Хозяйственное освоение земель в русском государстве неизбежно сопровождалось столкновениями по поводу определения границ владений хозяйствующих субъектов. Рассматриваемое время является преддверием разнообразных государственных реформ, предпринятых для упорядочивания накопившихся изменений в формирующемся русском Московском государстве. Такие изменения проглядываются через, казалось бы, мелкие и слабо заметные нововведения, отраженные в судных грамотах. Попробуем их увидеть.

Судное дело, которое легло в основу исследования, дает богатый и разносторонний материал для изучения практики судопроизводства в XVI веке. Это время активного захвата Белозерского края монастырями, которые, практически всегда подтвержденными документально способами, появлялись здесь впервые, занимая необработанные, иногда захватывая обработанные земли, неизбежно сталкивались с другими землевладельцами. Местные землевладельцы княжеских, боярских родов и «детей боярских» весь XVI –XVII век безуспешно пытались отбить этот натиск. По словам А.И. Копанева, к концу XVII в Белозерский край сплошь покрывается монастырями, самым обширным из которых стал Кирилло-Белозерский [1, 51].

В первом томе «Актов, относящихся до гражданской расправы древней России», изданных А. А. Федотовым Чеховским, под номером 55 (стр. 76-86) опубликовано судебное дело, отразившее завершение поземельного спора, тянувшегося с 1533 по 1541 гг.

Истцом выступил монастырь Воронина пустынь. А.И. Копанев пишет: «Монастырек Воронина пустынь имел земельные владения с начала XVI в. В 1623 г. черный поп Александр, строитель Ворониной пустыни, в доказательство прав монастыря на оз. Ивачевское предъявил грамоту великого князя Василия III на это озеро. Более ясные свидетельства о вотчине Ворониной пустыни получаем из двух правых грамот – 1541 и 1549 гг. Здесь указываются две монастырские деревни, но определить размеры всей вотчины и ее происхождение нет возможности» [1, 148]. Действительно, Воронья пустынь монастырь крохотный, но, по-видимому, ему принадлежало не две деревни. По сотной с писцовой книги Федора Федоровича Хидырщикова и Григория Лукина сына Клементьева, выданной старцам в 1544 г., к монастырю были приписаны починки Горка, Глупой, Плоское, Поддубное, Сосновское Веретея, Середник, пустой починок Толстик. После суда с Третьяком Гневашовым к нему были приписаны еще и спорные починок на Дору, починок Костин и починок Холм. «И всего к монастырку 11 починков, в них 30 дворов с людьми, да два двора пусты» [2, т.1. с.116].

Третьяк Михайлов сын Гневашов – ответчик по делу. Третьяк Гневашов был заметным человеком на Белоозере, являясь выходцем из разветвленного рода Стогининых [3]. Во время судебного процесса 1541 году Третьяк мог отвозить ямские деньги в Москву или рассылать служебные грамоты. Такие показания дают на суде у Ивана Ивановича Кубенского «на Москве» люди Третьяка [2, т.1. с.85]. Подобные поручения, связанные со сбором налогов и выполнением иных административных действий, могли выполнять городовые прикащики. М.А. Дьяконов, исследовавший их деятельность, считал, что во второй половине XVI века городовые прикащики избирались из детей боярских, «записанных по данному городу из своей среды» [4, с.63], следовательно, можно предположить, что семейство, к которому принадлежал Третьяк Гневашов, из «детей боярских». Н. П. Павлов–Сильванский отнес формирование рядового служилого сословия к царствованию Ивана III, когда в классе «детей боярских» слились потомки обмельчавших боярских родов и выслужившиеся потомков «княжеских слуг удельного времени». «Служилые люди, дети боярские отличались от удельных слуг не одним лишь наименованием. Они не имели права отъезда, несли обязательную службу, незнакомую прежним вольным слугам. В противоположность слугам, владевшим вотчинами, дети боярские по преимуществу были помещиками, владели землей, данной им в условное, поместное владение» [4, с.93-94]. Дети боярские, наряду с другими служилыми людьми, учитывались в Разрядном приказе, им «приказывались» разнообразные службы, в первую очередь, военная. Административный аппарат в уездах и землях составляли так же дети боярские. «На каждый город с уездом полагался один, обыкновенно, а иногда и два городовых прикащика», которые являлись частью местного государственного управления, выполняя разнообразные административные функции и занимаясь судопроизводством, если им это «приказывалось» [4, с.85-87]. До 1550 года дети боярские в феодальной иерархи занимали место выше дворянского, уездные дети дворянские обладали довольно обширными, по провинциальным меркам, владениями [5, с.96-98]. Третьяк, принадлежал к семейству, занимавшемуся служилым делом, как минимум, с 1501 г., [6, т.1. с. 135] и по характеристике участников судебного процесса, был «человек силной» [2, т.1. с.77]. Относился ли Третьяк Гневашов В 1541 году к детям боярским, или не относился, точно сказать сложно, но точно можно сказать, что Третьяк принадлежал к служилому сословию.

Белозерский писец Федор Федорович Хидырщиков, судья, вершивший суд вместе с другим писцом Григорием Лукиным сыном Климентьева «с товарищи». По мнению В.И. Сергеевича, писцами в XVI веке назначались дети боярские, а вторыми лицами при переписи или на суде, становились дьяки [7, с.588-605]. В судной грамоте 1511 г. действительно указывается дьяк в качестве второго лица на суде «По великого князя Василья Ивановича слову сии суд судили великого князя писцы Белозерские Иван Микулич Заболоцкой, да дьяк Андрей Харламов» [8, с. 23]. В 1641 году судная грамота начинается словами: «Сии суд судили писцы Белозерские Федор Федорович Хидырщиков да Григорий Лукин сын Климентьев с товарищи» [2, т.1. с. 76]. По мнению П.Н. Милюкова, суд пришелся на первое «большое письмо» 1538-1541 гг., т.е. на массовое составление писцовых книг [9, Т.15, с.468]. Именно Ф.Ф. Хидырщиков руководил составлением одной из Белозерских писцовых книг «большого письма», частично сохранившейся, по-видимому, только в текстах судных грамот. Текст такой сотной мы использовали при перечислении деревень, принадлежащих Вороньей пустыни [2, т.1. с. 115]. Попутно составлению писцовой книги писцы, которым поручалась перепись, вынуждены были рассматривать и земельные споры и только после их окончания заносить данные из решения судов в свои книги. Поэтому имя Ф.Ф. Хидырщикова упоминается в нескольких Белозерских судных грамотах. Информации о Ф.Ф. Хидырщикове в Разрядных Н.П. Лихачева нет [10], упоминаний в актовых материалах крайне мало, в основном в судных делах Белозерского края времени «большого письма».

Иван Иванович Кубенский, боярин и дворецкий великого князя Ивана Васильевича. Он принимал окончательное решение по судебному спору «по великого князя слову» [2, т.1. с.85]. А. А. Зимин, отнес его к роду Ярославских. И.И. Кубенский, выдвинувшись из «детей боярских», достиг должности кравчего и, по словам А. А. Зимина, уже с 1524 года упоминается как дворецкий, а с 1524 года разбирает поземельные споры, ему докладывают разъезды [8 с. 94-95]. А.А. Зимин, по-видимому, перечислил все известные ему упоминания И.И. Кубенского по датам, закончив жизнеописание Кубенского так: «в июне 1533-сентябре 1534 наместничал в Пскове. В декабре 1534 г. в новгородских войсках командовал полком правой руки. В 1537 привел полк из Владимира в Муром (стоял так же в Мещере) Боярское звание получил только в 1539, а умер в 1548г)» [8, с.95]. Подробно перечислив все виды деятельности И.И. Кубенского, автор не упоминает, что в 1540 и в 1541гг. Иван Иванович продолжал заниматься рассмотрением земельных споров и выслушиванием разъездов [2, т.1. 85 ].

В представленной части исследования мы постарались продемонстрировать социальный статус наиболее значимых участников процесса, поименованных в судном списке тяжбы между Вороньей пустынью и Третьяком Гневашовым. Необходимо отметить, что монастырь здесь представлен коллективным истцом, от лица которого действовал старец Герман, о котором в архивном материале, использованном авторами, известно только то, что он не единожды в судебных спорах «вступался во всех старцев место». В следующих частях исследования мы рассмотрим, как подавались челобитные по земельным спорам, кому и каким образом «отписывались» поручения по ведению конкретного судопроизводства, роль судебных клятв и обычаев [11, с. 1330] в практике судопроизводства в Белозерской земле и т.д.

1. Копанев А. И. История землевладения Белозерского края XV-XVI веков. М.-Л., 1951. 254 с.
2. Акты, относящиеся до гражданской расправы древней России. С.-Пб., 1860. т.1. 407 с.
3. Гневашев Д.Е. Белозерский род Гневашевых-Стогининых в XV-XVI веках. URL: http://www.kirmuseum.ru/issue/article.php?ID=2730 (дата обращения 01.11.2016)
4. Дьяконов М.А. Городовые прикащики. Журнал министерства народного просвещения. С.-Пб., 1900. с.55-87
5. Павлов-Сильванский Н. П. Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства. С.-Пб., 1898 г. 343 с.
6. Акты, относящиеся до юридического быта древней России. С.-Пб., 1857. т.1. 397 с.
7. Сергеевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права. С.-Пб., 1903. 665 с.
8. Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV- первой трети XVI в. М., 1988.  352 с.
9. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. С.-Пб., 1895. т.15. 478 с.
10. Лихачев Н.П. Разрядные дьяки XVI века. С.-Пб., 1888 г. 101 с.
11. Казанцева Г.А.,  Перова Т.В. Символические элементы юридического быта русских крестьян во второй половине XIX века // Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований. 2015. № 12-7. URL: http://www.applied-research.ru/ru/article/view?id=8146 (дата обращения: 18.11.2016).

Все статьи автора «Казанцева Галина Алексеевна»