ОПЫТ ИССЛЕДОВАНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ НОВОГО ВРЕМЕНИ В НАУЧНОМ ТВОРЧЕСТВЕ В.А. БУТЕНКО

Егорова Светлана Львовна
Сыктывкарский государственный университет
к.и.н., доцент кафедры истории России и зарубежных стран

Аннотация
Данная статья посвящена исследованиям политической партии нового времени в научном творчестве В.А. Бутенко.

Ключевые слова: Вадим Аполлонович Бутенко


RESEARCH EXPERIENCE OF THE POLITICAL PARTY OF THE NEW TIME IN SCIENTIFIC CREATIVITY OF V.A. BUTENKO

Egorova Svetlana Lvovna
Syktyvkar State University
Ph.D., assistant professor of the history of Russia and foreign countries

Abstract
This article is devoted to the study of a new political party time in scientific creativity of V.A. Butenko.

Рубрика: 07.00.00 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ

Библиографическая ссылка на статью:
Егорова С.Л. Опыт исследования политической партии нового времени в научном творчестве В.А. Бутенко // Современные научные исследования и инновации. 2011. № 1 [Электронный ресурс]. URL: https://web.snauka.ru/issues/2011/05/308 (дата обращения: 29.03.2024).

В изучении истории политической партии исходным моментом является представление о том, что такое партия. Известно, что появление и развитие политических партий шло параллельно с утверждением представительной формы правления, когда на политическую сцену вступил новый класс – буржуазия. Идеологи и практики того времени (Э. Бёрк, Б. Констан) определяли партию как объединение людей, признававших одну политическую доктрину и стремившихся совместными усилиями обеспечить национальные интересы. Эту трактовку поддержали ученые конца XIX – начала ХХ вв., заметив, что партии в точном смысле слова могут существовать только там, где народу предоставлено легальное участие в государственной жизни. Поэтому применительно к политическим объединениям первой трети XIX в. речь обычно идет о прототипах современных партий, существовавших в период, когда шёл процесс становления парламентаризма и избирательное право носило ограниченный характер.

Вадим Аполлонович Бутенко (1877 – 1931) – известный в свое время историк – вошел в науку крупным специалистом по истории французского либерализма первой половины XIX века. Работы его в этой области получили великолепные отзывы современников, наиболее значительные его исследования были известны и в Европе. На несколько десятилетий В.А. Бутенко «выпал» из поля зрения отечественных исследователей. Причина тому – трагическая судьба историка, сгинувшего в 1931 г. БелБалтЛаге. Лишь в 1990-е годы началось его «возвращение». Сегодня восстановлена биография В.А. Бутенко и уточнен объем его научного наследия [10, 170-188; 12, 193-213; 13, 135-146].
В.А. Бутенко получил образование в Санкт-Петербургском университете на историко-филологическом факультете, где состоялась его счастливая встреча с Н.И. Кареевым, ставшим ему на всю жизнь ученым наставником и другом. Впереди у В.А. Бутенко – исключение из университета за участие в волнениях 1899 г., восстановление на факультет, создание ряда оригинальных научных исследований, самые значительные из которых – магистерская и докторская диссертации («Либеральная партия во Франции в эпоху реставрации. 1814 – 1830 гг.»). Работы историка в этой области получили великолепные отзывы отечественных и зарубежных исследователей [11, 171-199; 9, 113 - 114, 258 - 259; 13, 401].
Хотя либеральное умонастроение существовало в человеческом обществе издревле, формирование политической философии либерализма В.А. Бутенко связывал с учениями «просветителей» (Монтескье, Руссо, Мабли), практикой Великой французской революции, идеями теоретиков XIX в. (Ройе-Коллар, Констан, Дону, Гизо). Система их взглядов и идей составила идеологию либеральной партии. С первых страниц своего исследования В.А. Бутенко отметил неоднородность либерального движения во Франции, выявил две линии его развития: умеренно-либеральную («доктринеры») и либерально-демократическую («независимые»).
Историю «доктринеров» и «независимых» В.А. Бутенко рассматривал, хотя и по отдельности, но в рамках истории французской либеральной партии эпохи реставрации. Для создания её «портрета» В.А. Бутенко требовалось представить не только политическую доктрину либералов, но и специфику возникновения партии, ее внутреннюю структуру, членский состав, выявить особенности партийной деятельности.
В исследовании истории французского либерализма В.А. Бутенко употреблял термины «партия», «партийная программа» с оговоркой: «Партийная жизнь этого времени носила слишком неопределённый, анархический характер, исключавший возможность строгой партийной дисциплины» [2, 438]. В сущности строгой партийной организации не было ни у «доктринёров», ни у «независимых» уже потому, что вопрос о свободе собраний не поднимался во Франции до конца Реставрации. И хотя в исторической литературе в отношение либералов первой трети XIX в. наряду с терминами «течение», «движение», «оппозиция» столь же часто встречалась и «партия», современные исследователи подтвердили: «Либерализм в период реставрации меньше партия, чем общество»[16, 248].
Для осознания сущности либеральной партии во Франции в эпоху реставрации В.А. Бутенко предпринял изучение разных сторон её деятельности: идеология, политическая и социальная программа, организационные принципы партии и характер руководства, социальный состав партии и ее социальная база.
Объясняя, почему в истории Франции либеральная партия не могла иметь большого значения ранее эпохи реставрации, В.А. Бутенко привел ценное соображение, относящееся к политическим партиям вообще (вне зависимости от исторического периода и национальной почвы): «Для успешного существования большой политической партии недостаточно ещё, чтобы она обладала более или менее разработанной политической идеологией… Какое бы исключительное значение она не придавала влиянию формы политического строя на всю жизнь общества и государства, всё равно, она никогда не будет в состоянии играть крупную роль в ходе исторических событий, если она не сумеет вложить в политическую форму необходимого социально-экономического содержания… Только определённая социальная и экономическая программа, удовлетворяющая реальные интересы тех или иных общественных групп, программа, для осуществления которой в конечном счёте и нужна соответственная политическая форма, может привлечь к кружку идеологов партии симпатии рядовой массы общества и определить ту социальную среду, на которую она должна опираться и в которой она будет находить своих приверженцев» [2, 52 - 53].
Как видим, коренные причины формирования партии историк искал в области социальных отношений. С самого начала Реставрации, с момента определения социальных стремлений либералов (защита бессословного гражданского строя и нового социального порядка, установленного Французской революцией) В.А. Бутенко считал возможным говорить о начале истории либеральной партии, хотя партийная организация либералов сложилась позже (1816-1817). Действительно, падение империи Наполеона и реставрация Бурбонов произошли слишком быстро, чтобы образовались парламентские партии, и французское общество сначала должно было пережить первую реставрацию (1814-1815), эпоху Ста дней Наполеона, белый террор (1815-1816). В.А. Бутенко отвел объемные главы диссертации этим периодам, сыгравшим крупную роль в деле сформирования либеральной партии.
Деятельность либеральной партии в эпоху первой реставрации историк представил на фоне политических стремлений французского общества. Политическую позицию либералов он определил в отношении их к Хартии 1814 г., в программе борьбы с Наполеоном.
Хартия вносила во французское общество начала политической свободы, в распоряжении либералов было теперь два орудия борьбы – парламентская трибуна и свободная пресса. Поэтому парламентскую сессию 1814 г. историк рассмотрел как первый этап борьбы за начала конституции. Исследователи расходились в оценке деятельности палаты 1814 г. Её поведение называли «достойным презрения», так как она не сумела воспользоваться правами, данными ей Хартией; указывали на пассивность палаты, не сумевшей удовлетворить ни роялистов, ни либералов. В.А. Бутенко впервые обратил внимание на значение палаты 1814 г. в конституционном воспитании общества: под влиянием парламентских дебатов в общественном самосознании начинал проясняться идеал либеральной монархии в английском духе.
С самого начала эпохи Ста дней историк представил либералов в положении доминирующей политической партии: «У них искал поддержки сам Наполеон, в их руках находилось руководство общественным мнением, они одержали победу на выборах» [2, 256]. Однако успех либералов В.А. Бутенко объяснял не внутренней силой общественного движения (так считали сами либералы), а отсутствием на политической сцене серьёзных соперников, что и подтвердили последующие события. Добившись отречения Наполеона и заняв враждебную позицию по отношению к Бурбонам, либералы не смогли выставить никакого популярного имени, способного сплотить общество. Их партия сходит со сцены, а с избранием «Бесподобной» палаты вовсе исчезает.
Период со времени второй реставрации до роспуска «Бесподобной» палаты – самая мрачная страница в истории либеральной партии эпохи реставрации, когда она стала объектом преследований со стороны роялистической реакции 1815-1816 гг. и оправилась от ударов лишь после ордонанса 5 сентября 1816 г.
В названный период шел процесс формирования партий «доктринеров» и «независимых». Как и большинство партий, возникших в новое время, «доктринеры» и «независимые» были партиями парламентского происхождения.
Первыми, кто выделился из группы победителей на выборах 1816 г., были, как выяснил В.А. Бутенко, «независимые». Уже после завершения первой сессии историк обнаружил возникновение Центрального Комитета (comite directeur) «независимых», который объединил деятельность избирательных комитетов на местах и способствовал превращению партии в организованное целое.
Более сложный путь прошли «доктринеры». Процесс формирования этой партии В.А. Бутенко проследил на протяжении трех парламентских сессий (1815-1818). Зарождение партии «доктринеров» историк увидел уже в неудачной попытке меньшинства «Бесподобной» палаты объединиться для борьбы с эксцессами ультра-роялизма. Этот процесс, как показало исследование В.А. Бутенко, получил развитие в регулярных собраниях (1815-1816) кружка лиц по подготовке выступлений в палате депутатов. Во время сессии 1816-1817 гг. историк еще не обнаружил особую группу – «доктринеры». В палате они – часть министерского центра, вне палат – поддерживают тесные отношения с представителями более яркого либерализма. Лишь в период сессии 1817-1818 гг. В.А. Бутенко отметил окончательное обособление «доктринеров».
Таким образом, в политическую борьбу в эпоху реставрации вступили четыре партии. На крайне правом фланге находились ультра-роялисты, возле них в центре группировалась «министерская» партия (умеренные роялисты). Рядом с министерским центром В.А. Бутенко обозначил группу «доктринеров», а на левом краю – «независимых». При этом «доктринеров» историк представил правым крылом либеральной партии (1816-1820), а «независимых» – левым. Разделение либеральной партии на два крыла вызвало сомнение обоих оппонентов В.А.Бутенко на защите магистерской диссертации – Н.И. Кареева и Э.Д. Гримма: не слишком ли категоричен В.А. Бутенко в подобном разделении? [8, 328]. В тексте диссертации мы не встретили никаких пояснений на этот счет. Попробуем, опираясь на исследование В.А. Бутенко, определить его позицию в этом вопросе.
Французские политологи Ж.-И. Петифис, Л. Филип обоснованно подчеркнули сложность установления реального содержания понятий «левый» и «правый», поскольку, по их словам, «…немало политических деятелей ведут себя как правые, но исповедуют левые идеи». К тому же весьма условна граница между ними: «…правые определяются лишь по сравнению с левыми и, наоборот,…» [17, 5-6]. Известно, что происхождение терминов «левый» и «правый» связано с историей Национального собрания депутатов Франции (1815), где справа от председателя находились роялисты, а слева – противники монархии.
Для В.А. Бутенко «доктринеры» и «независимые» – носители разных политических культур, имевшие и нечто общее в своих стремлениях. И «доктринёры» и «независимые» считались с результатами революции, но если первые предпочли бы по возможности вычеркнуть революцию из истории Франции, то вторые начинали с неё эру возрождения страны, осуждая лишь эксцессы революции. Но главные различия В.А. Бутенко видел в большей радикальности «независимых». Они, в отличие от «доктринеров», искали опору своим стремлениям не в правительстве, а в общественном мнении и народном представительстве. Как и «доктринёры», «независимые» признавали Хартию, но при этом старались на практике приблизить её к конституции палаты представителей, оставшейся их политическим идеалом. Поэтому в трактовке В.А. Бутенко «доктринеры» с присущим им авторитаризмом и близостью к роялистам составили правый лагерь французского либерального движения, а «независимые» с их восприимчивостью к демократическим идеям – левый [2, 392- 393]. На эти различия обоих направлений либерализма указывал и Г. Гервинус [7, 237- 238].
Срединное положение «доктринеров» в политической жизни (между роялистами и либералами) определило повышенное внимание историка к партии «независимых». Это отразилось в неравномерном распределении материала о двух оттенках французского либерализма. «Доктринерам» В.А. Бутенко отвёл лишь одну главу в диссертации, в то время как история партии «независимых» заняла целых три. В отличие от «независимых» «доктринёры» в первые годы реставрации представляли собой замкнутый кружок политических единомышленников (современные исследователи в оценке «доктринеров» избегают названия «партия», определяя их как направление либерализма, как группу или любительский кружок [16, 251; 14, 59]). На малочисленность этой группы даже в самый блестящий период её деятельности (1817-1820) обращали внимание все историки эпохи реставрации. Из одной работы в другую кочевала известная острота Бёньо, что вся могущественная партия «доктринёров» может целиком поместиться на одном диване.
Изучив политическую деятельность «доктринёров», историк пришёл к заключению, что в существе дела они оставались верны своему политическому идеалу – сильное национальное и конституционное правительство, признающее социальные приобретения революции. Переход власти в руки приверженцев этой партии в лице министерства Дессоля временно приостановил эту эволюцию, и «доктринёрское» министерство (30 декабря 1818 – 20 ноября 1819 г.) историк оценил как наиболее либеральный момент эпохи реставрации, наиболее полное воплощение идеалов «доктрины». Но поворот Деказа (с его политикой была связана вся политическая деятельность «доктринеров») направо от программы ордонанса 5 сентября 1816 г. поверг их в тяжёлый кризис. «Существо дела, – пояснил В.А. Бутенко, – заключалось не в политическом, а в социальном вопросе, не во временном нарушении конституционных гарантий, а в передаче руководящей роли в руки земельной аристократии, в возвращении королевской власти на тот путь, от которого она временно отрешилась»[2, 390-391]. Этим объяснил В.А. Бутенко рассеивание иллюзий «доктринёров» о естественном союзе королевской власти со «средними классами». Полное крушение их политической программы было налицо. Начинался новый период, для которого нужна была и новая тактика, и новая политическая идеология.
По-иному сложилась политическая судьба «независимых». Они, в отличие от «доктринеров», не только проявляли больший радикализм в постановке задач, но и придерживались твердой самостоятельной тактики в законодательных учреждениях. Характером их деятельности объяснял историк и само название их партии: она была независима от министерства и принимала династию Бурбонов во имя народного суверенитета, а не подчинялась ей в силу ее исторических прав. Не потому ли отзывы современников о «независимых» были не лестны? Их считали людьми крайне «узкими», жившими лишь революционной рутиной. Французский историк Ж. Вейль видел в «общей ненависти» к эмигрантам, католической партии, Старому порядку главный мотив объединения либералов в партию[6, 5]. «Но если бы на самом деле причиной образования новой партии были исключительно ненависть к Бурбонам и стремление к революции, – возражал В.А. Бутенко, – она никогда не могла бы достигнуть таких удивительных успехов в 1816-1820 гг.»[2, 316]. Причину быстрых успехов «независимых» историк искал глубже, в колеблющейся политике министерства (systeme de bascule), не решавшегося ни порвать с роялистами, ни отказаться от умеренно-либеральной политики. Если бы правительство, опираясь на «доктринеров», открыто встало на путь либеральной политики после ордонанса 5 сентября 1816 г., уверен В.А. Бутенко, «независимые» не могли бы рассчитывать на большой успех.
Первое заметное выступление новой партии историк отметил после речи Лаффитта (10 февраля 1817 г.) во время прений о бюджете. С этого момента ясно обозначились черты политических стремлений «независимых», отличавшие их от «доктринеров»: династический индифферентизм, неприятие любых компромиссов со Старым порядком.
Выясняя партийную программу «независимых», В.А. Бутенко столкнулся с естественными трудностями. Члены партии не собирались на съезды, чтобы выработать общую программу. Однако они высказывали некоторые свои требования с трибуны законодательных палат и в политической прессе. К этим двум источникам и обратился историк, чтобы воспроизвести с приблизительной точностью практическую программу «независимых». Программные требования партии, как их выяснил В.А. Бутенко, являлись практическим применением принципов, развитых теоретиками партии. В политическом отношении они желали индивидуальной свободы во всех её видах. Программные речи д’Аржансона (22 января 1819 г.) и Манюэля (23 июня 1819 г.) и сообщения в прессе помогли В.А. Бутенко прояснить социальные стремления «независимых»: защита интересов новой Франции от всяких попыток возвращения старого порядка. В рамках этой задачи «независимые» настаивали на скорой ликвидации реакционных мер, принятых в эпоху «Бесподобной» палаты. Они требовали полного обновления всего административного аппарата и увольнения ультрароялистов. Они желали воссоздания армии на национально-демократической основе. Они протестовали против политики правительства по отношению к духовенству. Эти требования, как доказал В.А. Бутенко, были тесно связаны с политической теорией либерализма и соответствующими статьями (более двух десятков) конституции палаты представителей 1815 г. В целом «независимые» стремились заключить власть государства в необходимые границы и устранить с политической сцены представителей «старой Франции». Характером программы историк смог объяснить странное для политической партии поведение – она вовсе не стремилась к власти и возлагала свои надежды исключительно на законодательную деятельность палат. Это обстоятельство В.А. Бутенко учтет при выяснении причин поражения «независимых» во время политического кризиса 1820 г.
Всякий исследователь истории политической партии не может обойти вопрос о руководстве партии и её составе. Подходя к этой проблеме, В.А. Бутенко учитывал, что партийная жизнь эпохи реставрации отличалась недостатком настоящей организации и дисциплины. Это проявлялось на собраниях политической фракции по обсуждению парламентской тактики и при окончательном голосовании. Пресечение членами партии всяких попыток ввести в это дело больше порядка историк считал приметой времени. Термин «политическая партия» только начинал входить в парламентский мир и В.А. Бутенко не раз отмечал наличие предубеждений в отношении партий, уцелевших со времён революции. Ни один из «вождей» – Constant, Manuel, Lafayette, Laffitte, Casimir Perier, general Foy – не мог, по мнению историка, стать официальным лидером партии уже потому, что это бы расценивали как покушение на индивидуальную свободу других либералов. Свой вывод историк подкрепил подробным анализом способностей и недостатков «вождей партии». Такой анализ был полезен и в другом смысле. Он выполнял задачу, поставленную Ж. Вейлем: «Необходимо, наконец, изучить личные особенности политических вождей, чтобы понять успех или неудачу тех, которые подчинялись их влиянию»[6, 1].
В создании «портрета» партии большое значение имели не только «вожди», но и ее состав. В этом вопросе В.А. Бутенко обнаружил существенные разногласия среди историков. В характеристике партии «независимых», исходящей из французских правительственных кругов значилось, что партия состояла из трёх главных элементов: лиц, принимавших участие во всех ужасах революции, лиц, служивших «прежнему правительству», громадного количества французов незнатного происхождения, боящихся восстановления аристократических привилегий (эту характеристику «независимых» В.А.Бутенко почерпнул в английской газете «Sun» [2, 456]).
Проверку достоверности такой характеристики В.А. Бутенко начал со второго элемента – бонапартистов. Большинство историков эпохи (роялистического и либерального лагеря) придавали именно этому направлению исключительное значение, подчёркивая, что в союзе либералов и бонапартистов первые жертвовали своими принципами. Сомнения в правильности этого вывода у В.А. Бутенко зародились с самого начала. Он помнил, что большинство известных историков реставрации творили в эпоху Второй империи или в годы Третьей республики и потому были склонны преувеличивать роль бонапартизма. Чтобы определить место бонапартистов в рядах либеральной партии следовало, по мнению В.А. Бутенко, сначала выяснить, кто мог называться бонапартистом. Известно, что в эпоху реставрации для зачисления в ряды бонапартистов недостаточно было занимать при Наполеоне какую-нибудь гражданскую и военную должность, иначе бонапартистами стали бы многие пэры Франции, министры Людовика ХVIII, почти все «доктринёры». Исходя из этого, В.А. Бутенко предложил более четкий критерий «бонапартиста»: участие в заговорах, направленных на восстановление империи, прямое заявление о своей преданности Наполеону и служение в эпоху империи опорой военному деспотизму. Оставалось выяснить, кого из депутатов «независимых» можно причислить к указанным категориям.
Историк определил, что за 1815-1820 гг. «независимые» послали в палату депутатов 80 представителей партии. Данный список ученый исследовал поимённо. К первой категории бонапартистов (участники заговоров) он счел возможным причислить лишь двух человек (Tarayre, Manuel), да и то условно. В отношение второй категории (лица, заявлявшие о приверженности династии Наполеона) историк испытывал трудности. Объективных доказательств существования среди депутатов оппозиции такой группы не было. Последняя категория скрытых или явных бонапартистов оказалась более многочисленной. Но В.А. Бутенко насчитал лишь 19 бонапартистов из 80 депутатов (23,8%). Как видим, о численном их преобладания не было и речи.
Не менее смущало историка и утверждение, что, сближаясь с бонапартистами, либералы жертвовали своими принципами. В этом вопросе В.А. Бутенко постарался выяснить, что собственно общего у приверженцев военного деспотизма с защитниками политической свободы? Явные мотивы естественного сближения бонапартизма и либерализма историк обнаружил не только в социальной программе «независимых», но и в области политической. Поведение большей части бонапартистов во время Ста дней демонстрировало желание сочетать Империю с политической свободой. «Бывшие бонапартисты, – заключил историк, – действительно вступили в ряды либеральной партии, но, во-первых, это сближение было вполне естественно, а во-вторых, они отнюдь не играли в ней преобладающей роли и составляли только один из оттенков партии, особенно щепетильный к вопросам военного прошлого Франции и особенно культивировавший её военную славу последних лет»[2, 461].
В проверке нуждалось утверждение, что другим элементом либеральной партии были лица, принимавшие участие в «ужасах революции». «Пройдясь» по списку либеральных депутатов, В.А. Бутенко нашёл единицы видных деятелей эпохи революции: 4 члена Учредительного собрания, 5 членов Законодательного собрания и лишь одного члена Конвента. Кроме аббата Грегуара историк не обнаружил ни одного «якобинского» имени в рядах либеральных депутатов. Зато назвал поименно 16 человек, подвергавшихся во время террора преследованиям за свою умеренность. Таким образом, историк подтвердил: ни бонапартисты, ни «якобинцы» не могли быть преобладающим элементом в группе либеральных депутатов.
Теперь предстояло определить основной состав этой группы. Для этого В.А. Бутенко пришлось обратиться к политическому прошлому её представителей. Вот когда историку пригодились его исследования деятельности французских либералов в эпоху Ста дней! Как выяснил В.А. Бутенко, из 80 депутатов 46 играли видную политическую роль в стодневное правление Наполеона. Либерализм этой эпохи характеризовался, как известно, династическим индифферентизмом, осуждением эксцессов революции, защитой её социального строя и политической программой в духе идей 1789 г. и Конституции 1791 г. В результате изучения состава группы либеральных депутатов В.А.Бутенко выделил в партии «независимых» (1816-1820) три основных оттенка: чистый либерализм, бонапартистское течение, направление революционно-демократического оттенка. Исследователи, затрагивая вопрос о составе партии «независимых», отмечали все три ее составные элемента, но нигде в исторической литературе мы не встретили обоснований такого вывода, какие привел в свое время В.А. Бутенко.
Каждый из оттенков либерализма имел своих представителей в прессе. Пользуясь этим источником, В.А. Бутенко смог оценить особенности направлений либеральной оппозиции 1816-1820 гг. Бонапартистско-шовинистическое («Constitutionnel», «Independent») характеризовалось острым проявлением национального чувства, оскорбленного потерей Францией международного преобладания и ущемлением наполеоновских «храбрецов» придворной аристократией. Чисто либеральное направление («Censear», «Minerve Francaise», «Renommee»), определил историк, сосредоточилось на политическом вопросе и требовало осуществления принципов 1789 г. и программы эпохи Ста дней. Лишь в третьем течении, которое В.А. Бутенко условно назвал революционно-демократическим («Bibliotheque Historique», «Lettres Normandes») угадывался интерес к социальным проблемам новой Франции [2, 463-490; 3, 156-171]. Все три течения либерализма и в жизни и в литературе существовали вовсе не раздельно. Этот вывод историк подкрепил многими примерами, показав, как иногда все три элемента переплетались не только в одном периодическом издании, но и в деятельности одного лица. Тесным сближением различных оттенков либерализма В.А. Бутенко объяснил исключительную популярность «певца оппозиции» Беранже. Среди причин такой популярности историк назвал не только талант поэта, но его удивительное умение говорить о том, что волновало бонапартиста, либерала, и демократа [2, 492-493].
Для объяснения успехов партии в 1816-1820 гг. предстояло изучить их партийную организацию, особенности избирательной борьбы и парламентской тактики. Здесь В.А. Бутенко приходилось учитывать прежде всего политические условия Франции эпохи реставрации. Французское законодательство того времени, как известно, не признавало свободы собраний, о ней молчала Хартия, ею не интересовались даже теоретики либерализма. Поэтому оппозиционеры вынуждены были обходить закон, чтобы устраивать собрания единомышленников.
Сложности возникли и с источниковым материалом. Из заметок полицейского агента историку было ясно, что правительство было осведомлено о деятельности Центрального Комитета «независимых» (лето 1817 г.), но нигде в документах ему не удалось обнаружить сведений о точном его составе. Пришлось довериться французским историкам, предположившим, что, кроме парламентских представителей партии, в нём принимали участие виднейшие представители либеральной прессы и общественные деятели, сочувствующие партии. Недостаток источников не позволил В.А. Бутенко точно определить и периодичность деятельности комитета. По имеющимся сведениям можно было лишь предположить, что из-за малочисленности (до выборов 1819 г.) депутатов «независимых» Центральный Комитет в течение сессий 1817-1819 гг. превращался после выборов в регулярные собрания членов партии, а после окончания сессии 1818-1819 гг. он слился с «Обществом друзей свободы печати» (1817), к которому перешла руководящая роль.
Важным моментом в оценке организации партии был анализ ее деятельности не только в Париже, но и по департаментам. Французский историк Волабелль отмечал, что в 1817-1819 гг. ЦК партии «независимых» сумел организовать местные комитеты по всем департаментам. В.А. Бутенко не нашел тому подтверждение в источниках. Архивные документы свидетельствовали, что местные организации отличались большой неопределённостью и случайным характером. Наилучшую организацию «независимых» В.А. Бутенко обнаружил лишь в пяти департаментах Бретани.
Несмотря на недостатки партийной организации «независимых», историк видел в ней сильное орудие политической борьбы. «Во-первых, – пояснял В.А. Бутенко – она давала ей возможность для придания большей авторитетности выступлениям в палатах и в прессе призывать на помощь голос организованного общественного мнения… Во-вторых, партийная организация давала «независимым» хорошее средство для борьбы на выборах и для проведения своих кандидатов в палату депутатов»[2, 505]. Особенно успешно для либералов прошли осенние выборы 1819 г., когда они заняли 29,5% мест в палате. В приложении к диссертации В.А. Бутенко поместил интересную карту, показывающую положение партий после осенних выборов 1819 г. Из неё видно, что «независимые» имели успех в 40 департаментах и сфера их влияния распространилась на восточные и северо-западные департаменты. Страх перед успехами «независимых» подвиг правительство сменить умеренно-либеральную политику на откровенно реакционную. «Борьба за реализацию либеральной программы, – заключил историк, – сменилась борьбой партии за собственное существование, и в этой борьбе партия потерпела поражение»[2, 539].
Причины поражения либералов в 1820 г. – спорный вопрос в историографии эпохи реставрации. Историки обыкновенно объясняли это собственными ошибками либеральной партии, не поддержавшей министерство Дессоля и поднимавшей «неудобные вопросы». В.А. Бутенко гораздо глубже взглянул на причины поражения партии. Главную из них он видел в основном пороке эпохи реставрации – в невозможности примирения «старой» и «новой Франции» после кризиса Ста дней и роялистской реакции. При этом В.А. Бутенко видел, что «независимые» достигли в 1820 г. определенных успехов благодаря своей планомерной и упорной борьбе. В их распоряжении были органы печати, они располагали хорошей партийной организацией и пользовались симпатиями населения. Но почему либерализм потерпел крах в 1820 г.? Причины следовало искать в самой либеральной партии.
Корень ее поражений В.А. Бутенко обнаружил в самом существе политической и социальной программы. Анализируя идеологию и практические требования партии, историк сразу обратил внимание на их чисто отрицательный характер. «Либералы, – объяснял В.А. Бутенко, – не обещали обществу никаких положительных благ и сознательно устраняли в своём политическом идеале какой бы то ни было элемент социального творчества. Увлекаясь свободой ради самой свободы, они не вкладывали в политические формы никакого нового социального содержания»[2, 577- 578]. Гражданскому равенству и бессословному строю пока не грозила серьёзная опасность, а боевые вопросы дня, из-за которых шла борьба либералов с правительством, ничего не говорили народным массам. Поэтому программа либералов могла бы сплотить общество только в том случае, заключил историк, если бы в 1820 г. ясно обозначился призрак социальной реакции.
События 1820 г., выяснил В.А. Бутенко, оказались критическим как для «доктринеров», так и для «независимых». Но если для «доктринёров» это означало крушение всего политического миросозерцания, то положение «независимых» В.А. Бутенко назвал лишь политической неудачей, заставившей их пересмотреть тактику и искать новые приёмы борьбы.
Революционные попытки либералов (1820-1823) закончились полным провалом. Либеральная оппозиция была разгромлена, и на выборах 1824 г. в палату депутатов либералы получили 4,4% мест.
Во второй период своей деятельности (1820-1830) «доктринеры» и «независимые», в составе либеральной оппозиции избрали для себя чисто парламентские приемы борьбы, руководствуясь правилом Гизо: самая маленькая победа оппозиции в палатах важнее, чем самые блестящие успехи ее вне палат. «Но несмотря на важное значение такого рода «маленьких побед», – отметил В.А. Бутенко, – парламентская оппозиция, очевидно, только в том случае могла бы добиться осуществления своей основной цели…, если бы сумела придать своей программе характер общенациональной платформы и объединить все группы французского общества, недовольные правлением ультра-роялистов, в мощную политическую силу…»[5, 83].
Действительно, решающую роль в борьбе роялистов и либералов за политическое преобладание играла та социальная среда, которая поддерживала и питала каждую из партий. Поэтому для прояснения дальнейшей судьбы французского либерализма В.А. Бутенко предпринял исследование его социальной базы. Обстоятельно изучив социально-экономическое состояние различных слоев французского общества (городская буржуазия, землевладельцы, интеллигенция, отставные офицеры, студенчество, рабочие) в эпоху реставрации и возможность изменения их статуса с восстановлением Старого порядка, историк подверг тщательному анализу требования недовольных Бурбонами социальных слоев. Требования эти, как выяснилось, целиком совпадали с социальной программой либеральной партии и объединяли тех, чье настоящее и будущее было тесно связано с результатами Французской революции. Этот сюжет не только касался истории партии, но и напрямую был связан с вопросом формирования антиправительственной оппозиции в канун июльской революции 1830 г.
Июльская революция во Франции доставила власть тем, кто в эпоху реставрации составлял либеральную оппозицию. Этим событием, завершавшим «героический период» французского либерализма, заключил В.А. Бутенко свое исследование о либеральной партии. Но судьбу французского либерализма после 1830 г. историк проследил в другой своей работе – «Политическое учение Токвиля». Она появилась раньше «Либеральной партии…». Эта работа интересна не столько тем, что в ней он представил взгляды «просвещенного профессора политики», сколько тем, что здесь В.А. Бутенко впервые дал общую оценку французскому либерализму первой половины XIX в., которую позже подтвердил, расширил и углубил в магистерской и докторской диссертациях.
В анализе французского либерализма В.А. Бутенко провел четкую грань между демократическим либерализмом «принципов 1789 г.», не делавшим различия между буржуазией и народом, и либерализмом эпохи реставрации, принявшим чисто буржуазный характер. Обозначившийся в период революции 1789 г. разрыв между идеями политической свободы и демократии обеспечил, как выяснил историк, стойкое недоверие либералов к демократии, придав французскому либерализму 1820-х гг. буржуазный оттенок. Этим объяснил В.А. Бутенко направленность усилий «защитников свободы» на борьбу со Старым порядком, с одной стороны, и против демократического режима, с другой. И все же в «героический период» либералов историк представлял их естественными вождями «новой Франции», стремление которых выходили за рамки узкоклассовых интересов. «Отстаивая свои политические и социальные идеалы, – пояснял историк, – либерализм делал общенародное дело, и парижское население инстинктивно поняло важность торжества над реакцией, когда в июльские дни 1830 г. выступило в защиту нарушенной конституционной хартии, хотя эта хартия не давала массе народа никаких политических прав»[1, 183]. Но, одержав победу, он вступил в борьбу с той силой, которая доставила ему торжество. Обеспечив гражданское равенство и организовав правительственную власть по английскому образцу, победители строили государство на фундаменте высокого избирательного ценза. Доктрина либерализма, как показал В.А. Бутенко, оказалась выгодной, прежде всего, буржуазии. Новый порядок обеспечивал ей привилегированное положение. Так историк объяснил превращение оппозиционного либерального движения 1820-х гг. в консервативное течение новой аристократии. «Франция, – заключил В.А. Бутенко, – знала идею либеральную лишь в форме буржуазно-аристократической привилегии» [2, IV]. Под предлогом защиты гражданской свободы от деспотизма «черни» правящий класс отстаивал политическое и социальное господство буржуазии, и это историк считал главной причиной, почему либерализм скоро потерял популярность, а народное движение пошло теперь под знаменем демократического радикализма и социализма.
Бросая общий взгляд на исследование В.А. Бутенко, заметим, – либерализм здесь представлен как идейно-политическое течение, социальная природа которого отнюдь не буржуазна. Но в эпоху реставрации именно буржуазия, вступив в борьбу с феодальными порядками, стала проводником либеральной доктрины. Политические баталии между новыми конституционными элементами и Старым порядком во Франции были значимы для всей Европы, поэтому французский либерализм эпохи реставрации, даже по признанию ее противников, представлял собой самое блистательное и шумное явление в истории либерализма.
В изучении этого явления В.А. Бутенко разрешил исследовательские задачи, возлагаемые на любого историка: выявил истоки явления и пути развития, указал причины его исчезновения, определил его воздействие на последующий ход общественного развития.
Идеология и программа, состав партии и организационные принципы, парламентская работа и участие в избирательных кампаниях – все эти признаки составили разные стороны организации и деятельности либералов, представленные В.А. Бутенко в исследовании. Удачную попытку историка проанализировать либеральную партию под углом зрения ее социальной базы можно оценить как концептуальную новацию. Этот анализ помог историку объяснить целый ряд спорных моментов в истории либерализма и Реставрации. Коренные причины крупных успехов и поражений либералов, определил В.А. Бутенко, лежали в плоскости социальных отношений. Защита социальных интересов неаристократической Франции вылилась в общенациональную задачу и сплотила вокруг либеральной партии широкую антиправительственную оппозицию накануне Июльской революции 1830 г. Позднее пренебрежение либеральной буржуазии социальными интересами других классов привело либерализм к потере былой популярности.


Библиографический список
  1. Бутенко В.А. Политическое учение Токвиля// Вестник Европы. 1910. № 12.
  2. Бутенко В.А. Либеральная партия во Франции в эпоху реставрации. Т.1. 1814-1820. СПб., 1913.
  3. Бутенко В.А. Из истории французского законодательства о печати //(Вестник Европы. 1913. №7.
  4. Бутенко В.А. Из истории революционного движения во Франции в эпоху реставрации. Саратов, 1921.
  5. Бутенко В.А Перелом в истории реставрации Бурбонов// Анналы. 1923. Т.3.
  6. Вейль Ж. История республиканской партии во Франции с 1814 по 1870 гг./ Пер. с фр. Л. Шишко. М.: Изд-е С.Скирмунта, 1906.
  7. Гервинус Г. История девятнадцатого века от времени Венского конгресса./ Пер. под ред. М. Антоновича. Т.2. СПб.: Изд-е О. Бакста, 1863.
  8. Диспут В.А. Бутенко// Голос минувшего. 1913. № 10.
  9. Дунаевский В.А. Советская историография новой истории стран Запада. 1917 – 1941. М.: Наука, 1974.
  10. Золотарев В.П. Вадим Аполлонович Бутенко (1877-1931) //Новая и новейшая история. 1996. №6.
  11. Кареев Н.И. Французский либерализм начала XIX века в новом освещении //Вестник Европы. 1913. №11.
  12. Клестова [Егорова] С.Л. В.А. Бутенко – профессор Саратовского университета (1917 – 1928) //Российские университеты в XVIII – XX вв.: Сб. науч. ст.: Вып.3. Воронеж, 1998.
  13. Клестова [Егорова] С.Л. Петербургский университет в жизни профессора В.А. Бутенко //Российские университеты в XVIII-XX вв.: Сб. науч. ст.: Вып.7. Воронеж, 2004.
  14. Федосова Е.И. Франсуа Гизо: историк и государственный деятель// Новая и новейшая история. 1997. № 2.
  15. Artz F.B. France under the Bourbon Restoration. 1814-1830. Cambridge, 1931.
  16. Jardin Andre. Histoire du liberalisme politique: De la crise de l’absolutisme a la constitution de 1875/ Andre Jardin. Paris; Hachette, 1985.
  17. Philip L. L’histoire de la pensee politique en France (de 1789 a nos jours). Paris, 1993. P.19; Petitfils J.Ch. La droit en France de 1789 a nos Jours. Paris, 1973.


Количество просмотров публикации: Please wait

Все статьи автора «SvEgorova»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться:
  • Регистрация