Работа по подготовке статьи выполнена в рамках НИР № 16105В ОмГТУ

Научная актуальность поставленной в статье проблемы определяется следующим. Осмысливая современные дискуссии по поводу антропного космологического принципа, нельзя оставить без внимания достаточно распространённую позицию, в качестве репрезентативного выражения которой приведём рассуждения известного видного современного французского философа-материалиста А. Конт-Спонвиля. «Раз уж мы существуем, значит во Вселенной имеется некоторое число характеристик, без которых наше существование стало бы невозможным. Из этого положения и выводится антропный принцип, позволяющий протянуть нить между человеком и Вселенной, между биологией и физикой, наконец, между настоящим и прошлым» [1, с. 41]. Можно согласиться с правомерностью и этих слов, и того вопрошания, которым они подытоживаются: «но не нарушаем ли мы при этом причинно-следственный порядок? (курсив здесь и далее наш, если не указано иное – М. П.)» [1, с. 41]. Ответ на этот вопрос, утверждает французский философ, будет разным применительно к различным формулировкам антропного космологического принципа, из которых им рассматривается «слабая» и «сильная». Первую А. Конт-Спонвиль – со ссылкой на Р. Дикке – излагает в следующих словах: «если во Вселенной есть наблюдатели, значит, Вселенная должна обладать свойствами, делающими возможным существование этих наблюдателей» [1, с. 41] оценивая её как самоочевидную. «Сильную» же версию антропного принципа – возводя её к Б. Картеру и формулируя в словах «Вселенная с ее законами и организацией должна быть устроена таким образом, что рано или поздно в ней должен появиться наблюдатель» [1, с. 41] – французский мыслитель, напротив, оценивает как спорную, представляющую собой «ничем не оправданный переход от возможного к необходимому» [1, с. 41]. И более того, рассмотрение «человека как цели (пусть и частичной) существования Вселенной», согласно мысли французского материалиста, превращает антропный космологический принцип в «антропо-телеологический, даже антропо-теологический принцип, намного превосходящий все, что мы можем требовать от физики» [1, с. 41].

Читатель может заметить, что парафразом именно этих слов является название нашей статьи; но чтобы показать заключённый в нём смысл, обратимся к фундаментальной «Новой философской энциклопедии» (2010 г.). Она отсылает читателя, ищущего статью «Телеология», к статье «Целесообразность»; последняя определяется как «соответствие явления или процесса определенному (относительно завершенному) состоянию, материальная или идеальная модель которого представляется в качестве цели» [2, с. 314]. Далее, с одной стороны, отмечается, что характерный для мифологического и религиозного мировоззрений антропоморфизм «лежит в основе идеалистической телеологии, извращенно представляющей целесообразность [2, с. 315]. Однако, с другой – указывается, что в «классических формах телеологии (имманентная телеология Аристотеля, Лейбница, Шеллинга и особенно Гегеля) были раскрыты некоторые диалектические аспекты проблемы целесообразности» [2, с. 315] (хотя «научная интерпретация этой проблемы стала возможной лишь в рамках мышления, выявляющего объективное значение целесообразности» [2, с. 315]). Эти слова, отметим, принадлежат одному из ведущих советских философов, И. Т. Фролову. В статье «Телеология» «Философского энциклопедического словаря» 1983 года он ещё более последовательно проводил мысль о том, что телеология представляет собой «идеалистич[еское] учение о цели и целесообразности» [3, с. 673], согласно которому «идеально постулируемая цель … оказывает объективное воздействие на ход процесса» [3, с. 673]. Иначе говоря, этот принцип постулирует (чаще в противовес детерминизму, но иногда – в «дополнение» к нему) особый тип причинности: «целевой, отвечающей на вопрос – для чего, ради какой цели совершается тот или иной природный процесс» [3, с. 673]. Поэтому, согласно И. Т. Фролову, во всех вариантах телеологического объяснения мира «сохраняется главное … идеалистическая антропоморфизация природных процессов, приписывание цели природе, перенос на неё способности к целеполаганию» [3, с. 673]. В авторской энциклопедии «Философия науки» (2008 г.) одного из ведущих российских специалистов этой области, С. А. Лебедева, телеологизм лаконично определяется как концепция «всеобщего характера целевой детерминации процессов и явлений живой и неживой природы» [4, с. 551].

Возвращаясь к антропному космологическому принципу, приведём слова другого видного советского философа, М. А. Кисселя. Из того, что «последние полтора десятилетия (эти слова, на что особо обратим внимание читателя, были написаны в 1990 г. – М. П.) в космологии самым оживленным образом обсуждается так называемый «антропный принцип»» [5, с. 50], он делает следующий вывод. «Этим в объяснение мира вводится мотив имманентной телеологии» [5, с. 50], который в «современном естествознании, как «точном», так и не очень точном …звучит совершенно определенно» [5, с. 50]. При этом важно учитывать, что М. А. Киссель – равно как и А. Конт-Спонвиль – имеет ввиду именно «сильную» формулировку: «о «слабом» варианте мы сейчас говорить не будем, «сильный» его вариант прямо связан с телеологической концепцией эволюции Вселенной» [5, с. 50].

Эта «прямая связь» констатируется и многими другими авторами; например, согласно мысли (упоминавшегося выше) С. А. Лебедева, современным проявлением телеологизма в науке является «введение антропного принципа в космологических и физических моделях эволюции Вселенной» [4, с. 551]. Далее обратимся к весьма важной для нашей темы коллективной монографии «Причинность и телеономизм в современной естественно-научной парадигме» (2002 г.). Её ответственные редакторы, ведущие отечественные специалисты в этой предметной области Е. А. Мамчур и Ю. В. Сачков пишут о том, что в последней четверти XX в. «на ученых и методологов обрушилась лавина новых проблем, тесно связанных с вопросами причинности» [6, с. 3]. В частности, «вновь заговорили о телеологии как возможном принципе объяснения в научном познании» [6, с. 3], примером чего рассматриваемые авторы называют именно проблематику, поднятую, в частности, в нашей статье: «как уверяют некоторые исследователи, телеологизм «стучится» и в двери космологии: в данном случае основанием для таких утверждений служит так называемый антропный принцип» [6, с. 3]. Схожим образом и, пожалуй, авторитетнейший российский специалист в сфере философии космологии В. В. Казютинский пишет: «большое распространение получили телеологические объяснения АП. Прежде всего это относится к так называемому сильному АП» [7, с. 65], который «действительно способен вызвать телеологические ассоциации» [7, с. 65]. В результате этого «вновь вошел в моду забытый, казалось бы, «аргумент от замысла», который часто рассматривается как вариант телеологической интерпретации, применённый ещё Уоллесом» [7, с. 65]. (Уточним, что речь идёт об английском биологе и антропологе А. Р. Уоллесе (1823-1913 гг.), к которому В. В. Казютинский возводит появление концепта «антропного принципа»: «вопреки общепринятому мнению, что АП появился лишь во второй половине XX в., на релятивистском этапе космологии, я обнаружил, что и вполне четкая научная формулировка АП, и обозначение основных его научных интерпретаций были высказаны значительно раньше ещё в 1897 г. А. Уоллесом, причем они не устарели вплоть до наших дней» [7, с. 62]). Размышляя о причине этого, В. В. Казютинский пишет: «ключевая проблема, связанная с АП, состоит в следующем: не определяются ли процессы глобального эволюционизма факторами, связанными с будущим. Эта проблема, как правило, рассматривалась в контексте телеологии, смысл которой понимали существенно по-разному» [7, с. 60].

Схожие рассуждения можно было бы приводить и ещё, но и рассмотренного достаточно для обоснования того, что их нельзя игнорировать при анализе попыток объяснения тех природных закономерностей, которые фиксируются понятием «антропный космологический принцип». Равно как нельзя оставить без критического анализа рассуждения, в рамках которых имел место переход от телеологического истолкования указанных закономерностей – к теологическому. Этот «мысленный шаг» отчасти закономерен: если мы в качестве объяснительного принципа принимаем телеологизм – напомним, объясняющий развитие Вселенной в целом и появление человека в частности указанием на «целевые причины» – то логичен вопрос: кем же поставлены эти цели? Другими словами, к тезису о том, что телеологизм, «заключающийся в истолковании явлений действительности как существующих по «промыслу божию» для и во имя исполнения каких-то заранее предуготовленных ролей» [8, с. 67], является «атрибутом средневекового миросозерцания» [8, с. 67], можно добавить, что это справедливо в отношении религиозного мировоззрения вообще. Наиболее последовательно с христианских позиций разрабатывал телеологические идеи Фома Аквинский в «Сумме теологии». «Пятый путь», которым может быть доказано существование Бога, «исходит из распорядка природы» [9, с. 831]. Из того, что «предметы, лишенные разума, каковы природные тела, подчиняются целесообразности» [9, с. 831], Аквинат делал вывод о том, что «они достигают цели не случайно, но будучи руководимы сознательной воли. …. Следовательно, есть разумное существо, полагающее цель для всего, что происходит в природе» [9, с. 831]. Схожим образом, согласно доктрине П. Тейяра де Шардена, глубокого философа, учёного-палеонтолога, и одновременно священника, члена общества Иисуса (т.е. иезуита) [10, с. 23], «эволюционное развитие материи, пронизанное психическим, обладает телеологической направленностью» [11, с. 337].

Не имея возможности подробно рассмотреть все варианты «антропо-теологического» (в терминологии А. Конт-Спонвиля) принципа, укажем, во-первых, на его распространённость в современной как зарубежной, так и отечественной литературе (что подробно рассматривается нами в [12, с. 151-153]). Во-вторых же, приведём радикальнейшую его формулировку, для чего обратимся к изданию одной из религиозных групп, содержащему рассуждения, которые – пусть и менее прямолинейно – высказываются многими современными как философами, так и представителями естествознания. «Да, благодаря точной регулировке фундаментальных взаимодействий могут существовать и работать Солнце, наша прекрасная планета, на которой есть необходимая для жизни вода, столь нужная для жизни атмосфера и огромное разнообразие жизненно важных химических элементов. Но задумайтесь: почему и откуда появилась такая точная регулировка?» [13, с. 21]. Далее приводится ряд научных данных, свидетельствующих в пользу того, что жизнь людей на Земле была бы невозможна, например, при ином отношении её (Земли) радиуса к её расстоянию до Солнца, или при же уменьшении указанного расстояния на 5 процентов, и т.п. [13, с. 21-22]. Эти расчёты подытоживаются знаменательной ветхозаветной цитатой: «Где был ты, когда Я полагал основания земли? … Кто положил меру ей, если знаешь?» [13, с. 22].

Отсюда сформулируем два взаимосвязанных вопроса, на которые попытаемся ответить этой статьёй: во-первых, имманентна ли телеология «сильной» версии антропного принципа (в частности, в картеровской её формулировке), и, во-вторых, с необходимостью ли телеологическая интерпретация указанного принципа приводит к религиозному мировоззрению, выводя тем самым указанный принцип за границы научного поля?

Прежде чем отвечать на эти вопросы, обоснуем правомерность нашего тезиса, которым завершилось прошлое предложение. Мы отдаём отчёт, что его могут оспорить, указав на ряд видных представителей философии и естествознания, трактовавших антропный принцип именно в теологическом русле. (Точнее – в «естественно-теологическом», в связи с чем этому варианту объяснения антропной проблематики присуще то противоречие, которое имманентно естественной теологии в принципе, что мы попытались обосновать в [14], [15]). Признавая закономерность появления такого «антропо-теологического» принципа, мы, тем не менее, выдвигаем следующий тезис. «Активное использование понятия [антропного принципа] в околонаучных, теологических и мистических работах, а также «смешение жанров», когда в рамках научной статьи делаются выводы о существовании «Высшего разума», «Творца (Архитектора) Вселенной», нам представляется устаревшими и опасным для формирования современного мировоззрения» [16, с. 46]. Подтверждение этого утверждения предложено нами в [12], [15], [16, с. 44-47].

Ответ на первый из двух поставленных нами вопросов – является ли «сильный» антропный космологический принцип принципом «антропо-телеологическим»? – начнём ab ovo. Для этого обратимся к идеям британского физика-теоретика и математика Б. Картера, который и предложил научной общественности сам термин «антропный принцип» (в рамках выступления «Совпадения больших чисел и антропологический принцип в космологии» на Краковском симпозиуме 1973 г., к материалам которого мы будем возвращаться). «Отправной точкой» этого доклада послужили рассуждения о «некоторых широко известных совпадениях больших чисел» – а именно совпадениях параметров микромира и мегамира – которые трактовались Г. Бонди в пользу т.н. «экзотических» космологических теорий. Б. Картер же, напротив, утверждал, что рассматриваемые совпадения «подтверждают «обычную» (расширяющаяся Вселенная в общей теории относительности) физику и космологию, которые могли бы, в принципе, заранее, до наблюдений, (эти совпадения – М. П.) предсказать» [17, с. 370]. Но последнее осуществимо лишь в том случае, если существует «некий принцип, который можно назвать антропологическим принципом» [17, с. 370], предполагающий следующее: «то, что мы ожидаем наблюдать, должно быть ограничено условиями, необходимыми для нашего существования как наблюдателей» [17, с. 370]. Далее английский учёный предлагает два варианта прочтения этого тезиса, которые и представляет собой «слабую» и «сильную» формулировки антропного принципа соответственно. «Наше положение во Вселенной с необходимостью является привилегированным в том смысле, что оно должно быть совместимо с нашим существованием в качестве наблюдателей» [17, с. 372]; и «Вселенная (и, следовательно, фундаментальные параметры, от которых она зависит) должна быть такой, чтобы в ней на некотором этапе эволюции допускалось существование наблюдателей» [17, с. 373].

Соответственно, противопоставление идей Б. Картера и Р. Дикке, которое – как мы показали – неявно присутствует у А. Конт-Спонвиля, представляется нам не вполне корректным. В подтверждение этого приведём рассуждения другого классика изучения антропной проблематики в космологии, Дж. Уилера. На том же самом симпозиуме 1973 г. он так сопоставлял взгляды Р. Дикке и Б. Картера: первый из них «думает, что Вселенная меньшего размера, чем наша, существовала бы меньшее время и не давала бы возможность протекать термоядерному синтезу, необходимому для создания тяжёлых элементов, жизни и познаваемости Вселенной» [18, с. 368]. Второй, в свою очередь, «выдвигает аналогичный тезис, согласно которому физические постоянные имеют те значения, которые они имеют, поскольку другие их значения исключали бы жизнь» [18, с. 368]. Причём – указывает Дж. Уилер – и Р. Дикке, и Б. Картер констатируют «взрывную неустойчивость» этих постоянных. Например, «изменение постоянной тонкой структуры всего на несколько процентов в одну сторону …(приведёт к тому, что – П. М.) существование хотя бы одной звезды типа нашего Солнца … было бы невозможно» [18, с. 368]. И тот же самый результат был бы в случае изменения указанной постоянной на такую же величину «в другую сторону» [18, с. 368]. Показательна оценка этих совпадений видным представителем естествознания, английским астрофизиком и популяризатором науки П. Девисом (данная в «Предисловия» к работе с показательным для нашей темы названием «Случайная Вселенная»): «хотя философские основы антропного принципа вызывают возражения у некоторых авторов, трудно не поразиться невероятным случайностям, без которых было бы невозможно существование человека» [19, с. 11].

Но для нас интересен вопрос: можно ли объяснить эти – обеспечившие наше «появление» – «невероятные случайности» каким-либо способом, альтернативным телеологии? Чтобы обосновать положительный ответ на этот вопрос, вернёмся к рассуждениям Б. Картера. Сопоставляя обе собственные формулировки антропного принципа, он указывал, что если «предсказание, основанное на слабом … может дать исчерпывающее физическое объяснение» [17, с. 375], то «даже абсолютно строгое предсказание, основанное на сильном …, не будет вполне удовлетворительным с физической точки зрения, поскольку остаётся возможность найти более глубокую фундаментальную теорию, объясняющую предсказанные соотношения» [17, с. 375]. В частности, «за неимением более строгого физического аргумента» можно «придать предсказанию, основанному на сильном антропологическом принципе, статус объяснения с помощью рассуждения (курсив самого Б. Картера – М. П.), использующего понятие «ансамбль миров»» [17, с. 375]. Соответственно – делает вывод Б. Картер в завершение рассматриваемого доклада – «приемлемость такого рода предсказаний (т.е. основанных на «сильной» формулировке рассматриваемого принципа – М. П.) в качестве объяснений зависит от нашего отношения к понятию ансамбля миров» [17, с. 379]. Т.е. – к идее множественности вселенных, «из которых лишь одна может быть познана нами» [17, с. 379]. Констатируя, что идея указанной множественности «на первый взгляд кажется нежелательной с философской точки зрения» [17, с. 379], Б. Картер утверждает: «эта доктрина вполне соответствует философии ансамбля миров, которую я попытался описать» [17, с. 379]. В связи с этим можно возразить, что как раз «с философской точки зрения» концепт Мультиверса (Метавселенной, Сверхвселенной, Мiра) – как современная форма идеи множественности миров – гораздо менее «нежелателен», нежели с «точки зрения» «чистого» естествознания начала 80-х гг. прошлого столетия. И более того, хотя на рубеже XX–XXI вв. в космологию и было «введено не мыслимое ранее понятие «внеметагалактических объектов» или других вселенных, образующих Мультиверс» [20, с. 4], идея последнего – позволим привести собственную цитату – «не просто остаётся эмпирически недоказанной, но, более того, непонятна даже методологическая форма, в которой может быть зафиксирован «эмпирический материал», связанный с гипотезой множественности вселенных» [21, с. 77]. Усилим нашу мысль: концепт Метавселенной проблематичен и на теоретическом уровне, поскольку, например, «необходимо решить вопрос корректного соотношения философского и естественнонаучного смыслов понятия «Вселенная» [21, с. 77]. (Более подробно эти затруднения проанализированы нами в [22]).

Можно было бы назвать и других «пионеров» изучения фиксируемых понятием «антропный принцип» закономерностей, объяснявших последние путём их подведения под идею Метавселенной. А также – другие варианты такового объяснения (например, на страницах журнала «Современные научные исследования и инновации» мы рассматривали интерпретацию «сильного» антропного принципа в русле концепции глобального эволюционизма [23]). Но и без подробного рассмотрения этих альтернатив можно утверждать, что телеология не имманентна «сильной» версии антропного принципа.

Перейдём ко второму (из двух) поставленных нами вопросов – а именно, с необходимостью ли телеологическая интерпретация антропного принципа приводит к религиозному мировоззрению? Ранее рассмотренным нами аргументам в пользу этого противопоставим, например, идеи Аристотеля и И. Канта. Приведём следующий пассаж из нашей работы (в которой автор настоящей статьи совместно с профессором В. О. Бернацким излагают свой подход к решению проблемы антропной проблематики в естествознании, основанный на «принципиальном разведении Бытия и Действительности как реальных объектов в их единстве, второй из которых есть социализированная сфера первого» [16, с. 39]). У онтологии И. Канта прослеживаются «явно аристотелевские корни, что подтверждает соответствующая нашей теме интерпретация известных четырех причин Аристотеля. Согласно им, материя «есть» – но она лишь «нечто» (не предтеча ли Кантовской вещи в себе?!) без формы, идеи. А поскольку человечество, человеческая деятельность всегда содержит в себе и «действующую» и «целевую» причины, происходит, мы считаем, не что иное, как особая реконструкция Бытия (в определенной его части) «под себя», создавая социализируемый, преобразованный Мир. Такой Мир, естественно, воспроизводит не собственно Бытие. Освоенная часть Бытия вместе с инструментами и технологиями его «переработки» – это и есть Действительность, в которой существует человечество на фундаменте и в рамках Бытия. Вот почему представляется для нас очевидным интуитивное желание Аристотеля разобраться именно с Действительность» [16, с. 50]. Возвращаясь к кенигсбергскому мыслителю, приведем следующие его знаменательные рассуждения. «Высшее формальное единство, основывающееся исключительно на понятиях разума, есть целесообразное единство вещей, и спекулятивный интерес разума заставляет рассматривать все устроение мира так, как если бы оно возникало из намерения наивысшего разума» [24, с. 409]. Этот принцип открывает разуму, «применяемому к сфере опыта, совершенно новую перспективу – связать вещи в мире согласно телеологическим законам и тем самым дойти до их наибольшего систематического единства» [24, с. 409]. Соответственно, во фразе И. Канта «допущение некоего высшего мыслящего существа как единственной причины мироздания, но, конечно, лишь в идее всегда может быть полезным разуму» [24, с. 409] ключевые для нашей темы слова – «конечно, лишь в идее».

Можно привести рассуждения и других классических философов, разрабатывавших телеологические идеи способом, не приводящим к идеям теологическим. Но для нас важнее то обстоятельство, что в современной философии – благодаря дарвинизму, кибернетике и синергетике – понятие «цель» демистифицировалось. В этой связи показателен факт широкого использования в современных философских и биологических дискуссиях понятия «телеономия», введённое американским биологом К. Питтендраем в работе «Адаптация, естественный отбор и поведение» (1958 г.). Как в связи с этим пишет видный немецкий физик и философ Г. Фоллмер, несмотря на то, что «в биологии XX столетия … происходит отказ от телеологического мышления» [25], целесообразность «полностью признаётся также и сегодня под именем телеономия» [25]. Иначе говоря, этот термин «должен был освободить понятие целесообразности от метафизическо-телеологического толкования» [25], поэтому «телеономия относится к телеологии примерно так, как астрономия к астрологии» [25]. Для более полной демонстрации содержательных различий между этими принципами приведём рассуждения американского биолога Э. В. Майра. Если в рамках телеологических процессов «конечное состояние является действующей причиной» (цит. по [26, с. 19]), то в рамках телеономических «достижение конечного состояния контролируется встроенной в них программой, в которой это конечное состояние и запрограммировано» (цит. по [26, с. 19]) (примером чего Э. В. Майр называет развитие организма в соответствии с заложенной в ДНК программой). Подытожим этот смысловой блок следующими словами И. Т. Фролова. «Всякие попытки «возрождения» т[елеологии] (в частности, со ссылками на кибернетику), создания «материалистич[еской] т[елеологии]» имеют сугубо отрицат[ельное] значение» [3, с. 673]. Ведь концепции, «обозначаемые как «телеономия» или «квазителеология» …, по существу не имеют ничего общего с т[елеологией]; они описывают причинные отношения, выражаемые на языке кибернетики с помощью понятий программы и обратной связи» [3, с. 673]. Ещё более лаконично это констатирует один из ведущих отечественных специалистов в области философии науки (и прежде всего физики) Е. А. Мамчур: «телеономическими являются процессы, которые также, как и телеологические, направлены к некоторой цели. Тем не менее, в отличие от телеологических, в случае с телеономическими процессами, понятие цели берется в кавычки» [26, с. 19].

Вернемся – с учётом вышерассмотренного – к антропному принципу, а конкретнее – к его «сильной» версии, и в первую очередь – к тем интерпретациям последнего, в рамках которых человек рассматривается в качестве цели существования Вселенной (и которые, напомним, А. Конт-Спонвиль называл «антропо-телеологическими», утверждая, что они неизбежно «превратятся» в «антропо-теологические»). Соответственно, если понятие «цель Вселенной» – апеллируя к словам Е. А. Мамчур – «взять в кавычки», то такая разновидность «сильного» антропного принципа не даст ни малейших оснований для её характеристики в качестве теологической. Ярким примером этого назовём такую версию «сильной» формулировки антропного принципа, как «принцип целесообразности», сформулированный одним из советских и мировых «первопроходцев» изучения антропной проблематики в космологии, видным физиком И. Л. Розенталем. Для демонстрации сути его подхода к антропности в науке, приведём слова, с которых начинается статья, написанная им в соавторстве с видным космологом И. Д. Новиковым и известным популяризатором науки А. Г. Полнаревым. «Целью данной работы является дальнейшее развитие идей антропного принципа … (или, иначе, принципа целесообразности – термин одного из авторов настоящей статьи (т.е. И. Л. Розенталя – М.П.)). Основная идея антропного принципа состоит в том, что фундаментальные свойства Вселенной, значения основных физических констант и даже форма физических закономерностей тесно связаны с фактом структурности Вселенной во всех масштабах – от элементарных частиц до сверхскоплений галактик, с возможностью существования условий, при которых возникают сложные формы движения материи и, в конце концов, жизнь и человек» [27, с. 36]. В статье «Памяти Иосифа Леонидовича Розенталя» на страницах ведущего естественнонаучного журнала России «Успехи физических наук», написанной коллективом видных отечественных физиков, это присущее «принципу целесообразности» понимание человека как цели Вселенной эксплицируется ещё более последовательно. «Иосиф Леонидович – ученый очень широкого кругозора. Проблема возникновения жизни во Вселенной была сформулирована им оригинально (как и многое другое, что он делал в науке). Он показал, что мировые константы нашей Метагалактики совместимы с жизнью, и более того – при этом возникновение живых существ неизбежно. На вопрос: «Почему в нашей Метагалактике образовался такой набор констант?», он ответил в свойственной ему манере: «Метагалактика такая потому, что мы в ней живем». Эти его соображения встретили понимание и широко цитируются в рамках антропного принципа» [28, с. 680]. Соглашаясь с последним предложением, мы в то же время (в рамках позиции, развиваемой автором этой статьи совместно с В. О. Бернацким) не можем оценить «принцип целесообразности» иначе, как результат абсолютизации (места) субъекта в трактовке антропного принципа, не позволяющий объяснить фиксируемые последним закономерности. Ведь «из наличия наблюдателя как элемента Вселенной делается [представляющийся нам справедливым] вывод о том, что АП по своей природе является неотъемлемым «внутренним» свойством реальности, чего не скажешь о целесообразности, которая характеризует как позитивное – со стороны субъекта наблюдения – определённое соответствие сторон взаимодействия. По сути, речь тогда идёт не о Вселенной, а о некоем её фрагменте» [29, с. 79]. Этот тезис обосновывается нами в процитированной работе; в настоящей же статье нам принципиально важно иное, не связанное с нашей (невысокой) оценкой эвристического потенциала «принципа целесообразности». А именно – то, что, согласно характеристике (с которой мы согласны) этого принципа В. В. Казютинским, «никакое трансцендентное сознание в данном случае непричастно … Но допустимо, вероятно, говорить о своеобразной телеономии в природе, смысл которой еще предстоит раскрыть» [7, с. 68]. (Чтобы читатель мог адекватно понять эту характеристику, приведём предшествовавшие ей слова В. В. Казютинского: «гармония физических законов является не только необходимой, но и достаточной для существования основных состояний физической Вселенной. В этом контексте И. Л. Розенталь ввел понятие «принцип целесообразности»» [7, с. 68]).

Мы осознаём, что нам могут возразить: да, в рамках рассмотренной телеономической модели «никакое трансцендентное сознание» непричастно к появлению человека, следовательно, нет оснований характеризовать её как теологическую, но ведь А. Конт-Спонвиль – развёрнутой попыткой возражению которому, по сути, и является эта статья – писал не про телеономию, а про телеологию! В ответ на это приведём следующие слова советского специалиста в сфере философии науки, Л. Б. Баженова: «Является ли телеология объяснительным принципом в науке? Во-первых, когда хотят утвердительно ответить на этот вопрос, заменяют телеологию телеономией. Но не будем спорить о словах. На мой взгляд – да, является, в качестве вторничного объяснения» [30, с. 250]. Соответственно, отвечая нашему гипотетическому оппоненту, перефразируем эту цитату таким образом: «не будем спорить о словах, А. Конт-Спонвиль, говоря о «антропо-телеологическом» принципе, имел ввиду ту интерпретацию антропного принципа, в рамках которой человек рассматривается как цель существования Вселенной. Но, чтобы избежать теологических аллюзий, этот вариант интерпретации уместнее называть «телеономическим»».

Таким образом, возвращаясь к поставленному в названии статьи вопросу, констатируем, что, во-первых, телеология не имманентна «сильному» антропному принципу, а связи с чем согласимся с В. В. Казютинским в следующем: «телеологическое объяснение АП во всяком случае не единственно возможное, и оказываемое ему предпочтение обусловлено в наибольшей степени мировоззренческими мотивами» [7, с. 67]. Во-вторых же, даже та интерпретация закономерностей, фиксируемых понятием «антропный принцип», в рамках которой человек рассматривается в качестве «цели» существования Вселенной, может и не иметь отношения к религиозному мировоззрению (но в этом случае корректнее говорить не о телеологии, а о телеономии).

1. Конт-Спонвиль, А. Антропный Принцип / А. Конт-Спонвиль // Конт-Спонвиль, А. Философский словарь. – М. : Этерна, 2012. – С. 41.
2. Фролов, И. Т. Целесообразность / И. Т. Фролов // Новая философская энциклопедия: В 4 т. Т. 4. – 2-е изд. – М. : Мысль, 2010. – С. 314-315.
3. Фролов, И. Т. Телеология / И. Т. Фролов // Философский энциклопедический словарь. – М. : Сов. Энциклопедия, 1983. – С. 673.
4. Лебедев, С. А. Телеологизм / С. А. Лебедев // Философия науки: краткая энциклопедия (основные направления, концепции, категории). Научное издание. – М. : Академический Проект, 2008. – С. 551.
5. Киссель, М. А. Философский синтез А. Н. Уайтхеда …/ М. А. Киссель // Уайтхед, А. Избранные работы по философии. – М. : Прогресс, 1990. – С. 3-55.
6. Мамчур, Е. А. Предисловие / Е. А. Мамчур, Ю. В. Сачков // Причинность и телеономизм в современной естественно-научной парадигме. – М. : Наука, 2002. – С. 3-4.
7. Казютинский, В. В. Антропный принцип и современная телеология / В. В. Казютинский // Причинность и телеономизм в современной естественно-научной парадигме. – М. : Наука, 2002. – С. 58-73.
8. Философия науки / под ред. С. А. Лебедева. – Изд. 5-е, перераб. и доп. – М. : Академический Проект; Альма Матер, 2007. – 731 с.
9. Фома Аквинский Естественная теология / Фома Аквинский // Антология мировой философии: В 4 т.Т. 1, ч. 2. – М. : Мысль, 1969. – С. 827-831.
10. Гутнер, Г. Б. Тейяр де Шарден Пьер / Г. Б. Гутнер // Новая философская энциклопедия: В 4 т. Т. 4. – М. : Мысль, 2010. – С. 23-24.
11. Блинников, Л. В. Тейяр де Шарден / Л. В. Блинников // Блинников, Л. В. Великие философы: Учебный словарь-справочник. – 2-е изд., перераб. и доп. – М. : Издательская корпорация «Логос», 1999. – С. 336-337.
12. Бернацкий, В. О. О непродуктивности толкования антропного принципа в теологическом русле / В. О. Бернацкий, П. Г. Макухин // Омские социально-гуманитарные чтения – 2016 : материалы IX Междунар. науч.-практ. конф. (Омск, 19-21 апреля 2016 г.). – Омск : Изд-во ОмГТУ, 2016. – С. 149-156.
13. Существует ли заботливый Творец? – New York : Watchtower Bible and tract society of New York, 1998. – 191 с.
14. Макухин, П. Г. Естественная теология: попытка плодотворного диалога науки и религии или их «смешение», взаимное «расшатывание»? / П. Г. Макухин // Научно-методический электронный журнал «Концепт». – 2016. – № 4. – URL: http://e-koncept.ru/2016/16083.htm. (дата обращения: 21.07.2016).
15. Макухин, П. Г. Проблема противоречия (замысла и результата) интерпретации закономерностей, фиксируемых понятием «антропный космологический принцип», в русле естественной теологии [Электронный ресурс] / П. Г. Макухин // Научно-методический электронный журнал «Концепт». – 2016. – № 5 (май). – URL: http://e-koncept.ru/2016/16097.htm. (дата обращения: 21.07.2016).
16. Бернацкий, В. О. Антропный космологический принцип: проблема разграничения бытия и действительности / В. О. Бернацкий, П. Г. Макухин // «Вопросы современной науки»: коллект. науч. монография. – М. : Изд. Интернаука, 2016. Т. 10. – С. 39-58.
17. Картер, Б. Совпадения больших чисел и антропологический принцип в космологии / Б. Картер. // Космология: Теории и наблюдения. – М. : Мир, 1978. – С. 369-379.
18. Общая дискуссия и короткое сообщение // Космология: Теории и наблюдения. – М. : Мир, 1978. – С. 366-368.
19. Девис, П. Случайная Вселенная / П. Девис. – М. : Мир, 1985. – 160 с.
20. Казютинский, В. В. Предисловие. Космология и философия: диалог продолжается / В. В. Казютинский // Современная космология: философские горизонты. – М. : Канон+ РООИ «Реабилитация», 2011. – С. 3-6.
21. Макухин, П. Г. Вопрос «что именно объясняет сильный антропный космологический принцип?» в свете современной философии науки / П. Г. Макухин // Збірник центру наукових публікацій «Велес» за матеріалами міжнародної науково-практичної конференції: «Наука в епоху дисбалансів», м. Київ (25 січня 2016 р.). – 3 частина. – Київ : Центр наукових публікацій, 2016. – С. 73-78.
22. Макухин, П. Г. «Издана ли Вселенная в одном экземпляре?»: размышления по поводу философского осмысления «сильного» антропного космологического принципа / П. Г. Макухин // Збірник центру наукових публікацій «Велес» за матеріалами міжнародної науково-практичної конференції: «III літні наукові читання», м. Київ (17 серпня 2015 р.). – Київ : Центр наукових публікацій, 2015. – С. 64-67.
23. Колмакова, Е. А. К вопросу объяснения закономерностей, фиксируемых понятием «антропный космологический принцип», в свете концепции глобального эволюционизма как центральной идеи современной научной картины мира [Электронный ресурс] / Е. А. Колмакова, П. Г. Макухин // Современные научные исследования и инновации. – 2016. – № 4. – URL: http://web.snauka.ru/issues/2016/04/64927 (дата обращения: 21.07.2016).
24. Кант, И. Критика чистого разума / И. Кант / пер. с нем. Н. Лосского сверен и отредактирован Ц. Г. Арзаканяном и М. И. Иткиным. – М. : Мысль, 1994. – 591 с.
25. Фоллмер, Г.Эволюционная теория познания. Врождённые структуры познания в контексте биологии, психологии, лингвистики, философии и теории науки [Электронный ресурс] / Г. Фоллмер. – М. : 1998. // Электронная публикация: Центр гуманитарных технологий. – 16.02.2012. URL: http://gtmarket.ru/laboratory/basis/4660 (дата обращения: 21.07.2016).
26. Мамчур, Е. А. Причинность и рационализм / Е. А. Мамчур // Причинность и телеономизм в современной естественно-научной парадигме. – М. : Наука, 2002. – С. 5-22.
27. Новиков, И. Д. Численные значения фундаментальных постоянных и антропный принцип / И. Д. Новиков, А. Г. Полнарев, И. Л. Розенталь // Проблема поиска жизни во Вселенной. Труды Таллинского симпозиума. – М. : Наука, 1986. С. 36-40.
28. Памяти Иосифа Леонидовича Розенталя / Ю. Н. Вавилов [и др.] // Успехи физических наук. – 2005. – т. 175, № 6. – С. 589-680.
29. Бернацкий В. О. «Принцип целесообразности» И. Л. Розенталя как результат абсолютизации (места) субъекта в трактовке антропного космологического принципа / В. О. Бернацкий, П. Г. Макухин // Наука и практика: сборник статей международной научной конференции молодых ученых (Москва, 15-16 апреля 2016 г.). – С. 79-89.
30. Многоликий детерминизм на рубеже веков. Материалы «Круглого стола» // Причинность и телеономизм в современной естественно-научной парадигме. – М. : Наука, 2002. – С. 245-287.

Все статьи автора «Макухин Пётр Геннадьевич»