Айзек Азимов (англ. Isaac Asimov, имя при рождении Исаак Юдович Озимов; 2 января 1920 – 6 апреля 1992) – американский писатель–фантаст, популяризатор науки, по профессии биохимик. Автор около 500 книг, в основном художественных (прежде всего в жанре научной фантастики, но также и в других жанрах: фэнтези, детектив, юмор) и научно–популярных (в самых разных областях – от астрономии и генетики до истории и литературоведения). Многократный лауреат премий Хьюго и Небьюла.
Некоторые термины из его произведений – robotics (роботехника, роботика), positronic (позитронный), psychohistory (психоистория, наука о поведении больших групп людей) – прочно вошли в английский и другие языки. В англо–американской литературной традиции А. Азимова вместе с Артуром Кларком и Робертом Хайнлайном относят к «Большой тройке» писателей–фантастов.
Актуальность заключается в популярности подобных произведений в литературной среде. Тема совмещает разные аспекты одного понятия, которое ещё не достаточно изучено. Подобная работа заставляет обратиться к огромному количеству методической литературы и детально изучить все аспекты исследования.
Цель – рассмотреть мотивы фантастических миров А. Азимова, выяснить природу порядка путём запланированных кризисов.
Научная новизна состоит в уникальности работы и новаторском рассмотрении объекта работы в аспекте, не производимом ранее.
Практическое значение заключается в дальнейшем практическом использовании этой работы всеми желающими заняться подобным исследованием, а также в публикации этой работы в свободном доступе для ознакомления с ней людей, не имевших возможности посмотреть на произведение в подобном свете.
«Фонд» вдохновлял авторов от Дугласа Адамса до Джорджа Лукаса, и общественных деятелей, таких как Пол Кругман и Ньют Гингрич. В 1966 году оригинальная трилогия получила премию «Хьюго» как лучшая фантастика всех времён, обойдя «Властелина колец». Сам А. Азимов позже признался, что не ожидал победить, поскольку верил что победит Толкиен.
Это достижение становится ещё примечательнее, если учесть, что история в серии – эпический рассказ о падении и восхождении галактических империй будущего – не содержит практически ни одного тропа, присущего научной фантастике. Романы охватывают целую галактику, но привычных инопланетян там нет. Также показывается будущая история человеческого общества, но её нельзя назвать ни утопией, не дистопией. Присутствует множество футуристических технологий, но все они служат лишь фоном, а не движущей силой или основой сюжета. На самом деле, вся эта книга противоречит собственному определению научной фантастики А. Азимова, как «ветви литературы, имеющей дело с реакцией людей на изменения в науке и технике»
Хотя А. Азимов позже объяснил, что он решил основать жанр под названием социальная научная фантастика. Он использовал будущее в качестве шаблона, чтобы исследовать основную идею, о которой мы уже долго думали: «Существуют ли законы человеческой истории, такие же нерушимые, как и законы физики?»
Нелегко говорить о такой серии, как «Фонд». Но, американские писатели Джош Уиммер и Аластер Уилкинс писали в 2011 году:
«Серия «Фонд» началась, как сборник коротких рассказов А. Азимова написанных под руководством легендарного редактора журнала «Astounding Science Fiction» Д. В. Кэмпбелла. Идеи были навеяны А. Азимову чтением Эдварда Гиббона «Упадок и падение Римской империи», и их предпосылки настолько просты, что оказываются почти неизбежными.
Книги, которые стали называть оригинальным «Фондом» («Фонд», «Фонд и империя», и «Второй Фонд») не были написаны как романы; это объединённые истории, которые А. Азимов написал между 1941 и 1950 гг. Они, в основном, имеют дело с «первым» Фондом, основанным на планете Терминус, что на периферии галактики. Истории связаны хронологически, но разделены друг от друга десятилетиями, и по большей части, в каждом из них есть различный набор персонажей. Основная идея всегда одинакова, по крайней мере, в начале: относительно небольшой Фонд должен выжить против более сильного врага, и он может сделать это только путем признания и работы с историческими силами, связанными с ситуацией. Опять же, по крайней мере, на первых парах, каждая история «Фонда» сосредотачивается на том, что называется кризис Селдона – сближение, по–видимому, несовместимых внешних и внутренних проблем. Кризисы были предсказаны Гэри Селдоном – который появляется ближе к концу каждой истории в виде голограммы, чтобы подтвердить, что Фонд вёл эпоху правильным путём – но сам Фонд не трактуется в пользу предвидения. В конце концов, если бы они знали, что он знал, их поведение не было бы психоисторически предсказуемо!» [1]
Работа, которая вдохновила А. Азимова, многотомник Эдварда Гиббона «Упадок и падение Римской империи», опубликованный между 1776 и 1789 годами, до сих пор остаётся шедевром историографии. Гиббон видел падение Рима не как следствие конкретных, драматических событий, но как результат постепенных преобразований, включая упадок гражданской добродетели и возникновения христианства, которые сделали римлян менее зацикленными на гражданских делах, переключили их внимание на ожидание награды в раю.
Как отметил Роберт Каплан:
«Упадок и падение…» указывает, что человеческая природа никогда не меняется, а привязанность человечества к фракциям, дополненная экологическими и культурными различиями – вот что определяет историю… Гениальность книги и заключается в способности Гиббона выстраивать повествование из единоличного исполнительного органа или сюрпризов истории, даже в качестве явного накопления и повторения событий в течение многих веков, в конечном счёте, лишающего многих могучих императоров (каждого с ярко выраженной индивидуальностью в начале истории) его личности в сознании читателя, и как изначально успешного восстановления, переходящего в упадок. Только модели, а не отдельные персонажи, переноси в конце трёх томов» [2].
Эти идеи проявляются на протяжении романов А. Азимова. Но другой аспект влияния на А. Азимова, который часто упускают из виду, – это то, что он был погружен в изучение химии в то время он начал писать свои истории.
Создание «психоистории» было задумано, как слияние физических и социальных наук. Как он объяснил в интервью, опубликованном в 1987 году в журнале исследований «Фантастическая наука»:
«Я хотел бы рассмотреть по существу психоисторию, как выдуманную мною науку. Это было, в некотором смысле, борьбой между свободой воли и детерминизмом. С другой стороны, я хотел бы сделать историю, аналогичную «Упадку и падению Римской империи», но в гораздо большем масштабе, целой галактики. Чтобы сделать это, я взял ауру Римской империи и преувеличенно её описал. Социальная система очень напоминает римскую имперскую систему, но это для меня было просто скелетом.
В то время, как я начал писать эти истории, я преподавал химию в школе, и я знал, что, так как отдельные молекулы газа двигаются хаотично, никто не может предсказать направление движения одной молекулы в конкретный момент времени. Случайность их движения работает до точки, где вы можете точно предсказать общее поведение газа, с использованием газовых законов. Я знал, что если уменьшить объём, давление повышается; если поднять температуру, давление повышается, а объём расширяется. Мы знаем эти вещи, даже если не знаем, как ведут себя отдельные молекулы.
Мне казалось, что если бы мы создали галактическую империю, в ней было бы так много людей – квинтиллионы, или больше – что, возможно, вы могли бы точно предсказать, как поведёт себя общество, даже если бы не могли предсказать, как будут вести себя люди, из которых оно состоит.
Так, на основе шаблона Римской империи, я изобрёл науку психоисторию. На протяжении всей трилогии мы будем наблюдать противоборство силы личного желания и той мертвой руки общей неизбежности» [3].
Так называемый «Кризис Селдона» имеет две формы:
1) события разворачиваются так, что есть только один путь для следования,
2) Силы истории сговорились, чтобы определить результат.
Но общее в том, что чьё–либо желание не имеет значения. Протагонисты и антагонисты полагают, что их решения будут иметь значение, когда, на самом деле, будущее уже предопределено.
Одним из наиболее распространенных критических замечаний, которые поднимались в трилогии «Фонда» на протяжении десятилетий, является предпосылка А. Азимова, что поведение человека никогда не меняется. На момент публикации «Фонда», фантасты уже придерживались идеи, что с достижениями в области науки и техники изменилась бы человеческая природа.
Эта идея обострилась с появлением трансгуманизма – концепции того, что люди будут, в конечном счёте, использовать технологические и биологические средства, чтобы изменить ход своей собственной эволюции. Как могла психоистория предсказать поведение масс, когда её участники уже не были полноценными людьми?
Идея состоит в том, что человечество в целом не в состоянии измениться и, следовательно, не обладает свободой воли. Единственным решением является добрый правящий класс, который может спасти нас от самих себя.
В предисловии к специальному изданию «Фонда» 2012 года лауреат Нобелевской премии, экономист Пол Кругман пишет:
«Мы никогда не увидим обещанную Вторую империю, которая, возможно, будет неплоха, потому что, вероятно, будет не очень похожа на первую. Ясно, что это будет не демократия – это будет математизированная версия Республики Платона, в котором Хранители черпают добродетель из аксиом психоистории. Что это означает для книг, это то, что в то время, как относительно буржуазное общество может победить, А. Азимов недолюбливает его, не готовя ему долгосрочную судьбу. Что это означает для повествования, это то, что структура конфликта не должна строиться, как обычный рассказ о героях и злодеях, и в романах должна присутствовать доля цинизма» [4].
Тем не менее, для некоторых читателей этот вывод оставил «метафизические дыры», которые автор стремится закрыть в продолжении, «Грань Фонда». По поводу финала, мнения фанатов расходятся по сей день. С одной стороны, А. Азимов демонстративно обращается к темам, которые он оставил нераскрытыми в оригинальной трилогии. С другой стороны, он представил свой шедевр на суд читателей и нашёл его востребованным.
Хронологически история завершается тем единственным окончанием, которое А. Азимов так и не смог написать до конца. Это окончание такое сложное, что автор ушёл более чем на 500 лет назад только, чтобы найти более лёгкую тему для его последних двух книг «Фонда», оставив нас задаваться вопросом, в каком направлении он мог бы двигаться дальше. И именно эта недосказанность, несмотря на внешнюю сложность и делает повествование столь интересным, оставляя читателю поле для размышлений о том, возможно ли существование мира после основного сюжета книг цикла, мира, который психоистория не смогла бы предугадать, а, следовательно, и изменить? Создание идеальной вселенной всегда было актуальным вопросом современости и, за не имением магии, эти самые “создатели” обращались к науке. Но человеческий фактор всегда оставлял за собой право последнего выбора, в отличие от машин, даже очень интеллектуально развитых машин, коими в произведениях Айзека Азимова и являются роботы.
Библиографический список
- Уиммер, Д., Уилкинс, А. «Фонд» Азимова: маленькая идея, ставшая величайшей научно–фантастической серией // Д. Уиммер, А. Уилкинс. Нью-Йорк, 2011
- Kaplan, R. The disturbing freshness of Gibbon’s Decline and Fall / The Atlantic Monthly, March, 1997 // And Now For The News, No. 3, p. 16–18.
- Азимов, А. Мои рекорды не побьёт никто / Л. Филатова / Пер. Ю. Зубакин // М. : Советская культура, 1989. С. 8.
- Krugman, Paul Asimov’s Foundation Novels Grounded My Economics // Guardian, Dec. 2012, pp. 23–26
Количество просмотров публикации: Please wait