МОДЕЛЬ РЕКУРСИВНОГО УПРАВЛЕНИЯ СИМВОЛИЧЕСКИМ КАПИТАЛОМ КАК ПРОФИЛАКТИКА КОРРУПЦИИ В СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ СИСТЕМАХ: ФИЛОСОФСКО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ

Демидова Марина Владимировна
Поволжский институт управления имени П.А. Столыпина — филиала РАНХ и ГС при Президенте РФ, г. Саратов
кандидат философских наук, доцент

Аннотация
Проанализирована специфика функционирования социально-экономических систем на институциональном и габитусном уровнях. Выявлен увеличивающийся манипулятивный потенциал организации современных социально-экономических процессов, что приводит к распространению коррупции. Причина коррупции — слабый организационный контроль. Предложена модель рекурсивного управления символическим капиталом, уменьшающая возможности социальных манипулирования и симулирования посредством соотнесения с реальностью, что способствует минимизации коррупции и воспроизводству социальной системы.

Ключевые слова: габитус, доверие, документ, институция, коррупция, манипуляция, модель рекурсивного управления, П.Бурдье, символический капитализм, симуляция, социально-экономическая система, фактофиксация, философия права


RECURSIVE SYMBOLIC CAPITAL MANAGEMENT MODEL AS A CORRUPTION PREVENTION METHOD IN SOCIOECONOMIC SYSTEMS: PHILOSOPHICAL AND LEGAL ASPECTS

Demidova Marina Vladimirovna
Volga Management Institute named after P. Stolypin - a branch Ranh and GS of the President of the Russian Federation, Saratov
Candidate of Science, Assistant professor

Abstract
The specific features of functioning socioeconomic systems were analyzed on the institutional and habite level. We have identified the increasing manipulative potential of the organisation of modern socioeconomic processes which leads to speading corruption. The cause of corruption is the poor organisational control. We have suggested a recursive model of managing symbolic funds that decreeases the oportunities for social manupilation and simulation by correlating with reality which promotes the minimization of corruption and the reproduction of the social system.

Keywords: corruption, document, fixing facts, habit, institution, legal philosophy, management recursive model, manipulation, Pierre Bourdieu, simulation, socioeconomic system, symbolic capitalism, trust


Рубрика: 09.00.00 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ

Библиографическая ссылка на статью:
Демидова М.В. Модель рекурсивного управления символическим капиталом как профилактика коррупции в социально-экономических системах: философско-правовые аспекты // Современные научные исследования и инновации. 2015. № 8. Ч. 2 [Электронный ресурс]. URL: https://web.snauka.ru/issues/2015/08/57037 (дата обращения: 29.03.2024).

Исторически социальная система как единство социальных отношений деятелей, объединённых общими интересами, целями, принципами взаимодействия и территорией, регулировалась нормами, в качестве которых выступали традиции, обряды, ритуалы, то есть формы коллективных социальных практик. По мере развития институтов социума институализировались и нормы его регулирования. Основной из них стала выступать правовая система в качестве совокупности нормативных элементов социальной действительности, регулирующих её. Но, к сожалению, одновременно с данным процессом получила распространение и такая социально-институциональная практика как коррупция, специфика которой состоит в использовании индивидом своей институциональной принадлежности (служебного положения) в личных корыстных целях и осуществляемой с нарушением правовых норм.

В целях выявления причин, особенностей и возможных путей решения данной проблемы считаем необходимым проанализировать контекст её функционирования, то есть современные социальные отношения, а затем предложить модель управления социальными процессами, позволяющую если не устранить полностью проблему коррупции, то хотя бы минимизировать её.

Наиболее концептуальным объяснением современных социальных отношений, на наш взгляд, является исследование современного французского философа П.Бурдье, согласно которому функционирование социальных систем обусловлено взаимодействием в них двух уровней – институционального и габитусного. Институция понимается здесь как то, «что уже институировано, эксплицировано, производит одновременно эффект содействия и подтверждения законности и в то же время — ограничения и лишения прав» [1, с.182]. Институциональный уровень функционирования социума предполагает его формально-правовое регулирование, осуществляемое посредством установленных государством норм, выраженных в юридической системе. Габитусный уровень социума – это «совокупность диспозиций действия, мышления, оценивания и ощущения» [1, с.32]. Другими словами, габитус происходит из жизненного опыта людей и регулируется преимущественно неформальными нормами – традициями, обрядами и прочими неинституциональными регуляторами.

«Принципом функционирования габитуса выступает наличие социального доверия, а принципом функционирования институции — наличие контроля, то есть принцип социального недоверия” [2, с.94]. Доверие является ключевым элементом в социально-философской системе П.Бурдье и трактовано им в социально-экономическом смысле, поэтому определено понятием «символический капитал» как «капитал чести и престижа, который производит институт клиентелы, в той же мере, в какой сам производится ей» [3, с.231]. Клиентелой П.Бурдье назвал «социальные отношения зависимости» [2, с.272], строящиеся на основе стратегии накопления доверия, чести, направляемые и регулируемые габитусом как образом жизни социальной группы.

Продолжив развивать идеи П.Бурдье и применив структурно-функциональный подход к исследованию современных социально-экономических систем, нами было установлено, что символический капитал имеет социально-эпистемологический статус [2], так как функционирует, исходя из логики социального признания. Если, согласно К.Марксу, специфика функционирования материального (экономического) капитала строится по принципу «товар – деньги – товар», то, исходя из идей П.Бурдье, можем констатировать выстраивание социально-экономических отношений по принципу «услуга – доверие – услуга» [4].  Единицей измерения символического капитала является «услуга как эквивалент доверия, его стоимость (или символическая выгода) определяется количеством и качеством оказанной услуги. Услуга фиксируется участниками отношений на информационном уровне как знание об услуге. Результатом функционирования данного капитала становится доверие, выраженное в последующих услугах» [4, с. 120, 123].

Из вышесказанного следует наше утверждение о том, что ликвидность символического капитала (то есть процесс преобразования услуги в доверие) базируется на его социальном контексте – символическом капитализме как общественном устройстве, осуществляемом на основе функционирования символического капитала. Стратификация такого общества состоит из двух базовых классов – символических капиталистов (уже имеющих символический капитал) и символических рабочих (начинающих его зарабатывать) [5].

Результаты нашего исследования специфики современных социальных отношений, проведённые, исходя из концепции П.Бурдье, позволяют говорить о справедливости мнений многих правоведов, ищущих причину коррупционных практик. В качестве таковой они называют результат взаимодействия формальных и неформальных норм в служебных отношениях. Так по мнению М.Н.Макарова и Р.В.Вахрушева, «коррупционное поведение может выступать формой социальной практики, которая сама является вписанной в определённую нормативную систему. Безусловно, эта нормативная система является неформальной. Однако коррупция нарушает не только формальные нормы, такие как законодательство, но и моральные, которые также являются неформальными» [6, с.11].

Причина данной ситуации, по мнению О.И.Цыбулевской и Т.В.Милушевой, в низком уровне правовой культуры власти и общества: «работа в аппарате органов государственной власти для значительной части чиновников ценна главным образом получением привилегий для удовлетворения личных интересов» [7, с.20]. То есть служебное положение привлекает многих представителей институциональной сферы не заработной платой, а возможностью получения от него символических выгод – депутатской неприкосновенности, различных льгот, возможностями завязать и использовать дружеские (неформальные) отношения с другими представителями власти. При этом прямые обязанности многих представителей институции для них становятся второстепенными, так как интересы граждан и чиновников не совпадают. Данная ситуация усугубляется правом органов государственного управления действовать по своему усмотрению [7, с.32]. «Коррупция… демонстрирует полное безразличие государственных должностных лиц к общественной пользе, закону, народу» [7, с.24]. Всё это способствует формированию у граждан недоверия по отношению к деятельности институтов власти и институциональной сферы как механизма осуществления государственной власти в целом. Граждане начинают думать о том, «что власть, вышедшая за рамки закона, – власть нелегитимная, а значит – перестаёт быть властью» [8, с.34], так как институциональный механизм далек от реализации её программ, например, программы строительства справедливости [9].

С позиций системного подхода это означает, что институциональная система, будучи изначально системой организации и регулирования общества, под воздействием коррупции перестаёт быть его организатором, так как нацелена на решение иных задач, в качестве которых выступают личные интересы членов этой системы. В перспективе такая ситуация чревата в лучшем случае социальным бунтом, в худшем – распадом системы. В связи с чем в целях сохранения социальной целостности, повышения эффективности организации институционального уровня социума и достижения доверия к власти необходимо найти способы и разработать механизм минимизации коррупции, позволяющий оптимизировать взаимоотношения институции и габитуса. Для этого нужно устранить причины, порождающие коррупционные практики.

Мы в свою очередь в качестве основных можем назвать следующие причины, порождающие современные коррупционные отношения: 1) увеличивающийся манипулятивный потенциал организации современных социально-экономических процессов и 2) слабый организационный контроль. Обе причины взаимосвязаны и обусловлены спецификой организационных процессов на институциональном уровне социума.

Раскроем суть указанных причин современных коррупционных отношений.

Институциональный уровень организации социально-экономических отношений есть цивилизационный процесс, так как в отличие от приоритета духовности культуры цивилизация есть образование техническое и социальное, выраженное в различных формах и отношениях социальности. «Цивилизационная нормативно-ценностная ориентация общественного сознания… актуализировала переконструирование социально-экономических отношений» [10, с.3]. Если культурные нормы являются главным показателем духовного развития, воспитания, закреплены в формах духовной жизни людей и олицетворяют собой неписанные законы (традиции, обряды) общества, то цивилизационные нормы есть нормы институциональные, воплощённые в формально-правовой системе, олицетворяющей собой законы писаные. В то же время культурные нормы – основа для формирования права.

Солидарны с А.В.Беликовой, настаивающей на условном статусе института: «сам по себе он есть форма, которая наполняется конкретным содержанием и реализует себя лишь в процессах социального воспроизводства… Институализация обусловлена непрерывной стандартизацией социальных практик» [11]. Именно стандартизация социальных практик позволяет осуществлять управление социумом посредством правовых норм. В демократическом обществе правовые нормы есть результат конвенций делегатов от социума и зафиксированы официально дискурсивно, поэтому они выступают в качестве дискурсивных механизмов управления символическим капиталом. «Дискурсивное управление в социальной сфере означает, что действия порождаются сознанием и воспроизводятся социальными структурами» [2, с.95]. «Власть оказывается в руках тех, кто имеет возможность и способности создавать и моделировать новые дискурсы и культурные коды, конструировать новую реальность» [12, с.35]. Риски такого управления состоят в вероятности применения «стратагем как обманно-манипулятивных технологий» [13, с.118] посредством которых возможно внедрение «нужных субъекту управления дискурсов в информационное социальное поле с целью изменения представлений о чём-либо у объекта управления» [2, с.95]. Именно таким образом многие правовые нормы часто могут интерпретироваться неоднозначно.

Конечно, возможно ненамеренное неоднозначное толкование правовых норм.  С.Ф.Мартынович приводит пример смысловой (терминологической) неоднозначности толкования некоторых положений Конституции РФ, предупреждая о том, что «в контекстах политических кризисов…она может сыграть решающую (негативную) роль» [14]. Обусловлена эта ситуация, скорее всего, действительно низким уровнем правовой культуры. Но чаще наблюдается целенаправленное манипулирование правовыми нормами. Применение стратагем на институциональном уровне, возможно и является основным фактором коррупционного поведения. Формально многие коррупционные действия вполне соответствуют правовым нормам. Это могут быть отчёты чиновников перед вышестоящими инстанциями о проделанной работе и потраченных деньгах, сопровождающиеся справками или квитанциями об оплате проделанной работы. Сами отчёты имеют дискурсивную форму, механизм формирования таких отчётов зачастую стратагемен.

Например, сегодня в Российской Федерации установлены пороги заработной платы работников различных профессиональных категорий бюджетной сферы занятости. Основным показателем для расчёта такого порога в вузах является средняя заработная плата по региону, исходя из которой заработная плата профессорско-преподавательского состава (ППС) должна быть как минимум не ниже этого показателя. Казалось бы, относительно справедливая схема. Но в некоторых вузах механизм расчёта средней зарплаты ППС отождествлён с механизмом расчёта средней зарплаты всех сотрудников учреждения (от дворника до директора). Более того, механизм отчётности чиновников предусматривает понятие «заработная плата» вместо оклада, который реально ниже, чем требуется по нормативам Министерства науки и образования РФ, и даже ниже оклада школьного учителя, хотя, согласно упомянутым нормативам, оклад ППС должен составлять не ниже 80% от средней зарплаты по региону [15]. Поэтому чем больше она у руководящего состава, тем больше средняя по вузу. По отчётам руководства, средняя зарплата в вузе соответствует установленному региональному порогу. Налицо ловкая институциональная стратагема, вызывающая бурю негодования многих российских учёных, реальная заработная плата которых далека от показателей отчётов руководства. Возможности манипулирования правовыми нормами уже давно нашли своё выражение в народной мудрости: «закон что дышло, как повернёшь, так и вышло». «Излишняя формализация правовых действий может доходить даже до их симуляции, осуществляемой ради соответствия формально-правовым нормам» [2, с.96-97]. При симулировании реальности «знаки уже не маскируют присутствие или отсутствие внешней для них реальности» [16, с.53], они создают обман видимостей.

Не случайно на проблему манипулирования социальными отношениями посредством симулирования тех или иных действий обратили внимание ещё в конце прошлого века философы-постмодернисты Ж.Делёз, Ж.Бодрийяр, Ж.Деррида и другие. Заметим, они – граждане высоко цивилизованных и институализированных европейских обществ. Их идеи в свете наших рассуждений свидетельствует о вероятности понимания институции как симулякра, то есть пустой формы. В данном случае речь идёт о манипулятивно-симулятивном потенциале современной институциональной системы, что означает не столько опустошённость институциональной формы, сколько подмену её содержания на удобное для институции, а не для всей социальной системы в целом. Такое симулирование функций институции способствует нарастанию коррупциогенности, так как процедура институционального манипулирования осуществляется преимущественно символическим, то есть дискурсивно-симулятивным способом. Например, устными недокументированными договорённостями об оказании взаимных услуг, а также практикой протекционизма, имеющей по сути габитусный характер: «обкладывание своими людьми» в расчёте на их поддержку и получение символических выгод от той или иной институциональной структуры.

Процесс управления социально-экономическими системами, включающий в себя планирование, распределение, контроль, осуществляется и упорядочивается бюрократически в форме дискурсивной документации. Отсутствие документа об осуществлении факта, согласно современным нормам права, свидетельствует об отсутствии доказательства такого факта, что в простонародье выражено пословицей: «не пойман – не вор». В связи с чем фиксация, а, следовательно, и правовая регуляция символической коррупции, в основе которой лежат нематериальные взаимные услуги, затруднительны. Данная ситуация свидетельствует об увеличении манипулятивного потенциала организации современных социально-экономических процессов, обусловленного дискурсивным характером управления и контроля управления.

С позиций системного и функционального подходов, изменение содержания институциональной функции на негативное внутри социальной системы ведёт к негативному изменению функционирования всей социальной системы. В качестве профилактики, то есть предупреждения указанной тенденции, необходимо минимизировать манипулятивно-симулятивный потенциал институциональных систем, обусловленный дискурсивным характером управления. Диалектически его может дополнить модель рекурсивного управления символическим капиталом, так как при таком управлении «не действия порождаются сознанием, а, наоборот, мышление и поведение возможны, благодаря воспроизводству условий их осуществления, то есть, благодаря фактической деятельности индивидов» [17]. Данная модель управления символическим капиталом более эффективна, так как уменьшает вероятность социального манипулирования.

Рекурсивный (от лат. recursio – «возращение») – «возвращающий к прошлому, к предшествующему» [18]. В контексте нашего исследования рекурсивность означает обращение социальной системы внутрь себя, то есть к социальным фактам, её порождающим; или иначе, когерентность (соотнесённость) знания о социальном факте с самим фактом социальной реальности.

Понимание движения рекурсивности в социальных системах позволяет понять процессы смыслообразования социальных действий, то есть фактов. В современной науке понятие «факт» имеет несколько значений: «1) объективное событие, результат, относящийся к объективной деятельности (факт действительности), либо к сфере знания и познания (факт сознания); 2) знание о каком-либо событии, явлении, достоверность которого доказана (истинна); 3) предложение, фиксирующее знание, полученное в ходе наблюдений и экспериментов» [19, с.122-123]. Но, несмотря на справедливость данной классификации, любые «факты всегда даны в свете теоретических понятий, которые преобразуют экспериментальные данные в неиндуктивные символические конструкции» [20, с.159]. Поэтому ключевым принципом управления с помощью рекурсии как самовоспроизведения реальности социальной системы является соответствие знания о факте наличию самого факта, удостоверяющего в своей реалистичности. Механизмом, на наш взгляд, позволяющим достичь подобного доказательства является субъектно-нейтральная фактофиксация.

Исторически фактофиксация представлена в виде документа, снабжённого для доказательства своей подлинности обязательными маркерами: подписью, печатью и другими знаками. Поэтому дискурсивное и рекурсивное управление взаимодополняют друг друга. Это обусловлено тем, что главная функция документа — информирование о факте. Оно осуществляется в знаково-символической форме.

Социальная информация может фиксироваться рефлексивно и нерефлексивно. Нерефлексивная фактофиксация осуществляется посредством личного участия человека в процессе фактофиксации и отличается в большей степени субъективной оценкой социальных фактов, поэтому обладает манипулятивным потенциалом, например, намеренным или ненамеренным субъективным искажением информации о факте для достижения определённой цели. Рефлексивная фактофиксация максимально объективна в том случае, если осуществляется безлично (например, автоматизированными системами), поэтому не содержит субъективных оценок, мнений. Безличная фактофиксация в бОльшей степени обеспечивает подлинность представляемой информации. Для обеспечения максимальной подлинности представления информации дополнительно рекомендуем усилить контроль за процессами обеспечения безличной фактофиксации; он будет более объективным, если использовать безличные средства контроля, а лучше — их сети. Такая система минимизирует возможности осуществления коррупционных действий, дезинформации, манипуляций информацией и, соответственно, повысит уровень доверия к владельцу информации.

Проведённое исследование выявило увеличивающийся манипулятивный потенциал организации современных социально-экономических процессов, осуществляемой преимущественно дискурсивно. Его причина — слабый контроль, обусловленный недостаточной опорой на фактические аспекты организации социально-экономических процессов. Дискурсивное управление символическим капиталом следует дополнить моделью рекурсивного управления, строящейся на принципе безличного субъектно-нейтрального, а поэтому более объективного фактического обоснования дискурса. Главный инструмент реализации такой модели — фактофиксация, представленная в виде автоматизированного документирования явлений, событий, процессов, что способствует нивелированию рисков социальной симуляции и манипулирования информацией. Применение модели рекурсивного управления символическим капиталом в социально-экономических системах позволяет повысить эффективность управления ими посредством повышения уровня доверия к организации социально-экономических процессов.


Библиографический список
  1. Бурдье П. Социология социального пространства. М., 2007.
  2. Демидова М.В. Модели управления символическим капиталом // Вестник Поволжского института управления. Саратов, 2015. № 1 (46). С.91-98.
  3. Бурдье П. Практический смысл. СПб., 2001.
  4. Демидова М.В. Единицы измерения и ликвидность символического капитала: социально-философский подход // Вестник Поволжского института управления. Саратов, 2014. № 2 (41). С.117-124.
  5. Демидова М.В. Социальная стратификация в условиях символического капитализма: социально-философский подход // Известия Томского политехнического университета. Серия: Социально-гуманитарные технологии. Томск, 2014. Т. 325. № 6. С.75-80.
  6. Макаров М.Н., Вахрушев Р.В. Коррупционные практики как результат взаимодействия формальных неформальных норм // Вестник Удмуртского университета. Серия «Философия. Социология. Психология. Педагогика». 2013, № 1. С.11-16.
  7. Цыбулевская О.И., Милушева Т.В. Нравственно-правовая культура субъектов власти и некоторые вопросы правоприменения по усмотрению // Ленинградский юридический журнал. СПб., 2007. № 4. С.18-38.
  8. Тульчинский Г.Л. От общества недоверия – к социальному партнёрству (школа в системе социального партнёрства) // Инновационное развитие профессионального образования. Челябинск. 2014. №1 (05). С.32-36.
  9. Путин В.В. Строительство справедливости. Социальная политика для России // Вестник Российской нации. 2012. № 2-3.
  10. Рожков В.П. Цивилизационная нормативно-ценностная ориентация общественного сознания. Автореферат диссертации на соискание учёной степени доктора философских наук. Саратов. 1998.
  11. Беликова А.В. Социальное пространство: онтологические основания и институциональные структуры. Автореф. дис… канд. филос. наук. Саратов. 2004.
  12. Орлов М.О. Дискурсивное управление социальной динамикой глобальных процессов: социально-политическая сфера // Известия Саратовского университета. Т. 9. Сер. Философия. Психология. Педагогика. 2009. Вып. 1. С.34-40.
  13. Барышков В.П. Макиавеллизм и стратагемность как способы политической и повседневной деятельности // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Социология. Политология. 2010. Т.10.  № 1. С.116-120.
  14. Мартынович С.Ф. Конституция Российской Федерации и практика российской жизни // Государство, общество, церковь в истории России ХХ века. Иваново. 2014. Ч.2. С.540-545.
  15. Письмо Министерства образования и науки Российской Федерации «О заработной плате ППС (профессорско-преподавательского состава)» от 17.09.2013 г. № 04-1465.
  16. Фриауф В.А. Языковая парадигма русской философии // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Философия. Психология. Педагогика. 2010. Т.10. № 3. С.49-55.
  17. Рязанов А.В., Демидова М.В. Модели дискурсивного и рекурсивного управления символическим капиталом в социально-экономических системах // Вестник Поволжского института управления. Саратов, 2015. № 4 (49).
  18. Савченко В.Н., Смагин В.П. Начала современного естествознания. Ростов-на-Дону. 2006.
  19. Кохановский В.П. Философия и методология науки. Ростов-на-Дону, 1999.
  20. Мартынович С.Ф. Структура научного знания // Темы философии науки. Саратов, 2010. С.153-169.


Количество просмотров публикации: Please wait

Все статьи автора «Демидова Марина Владимировна»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться:
  • Регистрация