Принцип независимости судей – один из важнейших принципов гражданского процессуального права Российской Федерации, что подтверждает его закрепление на уровне Конституции (статьи 120-122). Указанный принцип имеет сложную структуру, в которую входят такие неотъемлемые условия его реализации как законность и судейское усмотрение. В рамках данной статьи среди прочего будет рассмотрен вопрос соотношения названных условий между собой.

Итак, законность как неотъемлемое условие реализации принципа независимости судей произрастает из общеправового принципа законности, но имеет специфику, определяемую особым правовым статусом судьи, исключительным полномочиями судьи по отправлению правосудия. Понимая законность в общем смысле, мы говорим о том, что поведение граждан, все действия и решения государственных органов и иных лиц, принимаемые нормативно-правовые акты должны быть основаны на законе и не противоречить ему. Сущность законности как условия реализации принципа независимости судей сведена к конституционной формулировке: «судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону».[1] На этом примере можно наблюдать взаимообусловленность всех принципов права, принципы права дополняют друг друга и образуют единую и уравновешенную систему принципов права. По этому поводу четко высказалась Н.А. Чечина: «Система принципов – не произвольный набор, не арифметическая сумма, а единое целое, новое образование, получившее свои свойства в результате органического объединения клеточек-звеньев»[2]

О законности следует говорить как о неотъемлемом условии реализации принципа независимости судей, так как невозможно представить судейскую независимость в том смысле, в котором принято ее понимать, если судьи не будут руководствоваться законом при отправлении правосудия. В таком случае общество столкнется не с судейской независимостью, а с судейским произволом.

Судьи подчинены только закону, а значит, при разрешении судебных споров им обеспечивается полная независимость от любого постороннего воздействия. Значит одной из главных задач, которую призван разрешить принцип независимости судей является создание таких условий для судей, при которых они могли бы принимать решения на основе Конституции Российской Федерации и федеральных законах, такой обстановки, в которой исключена возможность посторонних лиц влиять на судейскую независимость.

В науке гражданского процесса существует мнение, что законность следует понимать как метод разрешения судьей коллизии правовых норм. Так В.Е. Левченко пишет: «Подчинение судей только Конституции РФ и федеральному закону составляет неотъемлемую часть рассматриваемого принципа. Суд, рассматривая дело, при установлении несоответствия акта государственного или иного органа закону принимает решение в соответствии с законом (ч. 2 ст. 120 Конституции РФ)»[3].

Такое понимание законности как условия реализации принципа независимости судей видится несколько ограниченным. Процедуру разрешения судьей коллизии законов с некоторыми оговорками можно связать с законностью. Но, кроме того, существуют особые судебные производства, такие как оспаривание нормативных правовых актов в административном судопроизводстве и рассмотрение дел о соответствии Конституции Российской Федерации нормативных актов органов государственной власти и договоров между ними в конституционном судопроизводстве, однако эти случаи не охватывают всего многообразия судебной деятельности. А принцип независимости судей, напротив, распространяется на все формы судебной деятельности, значит и законность следует понимать намного шире, чем это делает В.Е. Левченко.

Неоднозначной видится и высказывание В.М. Жуйкова о том, что «судьи не вправе «слепо» следовать любому федеральному закону (равно как и иному нормативному акту), а обязаны каждый раз оценивать его на предмет соответствия Конституции РФ»[4]. С учетом высокой загруженности судей в российских судах сложно представить, чтобы в каждом деле судьи прежде чем применить закон проверяли его на соответствие Конституции. Проверка соответствия законов Конституции Российской Федерации является прямой обязанностью судей Конституционного Суда. В остальных же случаях закон считается соответствующим Конституции по определению. Другое дело, если В.М. Жуйков имел в виду роль судейского усмотрения по выбору применимого к конкретному правоотношению нормативного правового акта. Однако в таком случае, следовало выразить эту мысль не столь категорично, а несколько иначе.

Для того, чтобы понять роль судейского усмотрения при вынесении судебного решения необходимо вернуться к статусу судьи. Закон Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации»[5] говорит, что судебная власть самостоятельна, а судьи никому не подотчетны в своей деятельности по осуществлению правосудия. Судьи в Российской Федерации имеют особый статус, поскольку наделены исключительной компетенцией по отправлению правосудия, только судьи могут и должны выносить судебные решения, обязательные для исполнения. Такие решения судьи выносят, руководствуясь своим внутренним убеждением на основании Конституции и законов Российской Федерации.

Несмотря на то, что судейское усмотрение также как и законность является неотъемлемым условием реализации принципа независимости судей, оно не обозначено в этом качестве напрямую в ст. 120-122 Конституции Российской Федерации и статьях федеральных законов, посвященных независимости судей (например, статье 8 Гражданского процессуального кодекса РФ). Можно судить о наличии такого явления как судейское усмотрение лишь косвенно, исходя из смысла других положений закона. Так в статье 67 Гражданского процессуального кодекса РФ[6] указано на то, что суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств. Можно подумать, что данное положение не относится к судейскому усмотрению как к условию реализации принципа независимости судей, так как затрагивает не вынесение судебного решения, а лишь оценку доказательств. Однако в пункте 4 той же статьи сказано, что результаты оценки доказательств суд обязан отразить в решении, в котором приводятся мотивы, по которым одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие доказательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими. Это законодательное положение указывает на несколько аспектов:

1. Судейское усмотрение реализуется на стадии оценки доказательств;

Это не умаляет значение судейского усмотрения, так как стадия оценки доказательств является ключевой стадией гражданского процесса и результат оценки доказательств лежит в основе судебного решения.

1. Судейское усмотрение не может противоречить закону.

Иначе нарушалось бы условие законности, наличие которого также является обязательным.

1. Судейское усмотрение должно быть обоснованным.

В противном случае пришлось бы говорить о произвольном усмотрении, о судейском произволе.

Таким образом, судейское усмотрение означает принятие судьей такого решения, в правильности, справедливости и законности которого он убежден твердо и непоколебимо. Судейское усмотрение в этом смысле действительно является неотъемлемым условием реализации принципа независимости судей.

В правовой науке идут терминологические споры о том, как следует называть убеждение судей. Большинство придерживаются понятия «внутреннее убеждение». Однако Бохан В.Ф. отказывается от эпитета «внутреннее» и называет такое явление просто убеждением[7], а, например, Грошевой Ю.М. использует словосочетание «личностное убеждение»[8]. Не будем впадать в терминологические баталии, так как смысловой нагрузки такие споры не несут. Все спорящие стороны, по сути, говорят об одном и том же явлении.

О наличии судейского усмотрения можно также судить исходя из судебной системы России и порядке пересмотра судебных решений. Вышестоящие суды в Российской Федерации имеют право проверять судебные решения нижестоящих судебных инстанций на предмет законности и обоснованности. У судов кассационной и надзорной инстанций также имеется право в случае обнаружения недостатков судебного решения отменить решение суда нижестоящей инстанции и направить дело на новое рассмотрение в соответствующий суд. Однако они не могут предписывать нижестоящему суду как именно нужно разрешить дело и какое решение вынести[9]. В таком случае был бы нарушен принцип независимости судей, так как отсутствовала бы возможность судейского усмотрения.

Закон содержит еще одно любопытное положение, которое неоднозначно воспринимается научным сообществом. Речь идет о специальном полномочии Председателя Верховного Суда Российской Федерации, его заместителя, в рамках которого указанные должностные лица при несогласии с определением судьи Верховного Суда об отказе в передаче кассационных (надзорных) жалобы, представления для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной (надзорной) инстанции вынести определение о его отмене и передаче жалобы, представления с делом для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной (надзорной) инстанции. Указанные полномочия закреплены в части 3 статьи 381 и части 3 статьи 391.5 Гражданского процессуального кодекса РФ[10]. Анализируя данные положения закона Пацация М.Ш. отмечает, что они получают различную оценку в юриспруденции. Так, подход ЕСПЧ к подобного рода полномочиям в целом отрицательный, Конституционный Суд Российской Федерации занимает умеренную позицию, а в процессуальной доктрине встречаются диаметрально противоположные оценки дискреционных полномочий должностных лиц Верховного Суда[11]. Очевидно, что такого рода правовые возможности «сталкивают» законность и судейское усмотрение. Отменив определение судьи об отказе в передаче кассационных (надзорных) жалобы, представления для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной (надзорной) инстанции Председатель Верховного Суда формально не нарушит норму закона, однако может нарушить усмотрение судьи, принявшего решение. Таким образом, указанное положение закона ставит под вопрос ценность судейского усмотрения в определенной правовой ситуации.

Существование судейского усмотрения направлено на то, чтобы исключить ситуацию принятия судебного решения, в правильности которого судья не уверен. Поскольку закон предписывает судьям рассматривать дела по своему внутреннему убеждению и принимать решения, в справедливости которых судья не сомневается, то исключается ситуация принятия судьей заведомо несправедливого решения, которое не соответствует его убеждению, но к которому принуждает его сухая буква закона.

Ситуация противоречия буквы закона внутреннему убеждению судьи может возникнуть при решении вопроса об отводе судьи. Значение и сущность института отвода никем не ставится под сомнение, однако в российском праве содержится нелогичный и малоэффективный механизм реализации права на отвод. В соответствии со статьей 20 Гражданского процессуального кодекса вопрос об отводе разрешается определением суда, вынесенным в совещательной комнате[12]. Большинство дел в судах общей юрисдикции рассматриваются судье единолично, а в таком случае согласно закону вопрос об отводе, заявленном судье, разрешается тем же судьей. То есть судья должен решить вопрос об отводе самого себя. По мнению Есевой Е.Ю. такая ситуация приводит к тому, что право на отвод становится фикцией[13]. Более последовательно разрешен данный вопрос в Арбитражном процессе. Согласно статье 25 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации вопрос об отводе судьи, рассматривающего дело единолично, разрешается председателем арбитражного суда, его заместителем или председателем состава суда[14]. На аналогичную норму следует заменить неудачную формулировку Гражданского процессуального кодекса.

Итак, не остается сомнений, что законность и судейское усмотрение – это два неотъемлемых условия реализации принципа независимости судей. Остается определиться, как они соотносятся между собой. Может показаться, что эти условия «конкурируют» между собой, что судье приходится выбирать между буквой закона и своим усмотрением, однако такие случаи редки и являются скорее исключением, чем правилом.

В нормальной судебной деятельности требования закона и мнение судьи по конкретному правовому спору должны совпадать. Ведь должность судьи подразумевает знание и уважение норм права. Закон это основной «инструмент» профессионального судьи. Поэтому судья должен мыслить лишь категориями законности и справедливости.

Таким образом, законность и судейское усмотрение – это две стороны одного целого. Эти условия реализации принципа независимости дополняют и уравновешивают друг друга. И только при наличии каждого из этих условий возможна реализация и соблюдение принципа независимости судей.

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) // Собрание законодательства РФ. 2014. N 31. Ст. 4398.
2. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.2002 N 95-ФЗ // Парламентская газета. N 140-141. 27.07.2002.
3. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 N 138-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 18.11.2002. N 46. ст. 4532.
4. Закон РФ от 26.06.1992 N 3132-1 «О статусе судей в Российской Федерации” // Российская газета. N 170. 29.07.1992.
5. Бохан В.Ф. Формирование убеждения судей.  – Минск, 1973. – 78с.
6. Грошевой Ю.М. Проблемы формирования судейского убеждения в уголовном судопроизводстве. – Харьков, 1975. – 56с
7. Есева Е.Ю. Отвод судьи в гражданском процессе: реальность или фикция? // Администратор суда. 2012. №1.
8. Левченко В.Е. Принцип независимости судей как конституционная гарантия объективности и справедливости разрешения споров в гражданском процессе // СПС КонсультантПлюс
9. Пацация М.Ш. О дискреционных полномочиях должностных лиц Верховного Суда РФ в гражданском и арбитражном процессах // Вестник гражданского процесса. 2015. №5.
10. Комментарий к законодательству о мировых судьях. М., 2010. – 109с.
11. Советский гражданский процесс / Отв. ред. Н.А. Чечина, Д.М. Чечота. Л., 1984. С. 25.

Все статьи автора «Чепкасов Роман Артурович»