Современные информационные процессы актуализируют вопрос о причинах возникновения журналистики как социального феномена. Ответ на этот вопрос должен быть максимально точным, поскольку он раскрывает онтологические параметры журналистики. Находясь в рамках системной научной парадигмы, можно сказать, что журналистика возникает как ответ социальной системы на неспособность других ее элементов решать серьезные системные проблемы. Там, где властные структуры, имеющие в своем распоряжении административный ресурс, оказываются не способны преодолеть социальные трудности, общество самоорганизуется для их решения посредством массмедиа.
Таким образом, речь идет о социальности, как онтологическом свойстве журналистики, определяющем ее ключевую функцию – самосохранение и самоорганизация общественного организма. Прочие функции (рекреационная, рекламно-справочная, информационная и др.) оказываются средством и дополнением. Информационный обмен в системах различного типа сам по себе не является целью: мозг посылает сердцу нейронный импульс с информацией о ритмике сокращений и получает определенный ответ с одной целью – обеспечить надлежащие параметры жизнедеятельности.
Социальность определяет место и роль журналистики в обществе. Обобщая размышления различных исследователей (М.Вебер, И. Ильин, Г. Лассуэл, А. Неклеса и др.) о социальности, можно заключить, что она подразумевает: а) осознание себя частью живого социального организма, состояние которого нелинейно детерминировано поведением составляющих его индивидов; б) признание взаимообусловленности индивидуальных и коллективных интересов; в) гуманистическую направленность мышления и сознательных практических усилий на отстаивание коллективных интересов; г) готовность жертвовать частным во имя всеобщего. Несмотря на поэтическую не научность последнего пункта, он оптимально выражает синкретизм рациональной и эмоциональной составляющих социальности. Это не попытка реставрации архаичной родоплеменной и клановой морали, а стремление осознать неосоциальность 21 века в мире, где «сжатое» пространство, объединенное структурой моментальных связей, вмещает семь миллиардов индивидов.
Итак, журналистика – это социальный институт, порожденный потребностью общества в самосохранении, а социальность – это максима всей журналистской деятельности. Закономерен вопрос – каким образом журналистика конструирует социальность? Вероятно, это происходит в процессе обнаружения и решения значимых социальных проблем.
Журналистика как профессиональная деятельность сама по себе не способна решить значимую социальную проблему, но она может привлечь к ней внимание общества посредством выявления адекватного смысла явления или процесса. Поиск и трансляция смысла являются повседневными задачами журналистской деятельности, поскольку у обычного потребителя контента в условиях хаоса информационных супермагистралей на это уже не остается времени. Событие, имевшее место в реальности, воспроизводится средствами массовой информации, становясь медиасобытием. Автор в такой ситуации определяет семантический потенциал медиасобытия, который может актуализироваться в сознании аудитории и маркировать фрагмент реальности.
Как происходит обнаружение смысла медиасобытия? Где расположена и как формируется «точка сборки» смысла? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратиться к теории хронотопа – смыслообразующей категории любого творческого инструментария.
Журналистика, призванная творчески отражать социальную реальность, оперирует мыслительными категориями познания, поскольку мышление – есть «… психический процесс отражения действительности…» [1, с.206]. В то же время, всякое мышление возможно лишь в определенных пространственно-временных формах. Чтобы воспринять и транслировать что-либо, журналисту необходимо четко сконструировать хронотоп ситуации.
«Хронотоп – это существенная взаимосвязь временных и пространственных отношений…» [2, с.9], также это «… психологический конструкт, образовавшийся в определенное время в определенном месте с большим выделением психофизической энергии и привнесением особо определяющего смысла» [1, с.206-207]. Для обозначения инструментального и смысловыявляющего потенциала хронотопа применяется понятие «энергия хронотопа», которая, по мнению М.К. Мамардашвили, измеряет способность хронотопических отношений актуализировать сведения о воспринимаемой реальности в сознании индивида.
В современных медиа весьма ярко энергия хронотопа проявляется в материалах, отражающих случаи социального «напряжения»: катастрофы, аварии и пр. События, локализующиеся в пространстве реальности, могут быть помещены в ареал виртуальной реальности журналистского материала и актуализированы посредством воспроизведения адекватного хронотопа.
Базовый уровень воспроизведения хронотопа – это прямая манифестация времени и пространства. Он присутствует почти в каждом журналистском материале и заключает в себе ответ на вопросы: где, что и когда. Для потребителей контента это отправная точка рефлексии над прочитанным, но зачастую даже этот уровень хронотопа разрушается: такое часто происходит в материалах, основанных на заявлении высокопоставленного лица. В подобных материалах указывается лишь на время высказывания, но сам говорящий остается не локализованной фигурой, пребывающей вне пространства.
В материалах, демонстрирующих качественное отображение хронотопа медиасобытия, он выражается комплексом лингвистических средств, выстраивающих образный пространственно-временной континуум. Центральный элемент хронотопа – это сам автор, его интерпретация времени и пространства. Хронотоп в этом случае является пересечением именно человекомерных времени и пространства. Журналист наполняет хронотоп социальностью и тогда хронотоп становится «точкой сборки» смысла и, прежде всего, социального смысла.
Какие трудности можно встретить на пути изучения социального смысла медиасобытия методом хронотопического анализа? В данном случае необходимо затронуть влияние технологического развития каналов передачи информации на параметры социального времени и пространства.
Обращаясь к истории развития средств массовой коммуникации, можно проследить очевидную тенденцию – каждая технологическая новация в сфере получения и передачи информация вносила серьезные эволюционные изменения в структуру и основные параметры медиапространства. Появление средств мгновенной передачи информации спровоцировало глобальные изменения не только в журналистике, но и в жизни социума. Детерминистский потенциал радио и телевидения был еще полвека назад проанализирован М. Маклюэном, который смог выявить закономерности взаимовлияния средств массовой коммуникации и социума [3].
Появление и развитие Интернета сделало явным тот факт, что информация и скорость ее передачи могут влиять на такие фундаментальные категории мышления человека как время и пространство. Глобальный информационный массив не только изменил методологию журналистской работы, сформировал новое представление о доступности и качестве информации, но и изменил скорость течения социального времени, спрессовал пространственные характеристики. В ментальном смысле человек теперь может мгновенно попасть в любую точку пространства, стоит лишь подключиться к Интернету. Законы развивающегося информационного общества диктуют равенство биологических органов перцепции и транслирующих информацию технологических устройств. Бинокль или очки в период своего изобретения, возможно, могли вызывать рефлексию по поводу искусственности данного вида визуализации объектов реальности, но сейчас люди, не задумываясь, используют этот технологический «костыль». Можно предположить, что в ближайшем будущем такая же судьба постигнет и Интернет, который станет нерефлексируемым расширителем нейронной сети человеческого организма.
Однако эволюция средств передачи информации актуализировала серьезную антропологическую проблему. Эволюция человека отстает от эволюции техники. Речь не идет о развитии более совершенной когнитивной функции мозга человека, этот процесс может затребовать временной массив такого объема, который делает непродуктивными все размышления на эту тему. В данном случае необходимо задуматься о культурной эволюции человека как пользователя новой информационной технологии.
Система новых медиа, функционирующих в информационных сетях, обладает сложной структурой, отличной от старых печатных СМИ. Скорость реакции на события реальности переведена в онлайновый режим. Все информационные элементы взаимосвязаны, чувствительны к информационным колебаниям и не ограничены какими-либо объемами, кроме человеческого ресурса. Потенциал массовой коммуникационной системы способен провоцировать информационный хаос под воздействием внешних событий реальности, которые являются резонансными для большей части аудитории.
В связи с необходимостью выявления параметров порядка в информационном хаосе и методов структурирования информационного массива в системе массмедиа необходимо обратиться к синергетике как «… междисциплинарному направлению исследований, ставящему своей стратегической задачей познание общих принципов, лежащих в основе процессов самоорганизации в системах самой разной природы, в том числе, и в социальных системах» [4, с.5]. Опираясь на это определение можно провести цепочку рассуждений, которая приведет к выводу о легитимности использования синергетической методологии в рамках исследования социального хронотопа медиасобытия.
Средства массовой информации можно рассматривать как социальную подсистему, дублирующую основные свойства и характеристики социальной системы в широком смысле слова: приставка под- в данном случае используется лишь для указания на масштаб объекта рассмотрения. Опыт системного рассмотрения СМИ уже был предпринят Н. Луманом [5], который выявил ряд ключевых свойств медиа: самоорганизация, самовоспроизводство, самосохранение. Перечисленные системные свойства позволяют рассматривать СМИ сквозь призму синергетики.
В рамках данного исследования при помощи синергетической методологии проанализированы резонансные катастрофы, освещавшиеся отечественными в последние пять лет (гибель теплохода «Булгария» 10 июля 2011 года, крушение самолета ЯК-42 с командой «Локомотив» 7 сентября 2011 года, крушение ракеты «Протон-М» 2 июля 2013, катастрофа в Московском метрополитене 15 июля 2014 года).
Анализ выявил, что чаще всего хронотоп медиасобытия формируется в материалах, опубликованных в первые дни после трагедии. В последующем журналисты основное внимание уделяют времени события, а пространственная локализация остается очень размытой. События, преподнесенные таким образом, растворяются в пространстве темпоральной реальности. Информация исходит из некоего не рефлексируемого источника, поскольку не привязана к месту. В таких условиях пресс-служба МЧС и высказывание обывателя о трагедии уравниваются в сознании читателя, не находящего пространственной опоры для размышлений. В большинстве материалов аудитория получает обрывки информации, не встраиваемой в пространственно-временной континуум, а, следовательно, почти не воспринимаемой.
В освещении любой подобной трагедии основным общественным запросом является информация о причинах. Зачастую причины подменяются сведениями о виновных или тех, кого делают виновным. Это своего рода «оправдание» трагедии, поскольку беспричинность или множественность причин способны вызвать травмирующий когнитивный диссонанс в условиях культурной значимости вопроса – «почему». Вот почему так высок запрос аудитории на обнаружение причины происхождения даже природных катаклизмов, влекущих гибель людей; данная тенденция открывает путь для разного рода мистических и религиозных спекуляций.
Можно сделать вывод о том, что освещение разного рода катастроф в российских массмедиа, не соответствуют запросам социума в плане самосохранения. С этим связано быстрое «затухание» колебательных процессов системы массмедиа, «встревоженной» фактом трагедии, но быстро вернувшейся в состояние гомеостаза. В таком состоянии система ориентирована на быстрое «забывание» под внешним информационным воздействием.
Аудитория в основном получает разрозненные, не отрефлексированные сообщения, информационные фрагменты, которые можно сравнить с камнями, падающими в воду. Камни создают волновые колебания и поскольку их очень много, волны сталкиваются и провоцируют турбулентные потоки и возрастание информационной энтропии. Однако хаос может быть структурирован при переходе на более высокий уровень обобщения и анализа в соответствии с принципом иерархичности. В этом и состоит роль журналиста — попытаться структурировать информационные потоки посредством привнесения в материал аналитичности и маркеров авторского присутствия. Только в таком случае элементы хронотопа начнут резонировать в своей социальной составляющей на пути поиска смысла.
Библиографический список
- Дронова Т.А. Хронотопичность стиля мышления в контексте образа / Т.А. Дронова // Мир Психологии. – 2009. – №4.
- Бахтин М.М. Эпос и роман. – СПб.: Азбука, 2000. – 301с.
- Маклюэн Г.М. Понимание Медиа: Внешние расширения человека / Пер. с англ. В. Николаева. – М.; КАНОН-пресс-Ц, 2003. – 464 с
- Буданов В.Г. Методология сенергетики в постнекласической науке и в образовании. – М.: Издательство ЛКИ, 2008. – 232с.
- Луман Н. Реальность массмедиа. М.: Праксис, 2005. – 256с.
Количество просмотров публикации: Please wait