С.П. Карпов. 2007. История Трапезундской империи. СПб., 2007.

Б.В. Кёне. 1848. Исследования об истории и древностях Херсонеса Таврического. СПб., 1848.

В.П. Кирилко. 1999. Аспры с большим «Т» на лицевой стороне: опыт интерпретации // Stratum plus. СПб.-Кишинев-Одесса, 1999. № 6.

К.К. Косцюшко-Валюжинич. 1902. Отчет о раскопках в Херсонесе в 1901 г. // ИАК, 1902. Вып. 4.

В.В. Кропоткин. 1962. Клады византийских монет на территории СССР // САИ, 1962. Вып. Е4–4.

В.В. Кропоткин. 1965. Новые находки византийских монет на территории СССР // ВВ, 1965.

Л.А. Мацулевич. 1926. Серебряная чаша из Керчи. Л., 1926.

Л.А. Мацулевич. 1940. Византийский антик в Прикамье // МИА, 1940. № 1. – Археологические памятники Урала и Прикамья.

Н. Мурзакевич. 1879. Херсонская монета императора Ираклия I // ЗООИД. Одесса, 1879. Т. 11.

В.Л. Мыц. 1985.   Поливная керамика с монограммами из раскопок Мангупа и Фуны // Материалы I Симпозиума по проблеме «Полихромная поливная керамика Закавказья. Истоки и пути распространения». Тезисы докладов. Тбилиси, 1985.

В.Л. Мыц. 1991.  Несколько заметок по эпиграфике средневекового Крыма XIV – XV вв. // Византийская Таврика. Киев, 1991.

В.Л. Мыц. 2009.  Каффа и Феодоро в XV веке. Контакты и конфликты. Симферополь, 2009.

А.И. Романчук. 1972. К вопросу о положении Херсонеса в «темные века» // АДСВ. Свердловск, 1972. Вып. 8

А.И. Романчук. 1973. Новые материалы о времени строительства рыбозасолочных цистерн в Херсонесе // АДСВ. Свердловск, 1973. Вып. 9.

А.И. Романчук. 1980.  Некоторые итоги работы Крымской экспедиции // АДСВ: Античные традиции и реалии. Свердловск, 1980. Вып. 17.

А.И. Романчук, Л.Н. Белова. 1987. К проблеме городской культуры раннесредневекового Херсонеса // АДСВ: Проблемы идеологии и культуры. Свердловск, 1987. Вып. 23.

А.И. Романчук. 2007. Исследования Херсонеса-Херсона. Раскопки. Истории. Проблемы. Часть 2. Византийский период. Екатеринбург, 2007.

М.А. Сайфеддини. 1971. Монеты с надписью «Улуг мангыл улус-бек» // НиЭ. М., 1971. Т. IX.

Сергий, архимандрит. 1876. Полный месяцеслов Востока. М., 1876. Т. II. – Святой Восток.

В.А. Сидоренко. 1993. Памятники каменной пластики средневековой Таврики // МАИЭТ. Симферополь, 1993. Вып. III.

В.А. Сидоренко. 2003. Медная чеканка византийского Боспора (590-668 гг.) // МАИЭТ. Симферополь, 2003. Вып. X.

И.В. Соколова. 1993. Монеты Перещепинского клада // ВВ, М., 1993. Т. 54.

И.В. Соколова. 1997. Монеты Перещепинского клада. – в кн. Залесская В.Н.,Львова З.А, Маршак Б.И, Соколова И.В, Фонякова Н.А. Сокровища хана Кубрата. Перещепинский клад. СПб, 1997.

И.В. Соколова. 1983. Монеты и печати византийского Херсона. Л., 1983.

Е.С. Столярик. 1992. Очерки монетного обращения Северо-Западного Причерноморья в позднеримское и византийское время (конец III – начало XIII в.). Киев, 1992.

Успенский Ф.И. 1898. Византийская табель о рангах // Известия ИРАИК. Константинополь, 1898. Т. III.

Г. Церетели. 1896. Сокращения в греческих рукописях преимущественно по датированным рукописям С.-Петербурга и Москвы. СПб., 1896.

Г. Церетели. 1904. Сокращения в греческих рукописях преимущественно по датированным рукописям С.-Петербурга и Москвы. Издание 2-е исправленное и дополненное. Таблицы. СПб., 1904.

М.М. Чореф. 2008а. К вопросу о номиналах бронз раннесредневекового Херсона // МАИАСК. Симферополь, 2008. Вып. I // Режим доступа: http://www.msusevastopol.net/downloads/MAIASK1.pdf.

М.М. Чореф. 2008b. Клад монет Крымского ханства из фондов Центрального музея Тавриды // VIII Таврические научные чтения. Симферополь, 2008. Ч.II.

М.М. Чореф. 2008c. Монетное дело Херсона первой половины VIII в. // Материалы Научной конференции «Ломоносовские чтения» 2008 года и Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2008» / Под ред. В.А. Трифонова, В.А. Иванова, В.И. Кузищина, Н.Н. Миленко. Севастополь, 2008.

М.М. Чореф. 2009. Позднейшие эмиссии Херсона, или к атрибуции монет с монограммой «Ρω» // Вестник ТГУ. Тюмень, 2009. Вып. VII.

М.М. Чореф. 2010а. К вопросу об атрибуции монограмм на гемифоллисах Херсона первой половины IX в. // Причерноморье. История, политика, культура. Выпуск III. Серия А. Античность и средневековье. Избранные материалы Международных научных конференций «Лазаревские чтения» / Под общей редакцией В.И. Кузищина. – Севастополь: Филиал МГУ в г. Севастополе, 2010. Режим доступа: http://www.msusevastopol.net/science/publications/2010-2/prich-3.pdf

М.М. Чореф. 2010b. К истории монетного дела византийской Таврики в конце VI – в начале VII вв. // Материалы Научной конференции «Ломоносовские чтения» 2010 года и Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2010» / Под ред. В.А. Трифонова, В.А. Иванова, В.И. Кузищина, Н.Н. Миленко, В.В. Хапаева. Севастополь, 2010. Режим доступа: http://www.msusevastopol.net/science/publications/sb2010/sb2010.pdf.

М.М. Чореф. 2010c. К истории монетного дела Херсона в V в. // 10 лет после миллениума. Новое в гуманитарном знании (история, политика, когнитивные практики). К 65-летию Института истории и политических наук ТюмГУ: Сборник материалов конференции. Тюмень, 2010. Ч. I.

М.М. Чореф. 2010d. Монетное дело Херсона в первой половине VIII в. // Русь и Византия. Место стран византийского круга во взаимоотношениях Востока и Запада. Тезисы докладов XVIII Всероссийской сессии византинистов. М., 2008.

М.М. Чореф. 2010e. К истории монетного дела Херсона в первой половине VI в. // Сугдейский сборник. Киев-Судак, 2010. Вып. IV.

М.М. Чореф. 2010f. Монетное дело Херсона первой половины VIII в. // ВВ. М, 2011. Т. 69 (94).

М.М. Чореф. 2011a. К вопросу о возможности эмиссии золота в византийском Херсоне // МАИАСК. Севастополь-Тюмень, 2011. Вып. III (в печати).

М.М. Чореф. 2011b. О периоде существования и локализации стратигии Климатов: по нумизматическим данным // Причерноморье. История, политика, культура. Выпуск V(II). Серия А. Античность и средневековье. Избранные материалы VIII Международной научной конференции «Лазаревские чтения» / Под общей редакцией В.И. Кузищина. Севастополь, 2011. Режим доступа: http://www.msusevastopol.net/downloads/prich2011/prich-a.pdf.

М.М. Чореф. 2011c. От «Imperatorēs divī» к Ἐν τούτῳ νίκας», или религиозные искания первых Ираклидов: нумизматический аспект // Причерноморье. История, политика, культура. Выпуск V(II). Серия А. Античность и средневековье. Избранные материалы VIII Международной научной конференции «Лазаревские чтения» / Под общей редакцией В.И. Кузищина. Севастополь, 2011. Режим доступа: http://www.msusevastopol.net/downloads/prich2011/prich-a.pdf.

П.В. Шувалов. 1999. Монеты между археологией и нумизматикой // Археологические вести. СПб., 1999. № 6.

А. Якобсон. 1950. Средневековый Херсонес (XII – XIV вв.) // МИА, 1950. № 17.

H.L. Adelson. 1957. Light Weight Solidi And Byzantine Trade During the Sixth and Seventh Centuries // Numismatic Notes and Monographs. New York, 1957. № 138.

N. Bauer. 1931. Zur byzantinischen Münzkunde des VII. Jahrhunderte // Frankfurter Münzzeitung. 1931. № 15. Marz.

Byzantium: Faith and Power (1261-1557), The Metropolitan Museum of Art, March 23 – July 4, 2004. Exhibition catalogue. New-York, 2004.

C. Du Fresne du Cange. 1688. Glossarium ad Scriptores Mediae et Infimae Graecitatis. Paris, 1688.

C. Du Fresne du Cange. 1855. Glossarium Mediae et Infimae Latinitatis. Niort, 1855. T. V.

C. Du Fresne du Cange. 1680a. Historia Bysantina duplici commentario illustrate. P. I. – Familiae Byzantinae. Paris, 1680.

C. Du Fresne du Cange. 1680b. Historia Bysantina duplici commentario illustrate. P. II. – Constantinopolis Chrisniana. Paris, 1680.

I. Eckhel. 1792. Doctrina numorum veterum. Vindobonae, 1792. P. I. – Numis urbium, populorum, regum. V. I

Ş.S. Gorovei. 2004. Maria Asanina Paleologhina, doamna Moldovlahiei (I) // Studii şi materiale de istorie medie. Bucureşti, 2004. Vol. XXII.

P. Grierson. 1973. Catalogue of the Byzantine Coins in the Dumbarton Oaks Collection and the Whittemore Collection / Ed. A.R. Bellinger and P. Grierson. Washington, 1973. Vol. III. P. I. – Leo III to Michael III, 717-867.

P. Grierson. 1982. Byzantine Coins. London, 1982.

W. Hahn. 1978. The Numismatic History of Cherson in Early Byzantine Times – A Survey // NC, 1978. November. Vol. 86. № 11.

W. Hahn. 1981. MIB. Von Heraclius bis Leo III / Allienregierung (610-620). Wien, 1981. Band. III.

H.K.E. Köhler. 1822. Médailles Grecques // Serapis oder Abhandlungen betreffend das Griechische und Römische Alterthum. St. Petersburg, 1822. T. I.

H.K.E. Köhler. 1850a. Description des médailles de Chersonésus, ville de Chersonèse-Taurique, auxquelles sont ajoutées deux médailles de Cherson // Serapis. H.K.E. Köhler’s Gesammelte Shriften im auftrage der Kaiserlichen Akademie der Wissenschaften / Herausgegeben L. Stephani // St. Petersburg, 1850. Theil II. Band II.

H.K.E. Köhler. 1850b Médailles Grecques // Serapis. H.K.E. Köhler’s Gesammelte Shriften im auftrage der Kaiserlichen Akademie der Wissenschaften / Herausgegeben L. Stephani // St. Petersburg, 1850. Theil I. Band I.

B. von. Köhne. 1848. Beiträge zur Geschichte und Archäologie von Chersonesos in Taurien. St. Petersburg, 1848.

Lexicon universale rei numariae veterum et praecipue graecorum ac romanorum cum observationibus antiquariis geographicis chrinologicis historicis criticis et passim cum explicatione monogrammatum / Edidit Io. Cristophorus  Rasche, praefatus est Christ. Gottl. Heyne. Lipsae, 1785. T. I. – A-C.

Lexicon universale rei numariae veterum et praecipue graecorum ac romanorum cum observationibus antiquariis geographicis chrinologicis historicis criticis et passim cum explicatione monogrammatum / Edidit Io. Cristophorus  Rasche. Lipsae, 1785. T. II. P. I. – D-G.

Lexicon universale rei numariae veterum et praecipue graecorum ac romanorum cum observationibus antiquariis geographicis chrinologicis historicis criticis et passim cum explicatione monogrammatum / Edidit Io. Cristophorus  Rasche. Lipsae, 1787. T. III. P. I. – M-E.

N. Murzakewicz. 1841. Descriptio musei publici Odessani, pars I, continens Numophylacium Odessanum. Odessae, 1841.

N. Oikonomides. 1972. Les Listes de Préséance Byzantines des IXe – et Xe Siècles. Paris, 1972.

R. Ousterhout. 2002. The Art of the Kariye Camii. London, 2002.

P.S. Pallas. 1801. Observations faites dans un Voyage entrepris dans les Gouvernements méridionaux de l’Empire de Russie dand les années 1793 et 1794, traduit de l’allemand. Leipzig, 1801.

J. Pellerin. 1763. Recueil de médailles de peuples et de villes, qui n’ont point encore été publiées, ou qui sont peu connues. Paris, 1763. T. I. – Contenant les Médailles d’Europe.

J. Pellerin. 1765. Mélange de diverses médailles: pour servir de supplement aux Recueils des M Médailles de Rois et de Villes, Qui ont été imprimés en MDCCLXII & MDCCLXIII. Paris, 1765. T. II. – Médailles Impériales Grecques, qui manquent dans Vaillant, avec des Observations sur celles qu’il a publiées.

PLP. Wien, 2001. – 1 эл. опт. диск (CD-ROM).

F. de Saulcy. 1836. Essai de classification des suites monétaires Byzantines. Planches. Metz, 1836.

W. Smith. 1729. Literae de Re Nummaria; in Opposition to The Common Option, that the Denarii Romani. Newcastle, 1729.

The seal of Scanderbeg. URL: http://bjoerna.dk/albansk-historie/Seal-of-Scanderbeg.htm (дата обращения: 27.03.2011).

 

Список сокращений

 

АДСВ – Античная древность и средние века

ВВ – Византийский временник

ЗООИД – Записки Одесского общества любителей истории и древностей

ИАК Известия археологической комиссии

ИРАИК – Известия Русского Археологического института в Константинополе

МАИАСК – Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма

МАИЭТ – Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии

МИА – Материалы и исследования по археологии СССР

НиЭ – Нумизматика и Эпиграфика

САИ – Свод археологических источников

ТГУ – Тюменский государственный университет

MIB – Moneta Imperii Byzantini

MMI – Moneta militaris imitativa

NC – Numismatic Circular

PLP – Prosopographisches Lexikon der Palaiologenzeit

 

 

Рис. 1. Таврические бронзы VI – VII вв. и их возможные прототипы 1,2 – херсонские бронзы первой эмиссии; 3–7 – именные бронзы Маврикия Тиверия (вторая эмиссия); 8–12 – анонимные фоллисы и гемифоллисы таврического чекана времен Фоки, т.н. MMI (третья эмиссия); 13 – фоллис Ираклия и Ираклия Константина (четвертая эмиссия); 14–16 – гемифоллисы и фоллис Тиверия II Константина, Маврикия Тиверия и Фоки.

Рис. 2. К анализу медальонов из Северного Причерноморья 1–2 – мультипли из Перещепинского клада (по В.В. Кропоткину); 3 – реконструкция медальона из Северного Причерноморья (по М.Ю. Мыскину); 4 – раннесредневековая византийская евлогия (по М.Ю. Мыскину), 8,9 – французский ренессансный медальон с изображением Ираклия I: 8 – по Ш. дю Фресне дю Канжу, 9 – из собрания Bibliothèque Nationale de France, Département Monnaies Medailles et Antiques (по каталогу выставки «Byzantium: Faith and Power (1261–1557)»); 7 – мультипль Маврикия Тиверия (по Ф. Грирсону); 5–6 – легковесные медальоны: 5 – Константина I Великого, чекан Антиохии (по А.В. Новикову), 6 – Феодосия I, чекан Августа Треворум (современный Трир).

Рис. 3. Архитравная плита с надписью «владетеля Феодоро и Поморья» Алексия (1425 г.): 1–фотография сохранившейся части надписи; 2–реконструкция (по В.Л. Мыцу).

Рис. 4. Архитравная плита октагонального храма с ктиторской надписью «владетеля Феодоро и Поморья» (1427 г.): 1–фотография; 2–реконструкция (по В.Л. Мыцу).

Рис. 5. Прорисовка надписи 1459 г. из Фуны (по В.Л. Мыцу).

Рис. 6. Семейные портреты Палеологов и представителей родственных им семейств: 1–Мануил II Палеолог с семейством (Труды Дионисия Ареопагита, Париж, Лувр); 2–гравюра с этой миниатюры (по Ш. дю Фресне дю Канжу); 3–Алексий III Великий Комнин и Феодора Кантакузина на хрисовуле монастырю Дионисиат на Афоне (по С.П. Карпову); 4–изображения представителей родов Асанов и Дермокаитов из арксолия внешнего нартекса церкви монастыря Хора в Константинополе.

Рис. 7. Погребальная пелена Марии Асанины Палеологины из монастыря в Путне: 1–фотография; 2–прорись (по В.Л. Мыцу).

Рис. 8. Позднесредневековые грекоязычные таврические монограммы 1–7 – на закладных плитах (1–3 – из Фуны; 4 – из Мангупа; 5–7 – из Херсона); 8–9, 11–14 – надписи и монограммы на керамике и камне (8 – надпись Исаака самодержца на донышке блюда из Мангупа, 9 – монограмма Александра на дне поливной чаши из Фуны; 11–14 – метки на камне и керамике из Мангупа); 10 – монограмма Марии Асанины Палеологины (по В.Л. Мыцу).

 



Количество просмотров публикации: Please wait

Все статьи автора «Чореф Михаил Михайлович»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться:
  • Регистрация