Обоснование идеи единства человека и мира было издавна отражено в русской культурной традиции. Космогония языческих верований была тесно переплетена с христианскими догматами, что воплотилось в уникальный феномен духовной культуры – русское православие. Впоследствии русская религиозная философия и космизм добавили в проблематику всеединства новые грани для междисциплинарного исследования.

Историческое развитие древнеславянского общества в эпоху раннегосударственных образований VIII-XII вв. способствовало разделению всех славян на три основные группы: южную, западную и восточную. Они отличаются друг от друга своими этнологическими особенностями: по языку, мифологии и религии. Русские, украинцы и белорусы выделились из восточной группы славянских народов. Истоки их единого религиозного образа мышления и мировоззрения находились в восточнославянской мифологии, которая наполняла смыслом и обогащала духовные образы древней религии славян – язычества.

Многие ученые-славяноведы (Г.С. Беляков, В.В. Иванов, Б.А. Рыбаков, Н.И. Толстой, В.Н. Топоров и др.) под язычеством понимают пласт культуры, сформировавшийся у русского народа за многие тысячелетия и вошедший в «русское православие» как один из его компонентов. Язычество – это совокупность обрядов, мифов, преданий, а также целостная духовная основа жизнедеятельности древних славян [1, с. 15].

Славянское язычество является сложной системой религиозных верований. Оно содержит в себе аниматические (все в природе оживляется – огонь, вода, молния) и анимистические (явления наделяются душой) представления. Язычество предполагает веру в сверхъестественные силы, которыми была населена вся Вселенная. Древние славяне стремились умилостивить их или отпугнуть специальными ритуалами и традиционными действиями. Язычество было тесно переплетено с мифологическими представлениями, выступающими его мировоззренческой основой. Миф являлся результатом познавательной деятельности человека, который через символизацию делал различные проявления природы умопостигаемыми, а сама мифология тем временем становилась фундаментом древнего религиозного мировоззрения.

Первыми объектами символизации древних славян становятся стихии природы: вода, огонь, воздух, земля, – и связанные с ними явления, которые при помощи символического толкования одухотворялись, обожествлялись и выступали предметом религиозных верований. Мифологические образы превращали дождь – в «живую воду», землю – в «мать-сыру землю», молнии – в «стрелы Перуна», ветры – в «стрибожьих внуков». Окружающий животный мир и материальный мир также мифологизировались и обожествлялись. В связи с этим появился звериный эпос, тотемные животные, культ домашнего очага, поклонение деревьям, камням и т.п.

Мифы о Мировом Древе стали важной мировоззренческой догмой язычества, содержащей знание о Вселенной. Мировое Древо символизирует трехмерное пространство, которое отражено в вертикальной линии от земли до неба и четырех горизонтальных линиях, выходящих в разные стороны из точки соприкосновения с вертикальной линией земли. Расположено оно на острове Буяне – «пуповине морской», в «море-океане» на камне Алатырь – в Раю («христианизированный» вариант), в самом центре четырех сторон света, составляющих горизонтальную структуру мира: север, юг, запад, восток [2, с. 160–162]. По мнению А.Н. Бурлуцкого, «доказательством того, что восточнославянская мифология мировоззренчески обосновывает русские религиозные верования, является синкретическая природа русского православия, впитавшего в себя традиционное мифическое мировосприятие и положения византийских христианских догматов» [3, с. 58].

В истории развития общественного сознания, в процессе принятия христианства на Руси X–XI вв. были отмечены ломкой одних представлений и заменой их другими [4, с. 455–459]. Многие ученые-религиоведы (Н.С. Капустин, С.А. Токарев, И.Н. Яблоков и др.) понимают религиозный синкретизм как объединение первоначально независимых или разнородных религиозных учений, которое приводит к появлению качественно нового образования, каким стало православие [5]. И.Н. Яблоков отмечает: «Христианство усвоило и переосмыслило предшествующие идейные концепции иудаизма, митраизма, древних восточных религий, философские воззрения. Все это обогащало и цементировало новую религию, превращало ее в мощную культурно-интеллектуальную силу, способную противопоставить себя национально-этническим культам и превратиться в массовое наднациональное движение. Усвоение первоначальным христианством предшествующего религиозно-культурного наследия отнюдь не превращало его в конгломерат разрозненных представлений, а способствовало принципиально новому учению получить всеобщее признание» [5, с. 127]. В результате этих трансформаций, через слияние языческих и христианских начал, появился уникальный феномен духовной культуры – русское православие, отличавшееся от греческого (византийского) своей самобытностью. Ю.П. Миролюбов указывал, что «православие, благодаря русской душе, стало особенной религией, выгодно отличающейся от православия греческого. Его особая чистота и насыщенность, духовность и мистика сделали его почвой, на которой выросла русская культура, такая своеобразная и такая человеческая по содержанию» [6, с. 390].

А.Н. Бурлуцкий подчеркивает, что слово «православие» состоит из двух древнеславянских понятий: «Правь» (правда, закон, данный богами, божественная гармония, обиталище богов) и «славие» (славить, благодарить, поклоняться). Таким образом, «это слово несет мировоззренческую смысловую нагрузку (знать и славить правду, богов и их законы) и указывает на силу влияния язычества на христианство» [3, с. 59]. Специфическое взаимопроникновение языческой религиозной системы и христианской способствовало быстрому встраиванию в социокультурную сферу славяно-русских племен новой религии – православного христианства. Примечательно, что мифология выполняет смыслополагающую функцию как в язычестве восточных славян, так и в православии, это во многом объясняет смысловое сходство языческих божеств и христианских святых, языческих праздников и церковных.

Мифология древних славян представляет собой универсальную систему – некий сплав представлений славянина-язычника о богах, космогонии, феноменах природы, легендарной деятельности первопредков, социальных нормах и традициях. В свою очередь, русская религиозная философия и космизм воплотили в себе идеи древнеславянских верований и религиозных традиций православия. Космогонические мифы древних славян отражали весь спектр коренных вопросов мироздания: среда обитания, перевоплощения первопредков, творение мира и человека, организация природы и общества, преобразование хаоса в космос и т.д. По мере того, как изменялись представления о мироустройстве, менялось и содержание космогонических мифов. «Славянские мифологемы во многом повлияли на миропонимание, образ жизни, нравственность русского народа, а также на русское православие на его бытовом уровне, в его синкретической форме, впитавшей в себя языческие и христианские представления об окружающем мире» [3, с. 118].

В условиях инновационного общества человечество ищет спасения в глубинах своего подсознания путем трансформации накопленного научного, культурного и религиозного опыта. Субъектно-деятельностный подход в преобразовании жизни человека и общества, охране природы и покорении космоса активно применялся отечественной наукой XIX–XX вв. В начале XXI века актуализировался вопрос о сохранении биосферы Земли посредством защиты традиционных общечеловеческих ценностей, решение которого представляется возможным благодаря согласованным действиям людей всего мира по сбережению культурного наследия, созданного человечеством на протяжении всей своей истории, и возрождению духовных основ бытия человека и гармонии мира. В свое время В.И. Вернадский точно подметил: «Впервые человек охватил своей жизнью, своей культурой всю верхнюю оболочку планеты – в общем всю биосферу, всю связанную с жизнью область планеты» [7, с. 8].

В XX веке о процессе перехода биосферы в ноосферу размышляли такие ученые как В.И. Вернадский, Э. Леруа, П. Тейяр де Шарден, П.А. Флоренский. Однако, термин «ноосфера» каждый мыслитель понимал по-своему. Ноосферу – как царство разума, выделившееся из биосферы и меняющее ее облик и строение, – характеризовал В.И. Вернадский. Ученый писал: «Под влиянием научной мысли и человеческого труда биосфера переходит в новое состояние – в ноосферу» [8, с. 19]. Как «оболочку мысли» и некое идеально-духовное образование понимал ноосферу П. Тейяр де Шарден: «действительно новый покров, «мыслящий пласт», который, зародившись в конце третичного периода, разворачивается с тех пор над миром растений и животных – вне биосферы и над ней» [9, с. 181].

П.А. Флоренский в письме В.И. Вернадскому высказал мысль о пневматосфере, то есть о существовании в биосфере «особой части вещества, вовлеченной в круговорот культуры или, точнее, круговорот духа» [10, с. 232]. В работе «Макрокосм и микрокосм» П.А. Флоренский подчеркивает тесную взаимосвязь человека и природы, поднимает проблемы сохранения окружающей среды и сохранения жизни на Земле. Философ пишет: «Человек есть сумма Мира, сокращенный конспект его; Мир есть раскрытие Человека, проекция его» [10, с. 235].

Обосновывая тезис о Человеке как микрокосме, П.А. Флоренский обращается к магическим верованиям древних славян, к отождествлению ими Земли как живого существа, приводя в пример сравнения пространств суши – с исполинским телом, камней и скал – с костями земли, вод – с кровью, древесных корней – с жилами, трав и растений – с волосами. Согласно народным воззрениям, земля устроена подобно телу человека, а функции человеческого организма имеют близкое сходство с организацией земли [11].

В своих рассуждениях о микрокосме и макрокосме ученый обращается к древним религиям, на основании которых приводит пример двойного подобия: «бог – подобен человеку, мир – подобен богу, следовательно, мир – подобен человеку и, обратно, человек – подобен миру» [10, с. 236]. Высказывая мысль о взаимоподобии мира и человека, философ приводит массу примеров, в которых мир получает антропоморфное отображение: Брамы – у индусов, Ра – у египтян, Диониса – у греков, Ахамот – у гностиков, тем самым доказывая: «Мир как большой Человек, – это представление одно из самых распространенных мифологем человечества во все времена» [10, с. 236]. Проблема взаимообусловленности, идеального родства мира и человека, их пронизанности друг другом рассматривается Флоренским в работе «Органопроекция» на уровнях: гносеологическом, биологическом, экономическом, психологическом, метафизическом, религиозном [12, с. 39–42].

Рассматривая проблему взаимоотношения человека и техники, П.А. Флоренский выдвигает ряд тезисов:

1). Между органом человека и орудием, которым он пользуется, существует морфологическое тождество.

2). Морфологическая модель, работая на молекулярном, антропологическом, социальном и космическом уровнях, связывает их в единое целое.

3). «Всепричиной» и «перво-силой» взаимоотношения человека и техники является электричество.

4). Органопроекция являет собой акты взаимодействия между человеком и миром, где технике отводится важная роль в деле расширения границ тела человека, его возможностей.

5). Морфологический закон тождества, уподобляя тело человека дому-храму и миру в целом, снимает дуалистическое противопоставление «живое – неживое», «органическое – неорганическое».

6). Рост техносферы – сферы органопроекции – способствует «стилизации» человеком своей «жизненной субстанции», посредством развития техники и выявления новых органов.

7). Способствуя сближению границ тела человека и мира, органопроекция указывает на необходимость сознательно направленной эволюции эктропического процесса с целью противостояния космическому Хаосу.

Рассуждая о Церкви, П.А. Флоренский акцентировал внимание на двух образах – Здание и Тело. Философ утверждал, что можно извне увеличить Здание, сделать его универсальным, но создать условия для совершенствования церковного организма можно только на базе единства нравственной личности. Подчеркивая необходимость сообусловленности отдельных частей единого организма, П.А. Флоренский отмечал организованность, как отличительную особенность живого тела в сравнении с сооружением: «Организованность есть такое свойство всего живого, в силу которого живое есть не собрание отдельных, безразличных к целому частей, но целое, внутренне единое, несмотря и даже вследствие различности частей, взаимно необходимых, и, следовательно, разнородных и незаменимых друг другом. Как единство целого, так и разнородность органов в живом теле есть не что-нибудь внешнее ему, но раскрытие, манифестация внутренней сути организма, – сил, имманентных самому организму. <…> гармония и внутренний лад органов, с одной стороны, и рост организма – с другой, служат главнейшими чертами организма» [13, с. 432–433].

Применительно к модернизации системы высшего образования организация развивающей среды в вузе и создание условий для социализации и полноценного развития личности обучающихся являются главными составляющими совершенствования механизма образовательного учреждения в целом и конкретной личности в частности. Это особенно важно в современном обществе ввиду возникающих у индивидов проблем с адаптацией к скоротечности жизни. В условиях инновационного общества актуализируется проблема новой субъектности, формирование которой возможно благодаря разработке стратегии внедрения идей «органопроекции» в повседневную жизнь современного человека.

П.А. Флоренский подчеркивал: «быт есть неотъемлемый момент человеческой жизни, и государство должно понимать, что забота о быте входит в число необходимых задач управления. Народное здравие, работоспособность, преданность своему государству, творчество и т.д. и т.д., все это существенно зависит от наличия сочного и красивого, здорового быта» [14, с. 672]. Полнота государственной жизни выражается в богатстве и разнообразии проявлений быта, посредством чего личность сознает свое место в обществе. Философ утверждал, что «культурно-просветительные органы края могут и должны направлять бытовую жизнь – стремиться смягчать или вытеснять проявления вредные, поддерживать полезные и способствовать бытовому творчеству в новых областях» [14, с. 673]. Именно поэтому П.А. Флоренский указывал на необходимость учета местными властями в работе с населением регионального компонента посредством внедрения в массовое сознание чувства ответственности за разумное использование энергетических ресурсов края, охрану природы и памятников древности. Улучшить ситуацию возможно благодаря воспитанию подрастающего поколения в рамках этико-правового поля, исходя из единых аксиологических подходов к сбережению Жизни на Земле.

В процессе социализации важно формировать у молодежи восприятие целостной картины мира и определения своей роли в ней. Это возможно посредством принятия индивидом активных жизненных позиций: 1) ценителя красоты, 2) почитателя традиций предков, 3) творца своей жизни, 4) созидателя благ общества, 5) исследователя биосферы и космоса, 6) избавителя от горя, болезней и смерти, 7) хранителя жизни на Земле [15, с. 106].

Духовное единство народа в основе своей имеет общую систему нравственных ориентиров, что способствует консолидации общества и ускоряет решение масштабных национальных задач. Духовные скрепы – это исторические маркеры и социокультурные образцы, центрированные на менталитет и духовно-нравственный потенциал народа, которые в своем сцеплении задают определенный алгоритм жизнедеятельности людей и общества, объединенных эпохой, культурой, религией, идеологией. В деле возрождения духовности народа необходимо задействовать духовные скрепы:

1). Любовь к семье, природе, окружающим людям, малой родине, Родине – основа патриотизма;

2). Милосердие, сочувствие, сострадание – основа взаимопомощи;

3). Стремление к наукам, творчество, трудолюбие – основа служения народу;

4). Искренность, уважение, настойчивость, справедливость – основа правосознания [16, с. 114–115].

На наш взгляд, реализация нравственных идеалов и сохранение уникального кода европейского сознания возможны посредством становления единой науки о человеке, аккумулирующей в себе естественнонаучное и гуманитарное познание: «Ставить нравственную планку на максимальную высоту – задача этики, а биоэтика должна находить способы и методы, чтобы нравственные заповеди реально работали в конкретной ситуации» [17]. Биоэтика – междисциплинарная система научного и вненаучного знания о главенстве общечеловеческих ценностей в деле сохранения жизни на Земле, о закономерностях и свойствах взаимодействия человека с окружающей средой, проявляющихся в аксиологическом измерении его отношения к самому себе, другим людям, природе, обществу и миру в целом. Экзистенциальные права человека, его автономия и биосоциальная целостность, свободное развитие личности – все это составляет уникальную природу человека и нуждается в защите от агрессивного биотехнологического вторжения в бытийные основания его жизни. Безопасность биосоциальной природы человека может быть обеспечена посредством воспитания социальной ответственности у индивидов и создания этико-правовых барьеров в практической деятельности, разработанных и объединенных в биоэтике как интегральной дисциплине, социальном институте и новой идеологии, утверждающей ценности жизни на Земле [18, с. 81].

Технический прогресс и последующее ускорение социальных процессов создало определенные трудности в адаптации человека к жизни в обществе. Человек, стремящийся обрести чувство принадлежности, установить с другими людьми социальные связи, отождествить себя с определенной группой, ведет по­иски в изменчивой среде, где все объекты, к которым он мог бы присоединиться, находятся в постоянном движении. Эфемерность повседневной жизни, по мнению О. Тоффлера, вызвана техническим прогрессом, выражающемся в ускорении внешнем и преобразующемся в ускорение внутреннее. Исторический кризис адаптации представлен рядом факторов: недолговечность, новизна, разнообразие. Шока от столкновения с будущим современному человеку можно избежать при условии контроля за процессом ускорения потока перемен. В работе «Столкновение с будущим» О. Тоффлер отмечает, что решения глобальной важности не должны приниматься непродуктивно, небрежно, беспланово. Для человечества оставаться безучастным к глобальным проблемам современности и не реагировать на вызовы равносильно совершению коллективного самоубийства [19, с. 132–136].

В истории человечества по мере усложнения производства орудий труда, развития военной техники, строительства дорог, облегчения транспортных и коммуникационных путей сообщения, появления новых медицинских технологий и т.п. менялось и само отношение к технике. Безусловно, изначально с техникой человечество связывало надежды на улучшение качества жизни, выживание и процветание. Однако, не все так позитивно, как на первый взгляд кажется. Страх древнего человека перед могуществом природы сменился страхом современного человека перед разрушительной силой военной техники, а зависимость первобытных людей от среды со временем переместилась в сферу зависимости социума от продуктов научно-технического прогресса.

Среди идей технического оптимизма XIX в. есть утопические, согласно которым: 1) техника может полностью избавить людей от необходимости трудиться, 2) технический прогресс предполагает движение к культурному, социальному и моральному прогрессу. XX в. многократно умножил мощь технического разума благодаря прорыву в освоении космоса, появлению детей «из пробирки», расширению возможностей генной инженерии в части клонирования, трансплантации органов и тканей человека, изобретению микрочипа и т.п. Примечательно, что любая человеческая деятельность может иметь как положительные, так и отрицательные последствия, инновационная деятельность не исключение.

Долгое время технику считали нейтральной и религиозно безразличной сферой жизнедеятельности общества, удаленной от вопросов духовности и нравственности. Однако, это время прошло. «Техника перестала быть нейтральной. Вопрос о технике стал для нас духовным вопросом, вопросом о судьбе человека…» [20, с. 485].   Примером разрушительной силы техники и антигуманной деятельности человека служит сброс на Хиросиму атомной бомбы, осуществленный одним нажатием кнопки.

Начало XXI века обострило экзистенциальные проблемы человечества, что проявилось в ощущении страха перед настоящим и неуверенность в будущем. Этому способствовала череда военно-политических конфликтов, прокатившаяся по миру. С одной стороны, военная техника несет в себе смертоносную силу, а с другой стороны, она способна обуздать силу противника, вследствие не применения, а лишь факта своего наличия. Не зря же народная мудрость гласит: «Хочешь мира, готовься к войне». Исследователи В.Г. Горохов и А. Грунвальд указывают на необходимость социальной оценки техники, как междисциплинарных, так и трансдисциплинарных исследований, поскольку «современные наука и техника превращаются в своего рода социальное естествознание и социотехнику, которые не могут более открещиваться, например, от этических проблем, с ними связанных» [21, с. 142].

Системный кризис современной цивилизации вынуждает науку и образование менять свои образы мышления и действия, переходя с локального на глобальный уровень решения социокультурных проблем, от междисциплинарных к трансдисциплинарным исследованиям социальных, экономических, геополитических, экологических и биоэтических последствий научно-технического прогресса. На наш взгляд, научные исследования в рамках проблематики биоэтики необходимо проводить не столько на региональном и национальном уровнях, сколько на международном. Однако, на трансдисциплинарном уровне достаточно проблематично выработать единые подходы в процессе биоэтического измерения техники, ее социальной оценки и гуманитарной экспертизы ввиду существующего различия требований и разной степени свободы внутри научных сообществ разных стран. Комплексный анализ культурно-религиозного, гуманитарного и естественнонаучного наследия позволит выявить мировоззренческий и смыслоценностный потенциал отечественной этической мысли и выработать механизм воздействия традиционной русской культуры на процесс духовного возрождения современного российского общества. Проблемы формирования новой субъектности в контексте научно-технологического развития страны рассматривались в ряде опубликованных работ [22; 23; 24; 25; 26; 27; 28; 29; 30; 31; 32; 33].

Подытожив вышеизложенное, можно заключить: появление термина «органопроекция» было связано с обоснованием идеи единства человека и мира, получившей свое выражение в утверждении общечеловеческих ценностей, главной из которых является бережное отношение к жизни конкретного индивида и всего человечества. В контексте трансгуманизма идея органопроекции предполагает выход на формирование основ жизнесберегающего миропонимания личности, живущей в модусе Бытия и имеющей доминанту на лицо другого человека, через трансляцию идей всеединства на все человечество. На современном этапе развития инновационного общества новой парадигмой жизни может стать биоэтика. В человеке априори заложена возможность развиваться и эволюционировать. Эволюция каждого человека может в сумме дать эволюцию всего человечества, именно поэтому вопросы эволюционной стратегии должны включать осмысление эволюционной парадигмы на разных уровнях (политика, наука, образование, здравоохранение, экономика и т.д.).

1. Славянская мифология. Энциклопедический словарь. – М.: Эллис Лак, 1995. – 416 с.
2. Белякова Г.С. Славянская мифология. – М.: Просвещение, 1995. – 240 с.
3. Бурлуцкий А.Н. Религиозный аспект славянской мифологии: дис. … канд. филос. наук: Ростов-на-Дону, 1999. – 130 с.
4. Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. – М.: Наука, 1988. – 783 с.
5. Основы религиоведения / под ред. И.Н. Яблокова. – М.: Высшая школа, 1994. – 368 с.
6. Миролюбов Ю.П. Сакральное Руси. – Т. 2. – М.: Золотой век, 1996. – 598 с.
7. Вернадский В.И. Размышления натуралиста. Научная мысль как планетное явление. Книга 1. – М.: Наука, 1975. – 177 с.
8. Вернадский В.И. Размышления натуралиста. Научная мысль как планетное явление. Книга 2. – М.: Наука, 1977. – 192 с.
9. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. – М.: Прогресс, 1965. – 220 с.
10. Флоренский П.А. Макрокосм и микрокосм / Богословские труды: сборник двадцать четвертый. – М.: Издание Московской Патриархии, 1983. – 336 с.
11. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. – Т. 1. – М.: Индрик, 1994. – 840 с.
12. Флоренский П.А. Органопроекция // Декоративное искусство СССР. – 1969. – № 12 (145). – С. 39–42
13. Флоренский П.А., священник. Сочинения в 4 т. Т. 1. / Сост.и общ.ред. игумена Андроника (А.С. Трубачева), П.В. Флоренского, М.С. Трубачевой. – М.: Мысль, 1994. – 797 с.
14. Флоренский П.А., священник. Сочинения в 4 т. Т. 2. / Сост.и общ.ред. игумена Андроника (А.С. Трубачева), П.В. Флоренского, М.С. Трубачевой. – М.: Мысль, 1996. – 877 с.
15. Агеева Н.А. Идеи русского космизма в контексте научно-технологического развития страны // Современные научные исследования и инновации. – 2015. – № 4-4 (48). – С. 100–108.
16. Агеева Н.А. Духовные скрепы как важный фактор становления и развития гражданского общества // Современные научные исследования и инновации. – 2015. – № 4-4 (48). – С. 111–117.
17. Засухина В.Н. Аксиология жизни как основа биоэтики в России: дис. … д-ра. филос. наук: Чита, 2012. – 470 с.
18. Агеева Н.А. На пути из «века биологии» в «век антропологии» // Гуманитарные научные исследования. – 2014. – № 12-1 (40). – С. 75–82.
19. Тоффлер О. Столкновение с будущим // Иностранная литература. – 1972. – № 3. – С. 132–136.
20. Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства: в 2 т. – М.: Искусство, 1994. – Т.1. – 544 с.
21. Горохов В.Г., Грунвальд А. Каждая инновация имеет социальный характер (Социальная оценка техники как прикладная философия техники) // Высшее образование в России. – 2011. – № 5. – С. 135–145.
22. Агеева Н.А. Биоэтическое измерение понятий «добро» и «зло», «польза» и «вред» в контексте медицинской деятельности // Современная медицина: актуальные вопросы. – 2014. – № 31. – С. 83–88.
23. Агеева Н.А. Дефекты оказания медицинской помощи: проблемы и пути решения // Universum: Медицина и фармакология. – 2014. – № 6 (7). – С. 2.
24. Агеева Н.А. Теоретическое обоснование биоэтики в контексте гуманизма // Экономические и гуманитарные исследования регионов. – 2014. – № 4. – С. 36–41.
25. Лазар М.Г. Субъект современной науки: соотношение индивидуального и коллективного // Ученые записки Российского государственного гидрометеорологического университета. – 2011. – № 21. – С. 192–207.
26. Лешкевич Т.Г. «Постчеловеческие» эффекты техногенного развития //Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС. – 2013. – № 3. – С. 106–113.
27. Лешкевич Т.Г. Проблема субъектности и бессубъектное состояние России в контексте экономоцентричности современной эпохи // Научная мысль Кавказа. – 2012. – № 2. – С. 12–20.
28. Агеева Н.А. Биоэтическое измерение проблем жизни и смерти человека в условиях инновационного общества // Современные научные исследования и инновации. – 2014. – № 9-2 (41). – С. 5–10.
29. Агеева Н.А. Учение о доминанте А.А. Ухтомского в контексте гуманизации и гуманитаризации науки и образования // Современные научные исследования и инновации. – 2014. – № 10-2 (42). – С. 117–122.
30. Агеева Н.А. Профессиональное волонтерство как эффективное средство социализации студенчества // Гуманитарные научные исследования. – 2015. – № 1-2 (41). – С. 76–82.
31. Агеева Н.А. Идеи всеединства в контексте развития волонтерского движения Юга России // Современные научные исследования и инновации. – 2015. – № 4-4 (48). – С. 125–130.
32. Агеева Н.А. Роль зеркальных нейронов в процессе социализации личности и консолидации общества // Современные научные исследования и инновации. – 2015. – № 1-3 (45). – С. 5–11.
33. Агеева Н.А. Социальное воспитание как ведущий фактор всестороннего развития личности детей и молодежи // Гуманитарные научные исследования. – 2015. – № 2 (42). – С. 162–170.

Все статьи автора «Агеева Наталия Алексеевна»