СЕМАНТИКО-ПРАГМАТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ПОТЕНЦИАЛЬНО-ПРЕДИКАТИВНЫХ СТРУКТУР

Ильязова Ольга Александровна
Иркутский государственный университет, педагогический институт
соискатель, кафедра иностранных языков и лингводидактики

Аннотация
В настоящей статье проводится анализ семантических и прагматических факторов, влияющих на реализацию инфинитивным комплексом модальных значений. К семантическим факторам относятся глубинная пропозитивная структура комплекса, характер отрицания, а также лексическая семантика компонентов комплекса. К числу прагматических факторов следует отнести характер отношений власти между говорящим и адресатом, конкретные коммуникативные условия реализации высказывания, содержащего инфинитивный комплекс.

Ключевые слова: иллокутивный акт, императив, импликатуры общения, инфинитивный комплекс, модальность, потенциально-предикативная структура, прагматика, пропозитивная структура, семантика


SEMANTICO-PRAGMATIC SPECIFICITY OF POTENTIALLY PREDICATIVE CONSTRUCTIONS

Ilyazova Olga Alexandrovna
Irkutsk State University, Pedagogical Institute
post-graduate student, Foreign Languages and Linguodidactics Department

Abstract
The article analyzes the semantic and pragmatic factors determining the realization of various modal meanings with the help of infinitive complexes. The semantic factors include the deep structure of the corresponding construction, the character of negation, the semantics of the nucleus of the complex. The pragmatic factors encompass the relevant power relations between the speaker and the addressee, the actual communicative parameters of the utterance, in which the infinitive complex is used.

Рубрика: 10.00.00 ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ

Библиографическая ссылка на статью:
Ильязова О.А. Семантико-прагматические особенности потенциально-предикативных структур // Современные научные исследования и инновации. 2016. № 5 [Электронный ресурс]. URL: https://web.snauka.ru/issues/2016/05/66759 (дата обращения: 19.03.2024).

     Необходимость разграничения сфер семантики и прагматики и, в частности,  буквального значения предложения и его коммуникативной силы, главным образом вызвано тем, что оно дает основу для объяснения причин, по которым то, что сообщает говорящий, оказывается лишь отчасти детерминировано конвенциональным языковым значением предложения. Разграничение семантики и прагматики долгое время было методологически важным вопросом как для философии, так и для лингвистики при анализе прагматических парадоксов, контекстуальных импликаций, а также проблемы референции [1]. Так, давая критическую оценку расселовской теории дескрипций, П.Ф. Стросон указывал, что не следует смешивать языковое значение выражений и референцию, поскольку последняя, согласно его мнению, осуществляется говорящим, а не языковым выражением как таковым. Таким образом, П.Ф. Стросон предвосхитил разграничение языкового значения и значения говорящего (того, что говорится, и того, что подразумевается), которое впоследствии легло в основу работ П. Грайса [2]. Различение семантики и прагматики также имело принципиальное значение для противопоставления локутивных и иллокутивных актов, предложенного Дж. Остином. Согласно Остину, локутивный акт представляет собой произнесение некоторого предложения с определенным смыслом и референцией, составляющими «значение» в традиционном смысле. Говорящие также совершают иллокутивные акты, например, сообщение, приказ, предостережение и т.д. (то есть порождают высказывания, которые имеют некоторую конвенциональную силу), и перлокутивные акты, т.е. то, что говорящие достигают путем произнесения высказывания, например, убеждение, разубеждение, удивление и т.п. Таким образом, локуция, иллокуция и перлокуция представляют собой три различных смысла или измерения «использования предложения»[3, 108].

     Следует отметить, что Дж. Остин сводит понятие «значение» к смыслу и референции некоторой локуции, а силу иллокутивного акта усматривает в конвенциональном использовании выражения, которое тем самым определяет характер осуществляемого говорящим акта. Против подобного сужения значения выступил Дж. Серль, утверждая, что в определении иллокутивной силы высказывания решающую роль могут играть не только смысл и референция, рассматриваемые как свойства слов и словосочетаний, но и другие элементы, в частности, глубинная синтаксическая структура предложения, его логическое ударение и интонация [4, 416]. Однако, отмечая различие между иллокутивной силой высказывания и его смыслом и референцией, Дж. Серль также подчеркивает то, что значение высказывания не может быть полным без включения в него иллокутивной силы как необходимого аспекта высказывания. Вследствие этого он считает предложенное Дж. Остином противопоставление локутивных и иллокутивных актов недостаточно ясным, поскольку не существует предложений, полностью лишенных прагматической силы (force-neutral sentences): каждое высказывание имеет некоторый иллокутивный потенциал, нередко весьма широкого характера, «встроенный» в его значение. Из этого Дж.Серль заключает, что изучение значений предложения и изучение речевых актов представляют собой не два различных направления лингвистического исследования, а одно направление, но с двух различных точек зрения [4, 18].

    Вопрос о разграничении семантики и прагматики по-разному решался на протяжении последних пятидесяти лет. Так, согласно мнению Ч. Морриса, предложившего разделение семиотики на семантику, синтактику и прагматику, семантика имеет дело с отношением знаков и объектов, которые они обозначают, в то время как прагматика касается отношений знаков и их интерпретаторов [5, 35-43]. Таким образом, разграничение семантики и прагматики послужило отделению строго лингвистических фактов относительно высказывания от прагматических фактов, которые включают действия, интенции и умозаключения пользователей языка (т.е. говорящего и адресата). В целом, следуя идее Ч. Морриса о том, что семантики изучает пропозиции, а прагматика – речевые акты и  контексты их реализации, Р. Столнейкер выделяет два основных типа проблем, которые должны решаться в прагматике: во-первых, это определение различных типов речевых актов и речевых продуктов; во-вторых, это описание тех черт речевого контекста, которые позволяют определить, какая пропозиция выражена данным предложением [6, 383]. В этой связи Ю.С. Степанов отмечает еще один аспект прагматических исследований, а именно их ориентированность на выявление соотнесенности дискурса с личностью говорящего [7, 332]. В последние годы при определении границы между семантикой и прагматикой все чаще подчеркивается различие между конвенциональным, или буквальным, значение слов и предложений и тем значением, которое выводится из высказывания на основе контекстуальной информации [8, 124], а также принципа кооперации и знания о коммуникативных намерениях говорящего [9]. В этой связи существенным является замечание П. Грайса о том, что реализация коммуникативного намерения состоит в его распознавании слушающим как такового [10]. При этом намерение говорящего (его поведение в соответствии с его желаниями и полаганиями) охватывает несколько моментов, существенных для признания высказывания осмысленным, а именно:

  1. намерение получить от адресата определенный ответ (физического или ментального плана) [см.: 11];
  2. стремление довести до сведения адресата то, что говорящий хочет получить ответ на свое высказывание;
  3. стремление получить от адресата ответ на основе предположения, что это именно то, что ожидает от него говорящий [2].

     Эти и некоторые другие аспекты отношений говорящего и адресата легли в основу широко известной классификации условий успешности речевого акта, предложенной Дж. Серлем, который выделял следующие группы условий:

  1. предварительные условия, требующие, чтобы говорящий обладал правом (властью) совершать тот или иной акт, а также чтобы ситуация его совершения была адекватной; в противном случае речевой акт теряет свою силу (несмотря на то, что его вербальное содержание может быть безупречным);
  2. условия искренности, требующие от говорящего быть искренним в отношении высказываемого;
  3. необходимые условия, требующие от говорящего непротиворечивого поведения, т.е. поведения в соответствии с высказываемыми им намерениями и полаганиями, ответственность за которые он берет на себя при совершении речевого акта. Несоблюдение этого требования превращает высказывание в абсурдное заявление [4, 57-61; 12, 733-735).

    Вместе с тем, далеко не редким является расхождение между буквальным (конвенциональным) значением предложения и значением говорящего, имеющее место в случаях метафорического употребления языковых выражений, иронии или совершения косвенного речевого акта. В этих случаях статус «того, что говорится» оказывается предметом оживленных дискуссий. Так, П. Грайс полагает, что в случае высказываний, которые характеризуются двусмысленностью или непрозрачностью интерпретации, «то, что говорится» следует рассматривать как неизменное в обоих прочтениях, в то время как импликатуры общения в различных интерпретациях будут различны [10]. Вместе с тем, двусмысленность высказывания «снимается» в контексте, вследствие чего слушающий принимает как адекватное то или иное прочтение высказывания и действует в соответствии с этой интерпретацией. Следует отметить, что контекстуальная информация, способствующая «снятию» двусмысленности иллокутивной силы высказывания, получает как узкое, так и широкое толкование. Так, в узком понимании контекстуальная информация ограничивается указанием на идентичность говорящего и слушающего, время и место высказывания, в то время как контекстуальная информация в широком смысле есть то, что слушающий должен принимать во внимание для интерпретации коммуникативного намерения говорящего. При этом, слушающий пытается объяснить сам факт того, что говорящий нечто высказывает, понять содержание высказываемого и причины, обусловившие выбор говорящим именно такой формы высказывания. В этой связи ключевым является утверждение П. Грайса о том, что в любой коммуникативной ситуации экстралингвистическая информация имеет значение только потому, что говорящий хочет, чтобы адресат принял ее во внимание [10].

    Таким образом, суммируя определения принципов разграничения семантики и прагматики, следует выделить несколько основных моментов, а именно:

 а) только буквальное содержание предложения является в строгом смысле семантически релевантным, однако правильная интерпретация семантики некоторых языковых выражений нередко зависит от контекста их употребления;

 б) узкий контекст релевантен для семантики высказывания, а широкий – для прагматики;

 в) сам факт порождения высказывания есть прагматический факт, требующий отдельной интерпретации;

 г) интегральный смысл высказывания складывается из его буквального значения и импликатур общения, вследствие чего их разделение необходимо исключительно в целях лингвистического анализа; на практике буквальное значение высказывания и его импликатуры не существуют отдельно друг от друга.

    Вопрос о разграничении семантики и прагматики оказывается немаловажным при интерпретации высказываний, содержащих в себе потенциально-предикативные структуры и вследствие этого характеризующихся «непрозрачностью» их смысла. В частности, при рассмотрении таких структур, как инфинитивный комплекс, заключающих в себе некоторое модальное значение (ср., например:  need to come againtime to come again, order to leave the placethe  place to sit, possibility to pay the debta man to get into trouble и т.д.), необходимо различать неутверждаемую модальность, заключенную в потенциальн-предикативной структуре, и иллокутивную силу целого высказывания. Наибольший интерес в этом плане представляет интерпретация высказываний типа: “It’s time for you to go” и “I have orders for you to go”. Как первое, так и второе высказывание при соответствующих обстоятельствах коммуникации могут иметь силу директива, т.е., не исключена возможность их интерпретации слушающим как обращенного к нему волеизъявления говорящего, выраженного в косвенной форме. Однако вопрос состоит в том, есть ли основания полагать, что оба комплекса (orders for you to go и time for you to go) являются трансформациями аналогичных императивных высказываний: Go, the time has come и I order you to go, содержащих грамматическое (в первом случае) и лексическое (во втором случае) выражение императивной модальности. Если трансформация перформативного высказывания в инфинитивный комплекс order for you to go не вызывает сомнений, то иначе дело обстоит с установлением деривационной соотнесенности комплекса time for you to go. Как известно, специфическим признаком императива является обязательная адресованность волеизъявления говорящего слушающему, из чего следует, что актантная структура императивных высказываний включает отдельные места для говорящего и адресата-исполнителя требуемого действия. Комплекс order for you to go сохраняет как место для агента-адресата (for you), так и для говорящего – источника волеизъявления, поскольку глагол to order содержит в своей семантической структуре компонент «говорения»: I order you P = I say that I want that you do P [см.: 13], требующий обязательного заполнения актантного места для говорящего. Что касается комплекса time for you to go, то его актантная структура также содержит место для источника волеизъявления, однако он регулярно представлен анонимным субъектом.

    Таким образом, для интерпретации подобных высказываний представляется обоснованным разграничение неутверждаемой императивной модальности, сохраняющейся в эксплицитно-модальных инфинитивных комплексах, и коммуникативной (утверждаемой) модальности императива, являющейся характеристикой директивного речевого акта [14]. В пользу подобного подхода к традиционно монолитной императивной модальности говорит тот факт, что сила императива может быть присуща также и высказываниям, не содержащим никаких конвенциональных средств выражения императивной модальности.

    Как известно, на формирование лингвистического понятия модальности наиболее значительное влияние оказала модальная логика, позволившая определить разнообразные модальные значения в терминах элементарных модальностей возможности и необходимости: обязательно Р = «невозможно не Р», разрешено Р = «необязательно не Р», запрещено Р = « обязательно не Р» и т.д. [15]. Более глубокому пониманию лингвистической модальности в не меньшей степени способствовал анализ модальной рамки предложения как сложной структуры, включающей места для субъекта и адресата сообщения [16]. Именно характер отношений (доминирования и подчинения) между референтами этих актантов рассматриваются в качестве основного фактора, определяющего реализацию конкретного модального значения [17]. Как логический, так и структурный подход к определению модальной семантики является, безусловно, полноправным, однако наиболее конструктивным представляется объединение обоих подходов в рамках интерпретации такого многостороннего явления, как модальность.

    Изучение условий реализации конкретного модального значения посредством инфинитивных комплексов показало, что она во многом зависит от актантной структуры пропозиции. Так, неутверждаемая императивная модальность находит выражение в пропозициях, обладающих следующей структурой: Sк 1 makes it necessary that Sк 2 + V for the benefit of  Sb, где Sк 1 – конкретный субъект волеизъявления, идентичный говорящему; Sк 2 – конкретный субъект действия; Sb –бенефициант, кореферентный источнику каузации или другому лицу; V – каузируемое действие.

    Высказывания, содержащие инфинитивные комплексы с подобной актантной структурой, не обязательно обладают иллокутивной силой императива. Сравните:

     And when they leave, we have an order for you to take down the boards that you put up to cover the windows [18, 208].

     Of course, if any profit results from the sale of the writing should you care to undertake its publication, you can do what you like with it, but if there is a loss I will leave instructions with my lawyers, Messrs. Geoffrey and Jordan, to meet it [19, 5].

     Если в первом фрагменте предложение, содержащее инфинитивный комплекс, имеет силу косвенного директива, то во втором предложении выражается лишь неутверждаемая модальность императива.

   Что касается высказываний, содержащих комплекс time + Inf., например,  its timeforyoutogo,  то, в отличие от рассмотренных выше комплексов, в нем не сохраняется императивной модальности, несмотря на то, что высказывания, включающие подобную структуру, могут обладать силой императива. Сравните:

     To the socialists and agitators he wrote: “What do you want? Would you make all men as you are? And when every peon in Mexico wears an American suit of clothes and shiny black shoes, and looks for life in the newspaper and his manhood to the government,  will you be satisfied? Did the government, then, give you your manhood, that you expect it to give it to these others?

     It is time to forget. It is time to put away the grudge and the pity. No men was ever better for being pitied, and every man is the worse for a grudge” [20, 323].

     “Forgive thee, thou fiend,” roared poor Leo, wringing his hands in his rage and grief. “Forgive thee, thou murderess! By Heaven I will kill thee if I can!”

   “Nay, nay,” she answered, in the same soft voice, “thou dost not understand. The time has come for thee to learn. Thou art my love, my Kallikrates, my Beautiful, my Strong!” [19, 228].

     Quetzalcoatl said: It is very good. I am old. I could not do so much. I must go now. Farewell, people of Mexico. Farewell, strange brother called Jesus. Farewell, woman called Mary. It is timeformetogo [20, 199].

  Приведенные выше три типа контекстов функционирования комплекса time + Inf. показывают, что сила императива может быть свойственна содержащим его высказываниям только при условии соотнесенности описываемой ситуации с ситуацией непосредственного общения и адресованности высказывания реальному или потенциальному собеседнику, выраженной эксплицитно (2) или имплицитно (1). По этой причине третье высказывание не является императивным, поскольку в нем источником волеизъявления и агентом является одно и то же лицо – сам говорящий. Подобное совмещение актантных позиций невозможно в случае эксплицитно-модальных комплексов типа entreaty to calm down, order to return, для которых обязательно наличие двух участников речевой ситуации: того, кто каузирует действие, и того, кто выполняет распоряжение. Даже если агентом ситуации является сам говорящий, позиция источника каузации будет заполнена другим участником, например: There are ordersfor metogo. à I have his/her/theirorderstogo, причем его идентичность может быть установлена в контексте, что не всегда верно в отношении имплицитно-модальных комплексов.

  Следует также отметить, что неутверждаемая императивная модальность не зависит от временной локализованности ситуации, описываемой в предложении: актантная структура эксплицитно-модального комплекса сохраняется при любых условиях, например: My orders to leave the place were not carried out.

   Итак, модальность, заключенную в комплексе time + Inf. есть основание рассматривать как модальность облигативную, проистекающую из неопределенного источника.

   Как уже упоминалось выше, основным отличием облигативной модальности от модальности императивной является анонимность источника облигативности. В случае облигативной модальности говорящий намеренно дистанцируется от этого источника, предлагая в его качестве внешние обстоятельства, этические нормы, статус, институциональные факторы, чувство долга, голос разума и т.д.

     Вместе с тем, если облигативное высказывание содержит элементы, относящие описываемую в нем ситуацию к актуальному настоящему, и адресовано собеседнику, оно может интерпретироваться как косвенное выражение директива, например:

     “Just remember, Jason, don’t do any talking. They only want what’s in that briefcase. No need to complicate matters. Okay?” [21, 76].

   Для интерпретации подобных высказываний как директивных необходимо, как отмечает Дж. Серль, учет принципов кооперативного речевого поведения, фоновых языковых и неязыковых знаний и способности логического вывода, предполагаемых у адресата [22, 197]. Так, при интерпретации высказывания адресат может продвигаться следующими шагами:

  1. Инструктируя меня относительно того, как я должен вести себя при встрече с представителями службы безопасности, мой собеседник сообщает мне, что [мне] нет необходимости усложнять ситуацию.
  2. При любых стандартных обстоятельствах осложнение чьей-либо ситуации является нежелательным действием, вследствие чего не может возникнуть необходимости в совершении чего-либо подобного.
  3. Если считать, что мой собеседник делает релевантное и информативное сообщение, его высказывание означает нечто большее, чем утверждение об отсутствии необходимости совершать нежелательное действие.
  4. Данную ситуацию может усугубить моя попытка заговорить с теми, кто придет на назначенную встречу. Мой собеседник не хочет, чтобы я усложнял настоящую ситуацию, поскольку негативные последствия могут сказаться на нас обоих, но решение не совершать действие зависит от меня.
  5. Следовательно, его высказывание означает запрет: Don’t complicate matters.
  6. Вместе с тем, мой собеседник избегает категоричной формы выражения запрета, по всей видимости, имея веские на то причины. Возможно, он не хочет показать, что лично заинтересован в исходе предстоящей встречи и предпочитает роль бесстрастного инструктора.

      Итак, реализация инфинитивным комплексом модальных значений находится в зависимости как от семантических, так и прагматических факторов. К семантическим факторам относятся глубинная пропозитивная структура комплекса, характер отрицания (внешнемодальный и внутридиктальный), а также лексическая семантика компонентов комплекса; в число прагматических факторов входят характер отношений власти между говорящим и адресатом, конкретные коммуникативные условия реализации высказывания, содержащего инфинитивный комплекс. Вместе с тем, модальная семантика, заключенная в инфинитивном комплексе, и его пропозитивная структура, при соответствующих контекстуальных условиях (ориентированности высказывания на момент речи и адресованности конкретному собеседнику), могут обусловливать реализацию содержащим инфинитивным комплексом высказыванием силы директивного речевого акта.


Библиографический список
  1. Hungerland I. Contextual implication // Inquiry. 1960. No. 3. P. 211-258; Семенова Т.Н. Динамичный характер категориальной оппозиции сквозь призму диалектических законов познания // В сборнике: Современная филология: теория и практика. Материалы XIX международной научно-практической конференции. Научно-информационный издательский центр «Институт стратегических исследований». 2015. С. 182-192.
  2. Grice P. Further notes on logic and conversation // Grice P. Studies in the Way of Words. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1989. P. 41-57.
  3. Austin J. How to do things with words. Oxford: Clarendon Press, 1975. viii, 168 p.
  4. Searle J. P. Speech acts. An essay in the philosophy of language. London; New York: Cambridge University Press, 1969. 203 p.
  5. Morris Ch. Foundations of the theory of signs // Writings on the Theory of Signs. The Hague: Mouton, 1971. P. 17-74.
  6. Stalnaker R. Pragmatics // Semantics of natural language / G. Harman and D. Davidson (eds.). Dordrecht: Reidel, 1972. P. 380-397.
  7. Степанов Ю. С. В поисках прагматики (Проблема субъекта) // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. Т. 40. № 4. С. 325-332; Семенова Т.Н. Когнитивная парадигма и транспонированные личные имена // Символ науки. 2016. №2-3. С. 91-96.
  8. Davies M. Philosophy of language // The Blackwell Companion to Philosophy / N. Bunnin and E. Tsui-James (eds.). Oxford: Blackwell, 1995. P. 90-139.
  9. Серль Дж. Р. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 17. М.: Прогресс, 1986. С. 195-222; Carston J. Implicature, explicature, and truth-theoretic semantics // R. M. Kempson (ed.), Mental Representations: The Interface Between Language and Reality. Cambridge: Cambridge University Press, 1988. P. 155-181; Récanati F. The pragmatics of what is said // Mind and Language. 1989. No. 4. P. 295-329; Bach K. Conversational implicatures // Mind and Language. 1994. No. 9. P. 124-162.
  10. Grice H. P. Logic and conversation // Syntax and Semantics / P. Cole and J. Morgan (eds.). Vol. 3: Speech Acts. New York: Academic Press, 1975. P. 41-58.
  11. Strawson P.F. On Referring // Mind. 1950. No. 59. P. 320-344.
  12. Lyons J. Semantics. Vol. 2. Cambridge, London, New York, Melbourne: Cambridge University Press, 1977. 897 p.
  13. Wierzbicka A. Semantic primitives.  New York, 1972; Вежбицка А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 16. Лингвистическая прагматика. Общ. ред. Е. В. Падучевой. М.: Прогресс, 1985. С. 251-275.
  14. Тимофеева С.В. Текстовые функции инфинитивно-атрибутивного комплекса в современном английском языке. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Москва, 2001; Тимофеева С.В. Парадоксы номинализации и аномалии общения // Гуманитарные научные исследования. 2016. №1 (53). С. 61-68. [Электронный ресурс]. URL: http:// human.snauka.ru/2016/01/1396 дата обращения: 18.04.2016.
  15. Wierzbicka A. Dociekania semantyczne. Wrocław: Zakx. nar. im. Ossolinskich, Wyd-wo PAN, 1969. 201 s.; Ивин А.А., Никифоров А.Л. Словарь по логике. М.: Гуманитар. издат. центр ВЛАДОС, 1997.
  16. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. Ред., вступ. статья и примеч. Р. А. Будагова.- М.: Изд-во иностр. лит., 1955.- 416 с.
  17. Winter S. Evolutions and Linguistic meaning. Ph.D. Thesis. Cognitive Science Dept. Lund University, Sweden. 1998. [Электронный ресурс] URLhttp://www.lucs.lu.se/People /Simon/Winter/Thesis.html; Тимофеева С.В. Система значений онтологической модальности // Гуманитарные научные исследования. 2015. №3 (43). С. 51-57. [Электронный ресурс]. URL: http:// human.snauka.ru/2015/03/9427 дата обращения: 25.01.2016.
  18. Sheldon S. Memories of Midnight. London: Harper Collins, 1994.
  19. Haggard R. She. Oxford: Oxford Classics, 1991.
  20. Lawrence D.H. The Plumed Serpent. Hertfordshire: Wordsworth Classics, 1996.
  21. Baldacci D. Total Control. New York: Warner Books, 1997.
  22. Серль Дж. Р. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 17. М.: Прогресс, 1986. С. 195-222.


Количество просмотров публикации: Please wait

Все статьи автора «Ильязова Ольга Александровна»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться:
  • Регистрация