УЧРЕЖДЕНИЯ КУЛЬТУРЫ И КУЛЬТУРНО-ПРОСВЕТИТЕЛЬСКАЯ РАБОТА В СРЕДНЕМ ПОВОЛЖЬЕ (1930-Е ГГ.)

Мику Наталья Валентиновна1, Молькин Алексей Николаевич1, Королева Лариса Александровна1
1Пензенский государственный университет архитектуры и строительства

Аннотация
В статье характеризуются учреждения культуры (музеи, библиотеки, избы-читальни, дома культуры, клубы и др.) и рассматривается их деятельность в 1930-е гг. в Среднем Поволжье.

Ключевые слова: культура, культурно-просветительская работа, Среднее Поволжье, СССР


CULTURAL INSTITUTIONS AND CULTURAL AND EDUCATIONAL WORK ON AVERAGE VOLGA REGION (1930TH)

Miku Natalya Valentinovna1, Molkin Alexey Nikolaevich1, Koroleva Larisa Aleksandrovna1
1Penza state university of architecture and construction

Abstract
In article cultural institutions are characterized (the museums, libraries, reading rooms, recreation centers, clubs, etc.) and their activity in the 1930th on average the Volga region is considered.

Keywords: Central Volga area, cultural and educational work, culture, USSR


Рубрика: 07.00.00 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ

Библиографическая ссылка на статью:
Мику Н.В., Молькин А.Н., Королева Л.А. Учреждения культуры и культурно-просветительская работа в Среднем Поволжье (1930-е гг.) // Современные научные исследования и инновации. 2015. № 2. Ч. 3 [Электронный ресурс]. URL: https://web.snauka.ru/issues/2015/02/46925 (дата обращения: 25.03.2024).

Количество музеев, библиотек, изб-читален, домов культуры, клубов в 1930-е гг. существенно возросло. В 1928-1929 гг. в Средневолжском крае действовало 770 изб-читален, 143 рабочих клуба, 262 библиотеки, 73 киноустановки. К началу 1941 г. только в Куйбышевской области было уже 1159 клубов и домов культуры, 234 – киноустановки [1]. Число массовых библиотек на территории Пензенской области возросло с 212 в1927 г. до 831 в1940 г. Особенно сильно увеличилось количество клубных учреждений – с 287 в1927 г. до 1224 в1940 г.  К1940 г. в Пензенской области насчитывалось также 11 музеев, 217 киноустановок [2].

Задача, стоящая перед этими учреждениями, заключалась не только в том, чтобы «нести культуру в массы», активно занимаясь просветительской деятельностью и организацией досуга населения. Первостепенное значение приобретает проводившаяся ими идеологическая работа. В «социалистическом строительстве» в 1930-е гг. культура была не просто «высшей задачей строительства», но и «основным его средством» [3]. Призывы «усилить борьбу за качество культурной работы», одновременно сопровождались требованиями усилить «бдительность на идеологическом фронте, давая отпор классовым врагам, так как социалистическое наступление трудящихся сопровождается классовой борьбой не только в области политики, но и в области идеологии» [4].

Отдавая приоритет в своей работе политическому воспитанию, учреждения культуры, по сути, превращались в центры политической агитации и пропаганды. Клубы, избы-читальни рассматривались, прежде всего, как «государственные политико-просветительские учреждения» [5], центры «массово-политической и воспитательной работы» [6]. Как правило, в них обязательно действовали политкружки и антирелигиозные кружки [7]. Даже строившийся в Пензе в 1934 г. парк культуры и отдыха должен был по окончании строительства превратиться в такое место, где «можно было бы сочетать широкую политическо-воспитательную работу с культурным отдыхом трудящихся» [8]. В библиотеках в обязательном порядке проводились беседы и читки. Исключением не стали и детские библиотеки и читальни. Там тоже «ежедневно проводятся громкие читки, беседы в связи с проводимыми хозяйственно-политическими кампаниями, революционными праздниками и событиями международной жизни» [9].

В связи с этим культмассовые и культурно-просветительские учреждения обязательно проверялись «с точки зрения укрепления политического влияния» в их работе [10], ведь «было бы преступлением перед революцией считать, что раз мы победили, можно больше не агитировать за партию, за коммунизм» [11]. Отсутствие культмассовых учреждений особенно в селах, по мнению властей, содействовало распространению антисоветских настроений, особенно среди молодежи. Например, в с. Ленино и Старая Каменка, где нет «ни клуба, ни красного уголка… молодежь ходит с гармошкой по улицам, по посиделкам, распевая хулиганские похабные песни» [12].

Тем не менее, приходилось констатировать и тот факт, что «партийные комитеты и парторги, особенно в сельской местности, за редким исключением недооценивают работу клубов и мирятся с развалом культработы. Комсомольские организации, в подавляющем большинстве, совсем не помогают клубам. Не уделяют должного внимания культработе и профорганизации» [13].

Нередко работники культмассовых учреждений обвинялись в том, что не уделяют достаточного внимания просветительской работе, ограничиваясь по большей части танцами и киносеансами [14]. По мнению властей, то обстоятельство, что «значительное место в массовой работе клубов занимает кино и постановки, связанные с коммерческими расчетами», приводило к тому, что в их работе наблюдался «отрыв от производственной жизни, от бытовых вопросов рабочих». А главное, что «антирелигиозной пропаганде, добровольным обществам, борьбе с алкоголем, с антисемитизмом, не уделяется почти никакого внимания» [15].

Одним из основных направлений в работе культурно-просветительских учреждений была «борьба с прошлым». Люди в 1930-е годы считали, что они создают историю, новую историю, которая начинается только с них. Отсюда, от этого размежевания с прошлым, от этого разрыва в исторической традиции шло негативное или равнодушное отношение к старине. Это было обусловлено футуронаправленностью советской идеологии и присущим ей радикальным размежеванием с прошлым. К тому же, именно «выходцы из прошлого» составляли основной массив врагов в 1930-е гг. Поэтому, следовало создать соответствующий образ, представление об историческом прошлом, о периоде до1917 г.

Исполнение этой задачи, прежде всего, возлагалось на музеи, которые в 1930-е гг. стали частью идеологического механизма по обработке массового сознания. Экспозиции музеев должны были выполнять пропагандистские функции, отсюда тенденциозность в отборе и подаче материала. Период до1917 г. должен был восприниматься как своего рода «ад», как «темное прошлое», в которое страну пытаются вернуть враги. Считалось особенно необходимым создать негативный образ прошлого в глазах молодежи, для того чтобы она могла «лучше оценить настоящее, чтобы еще яснее представляла себе все величие заслуг и подвигов большевистской партии». Именно поэтому, «наша молодежь, знающая только по книгам и рассказам, чем ей угрожала костлявая рука палачей самодержавия, должна знакомиться с прошлым» [16].

Музейные экспозиции были политизированы, построены на противопоставлении прошлого, взятого в негативном ключе, и настоящего, представленного исключительно с положительной стороны. «Нужно, чтобы молодое поколение советской деревни знало, что представляла собой старая деревня с церковью на самом видном месте, с лучшими домами урядника, попа, кулака на первом плане, с полуразваленными избами крестьян. А рядом покажите новую колхозную с ее знатными людьми,… с общественными постройками, клубами, радио, кино, школами, библиотеками, яслями, тракторами, комбайнами, автомобилями», – давала инструкции по поводу организации экспозиций газета [17].

Однако, с наследием прошлого боролись не только музеи. Своеобразную форму эта борьба принимает в работе библиотек. Они своей работой тоже должны были не только «удовлетворять запросы трудящихся книгой», но и «воспитывать массы в духе коммунизма» [18]. Освобождение от негативного влияния прошлого осуществлялось путем чисток книжных фондов от идеологически невыдержанных и устаревших книг [19]. В первую очередь изъятию подлежала литература «старых годов издания…» [20]. Библиотекам следовало «продвигать марксистско-ленинскую и сталинскую литературу», а также «своевременно закупать литературу о решениях партии и правительства» [21]. Драмкружкам при клубах следовало внимательнее отнестись к «протаскиванию на сцену идеологически устаревшего, а порой и чуждого репертуара» [22].

Избирательное, потребительское отношение к собственному историческому и культурному наследию, к которому подходили исключительно с утилитарных позиций, в конечном итоге воспитывает в обществе лишь цинизм и безразличие. В результате такого отношения многое из культурного наследия было безвозвратно утеряно.

Работа культурно-просветительских учреждений вызывала массу нареканий. Особенно это касалось клубов и изб-читален, расположенных в сельской местности [23]. Резкой критике подвергалось как поведение, так и работа «культурников», заведующих клубов, местных комсомольцев. Очень часто они обвинялись в бездействии и пренебрежительном отношении к работе.

Все это, а также однообразие форм работы и излишняя политизация, которая касалась даже развлечений, приводили к тому, что посещаемость неуклонно падала, а иногда и совсем прекращалась. Прямым результатом плохой работы культмассовых учреждений считались уличные «развлечения» молодежи, азартные игры, пьянство, хулиганство. В селах молодежь устремлялась в так называемые «кельи», где и проводила досуг, а в с. Мачи в 3-х верстах от Чембара поп Осокин «отвоевал от избы-читальни всю молодежь и вызывает на диспут всех партийцев» [24]. «Кельи» власть всячески стремилась искоренить, считая, что они «использовались кулаками в агитационных, идеологических целях». В связи с этим неоднократно ставилась задача «добиться полной ликвидации келий на селе как являющихся очагом хулиганства, пьянства и разврата молодежи». Однако, в то же время приходилось признавать тот факт, что «кельи» в селе существуют потому, что ни сельсовет, ни правление колхоза не заботятся о культурно-массовой работе» [25].

В 1930-е гг. в Среднем Поволжье значительно увеличилось количество учреждений культуры. Значительное место в их деятельности отводилось пропагандистской работе. Однако, работа многих учреждений оставляла желать лучшего. Излишняя политизация и однообразие форм работы зачастую отпугивали потенциальных посетителей. Низкий профессиональный уровень многих сотрудников, отсутствие соответствующей подготовки также негативно сказывались на работе данных учреждений.


Библиографический список
  1. Куйбышевская область: Историко-экономический очерк. Куйбышев, 1983. С. 135-136, 138.
  2. Пензенская область в цифрах и фактах. Пенза, 1977. С. 126.
  3. Волжская коммуна. 1936. 15 января.
  4. ГАПО. Ф. р-429. Оп. 1. Д. 184. Л. 74об-75.
  5. ГАПО. Ф. р-1381. Оп. 1. Д. 117. Л. 11.
  6. ГАПО. Ф. р-1381. Оп. 1. Д. 94. Л. 4.
  7. ГАПО. Ф. р-1381. Оп. 1. Д. 93. Л. 162.
  8. Рабочая Пенза. 1934. 7 апреля.
  9. ГАПО. Ф. 37. Оп. 1. Д. 260. Л. 33-37.
  10. ГАПО. Ф. 54. Оп. 1. Д. 160. Л. 9.
  11. ГАПО. Ф. 37. Оп. 1. Д. 477. Л. 22.
  12. ГАПО. Ф. 37. Оп. 1. Д. 965. Л. 30-33.
  13. ГАПО. Ф. р-1381. Оп. 1. Д. 93. Л. 124.
  14. ГАПО. Ф. р-1381. Оп. 1. Д. 93. Л. 6, 98, 109, 122, 124.
  15. ГАПО. Ф. 54. Оп. 1. Д. 25. Л. 89.
  16. Комсомольская правда. 1938. 5 августа.
  17. Сталинское знамя. 1939. 12 сентября.
  18. ГАПО. Ф. 1589. Оп. 1. Д. 2. Л. 48.
  19. ГАПО. Ф. 37. Оп. 1. Д. 260. Л. 33.
  20. ГАПО. Ф. р-823. Оп. 1. Д. 2. Л. 7.
  21. ГАПО. Ф. 1589. Оп. 1. Д. 2. Л. 48.
  22. Рабочая Пенза. 1933. 8 января.
  23. ГАПО. Ф. р-1381. Оп. 1. Д. 93. Л. 114; Д. 94. Л. 16, 29-30, 31, 37, 40, 41, 45, 49; Д. 95. Л. 6-7, 13, 18-19, 23.
  24. ГАПО. Ф. 54. Оп. 1. Д. 170. Л. 35.
  25. ГАПО. Ф. р-1381. Оп. 1. Д. 93. Л. 6.


Количество просмотров публикации: Please wait

Все статьи автора «Королева Лариса Александровна»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться:
  • Регистрация