ПРАВКИНА Я.Ю. СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ДИСТАНЦИОННОГО ТРУДА КАК ИННОВАЦИОННОЙ ФОРМЫ ЗАНЯТОСТИ СОВРЕМЕННОЙ МОЛОДЕЖИ

Ключевые слова:


ПРАВКИНА Я.Ю. СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ДИСТАНЦИОННОГО ТРУДА КАК ИННОВАЦИОННОЙ ФОРМЫ ЗАНЯТОСТИ СОВРЕМЕННОЙ МОЛОДЕЖИ


Рубрика: 05.00.00 ТЕХНИЧЕСКИЕ НАУКИ, 22.00.00 СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ

Библиографическая ссылка на статью:
// Современные научные исследования и инновации. 2012. № 4 [Электронный ресурс]. URL: https://web.snauka.ru/issues/2012/04/11168 (дата обращения: 15.03.2024).

Дистанционный труд для современной молодежи является новой формой занятости, которая стала возможна благодаря развитию информационно-цифровых технологий, становлению информационно-электронного общества. Информационно-электронное общество, отмечает Дж.Кук предопределяет потенциальную гибкость повседневной жизни, труда современного человека [6], способствует его виртуализации, гибкости. Сегодня возможно создать рабочее место по многим специальностям практически в любом месте, где имеется Интернет, либо иные современные коммуникационные ресурсы. Фактически происходит постепенное замещение «реальных» механизмов и практик занятости на виртуальные аналоги. Д.Иванов подразумевает под виртуализацией любое замещение реальности ее симуляцией, образом, не обязательно с помощью компьютерной техники, но обязательно с применением логики виртуальной реальности [5]. Это непосредственно влияет на специфику социальных интеракций, которые становятся более пластичными, трансграничными и более насыщенными как в содержательном, так и в визуальном плане.

Виртуальное пространство в настоящее время успешно осваивается практически всеми категориями населения, что обусловлено как относительной его доступностью, информационной насыщенностью, визуальной привлекательностью, так и возможностью осуществления вполне реальных социальных взаимодействий, построения устойчивых коммуникативных связей. В результате,  если пять лет назад человек, живущий в Интернете, был либо существенно более образованным, чем среднестатистический россиянин, либо существенно более молодым, то сейчас вся разница в том, что дети сидят «Вконтакте», а родители в «Одноклассниках». Чуть более образованные коммуницируют в «Фейсбуке», а более старшее поколение – в «Живом журнале», но это все мелкие различия. Для многих подростков и молодых людей реальный и виртуальный миры стали идентичными. По статистике, более 90% подростков имеют доступ к интернету и большую часть времени проводят в виртуальном пространстве [8]. Среди молодежи 18-24 лет, по данным социологических исследований Фонда общественного мнения (2011), таких 83% [10]. Поэтому дистанционная занятость, которая характеризуется виртуальностью, является для них простой в освоении – все инструменты её технической реализации им известны.

Это связано с тем, что молодежь, представляя собой наиболее мобильную социально-демографическую группу, характеризуется высокой степенью восприимчивости к различным инновациям, стремлением ко всему новому. Молодым людям присуща особая совокупность социокультурных особенностей, а также ценностных и поколенческих, возрастных характеристик, отличающих эту группу от младших (дети) и старших (взрослые) возрастных групп [7]. Соответственно, молодёжь в значительной части обладает тем уровнем мобильности, интеллектуальной активности и здоровья, который выгодно отличает её от других групп населения.

Молодые люди первыми осваивают новые информационные технологии, гаджеты, электронные сервисы (напр., Wi-Fi, IT-телефонию, WebMoney, Skype) и возможности их применения в повседневной жизни, в т.ч. и в сфере занятости. К примеру, по результатам наших опросов молодежи в 2011-2012 годах (N = 24; Григорьева О.А., Зайцев Д.В., Правкина Я.Ю., Щебланова В.В) все интересуются инновациями в коммуникативной сфере, при возможности стремятся приобрести новые средства общения и работы (в т.ч. дистанционной), отмечая, что это не только модно, современно, но и удобно (напр., iPod, iPhone, TouchPad, продукты с технологиями Touchscreen и Multitouch). Ресурсы дистанционной занятости, реализуемой именно посредством электронных новшеств интересны молодым в связи с гибким графиком работы, возможностью работы на зарубежные компании.

Постиндустриальное общество (информационное) расширяет само пространство занятости человека, а в определенные моменты делает его границы «прозрачными». Занятость на основе информационно-цифровых технологий (дистанционная занятость) становится транснациональной, потенциально – глобализированной. Распространение новых форм профессиональной деятельности, видов её реализации выступает по существу основной тенденцией в развитии социально-трудовых отношений, начиная с 1980-х годов. Конкретные формы этой инновационности в занятости зависят от определяющих их факторов. Так, переход к информационно-цифровому обществу, которое продолжает формироваться на стыке изменений в коммуникационных технологиях и в мотивации трудового поведения людей, обусловливает существенные преобразования трудовых отношений, а именно, появление «дистанционных отношений» между работодателем и его сотрудниками, которые являются частью процесса децентрализации трудовой деятельности во времени и пространстве, – то есть процесса формирования полиморфного, гибкого, виртуального рынка труда.

На наш взгляд, с социологических позиций, это выступает фактором изменения социальной и гендерной структуры занятого традиционным трудом населения, появления принципиально новых групп работников (напр., фрилансеры), трансформации их социальных статусов, функций социальных институтов, и в целом – распространения тенденций виртуализации трудовой деятельности человека.

В мире с каждым годом увеличивается число дистанционно занятых людей, например:  в Европе в 1997 было более 2 млн. человек, а в 2005 году – уже 27 млн. человек. К 2014 году, прогнозируется увеличение дистанционно занятых примерно до трети занятых европейцев и до 20% американцев. В европейских странах, по статистике Британского института по развитию персонала, сегодня доля потенциальных телеработников составляет от 10 до 22% в общем количестве занятых (по данным исследований Chartered Institute of Personnel and Development (CIPD, http://www.cipd.co.uk)). В развитых странах активно формируются электронные биржи труда. Социальная ценность новой формы социально-трудовых практик обусловлена имманентно содержащимся в ней потенциалом к удовлетворению ряда потребностей общества, решению комплекса социетальных проблем. В-первую очередь, это проблемы, связанные с трудоустройством молодого поколения, снижением уровня безработицы, обеспечением занятости (в т.ч. временной, эпизодической) значительного количества членов общества.

В России до настоящего времени дистанционные формы занятости не вызвали пристального внимания исследователей и практиков, как в развитых странах (Ниллес Дж. (Nilles Jack М.), Кинсман Ф. (Kinsman Francis), Гордон Г. (Gordon Gil)) [1; 4]. Анализ отечественной литературы по проблеме дистанционной занятости, напр., Веремейко Ю. (новые формы трудовых отношений); Кострюкова Н. (развитие нетипичных видов занятости в научной сфере, телекоммьютинг); Луданик М. (регулирование дистанционной занятости); Меркулов М. (дистанционный персонал); Руденко Г., Мерко А. (глобализация и дистанционная (виртуальная) занятость); Санкова Л. (противоречия и тенденции занятости инновационного типа); Чернухин В. (дистанционная работа, виртуализация рабочих мест) показывает отсутствие фундаментальных научных трудов по данной проблеме. Фактически нет исследований по анализу социальных аспектов дистанционной занятости, потенциальных путей её организации, причем, часто наблюдается подмена дистанционной занятости надомным трудом, что не является правомерным. Надомный труд может выступать органичной структурной частью ключевого концепта при условии его реализации на основе и при использовании современных информационно-электронных ресурсов, средств.

Среди российских специалистов и практиков не сложилось целостного понимания концепции дистанционной занятости, о чем свидетельствует и отсутствие четкого определения данного понятия. В источниках используют­ся различные термины: дистанционный труд, телеработа, работа на расстоянии, фриланс, электронное надомничество. На сегодняшний день, можно найти десятки интерпретаций феномена дистанционная занятость, значение которой популяризируется только как своего рода “домашние офисы” или даже как псевдо деятельность (напр., Колосова Р., Василюк Т., Меркулов М., Моцная О). Под понятием «дистанционная работа» подразумевается выполнение должностных обязанностей не в офисном помещении компании, а там, где сотруднику удобно их выполнять: дома, в другом городе и даже в другой стране. Английский термин “teleworking”, в российских источниках переводится как телеработа, когда сотрудники работают на дому, то есть выполняют “дистанционную работу”. Дистанционная работа (синонимы: удаленная работа, телеработа; разновидность: фриланс) трактуется как способ сотрудничества, при котором работодатель и наёмный работник (или заказчик и исполнитель) находятся на расстоянии друг от друга, передавая и получая техническое задание, результаты труда и оплату при помощи современных средств связи (изначально - телефон, факс, почтовые сообщения, в наши дни - преимущественно интернет). При этом определение дистанционной занятости в законодательстве России отсутствует. На наш взгляд, дистанционная занятость представляет собой особую форму организации труда, процесс выполнения трудовой деятельности вне традиционного рабочего места с целью удовлетворения индивидуальных, социальных и социетальных потребностей, получения дохода с использованием информационно-цифровых средств коммуникации (напр., факса, IP-телефонии, Интернета).

Значимыми в данном контексте являются слова Д.А.Медведева о необходимости законодательно прописать возможность дистанционной работы, и что “давным-давно пора это сделать, это правильно, потому что многие люди хотели бы так работать” (http://www.pravo.ru/news/view/48397/). Тем не менее, на современном российском рынке труда данный вид занятости уже занял свою особую нишу. Несколько лет уже существуют российские фриланс-биржи, ряд компаний создает своим работникам дистанционный режим профессиональной деятельности (напр., в России: Виртуальный университет СГСЭУ, ДОМТЕК, Yota, Вега-Такс, СладКо, КОНТАКТ-ПРЕМИУМ, WorkleRU, PROПАГАНДА, Москомприватбанк, ИнтерЛабс). При этом основную когорту дистанционных работников составляют молодые люди.

Сегодня российская молодежь, по результатам наших исследований, рассматривает дистанционную занятость пока скорее как дополнительный вид трудовой деятельности, одну из форм трудовой мобильности (более 75%). Было установлено, что, по мнению молодых людей, владение дистанционными социально-трудовыми практиками позволяет человеку самому выбирать вид деятельности, организацию, с которой имеется желание работать, руководителя / заказчика, само место для деятельности. Это и повышает её ценность для молодежи, что подтверждают исследования Ю.Хайруллиной. Проведенные ею массовые опросы (1997-2002 гг., Республика Татарстан) показали, что ведущими ценностями в сфере труда большинство молодых респондентов назвало хороший заработок (67%), интересный характер работы (41%). Второстепенными оказались удобное время работы, большой отпуск (13%). Ценностные ориентации, связанные с содержательными аспектами труда, еще менее значимы: возможность самореализации и самостоятельность в труде «набрали» по 8% (в исследовании ФОМ – более 40% [3]), общение (7%) , столько же возможность продвижения по службе и соответствие работы специальности – 5% [11]. В то же время, по результатам наших опросов молодежи (Поволжский Федеральный округ, 2010-2011 гг., N=58) установлено, что хороший доход также занимает ведущее место в структуре ценностей респондентов (85%). Треть опрошенных согласна, что работа обязательно должна быть интересна (31%). Возможность для самореализации в рамках профессии рассматривает только 11%, необходимость (важность) карьерного роста – 22% молодых людей и 3% считают необязательным соответствие имеющейся специальности трудовой деятельности. Как видим принципиальных отличий между эмпирическими данными, полученными в Республике Татарстан и в России не наблюдается. Тенденции схожи.

Несмотря на плюсы, пока дистанционные социально-трудовые практики, в большинстве случаев, реализуются эпизодически (в качестве подработки), позволяют получить дополнительный источник доходов, возможность реализовать себя, повысить индивидуальную конкурентоспособность на внутреннем и внешнем рынках труда. В целом, специфика организации дистанционных социально-трудовых отношений вписывается в ценностные представления о занятости российского населения. К примеру, по результатам опроса населения «Ценность труда и трудовые ценности» в 100 населенных пунктах РФ, проведенного ФОМ в 2003 году не имеющим существенного значения для работников является наличие социального пакета, возможности карьерного роста (1% опрошенных) [3]. В контексте дистанционной занятости часто данные характеристики социально-трудовой деятельности не актуализированы, и работник сознательно идёт на отсутствие данных «опций», считая, что пул плюсов телеработы их перевешивает.

Дистанционная занятость сегодня органично вписывается в структуру глобальных тенденций в сфере труда. Фактически труд стал глобальным ресурсом, так как благодаря Интернету резко повы­шается мобильность рабочей силы, и рынок труда переходит национальные границы (трансграничная, трансцендентная тенденция). Несомненно, что высокая степень мобильности присуща для большинства молодых. Молодые люди первыми осваивают и выступают основными потребителями новых технологий, гаджетов, сервисов (в т.ч. Wi-Fi, Skype, IP телефония), являющимися фактически коммуникационной базой виртуальной занятости. При этом в качестве популярных направлений занятости, реализуемой посредством современных средств коммуникации (т.н. «проводов») выступают, например: дизайн и мультимедиа, Web-дизайн (в т.ч. разработка веб-приложений, сайтов), образование, программирование, диспетчирование, редактирование текстов, предоставление услуг оператора контактного центра, оптимизация информационного контента.

Тем не менее, о профессиональном росте, получении новых профессиональных навыков, знаний речь пока не идет. Проведенный нами в 2011 году опрос саратовских работодателей – представителей сфер образования, финансов, социальной сферы, сервиса (N=7) показал, что они не рассматривают молодых как претендентов на дистанционную занятость. Для этого, по их мнению, должна появиться определенная степень доверия между руководителем и работником. При этом руководители пока не видят средств контроля за качеством деятельности сотрудника вне офиса, учреждения. Однако, сравнительные исследования Д.Найллса в области занятых посредством Интернет-технологий и «обычных» работников (Ошибка! Недопустимый объект гиперссылки.) подтвердили эффективность дистанционной работы (производи­тельность труда и качество работы не снижались, а зачастую оказывались выше, чем при традиционной офисной организации). Соответственно, в ближайшее время можно будет наблюдать расширение пространства телеработы, как новой формы занятости, под воздействием социально-экономических, психологических и социокультурных факторов.  Подтверждением такого развития событий выступают данные исследования Avaya Media Relations «Flexible Working in Europe and Russia» / «Гибкий рабочий график в Европе и в России» (выборка – 3000 сотрудников Европы и России, 2008 год). Было установлено, что: более 90% наемных работников хотели бы иметь гибкий рабочий график; каждая шестая компания предоставляет возможность работать по гибкому графику; треть топ-менеджеров считают гибкие условия работы и технологии ресурсом повышения конкурентоспособности на международном уровне; 44% наемных работников уверены, что фирмы, где нет возможности гибкого графика, исповедуют устаревшую кадровую и организационную политику; каждый третий работник думает, что у работодателей имеются технологии для организации гибкого графика, но они предпочитают ими не пользоваться; 31% работающего населения при возможности непременно сменили бы работу, чтобы иметь гибкий рабочий график (при равенстве прочих факторов) [9].

В то же время, значительная доля наемных работников, считающих гибкий рабочий график, телеработу, дистанционную занятость благом, возможно рассматривать как один из факторов риска для устойчивости компаний. Это обусловлено тем, что фактически руководство компаний ставит в привилегированное положение одних работников (меньшинство), которым созданы условия для работы по гибкому графику, а для других (большинство) это не доступно. Данный процесс, по мнению Avaya Media Relations, приводит не только к потере конкурентных преимуществ, но и к серьезному снижению лояльности продуктивно работающих сотрудников. А также, добавим, стимулирует развитие социального неравенства, дискриминации, росту социального напряжения в организациях.

Интересным является, что в русле интерпретативной социологической традиции, сегодня и, прежде всего, в России, в странах третьего мира, человек, обладающий информационно-цифровым коммуникативным ресурсом для дистанционной работы может восприниматься теми, у кого он отсутствует, как «владеющий ценностью». Причем данная ценность скорее инструментальна, а не экзистенциальна (по В.Атаян) [2]. Наличие виртуального рабочего места и умение им пользоваться для получения дохода воспринимается как привилегированная занятость. Соответственно, социальный статус виртуального работника повышается, и он может рассматриваться как человек с сокровенным знанием, не доступным для всех. Это обоснованно, если мы нацелены на получение относительно высокого дохода, то должны приложить определенные усилия по освоению совокупности знаний,  профессиональных умений и навыков, востребованных в виртуальном пространстве, а также которые возможно реализовать дистанционно коммерческим способом. В данном случае, проявляется ценность самого знания (по М.Шелеру) [12]. В результате, дистанционный труд повышает степень социальной мобильности человека, способствует выравниванию его жизненных шансов, смягчает социальное неравенство.

         Для молодых людей это особенно актуально. Они являются, по-мнению S.Frith, специфическими безработными, особой категорией на рынке рабочей силы [13]. Это связано с социальным конструированием, со специфическим отношением к ним самого общества. Молодежь конструируется как особая роль, структурная позиция или институт рыночными силами, политикой государства, бизнеса и прочими условиями. Причиной такого социетального отношения выступает отсутствие у молодых людей необходимого для эффективной социально-трудовой деятельности опыта, способностей, профессионального мастерства, профессиональных знаний и умений. В данной ситуации дистанционная занятость способствует реализации социальной функции профессиональной социализации молодых, их профессиональной адаптации.  Виртуальная занятость позволяет получить первичные знания о действительных, реальных социально-трудовых отношениях, их регулировании, о механизмах взаимодействия работника и руководителя, заказчика и исполнителя. При этом дистанционный режим (без личного контакта) такого интеракционирования в определенной степени является щадящим для молодых людей. Тем более, в Интернете имеется множество ценных ресурсов, выполняющих наставническую и образовательную  функции, раскрывающих специфику, нового для многих, дистанционного труда, проблемы его организации (напр., www.aton.ru, www.bcs.ru, www.finam.ru, www.freelance.ru, freelance-school.ru). Кроме того, сообщество фрилансеров («свободных тружеников») также «подставляет своё плечо» новым телеработникам (напр., www.freelance-help.ru, www.freelancing-1c.ru/, www.simonela.at.ua/index/frilans, www. kadrof.ru, www. zarabotoktut.clan.su, www. earnonline.ucoz.ru).

Таким образом, анализ феномена дистанционного труда в контексте занятости современной молодежи позволяет рассматривать его в качестве инновации для российского общества. Во многом дистанционный труд, являясь в аксиологической структуре молодых людей одним из приоритетов, детерминирует необходимость в личностном и профессиональном развитии, самосовершенствовании. Расширение пространства социально-трудовых отношений на основе дистантности содействует развитию инновационных тенденций в занятости населения, что подтверждает практическую значимость данной статьи. С учетом новизны данного феномена, рассмотрение дистанционной занятости, её социокультурных и виртуальных аспектов позволяет осуществить приращение теоретического знания в области социологии труда, современной социологии социальных институтов и процессов. Виртуализация занятости способствует реализации комплекса социетальных функций от обеспечения доступности социально-трудовых практик, повышения эффективности деятельности наемных работников и фрилансеров, до смягчения социальной дискриминации и социального неравенства. Дистанционный труд как новая форма занятости молодежи выступает одним из условий генезиса модернизационных процессов в российском обществе.

Литература

  1. Алимова Н.К. развитие нетипичных видов занятости для устойчивого инновационного развития страны // Международный электронный журнал. Устойчивое развитие: наука и практика. 2011. Вып. 2(7). С. 8 (www.yrazvitie.ru)
  2. Атаян В. Аксиологические концепты регулятивной функции ценности в обществе // Гуманитарные и социальные науки. 2008. №6. С.2-9.
  3. База данных ФОМ. Опрос населения  «Ценность труда и трудовые ценности», 2003 (http://bd.fom.ru/report/map/dd030131).
  4. Браччи Дж. Новые формы занятости и информационные технологии // Вопросы экономики. 1998. №2. С.22-25.
  5. Иванов Д.В. Виртуализация общества. Версия 2.0. СПб.: «Петербургское Востоковедение», 2002. 259 с.
  6. Костерина И., Исупова О. Что такое молодежь? // Демоскоп Weekly. 2010. №439-440 (http://www.demoscope.ru/weekly/2010/0439/gender01.php. Обращение к ресурсу 03.04.2012).
  7. Крайнева А. Подростковый суицид // Репортер. 2012. №10(991). С. 24.
  8. Отчет о независимом исследовании «Гибкий рабочий график в Европе и в России» («Flexible Working in Europe and Russia» (N=3000)). Avaya Media Relations, 2008 // http://newsdesk.pcmag.ru/node/9537. Обращение к ресурсу 01.03.2012.
  9. Кирюхов Э. Манифест постиндустриальной эпохи. М.: Кирюхов и сыновья, 2011. 190 с.
  10. Распространение интернета в России. Отчет. ФОМ, 12.07.2011 / http://bd.fom.ru/. Обращение к ресурсу 04.04.2012 (N=1600).
  11. Хайруллина Ю.Р. Ценности в сфере труда: особенности и факторы (на материалах Республики Татарстан) // Социологические исследования. 2003. №5. С.31-35.
  12. Шелер М. Избранные произведения /Пер. с нем.; сост., науч. ред., предисл. Денежкина А. В.; послесл. Л. А. Чухиной. М.: Гнозис, 1994.
  13. Frith S. The Sociology of Youth. London: Open University Press, 1984.


Количество просмотров публикации: Please wait

Все статьи автора «yana7519»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться:
  • Регистрация